Измена. Закрывая гештальты

Глава 6 Сюрпризы бывают разные

«Это ж-ж-ж неспроста»

Винни Пух

На следующее утро было мне совсем невесело.

Ко всеобщему восторгу распогодилось, и видимость изрядно улучшилась, поэтому прибыв, как и вчера к началу склона я была безмерно поражена тем, какой он оказался крутой и длинный.

Стояла, смотрела.

В итоге ехать передумала.

Я нужна детям живой, целой и здоровой. А тут же ужас и кошмар.

Развернулась, огляделась и… застыдилась.

Как так?

Я же вчера пять раз отсюда скатилась и упала за весь день всего три раза.

Это же позор-позорище, если я сейчас пойду назад с лыжами в руках.

Я могу. Я должна.

И, да, через четверть часа уговоров, я таки поехала.

Вот что комплекс отличницы с людьми делает, да.

Временами, когда я управляла лыжами, а не они мной, было классно. Окружающими красотами полюбовалась, упала всего-то два раза и от страха, а не оттого, что с инвентарем не справилась.

Один раз побоялась столкнуться с лихим сноубордистом, а во втором случае решила вопрос неудавшегося разворота путем приземления на попу.

Спустившись к зданию администрации курорта, чувствовала себя по меньшей мере героем и улыбалась слишком уж широко, видимо.

Поэтому ожидавший внизу склона муж оглядел меня с головы до пят, покачал укоризненно головой и отвел в кафе:

— Посиди, передохни. Вот тебе кофе. Я пока пару раз спущусь. Тут такая штука интересная есть, хочу попробовать. Тебе там точно опасно, а так я теперь буду знать — где тебя искать.

И исчез.

А я что? А я ничего.

Сижу, дышу, кофеек попиваю, панорамой любуюсь и особенно — солнышком. Для нас, жителей «тьмы лесов и топи блат» это роскошь.

— Привет, тут свободно? — неожиданно звучит надо мной веселый молодой голос.

Оглядываюсь.

Его обладатель: отчаянно рыжий крепкий, рослый веснушчатый парень лет двадцати пяти, вряд ли больше, указывает на скамейку рядом со мной, где лежат Ромкина балаклава и мои перчатки.

Оборачиваюсь. Остальные посадочные места заняты, поэтому перекладываю имущество на колени:

— В принципе — да.

— О, отлично! Я сейчас!

Он бросает свои шлем и перчатки, сверху шапку и установив борд напротив, у символического заборчика, отправляется к киоску за кофе.

— А скажи, шикарная сегодня погодка, да? И склоны хорошо отратрачили. Вчера вечером-то местами совсем мрак был — распахали жутко. А сейчас — любо дорого. А?

— Сегодня очень светло. И видимость м-м-м устрашающая, — хмыкаю, все еще находясь под впечатлением от свежих собственных успехов и преодолений.

— Чего это? Погодка прямо самая та, — тянет так довольно, что я улыбаюсь.

Мои дети так про наступившие каникулы и праздники говорят.

Он такой весь солнечный и радостный, что все мои страхи утренние сейчас кажутся забавными и даже позволяют посмотреть на себя с точки зрения юмора:

— Это для тех, кто молодец и катается хорошо, а для меня вот шок сегодня с утра был. Мы вчера первый раз здесь на склон вышли. Видимость была так себе. И я как-то короткими перебежками за шесть часов пять раз умудрилась успешно спуститься. Да, по синей семнадцатой, но спустилась же.

— А давно на лыжи-то встала?

— Ох, в начале века. Да я не фанат и совсем не мастер, так пенсионер-любитель.

— Скажешь тоже, пенсионер. Хотя вам, красивым женщинам, про свой возраст шутить можно. Так в чем у тебя проблема-то?

— Боюсь убиться или поломаться. У меня дети.

— Ну, если не гонять бездумно, а ездить аккуратно, так и норм будет. И без шоков.

— Вот я так и езжу. Очень-очень аккуратно. Не спеша. А шок у меня сегодня утром был, когда я сошла с подъемника и выбралась к началу трассы. А там та-а-а-ак далеко видно. И такой крутой спуск. Я чуть обратно без лыж не ушла. Страшно. Полчаса себя уговаривала, что вчера по той трассе как-то пять раз благополучно проехала.

— Уговорила?

— Естественно. Теперь горжусь собой и отдыхаю от подвига.

— Молодца! Дальше легче должно пойти, — он допил свой кофе, выбросил стаканчик, подхватил шлем и перчатки.

— Надоест тошниться и захочешь рискнуть, там хорошая видовая трасса есть, тоже синяя. Гляди, вон по ней янгблад летит. Ну, или подожди минут сорок, я спущусь, да с тобой съезжу.

— Спасибо! Я в сторону любой другой, неведомой вообще смотреть боюсь. Удачи!

— Не прощаюсь!

Он уже давно утопал на подъемник, а я умилялась и вздыхала, тихо улыбаясь.

Эх, где мои семнадцать лет, а?

Такой славный парнишка.

Но не забываем, Арина Егоровна, что вы взрослая женщина, и все сердечные переживания, увлечения у вас давно в прошлом. А в настоящем — один Роман Николаевич. И где-то он на склоне нынче застрял. Как бы не убился, выпендрежник.

Сегодня обычно осторожного и разумного Рому было не узнать. То ли он окружающим юным безудержным весельем заразился, то ли головой вчера втайне сильно все же приложился и возомнил себя молодым орлом, но муж сегодня носился исключительно по красным трассам и с ветерком.

Очень меня этим своим поведением напрягал.

Когда через полчаса я уже собралась идти к дежурным спасателям и заявлять, что у меня муж пропал, он внезапно нашелся.

И не один.

Так как я внимательно смотрела на основной выезд с трасс, то ярко-желтую куртку мужа заметила издалека. Выдохнула.

Да рано, потому как рядом с ним, как привязанная ехала маленькая, затянутая в алый комбез фигурка.

Женская.

О, какие новости.

— Представляешь, встретил Ольгу на склоне. Ох, повезло им здесь, рядом с такими трассами жить. Мечта же.

— Для осуществления этой мечты нужно всего лишь сюда переехать, — хмыкнула, отвечая симметрично на кивок Феечки, которая свернула к административному корпусу.

— Ну ты даешь! Они, наоборот, отсюда норовят смыться куда-нибудь. Кстати, я пообещал, что мы подвезем Олю до Питера. Она к родственникам на праздники хочет метнуться. А она нам часть аренды вернет.

Р-р-р! М-м-м…

Что, простите?

— Вот это новость. Хотелось бы обсуждать такие решения коллегиально.

— Вот чего ты опять выделываешься, Арин? Просто подвезем девушку, — хмуро зыркнул на меня муж.

Как занятно-то, да?

— Просто. Подвезем. Тыщу двести километров.

— Раньше ты не была такой занудой.

— Раньше ты не тащил неизвестных девиц с собой домой.

— Глупости не говори. Подвезем до «Меги Дыбенко [1]», нам по пути как раз, — тоном, не терпящим возражений, заявил Роман Николаевич.

Да.

Я, конечно, ожидала от этой поездки подвоха.

Но не настолько же?

— Офигеть. Это во сколько мы тогда выезжать планируем? — давайте, что ли, о насущном.

Пока я не начала истерить и лупить условно — благоверного палками и лыжами.

— Так после завтрака, Оля как раз подойдет, да поедем. Ты рулишь, пока светло, а как стемнеет, сменю тебя.

Надо же, какое благолепие. Аж хана.

— Невероятно.

— Не бухти как старая бабка, Аринка, поехали, еще пару раз спустимся, да пора уже поесть.

А можно я ему в морду настучу?

Не положено? Жаль.

Не удивительно, что особого восторга остаток вечера мне не принес.

Когда у подъемника мы с Ромкой пересеклись с рыжиком, тот демонстративно мне поклонился, помахал и подмигнул.

Езус-Мария, все двадцать минут подъема в гондоле муж выспрашивал подробности краткой беседы и строил предположения одно другого хлеще.

В итоге так меня достал, что я буркнув:

— Вообще, это мой любовник. Мы тут договорились встретиться, — унеслась вниз по склону.

Муж офигел, это стало понятно от того, что догнал он меня только на середине трассы и вид имел при этом презабавный.

— Ну и шутки у тебя, Арина, — начал с претензий.

— У меня шутки, а у тебя Олечка, — а чего он хотел?

Я, может, и доверчивая, но не до такой же степени.

— Фигня это все. Просто бюджет семейный экономлю. Ну и девочке поможем, авось зачтется.

— Твои бы слова, да богу в уши, — лицемер.

Ненавижу, когда он так делает.

— Не бурчи, Котена. Давай, сворачиваемся, пока ты тут реально никого не подцепила, звезда. Пора бы и поужинать уже.

Поужинать, да.

Хорошо бы.

Представлять обратную дорогу, почему-то не хотелось.

[1] ТЦ на юго-востоке Санкт-Петербурга