Измена. Закрывая гештальты

Глава 81 Когда находишь свой путь

'И от всякого, кому дано много, много и потребуется,

и кому много вверено, с того больше взыщут…'

Евангелие от Луки 12:47

Лера

Как любой ребёнок, чья семейная система вдруг рухнула в одночасье, при разводе родителей я серьезно прифигела.

После папиной выходки со всем последовавшим за ней натуральным свинством, я постоянно пребывала в состоянии изумления.

Сначала Кот устроил нам цирк, от которого мама чуть не слегла, а я изо всех сил сдерживалась, чтобы не оттаскать паршивца за ухо.

Следом эта папина сучка малолетняя вылезла со своими наездами.

Потом бабушка Алена и дядя Андрей поколебали мою уверенность, что в нашей большой семье все взрослые — нормальные, адекватные люди.

Далее уже пошел мастер-класс от маменьки моей на тему: «Держи осанку». Ох и пригодилось мне это все.

Хорошо, что в бушующем море наших около-семейных разборок были некие незыблемые фигуры: дед Коля (вот до земли ему поклон!), тетя Фиса с дядей Марком, мамины подружки из их занятного клуба.

Да это, собственно, и все.

Ну, потом Кот словил бумерангом по лбу и очухался, хвала богам:

— Лер, а мама точно меня простила? — спрашивал он у меня с тех пор, как вернулся, примерно раз в неделю.

Беспокоится.

Глупый он еще, но, надеюсь, с возрастом это пройдет, хотя, как часто вздыхает мама: «В жизни мальчика первые сорок лет самые трудные».

Ей лучше знать, мальчиков для сравнительного анализа у нее теперь достаточно.

Сейчас верится с трудом, но тогда, весной, было действительно страшно. Мама, конечно, сильная, но когда одна гадость следует за другой — это ужасно.

Жуть на работе, давление, родственный прессинг — то, что серьезно повлияло на ее состояние, мировосприятие и отношение к людям.

Она как будто заледенела изнутри. Стала такая красивая, сияющая, вежливая и очень холодная. Игорь этот тут же рядом образовался. Вообще-то, я его понимала, но нам с Тигрой он не нравился. Когда отвалился за ненадобностью, мы порадовались.

Я поэтому к ней с Арсением и не лезла. Потом-то поняла, что зря, но тогда верила, что так правильно. Дура была.

Хотя, то, что мы все же в Новгород переехали — это однозначно к лучшему.

А потом пришел мой черед хлебнуть из лужи «истории про первую любовь». Никогда не забуду, что именно мама удержала меня от кучи глупостей, но и отцу спасибо: если бы не развод и разъезд родителей, то мама не сидела бы дома и не следила бы за нашим состоянием и передвижением.

— Лер, я понимаю твое желание все уточнить и прояснить, — сказала мне она, когда я была готова нестись в Москву, к любимому, хоть пешком.

Вот честно, если бы запретила, я бы ушла. Тайком, но обязательно бы помчалась.

Но мама знает как надо.

То, что она мне организовала и доставку, и информационное сопровождение, несмотря на собственный внутренний протест — высший пилотаж вообще.

Да, было больно, горько, страшно и обидно, но сейчас ясно — к лучшему. Надо было пройти этой дорогой позора, оборвать и убить в себе все живучие ростки губительного чувства, перечеркнуть не самым приличным (но очень приятным) способом возможность вернуть все назад, чтобы понять через полгода — все прах и тлен. Пыль под моими ногами более достойна внимания, чем Сеня.

Из-за этой дурацкой несчастной первой любви в жизни моей произошло столько занимательного. И поступила куда хотела, и за границу учиться поехала, и матери счастливую личную жизнь организовала. Случайно.

Глядя в телефон, где в мессенджере висело 5 непрочитанных от Кирилла и одно от Кота, я выбирала — с кого начать.

Ну, разумнее с брата, конечно.

Кот: «Лер, маме несколько нехорошо. Встретим тебя мы с Кириллом Андреевичем»

О, интрига.

Лера: «Что с мамой?»

Братишка откликается сразу:

Кот: «Да тут опять баб Алена звонила, и отец приезжал. Они с Глебом несколько не сошлись во мнениях. Мать на нервах и с давлением слегла. Все в панике носятся вокруг. Жопа полная»

Да, отец знает, как испортить маме жизнь. Как будто это она виновата, что он остался без средств. И без самоуважения.

Лера: «И что там у вас сейчас?»

Кот: «Цирк. Отец меня уговаривал на маму повлиять. Чтобы она в Питер вернулась. Или хоть квартиру Новгородскую продала. Она сказала, что квартира наша с тобой. Жди — будет тебя обрабатывать теперь»

А, так вот к чему эти пропущенные от него. Обидно.

Почему мужчины, которым ты веришь, так часто и сильно тебя разочаровывают? Обижают? Предают?

Ведь вроде бы для себя приняла, что для отца ничего не значишь, но больно все равно.

Очень больно.

Хотя живя здесь, в солнечном свете, окруженная иной культурой и философией, я узнала и поняла много интересного. Про себя. Про людей. Про мир.

И решила: буду счастливой. Несмотря ни на что.

Наплевав на чужое мнение, собственный горький и болезненный опыт, обстоятельства, которые, кажется, категорически против… нас.

И если он все еще…

— Лер, ты уже в порту? Все нормально с документами? С багажом? Все по плану? — в этом весь Кирилл.

Всегда озадачивает меня массой вопросов, а пока я подробно отвечаю, заваливает комплиментами, новостями и собственной радостью.

Но так здорово садиться в самолет услышав:

— Жду тебя, вредная зазнайка. Девочка моя, часы до встречи считаю. Неужели, уже завтра увижу? Скучаю дико.

Пусть все хором твердят, что он бабник и гуляка, что поматросит и бросит. Пусть. Он честно ждал меня четыре месяца. Думаю, что месяц счастья я заслужила?

А там –уж как жизнь повернется.

Я хочу быть счастливой!

— И я буду! — решительно говорю себе, выходя из зоны досмотра в родном «Пулково».

Первое, что я вижу — огромный букет алых, почти бордовых роз. Маме такие ведрами возили. От Сергея Владимировича.

За букетом внезапно обнаруживается Арсений.

«Какой сюрприз, бл*», — говорит Кот, когда мама не слышит.

Кстати, а вот и он — стоит в стороне и снимает на телефон внезапную встречу. И не предупредил ведь, паршивец.

Сеня шагает ко мне, протягивает букет. А то, что у меня в руках сумка и чемодан его не смущает.

Молодец какой, да.

Но тут рядом возникает Кирилл и перехватывает мои вещи. Легкий поцелуй в висок бодрит.

Но не так, как внезапное от Сени:

— Да, я виноват, но этот… бабник, бл*дун, как ты могла?

Какие речи, а?

— Ох, Арсений, а не пошел бы ты туда, куда хотел — в счастливое будущее, где не будет ни меня, ни моей матери-ведьмы?

— Лер, я прошу прощения. Я был не прав, я все понял. Пожалуйста, вернись! Он же бросит тебя, как только наиграется…

Ну, я его уже бросала, так что теперь, и правда, его очередь.

— Откровенность — лучшее оружие, — говорит моя мать-ведьма, поэтому я абсолютно искренне улыбаюсь и не скрываю ничего:

— Так, я и не жду чего-то серьезного, вечного, крепкого. «Навсегда», как мечтала с тобой. С Кириллом я здесь и сейчас: счастливая, окружённая вниманием и заботой. А потом, через пару месяцев, когда ему наскучит эта зефирная романтика и он умчится от меня на своём байке, я не удивлюсь. Я уже сейчас это знаю. Да, поплачу, но это не будет шоком, ударом и страшной болью. Как с тобой…

Равнодушно киваю и, наплевав на букет, прохожу мимо.

Эту дверь я закрыла.

По дороге домой Костя и Кирилл делятся новостями и планами на новогодние каникулы. Так здорово и весело. Удивительное ощущение семьи.

В доме, где сейчас живет мама и вьющиеся вокруг нее мужики, светло, тепло и очень вкусно пахнет.

— Леруша! Вернулась, моя крошка, — обнимает меня мама, уже выразительно кругленькая.

Такая родная, такая близкая, важная и нужная. До слез.

Мы потом поплачем с ней вечером.

— Обязательно пошушукаемся и поплачем, — шепчет мама на ухо улыбаясь.

Она светится, а вокруг нее счастье.

— Девочки, руки мыть и за стол. Все готово, — из кухни появляется мамин новый муж.

— Добрый день, поздравляю еще раз, — улыбаюсь Глебу, потому что мама моя рядом с ним сияет. Пусть живет.

И он отвечает чуть покровительственной улыбкой, будто знает что-то важное про меня:

— Лера, с возвращением. Ждали.

Не помню такого чудесного празднования Нового года, честно.

Среди огней десятка гирлянд, аромата хвои и мандаринов, среди конфет, шашлыка и сотни больших и маленьких подарков проходит невероятно счастливая неделя. И Кир. Он все время рядом и я действительно чувствую себя нужной, важной, самой-самой. Кирилл, не скрываясь, всем демонстрирует, что он тут не просто так, поэтому я понимаю, что, возможно, мне и правда выпадет целый месяц счастья. С ним. В Новгороде.

А потом я улечу в Китай до лета, и он сможет больше ни в чем себе не отказывать. И жить, как привык.

А я выдержу, справлюсь. Я уже знаю, что за все в жизни надо платить.

— Я бы прошла через весь ужас развода снова, если бы это было обязательным условием обретения Глеба и всего того счастья, что он мне подарил, — улыбнулась мама, когда мы с ней подводили итоги года перед Рождеством, в тишине и спокойствии готовя пряники, пока мужчины умчались куда-то по своим делам.

И я ее понимаю.

Я тоже прошла бы.

И пройду.

Мое возвращение из Китая было похоже на прилет из Индии один в один. Только розы Сеня притащил розовые. Фу.

— Так и знал, что ты выкинешь что-то в своем стиле, — заявил мне Кир, когда дозвонился в Чаньчунский Университет, где я проходила очередную практику.

Ладно, расставим точки так:

— Хорошо, что мы все друг про друга знаем, правда? Нам было очень здорово вместе, но это время прошло. Теперь твое эго удовлетворено и ты вновь можешь жить беззаботно и без ограничений.

— Глупышка. Такая умная, но все равно маленькая дурочка. Моя. Лера, ты моя. У тебя есть время к этому привыкнуть. Но, как вернешься, я тебе подробно объясню все про дальнейшую жизнь. Нашу с тобой.

И в ответ на мое нецензурное эмоциональное высказывание он просто рассмеялся. Негромко и тепло.

И я привыкала к мысли, совершенно не удивившись бархатной коробочке, мелькнувшей в его руках в аэропорту при встрече.

Лишь отрицательно качнула головой.

— Я подожду, моя хорошая, — спокойно улыбнулся Кирилл и повел меня к машине.

В этот раз он явился без Кота, поэтому по дороге до дома мы три раза останавливались продемонстрировать друг другу, насколько соскучились.

Это было невероятно, но зародило у меня некоторые подозрения:

— Ты что, читал мамины книжки?

Кир на миг смутился, а потом широко улыбнулся:

— Конечно, читал. Арина Егоровна фигни не напишет. Там же у нее прямо инструкция на все случаи жизни. Как можно упустить такую возможность?

Этим летом мы все жили в Валдае. Дом Глеб значительно расширил и у каждого была своя комната, а в гостевой обитал Кирилл.

— Так и прижился у нас на болотах, а мы его кормим, — хмыкнула мама, глядя в окно, где два друга во дворе рубили дрова для бани, а Кот носил на руках нашу с ним новую сестру.

— Ты только скажи, Лерочек-сахарочек, — шептал мне вечерами Кир, когда мы с ним целовались в глубине сада якобы выгуливая Аглаю-младшую.

Задыхаясь от восторга, я могла лишь бормотать:

— Ты спешишь, Кирилл…

А потом, когда в середине августа Глеб повез нас на традиционные гонки, где раньше они с Киром обязательно принимали участие, на меня снизошла истина.

Глядя на сияющую ровным внутренним светом маму, на подпрыгивающего рядом с ней и азартно что-то выкрикивающего Кота, восторженно наблюдающего за дочерью Глеба, который плевать хотел на успехи его прежних коллег по гонкам, я ка-а-а-ак поняла:

«Самые главные в жизни вещи это… не вещи…»

Так что, может быть, Кир не так и спешит?

Может, пора определиться, а?

Чуть повела плечами в крепких родных объятьях. Подняла кверху правую ладонь с растопыренными пальцами.

А когда, после некоторых непечатных выражений, на пальчике оказалось изящное колечко со скромно сияющим камушком, почувствовала — все сделала верно.

Как уж там будет дальше — никто не скажет, но из-за ошибок, глупости, предубеждения и страхов упустить возможность просто быть счастливой?

Очень счастливой.

Здесь и сейчас.

И только я позволила улыбке выползти на лицо, как Кир, резво развернув меня к себе, продемонстрировал весь спектр переполнявших его эмоций.

Наш первый поцелуй в статусе жениха и невесты был не просто огненным, нет, он взрывался фейерверками в голове, порхал бабочками в животе и грел. Грел сильными руками жениха, которые обнимали меня как будто бы всюду одновременно.

— Ты не пожалеешь. Клянусь, — шепнул, когда я открыла сияющие глаза.

А потом махнул Коту и, подхватив меня на руки, понес в сторону своего байка, бормоча на ходу:

— Погнали, у нас куча дел! Как думаешь, может лучше к вашей тетке в Валдай метнуться? Или будем по правильному, здесь, но через месяц?

И вот тут я выдохнула:

— Ты мужчина, ты и решай. Я хочу платье и свою семью в ЗАГСе.

Ровно через неделю, выходя из маминого синего «Эксида» в ослепительно-белом и ультра-коротком атласном платье прямо в руки широко улыбающегося жениха, услышала приветственное:

— За такую провокацию, милая, я тебя накажу. И ты даже знаешь как. В последнем романе у твоей матери подробно было написано.

Мы смеялись вместе и входя в зал регистрации, и когда ставили подписи в документах под счастливыми умиляющимся взорами нашей большой семьи.

Даже дед Коля с бабой Таней прикатили и сейчас радостно тискали Аглаю.

— Ох, Арина, какая же ты молодец. Вон, какие шикарные принцессы получились. Да и Костик растет молодцом. Сразу видно мужскую руку в воспитании. Поздравляем молодых от души! Приезжайте в Питер обязательно, не забывайте стариков, — дед Коля прослезился под конец речи и мы с мамой обнимали его и плакали вместе с ним.

У нас большая семья, но жизнь отсеяла лишнее и формальное, оставив нам после тяжелых испытаний лишь тех, кто действительно любит и ценит.

Так что мы выстояли, справились, нашли силы пойти дальше.

Вперед.

К счастью.

Смогли поверить, что оно существует. Что мы его достойны.

«Надо дать счастью шанс. Тогда оно, возможно, случится [1]…» — как же это верно.

Мы рискнули. И оно случилось.

Здесь и сейчас.

[1] к/ф «О чем говорят мужчины. Продолжение», 2018 г, режиссер Флюза Фархшатова