Измена. Закрывая гештальты

Глава 56 Воскресные сюрпризы

'Мне тебя сравнить бы надо с первою красавицей,

Что своим весёлым взглядом к сердцу прикасается,

Что походкой лёгкою подошла нежданная —

Самая далёкая, самая желанная…'

Алексей Фатьянов «Три года ты мне снилась»

Никогда я еще не просыпалась так.

Никогда я еще не просыпалась с ним.

И вряд ли произойдёт в моей жизни что-то более впечатляющее и эмоционально насыщенное.

Как же плоско и скудно звучали все мои: «она проснулась от его нежных и ласковых поцелуев», «он невесомыми прикосновениями будил свою спящую прелесть», «сладкие и трепетные утренние нежности принесли мир и покой душе»…

Езус-Мария! Это же вообще ни о чем.

Ни про что.

Не отражает даже ни доли процента действительности.

Мой тихий сон не был нарушен, лишь слегка потревожен горячим выдохом между лопаток. Потом легким поцелуем в основание шеи, затем прикосновением сильных рук к талии с двух сторон.

А потом я проснулась, ощущая, как Глеб, неумолимый и обжигающий, погружается в меня. Медленно, но неотвратимо.

Мой громкий выдох, скорее даже стон, ознаменовал полное слияние. И только я начала судорожно что-то предполагать об адекватной реакции на бесподобное пробуждение, как в шею сзади тихонько пророкотали:

— Расслабься, медовая. Позволь сделать твое утро таким же сладким, каким оказалось мое…

Да уж, утро мое он «сделал», без сомнений.

Вдруг обнаружилось, что это так приятно: доверять, получать и принимать. Ласки, нежность, заботу — все принимать. И наслаждаться. Не думать: как и чем ответить, достаточно ли хорошо я выгляжу, не слишком ли откровенна такая поза, не оглох ли он…

Опыт оказался более чем впечатляющий.

А когда я пришла в себя и начала воспринимать окружающую действительность, то оказалась сражена той нежностью, что сияла в этом невероятном и пронзительном голубом взоре:

— С добрым утром, любимая.

А голос куда-то пропал.

Зато откуда ни возьмись пробудились инстинкты: обхватила Глеба за шею, притянула к себе ближе, запустила пальцы в растрепанные пряди на затылке и начала зацеловывать это фантастически прекрасное, на мой взгляд, лицо.

Молча.

Покрывшись холодными мурашками ужаса с головы до пят, от осознания того, что я могла никогда-никогда его не встретить. Могла задавить, могла отказаться выпить с ним кофе.

Я-то себя знаю, та еще дура. Ведь могла же.

— Хорошая моя, что? — паника заразна.

— Могла же никогда… никогда, — выдохнула с трудом. Просто ни язык не поворачивался, ни рот не открывался озвучить такие ужасы. Яркие и весьма впечатляющие той безнадежностью, которой от этих мыслей повеяло.

Скрип зубов, глубокий и страстный поцелуй, намекающий, что доза сладкого с утра была маловата, и уверенное глаза в глаза:

— Нет, малышка. Нет. Не думай о плохом. Мы были предназначены друг другу давным-давно. Вселенная вращалась, чтобы мы встретились.

А я хихикнула.

Извращалась.

Да уж, Вселенная порядком извращалась для этого.

Вот, после такого и уверуешь в Высший Разум, да.

Сладкого мне, конечно, перепало еще. В душе.

А потом мы выбрались в люди.

— Здоров же ты дрыхнуть, Ветер, — приветствовал нас Алекс, наливая кофе и приглашая присоединиться к его посиделкам за барной стойкой маленького ресторанчика, куда Глеб привел меня на завтрак.

Лишь только устроив меня со всеми удобствами на высоком стуле и придвинув креманки с джемом, сметаной и медом, а также положив на тарелку блинов и сварив кофе, мой невозможный мужчина снизошел до приятеля:

— Не завидуй. Будет и на твоей улице праздник, когда встретишь ту, рядом с которой сможешь позволить себе заснуть.

Неслышно подкравшийся второй братец хихикнул:

— Это ты так намекаешь, что все, старость пришла, и тебе пора в утиль?

— Идиоты, — хмыкнул Глеб, усаживаясь рядом. — Ари, не обращай внимания. Иногда программа сбивается, и правильные мальчики из хороших семей вырастают в…

— Сюрприз, — вздохнула, потому как Кот мой тоже мог того, переродиться.

Если его упустить, вполне мог. А так как я с ним прилично уже успела накосячить, то тревожилась обоснованно.

Глеб посмотрел внимательно на меня, проследил за тем, куда был устремлен мой печальный взор и, склонившись к уху, добавил:

— Коту это не грозит. У него есть вы с Валерией. И я, если позволишь.

Езус-Мария, а я то думала, что давно разучилась так краснеть. С головы до пят пламенея. Кошмар.

— М-м-м, как же ты хороша, девочка моя, — проурчало в висок и с тяжелым вздохом отстранилось это ходячее искушение.

— Мы лишние на этом празднике жизни, Лекс, слышь? — пафосно провозгласил младший владелец здешнего уютного всего.

Алекс пожал плечами:

— Когда-то это должно было случиться. Даже самые стойкие из нас, бывает, пропадают. Выходить обратно планируем часа через два. Не скучайте.

Честно скажу, поскучать не удалось.

Поэтому, когда мы прибыли сначала к дому на такси, а потом на машине к спорткомплексу, встречать Костю, я продолжала тихо, но постоянно улыбаться.

Как дурочка, да. Но счастливая.

Вывалившийся из автобуса сын вместо приветствия меня озадачил:

— Мам, когда со сборов уезжали, отец примчал. Хотел повидаться, типа.

— С чего это вдруг? — я так э-э-э изумилась, что даже не смогла это скрыть.

— Не сказал. Спрашивал, правда, где ты и где Лера.

Вот не живется же человеку спокойно с новой любовью, а? Явился к нам незваным, получил в бубен, но не успокоился, а полез к ребенку.

Кстати, а как он вообще узнал про выездную тренировку-то?

— А ты?

— А я сказал, что это не его дело, — сердитым ежиком засопел Котик.

— Молодец.

— Ну, спасибо Сергею Сергеевичу, он меня не выпустил, так что мы с отцом только по телефону общались.

Истинно, спасибо Сергею Сергеевичу.

— Милый, а папа откуда знал про тренировку?

— Я не говорил, может, Лерка?

Ладно, уточню. Не люблю я такие странные моменты. Особенно сейчас, особенно с Романом Николаевичем.

Пока сын бегал в спорткомплекс за вещами, которые надо было постирать еще на прошлой неделе, но у него все никак в голове не задерживалась моя просьба привезти их домой, со мной решил побеседовать старший тренер:

— Ох и беспокойная вы дама, Арина Егоровна!

— Спасибо, что позаботились, Сергей Сергеевич! — улыбаемся и машем, что еще остается?

— Всякое бывает, я понимаю. Константин показывает хорошие результаты, адаптивен, отлично встраивается в команду, слышит и чувствует партнеров. В целом динамика достойная.

Не к добру эти дифирамбы, попой чую, а она у меня сейчас отличается гиперчувствительностью.

— Спасибо. Рада слышать. Косте очень нравится футбол, готов им заниматься в любом состоянии, в любое время и в любом количестве.

Тренер улыбнулся, согласно покивал головой, а потом вдруг резко стрельнул глазами по сторонам, остановившись взглядом на развеселой компании из Кирилла, Глеба и только что примкнувшего к ним Кота с пакетом в руках.

Аллилуйя, ребенок догадался не волочь вещи в охапке. Прогресс налицо.

Сергей Сергеевич слегка сдвинулся в мою сторону и чуть склонился к уху:

— Вы же понимаете, что это безумие молодых страстей вокруг вас так и будет продолжаться? А если вам надоест?

Хоть я и порядком обалдела, но ответ из глубин души вырвался сам. Настоящий. Тревожащий меня:

— А если надоест им? Или даже не «если», а «когда»?

— Ну, вы же умная женщина, Арина Егоровна?

Хмыкнула, а когда Глеб нашел меня взглядом и вопросительно повел головой, откровенно ответила:

— Вероятно, нет.

— Не скромничайте, интеллект сын ваш унаследовал явно от матери. Но вы подумайте на досуге. Пока они по краю ходят, но видно уже, что не за горами взрыв. А мне не нужны конфликты двух перспективных тренеров на почве ревности. Вот совершенно.

— Да, я как бы была более чем конкретна.

— Мальчики, они такие. По сыну же знаете, слегка не от мира сего. Подтормаживают, бывает.

— Я вас услышала. Но пока просто не представляю, как еще объяснять.

«Боксер» пожал плечами, криво улыбнулся:

— Ну, мое дело — маленькое. Я предупредил. У меня же еще и начальство есть, да.

А вот это очень-очень любопытно и беспокойно, пожалуй.

Пока я размышляла о странном в речах старшего тренера, подошли тренеры играющие. Вместе подопечным:

— Мам, я все принес…

— Капризуля, как ты сегодня хороша. Вот что качественный се… отдых животворящий с женщинами делает, да? — извечная наглость Кирилла Андреевича сейчас как-то особенно утомляла.

— Что случилось, милая? — Глеб плевать хотел на окружающих и обстоятельства.

Сгреб меня в охапку и зафырчал в макушку.

— Так, в порядке очереди: сын — грузи вещи в машину. Вот ключи.

Радостный ребенок вприпрыжку умчался, куда послали.

— Кирилл Андреевич, — тут же вскинул свои выразительные глазищи и аж вперед подался.

Самое печальное, что Глеб в этот же момент резко потянул меня на себя.

— Цирк прекратили. Оба. Что за детский сад? Историю с трофеем проходили. Понравилось? — отрицательно затрясли отросшими челками: золотой и темной. — Мало?

Реакция такая же.

— Поэтому повторяю для особо одаренных: я не переходящее знамя, не игрушка, не зверушка, не забавный спор или эксперимент. Ясно? Дальше: лично для Кирилла Андреевича — именно у нас с вами ничего никогда не будет. Совершенно точно. Кроме личных вкусов, тут еще и дело принципа. Я доступно излагаю? Так понятнее?

Скривился, но кивнул.

— Прошу избавить меня от демонстраций, провокаций и прочих ваших самцовых глупостей. Пожалуйста.

— Хорошо, Капризуля. Я тебя услышал. Ты, конечно, не права и не представляешь, от чего отказываешься. Но свободу выбора еще никто не отменял, — прижал широкую ладонь к сердцу, отвесил шутовской поклон.

А я что, хуже?

Сложила ладони в молитвенном жесте, чуть склонила голову:

— Благодарности великие!

— Ох и намаешься ты с ней, брат, — фыркнул Кир и хлопнул Глеба по плечу.

Они обменялись рукопожатием, и Кирилл Андреевич нас оставил.

— Достал тебя? Я ему завтра отдельно объясню… — тут же начал водить носом по виску Глеб.

Вздохнула:

— Не люблю такую назойливость.

— Да уж я заметил. Как на меня фыркала, а, медовая? Но я знал, что все равно моя будешь, — зашептал в самое ухо, а потом еще и прижался за ним губами.

А меня не только в дрожь от этого бросает. Я вся в мурашках уже от воспоминаний. И он совершенно определенно это видит.

Капец.

— Мам, едем? Когда там Лерку-то нам вернут? — поинтересовался довольный жизнью сын.

Вздрогнула. Вздохнула.

И правда.

Пора нам.

— Да, поедем. Скоро уже дядя Марк их привезет.

А когда мы устроились в машине и я порулила к дому, то услышала от ребенка неожиданное:

— Дядя Марк крутой.

Краем глаза тут же заметила, как мгновенно напрягся и весь подобрался Глеб.

— Да, он мне и с геометрией тогда помог, и с физикой.

— Это когда? — совершенно обалдела. — А чего у меня не спросил или у Леры?

Кот сопел достаточно долго, а потом выдал такое, корректное пояснение:

— Да это в марте было.

И снова перехватило дыхание и в ушах слегка загудело.

Ясно, что от перебора с «животворящим отдыхом», а не от воспоминаний о том ужасном периоде нашей жизни.

И среди этого больного, тревожного наваждения меня вдруг накрыло теплом. От горячей уверенной ладони, что легла на правое колено и крепко его сжала. А потом еще и погладила.

Нашел время.

Зыркнула недовольно.

— Когда в следующий раз поедем с тобой кататься на байке, сможешь мне отомстить, — шепнул, широко улыбающийся Глеб.

А потом серьезно добавил:

— Я не в состоянии изменить прошлое, но могу дать тебе будущее, где ты обретешь безопасность, спокойствие и счастье.