Измена. Закрывая гештальты

Глава 59 Разбор полетов

'Хочу, чтоб день этот не уходил,

Хочу навечно продлить этот миг.

И не хочу знать, что нас ждёт впереди,

Я просто счастлив с тобой, ты пойми…'

Владимир Захаров «Лишь только солнце развеет печаль»

Все же реакция у Глеба отменная, да и интуиция, видимо, тоже.

То, что я могу рухнуть, он предполагал, поэтому перехватил меня быстро, даже телефон не выронил. А Кирилл Андреевич все это время продолжал оттуда вещать, да.

Никогда даже подумать не могла, что буду так радоваться голосу Кира из динамика:

— Да меня тут Бурый набрал. Спрашивает — не терял ли я кого? Как там было в классике? «Пропал мальчик, зовут дядя Федор…»

— У нас Кот пропал, — хмыкает выдохнувший, но так меня из рук и не выпустивший, Глеб.

Кир нервно смеется:

— Ну, примерно так я и сказал, хотя там, оказывается, еще три кошки приблудились к нашему коту. Но я на всякий случай велел всех к вам тащить.

— Как он потащит? Он же на байке? — уточняет негромко Глеб.

Кир теперь уже откровенно ржет, но совершенно необидно:

— Не волнуйся, папаша. Все будет норм. У него там туса рядом на колесах.

Благослови, Господи, терпение и выдержку Глеба, пока этот самый неведомый Бурый и присоединившийся где-то по пути к ним Кир, транспортировали наших потеряшек до дома, мы вернулись в квартиру, а я еще и успела прорыдаться ему в шею.

Отплакала, оттряслась, умылась, причесалась и выпила новую горсточку таблеток.

Поэтому прибывшую компанию нахохлившихся девиц и злого, взъерошенного Кота встречала условно-адекватная молчаливая мать.

Как потом мне по секрету, через пару месяцев расскажет сын — так страшно ему не было никогда.

Не тогда, когда в лесу изрядно стемнело и стало понятно, что телефоны разряжены, а они не знают ни куда идти, ни откуда пришли.

Нет.

— Самый страх, мам, был выйти из машины и подойти к тебе. Потому что стыдно. Потому что я опять накосячил. И вообще, у тебя же давление, а я вот эт самое. Снова. Кароч, ужасно было. Правда.

Обнялись мы крепко и я от души пожелала никогда больше таких переживаний не испытывать. Нет уже ни сил, ни возможностей, ни ресурса. Да.

А в тот ужасный и прекрасный поздний вечер четверга, мы, успешно раздав всех «приблудившихся кошек» их родителям, водворились на кухню.

К Лере, успокоительному чаю и беседам.

Чай был кстати, хотя его в этот день было у меня с избытком, но прелести своей он так и не потерял. А я в какой-то момент, в этой дрожащей тишине начала заваливаться на подставленное плечо.

Глеб, осознав, что я, сцепив зубы, держусь уже из последних сил, объявил:

— Допиваем чай и расходимся спать. Лера, пригляди за маминым давлением. Костя, тренировка завтра в десять. Я тебя подхвачу в девять — тридцать. Арин, давай уже укладывайся. Все подождет, ложись спать.

Возражений не последовало.

Мы мирно расползлись, и даже, когда после душа, сын пришел посидеть в ногах моей постели, я не готова была орать сиреной. Нет. Я падала в сон и ничего с собой не могла поделать.

Пробубнив «Спокойной ночи» наш загульный кот удалился восвояси. Его, на посту у моих ног, сменил Его Мурлычество Тигра Второй, а я уснула.

Утро встретило меня тонометром и чаем с горсткой таблеток.

— Глеб Максимович Костю увез, обещал вернуть через четыре часа. Ты бы еще подремала. Я тут, никуда сегодня не еду. И это, мам…

И замолчала.

Вот какое может быть теперь «подремала», пока не узнаю новости?

Разлепила глаза и выжидающе уставилась на Лерушу:

— Тебе опять роз корзину привезли с утра. Черных. Пятьдесят одну штуку. Сразу, как я Костю проводила и принесли.

— Поставь куда-нибудь, чтобы не мешали, — пробурчала устало.

Нет, разбираться сейчас не буду. Не настолько мне любопытно. Я и правда, что-то не в форме. Подремлю все же.

Следующее пришествие в себя свершилось почти через три часа:

— Мам, там минут через двадцать Костю привезут. Он написал, — тихо проговорила над головой дочь.

Ясно, что надо выползать из-под одеяла и включаться в жизнь семьи.

А там ведь еще очередные планы на выходные.

Сюрприз в лице обедающего с нами одного из тренеров сына, сюрпризом, по сути, не был.

Был явлением ожидаемым, предсказуемым и очень приятным.

— Ари, как ты сегодня? — встретил он меня вопросом.

И тревога в его голосе была не менее приятной, чем весь тот пожар во взгляде, который мне перепал после заверений, что я в норме.

Кот сидел молчаливый и нахохлившийся. Как мне успела шепнуть злая дочь:

— Получил от меня сначала, потом его Глеб Максимович пропесочил капитально. Вроде как даже матом.

Что сказать? Котику придется это пережить, осознать, сделать выводы… а если нет, что тогда уже я выскажусь. Вот только голова прояснится, и силы появятся.

Пока мы шушукались с Лерой, основная часть обеда завершилась, и пришло время чая. С козинаками. И разговорами.

— История такая: я понимаю, что ты будешь возражать, но прошу тебя, послушай. У вас завтра по плану поездка в Питер. А ты несколько перенервничала. К тому же во время посещения родного города у вас возможны некоторые неожиданности, как я понял. Поэтому я вас отвезу.

Сказать, что я обалдела? Погрешить против истины, однозначно.

— Пока ты ищешь контраргументы, послушай: ни Лера, ни Костя не возражают, я вас никак не стесню. Подожду в машине, главное, безопасность обеспечу вашим встречам.

Лера сделала мне огромные глаза.

Естественно, о чем речь?

— Никаких «в машине». Раз вы так здорово все сами решили, что же, несите ответственность за ваш выбор. Я с удовольствием погляжу завтра, как вы будете Глеба Максимовича деду с бабушкой представлять.

Это точно во мне успокоительный чай говорит, ей-ей он.

Ведь такого на трезвую и разумную голову не придумать.

Расходились все тихо.

Переваривали и оценивали перспективы, я полагаю. Сама-то я спать опять упала.

Огромный и невероятно вместительный белый «Эскалэйд» ждал нас утром у подъезда. И пока сын восторженно свистел, дочь показательно закатывала глаза, я уточнила:

— Махнул не глядя? Откуда дровишки, Глеб Максимович?

— У отца одолжил. Для нашей поездки самое оно. Прошу, медовая моя, — и распахнул для меня переднюю пассажирскую дверь. И не преминул погладить значительно ниже спины, пока я карабкалась внутрь.

Устроились быстро, и весь путь я слушала дружное обсуждение достоинств и недостатков конкретно этого танка. Под развеселые молодежные мотивы.

Идиллия прямо, полное взаимопонимание, холера ясна.

Продолжение художественной постановки «Идеальная Семья» ждало меня и в ресторане.

Дети были милы и вежливы, Глеб ухаживал за мной настолько естественно, будто всегда только этим в своей жизни и занимался.

Я поражалась, свекры обалдевали.

Ну, делать это они начали сразу, только лишь мы все встретились у входа, когда широко улыбающийся Костя заявил:

— Это Глеб Максимович, лучший тренер по футболу и вообще офигенный чувак.

Пока мы обедали, дарили подарки и вежливо беседовали о «погоде — природе — видах на урожай» было занятно. Все присутствующие так изящно жонглировали словами, демонстрируя лояльность, воспитание и глубокую личную заинтересованность, что я откровенно наслаждалась.

И молчала.

Отдыхала.

В целом мне было неожиданно спокойно и комфортно.

Зависело ли это оттого, что Глеб часто, как будто случайно, гладил меня по руке, сжимал мои пальцы, убирал за ухо выпавший из прически локон? Думаю да, но не только это сыграло свою роль.

Я пережила и переросла трагедию нашего рухнувшего брака. Вылезла из-под обломков, которые погребли под собой мою семью и устроенную жизнь. Я приняла новый опыт, сделала выводы и пошла дальше.

И сейчас я встретилась с людьми, приятными мне не из-за того, что они когда-то произвели на свет моего бывшего мужа, да.

Поэтому мне было хорошо, приятно и даже радостно.

А когда подошло время встретиться с Игорем, мы с Глебом вышли из ресторана, спокойно оставив детей общаться с бабушкой и дедушкой.

— Ты зачем им сказал, что ты тренер Кота, а мы на тренировке и познакомились? — полюбопытствовала, направляясь в бар, где надеялась Игоря все же не встретить. Потому что — ну, к чему все это?

Глеб усмехнулся и так выразительно, что я почему-то порозовела.

Вся.

— А что, надо было сказать правду? Как я увидел тебя, купающуюся в солнечном свете на заправке? Когда золотистые лучи образовали вокруг твоей фигуры сияющий ореол, а я застыл и не мог сдвинуться с места. Все в мире пропало, кроме тебя?

Пришло, видимо, мое время обалдеть:

— Это что ещё за народное творчество?

— Это нейросеть, но я честно выучил. Надеялся, что ты оценишь, — Глеб хмыкнул и прижал меня к себе очень уж выразительным жестом. Собственника.

— Я впечатлена, — призналась честно.

Это надо же, так заморочился. Однозначно, не перевелись еще романтики на этой земле, а мне по самой счастливой случайности перепал самый-самый из них.

Из всех.

За что?