Как делаются...

Как делаются властью

Кто рассыпал на платформе зерно — неизвестно.

Но сделано это было недавно: собирающийся в ожидании новой электрички народ не успел ни растоптать крупу, ни загородить ее от голубей полностью. Человечье кольцо вокруг метрового диаметра съедобного пятна образовалось с брешами, позволявшими подлететь.

Смелости на рейд хватило, весьма неожиданно, у достаточно квелой птицы: голубок был так себе, некрупный, весь какой-то взъерошенный: и переступал осторожно, и клювом дергал воровато. Его не спугнули; после парочки поклевок голубок осмелел и наладился пшено долбать споро.

Повторить его подвиг — пролететь между обступившими крупу людьми к краю кормушки — решилась еще одна птица, и сразу стало ясно, отчего именно она. Голубь был инвалидом: вместо правой лапки — культя, свернувшийся в шарик кусочек красной кожи. Потерял когти голубь, видимо, давно, культя успела превратиться в мозоль: опирался на нее голубь без видимой боли.

Переждав мгновенье — не отгонит ли кто? — инвалид храбро перецокнул левой и сделал к заветному пшену два шажка, ближайшую крупинку можно было клевать — не тут-то было. Первый, не проглотивший еще и десятка зернышек голубок почуял конкурента, развернулся, оценил противника, грозно заурчал и двинулся наперехват. Даже не двинулся — обозначил движение — но голубю-инвалиду этого хватило; привычный к унижению, он покорно отскочил, чуть припав на короткую лапку.

Победитель, прекратив урчать, обернулся к пшену и лениво клюнул. Побежденный попытался проскочить сбоку — ему не дали снова: голубок-хозяин резво сдвинулся в сторону. Он на глазах преобразился: взъерошенные перья образовали пелерину, раздулась грудь, урчание стало походить на барабанную дробь.

Инвалид понял: подклевать не дадут, но, имея не умершей последней надежду, остался рядом, рассчитывая, может, на милосердие?

И десять минут до очередной электрички люди вокруг наблюдали одну и ту же сцену: потерявший всякий интерес к пшену, толстый и сытый голубок-властелин сладостно дожидался от культяпого новой робкой попытки, чтобы тут же пресечь ее даже не прыжком теперь — голосом. Он забыл и о зерне, и о стоявших вокруг людях, он упивался.

Осторожность, правда, потерял — мог от кого-нибудь и ногой схлопотать, но люди вмешиваться не спешили, стояли сбоку и смотрели сверху.