Капитан

Глава 11

Уже десять минут, как гостиницу покинули последние заговорщики и воцарилась глубокая тишина, а Капестан так и не двинулся с места. Он был горд и растроган до глубины души: грозная сцена, свидетелем которой он стал, все еще отзывалась в его душе одной-единственной фразой: пароль — Капестан. Значит, маленький король не забыл своего рыцаря и в минуту опасности повторял его имя!

«Ну и ну! — возмущался молодой человек. — Против короля ополчились все, а у короля нет никого, кроме шевалье Капестана. Что ж, придется схватиться со всеми, черт возьми!»

С трех часов, устроившись вместе с Коголеном на своем боевом посту — на чердаке, с которого ему открывался только один путь — к славе, шевалье начал ждать… Наконец в дверь гостиницы проскользнул человек, вслед за ним — другой… Герцог Роган и принц Конде явились в условленное время.

Вельможи прошли в маленький кабинет, прилегавший к большому залу.

— Герцог, — величественно произнес принц. — Извините меня за вчерашние колебания. Они вполне естественны. Я — Бурбон, как и царствующий король, мы — близкие родственники… Однако оставим это. Вы просили меня прийти раньше, чтобы выслушать мои указания. Но прежде чем вы получите инструкции, я желал бы знать, что вы хотите для себя лично.

— Лично для себя, монсеньор? — вскинул брови Роган. — Ничего!

— Через два часа я стану королем и буду завален кучей прошений, — вздохнул Конде. — Все наши сотоварищи уже рассказали мне, о каких наградах они мечтают. И только вы, герцог, отказываетесь, надо полагать, из гордости. Так слушайте же мое первое повеление: я желаю знать, кем вы хотите стать, когда возведете меня на трон.

— Я не ищу личной выгоды, сир! — заявил Роган.

— Вы что, хотите меня покинуть? — ужаснулся принц. — Я назначаю вас начальником королевской охоты и даю вам маршальский чин. Если вы согласны, я буду бороться до конца. Если вы отказываетесь, я немедленно удаляюсь.

— Я согласен, сир! — поклонившись, ответил Роган. — Ваш маршал ждет ваших приказаний!

— Действовать будем так, — распорядился Конде, — отправимся в Лувр и во главе отряда гвардейцев войдем во дворец. Свергнутого короля вы отвезете в Венсен и займете главные стратегические пункты Парижа. Люина и Орнано препроводить в Бастилию, Кончини — в Тампль.

— От улицы Турнон до Тампля, пожалуй, далековато! — заметил Роган.

— Вот именно, — зловеще улыбнулся Конде. — Для сопровождения пленника выделить человек восемь, и если по дороге народ захочет немножко позабавиться с ненавистным итальянцем… что ж, пускай!

— Хорошо, сир! — невольно содрогнувшись, ответил Роган.

— Это самое главное, — продолжал Конде. — Завтра вы станете маршалом, как я и обещал, а пока превратимся ненадолго в королевских гвардейцев. Об остальном я позабочусь в Лувре.

Они направились в большой зал. Войдя, герцог окинул помещение быстрым взглядом и побледнел. Глаза его растерянно обшаривали углы, на лице отразилось смятение. Роган обернулся к принцу — и с губ герцога сорвался хриплый стон.

— Где же они? — воскликнул встревоженный принц. — Где гвардейские кирасы? Где аркебузы, пики и пистолеты?

— Ничего нет! Все исчезло! — в бешенстве прорычал Роган.

Принц Конде побледнел.

— Надо искать! — предложил он. — Может, кто-нибудь из наших перенес все в другой зал?..

— Действительно, может быть и так, — согласился Роган. — Ключи… ключи от дома… я бросил их вон туда, в угол… Куда они подевались? Проклятье! Монсеньор, нас предали! — взревел герцог.

— Господа! — раздался вдруг чей-то голос. — Ключи можете не искать, все равно вы их не найдете…

Оба заговорщика, одновременно вскинули головы — по внутренней лестнице в зал спокойно спускался какой-то человек.

— О! — воскликнул принц. — Я его уже где-то видел… Вспомнил! Это тот самый человек, что проник в подземелье герцога Ангулемского, чтобы выведать наши секреты.

— Капестан! — напомнил ему шевалье, ставя ногу на последнюю ступеньку. — Пароль, который должен открыть вам дорогу в Лувр.

— Ага! — крикнул Роган. — Так вот он где, этот Капестан! Попался Капитан! Это будет твоя последняя подлость! Отсюда тебе живым не уйти!

И, выхватив шпагу, Роган бросился на шевалье с криком:

— Вперед, монсеньор! Сейчас мы его прикончим! Ага!

Но тут герцог испустил бешеный вопль досады и боли: шпага выскочила у него из рук. Капестан же, сделав молниеносный выпад, встал в боевую стойку.

— Сударь, — промолвил он, подкидывая шпагу противнику, — напрасно вы говорите о подлости — я ведь никого не предавал… Вы собираетесь низвергнуть короля — а я его защищаю! Если бы я воспользовался теми секретами, которые узнал, ваши головы давно уже слетели бы с плеч!

Роган уже успел подобрать свою шпагу и снова кинулся на врага. Конде же прямиком двинулся к двери, через которую недавно попал в кабинет. Заперта! Принц метнулся к двери, выходившей на крыльцо. Заперта! Что оставалось делать? Вне себя от ярости и стыда, принц обнажил свою шпагу и тоже ринулся на Капестана. Как раз в этот момент герцог де Роган, раненый в плечо, рухнул на пол.

Конде, увидев, что герцог сражен, остановился как вкопанный.

— Монсеньор! — предложил Капестан. — Давайте не будем! Вам ли тягаться с Капитаном?!

Взбешенный нанесенным оскорблением, принц приготовился к поединку.

— Надо же! — удивился шевалье. — Не хотите сдаваться?!

Конде бросился на противника, но тот без труда отбил атаку.

— В таком случае, монсеньор, — провозгласил юноша, — я вас… внимание! Я вас разоружу!

И через полминуты шевалье выбил шпагу из рук принца.

— Вы… побеждены, монсеньор! — вскричал молодой человек.

С этими словами он схватил Конде за плечо и приставил острие клинка к горлу принца. Тот дернулся, стальной клинок царапнул кожу, а шевалье с лицом еще более угрожающим, чем его поза, холодно произнес:

— Монсеньор, не вынуждайте меня убивать вас!

— Ваша взяла, я безоружен — и сдаюсь, — прошептал принц.

— Коголен, приглядывай за монсеньором, — распорядился Капестан. — И если что — прикончи его!

Шевалье взял Конде за руку и вывел из гостиницы. Коголен двигался вплотную за принцем. Втроем они зашагали по улице Вожирар, повернувшись спинами к улице Турнон в тот самый момент, когда на ней появилось человек пятнадцать дворян-заговорщиков: было самое время скрыться!

Капестан пошел по улице По-де-Фер, упиравшейся в перекресток Вье-Коломбье. Из городских глубин поднимался какой-то зловещий гул, раздавались звуки набата… Услышав рев мятежа, принц Конде вздрогнул, но Капестан распахнул свой плащ и показал пленнику пистолет.

— Монсеньор, — предупредил шевалье, — нам придется пробираться сквозь самое пекло. Не вздумайте звать на помощь. Вас сразу же бросятся спасать и меня убьют. Но первым умрете вы: при малейшей попытке кричать я пристрелю вас вот из этого пистолета.

— Хорошо, — угрюмо согласился Конде, — я буду молчать. Скажите только: куда вы меня ведете?

— В Лувр, — заявил Капестан и уверенным тоном добавил: — Не бойтесь, монсеньор, я за вас отвечаю.

Подавленный Конде не произнес больше ни одного слова. Капестан крепко держал принца за руку.

Отряды вооруженных горожан стекались ко дворцу.

— Да здравствует принц Конде! — вопили они.

Конде дрожал. Капестан улыбался.

Через несколько минут они вышли к Новому мосту. Путь им преградила толпа вооруженных людей, воодушевленно кричавших:

— Пора! Сейчас появится отряд гвардейцев! Пора идти на Лувр! Да здравствует Конде!

Капестан двинулся к мосту.

— Стой! — закричали вокруг. — Кто таков?

Капестан с проклятиями отступил.

— Отвечай! — настаивали горожане. — Чьи вы люди?

— Конде! — прорычал в ответ Капестан.

Одно только слово слетело со стиснутых губ шевалье; юноша произнес его точно под влиянием внезапного озарения. Слово это, все время вертевшееся в голове у Капестана, вырвалось почти непроизвольно, но он тут же еще крепче сжал руку ошеломленного принца, шепотом напомнил ему о пистолете и повлек вперед. Толпа расступилась, послышались одобрительные крики:

— Проходите, храбрые господа! Да здравствует Конде!

Вдруг в толпе послышался громкий вопль:

— Принц! Да ведь это же принц! Да здравствует Конде!

— В Лувр! — громовым голосом возвестил Капестан.

— В Лувр! В Лувр! — заорали все вокруг. — Да здравствует принц Конде!

Горожане узнали Конде. К нему кинулся один, другой, третий — и вскоре за спиной у Капестана стояла уже целая вооруженная толпа. Шевалье, склонившись к принцу, тихо шепнул:

— Монсеньор, если вам угодно, мы оба можем сложить здесь свои головы. Только помните — вы будете первым… А теперь, если вам дорога жизнь, извольте крикнуть: «Друзья мои, на Лувр!»

— Друзья мои! Друзья мои! — слабо пискнул Конде. — На Лувр!

Но горожане услышали призыв принца. И тут случилась невероятная вещь: Конде, конвоируемый Капестаном, повел за собой огромную толпу!

— Приготовить аркебузы! — прогремел внезапно чей-то голос.

Толпа остановилась и отхлынула от ворот дворца, который уже успел превратиться в ожидающую штурма крепость: подъемный мост опущен, а на подступах к нему — два отряда гвардейцев с аркебузами наизготовку и маршал Орнано, готовый стоять насмерть!

— Да здравствует Конде! — пятясь продолжали кричать горожане.

Но уже в толпе прозвучало слово «измена». Мятежников удивило, что Лувр так хорошо защищен, а Конде явился один — вместо того, чтобы прибыть ко дворцу во главе верного ему отряда гвардейцев.

— Монсеньор, — зашипел Капестан, — крикните этим людям, что вы должны поговорить с королем. Крикните, ради Бога, или вы пропали!

Конде повернулся к толпе. Он был очень бледен. Парижане увидели, как глава мятежа сделал какой-то жест рукой и невнятно пробормотал несколько слов. Затем, ко всеобщему изумлению, принц направился к Орнано! Но вскоре народ догадался, что Конде хочет в последний раз поговорить с королем, и выразил бурное одобрение неистовым воплем: «Да здравствует принц Конде!»

Орнано уже собирался открыть огонь, когда увидел двух приближавшихся дворян, один из которых крепко держал другого за руку.

— Прочь! — приказал маршал. — Эй вы, господа, прочь!

Шевалье сделал три шага вперед и выкрикнул громким голосом:

— Капестан!

— Пароль?! — удивился маршал. — Пропустить!

А в это время тот, кого Капестан ласково называл маленьким королем, пребывал в тревожном ожидании — он стоял, стараясь подавить нервную дрожь, и напряженно прислушивался… Рядом с королем не было никого, кроме лекаря Эроара; чтобы скрыть волнение, Людовик заговорил.

— Где моя мать? — спросил он.

— Ее Величество королева — со своими фрейлинами, — ответил врач. — Не беспокойтесь, сир, ее апартаменты охраняет сотня аркебузиров. Так вот, я говорю, что воскурения никоцианы разгоняют…

— Где Люин? — тоскливым голосом осведомился подросток.

— Без сомнения, в своем дворце, сир, — откликнулся Эроар. — А может, вы предпочитаете кровопускание? Я полагаю…

Эроар уже вынимал ланцет. Не в силах больше сдерживаться, Людовик XIII вскричал:

— Пошли вы к черту со своей никоцианой и со своим кровопусканием!

Лекарь отвесил глубокий поклон, положил ланцет на место и, пятясь, вышел из комнаты.

По Лувру разносились звуки, похожие на вой ветра… наступал вечер. В обширных залах постепенно сгущалась тьма; вдоль лестниц и коридоров в полумраке смутно вырисовывались неподвижные силуэты гвардейцев, опиравшихся на аркебузы.

— Один! — в отчаянии пробормотал король, бросаясь в кресло.

Он сжал голову руками и погрузился в мрачные размышления. Рядом с ним, прислоненная к стулу, поблескивала обнаженная шпага, на столе лежали два пистолета. Маленький король со страхом ждал и думал:

«Быть может, через час все будет кончено. Лувр возьмут штурмом. Меня не пощадят… Разумеется, прежде чем погибнуть, я тоже буду убивать. А потом умру. Умереть в пятнадцать лет! Ах, если бы он был здесь, мой отважный рыцарь! Но его здесь нет. Капестан спас мне жизнь, а я обидел этого доблестного человека. Он больше не вернется. Я один, один, как перст!»

И тут в Лувре поднялся какой-то шум. Крики! Топот! Звон оружия! Король вскочил на ноги, схватил шпагу и шагнул к выходу, напряженный, готовый ко всему. Дверь резко распахнулась — Людовик XIII открыл ее сам!

И тут же потрясенный отступил: перед ним стоял Конде, перепуганный и бледный. А рядом с принцем — шевалье де Капестан! Крепко держа мятежника за руку, юноша обратился к королю со словами:

— Сир, имею честь представить вам господина принца де Конде, который пришел сдаться Вашему Величеству!

За спиной Капестана Людовик увидел анфиладу просторных залов, осветившихся вдруг сотней факелов. По залам, торопясь и задыхаясь, бежали люди, и через минуту по всему дворцу прокатился мощный крик:

— Да здравствует король! Да здравствует король! Да здравствует король!

К Людовику спешила целая толпа. Тут был Витри со своими гвардейцами; тут был Орнано, кричавший, что город успокоился, как только стало известно о решении Конде сдаться королю; тут был неведомо откуда возникший Ришелье; тут был Люин, выползший из задних комнат; тут был Кончини, примчавшийся, чтобы поцеловать государю руку; тут была Мария Медичи, кинувшаяся к сыну с распростертыми объятиями. А у стен топталось множество сеньоров, уже давно не появлявшихся во дворце, шумели делегации от горожан, поторопившихся заверить монарха в своей преданности… Все королевство, впервые с тех пор, как воцарился Людовик XIII, явилось в Лувр, чтобы почтительно склониться перед своим юным повелителем.

В течение двух часов стены дворца дрожали от оглушительных криков: «Да здравствует король!» За эти два часа принц Конде познал всю горечь унижения, услышав больше всего оскорблений от тех, кто накануне заискивал и лебезил перед ним.

Наконец придворные один за другим начали удаляться. Но Ришелье успел увидеть Капестана — и побледнел! Кончини успел увидеть Капестана — и бросил на Ринальдо выразительный взгляд.