Капитан

Глава 22

Несколько минут назад Капестан остановил своего коня у гостиницы «Сорока-воровка». Фан-Лэр был весь в пене. Шевалье спрыгнул на землю и оглянулся вокруг.

У ворот ждала карета. На крыльце застыла бледная как смерть хозяйка гостиницы. По двору носились взад-вперед перепуганные мужчины и женщины. Никто из них не решался перейти дорогу и приблизиться к таинственному замку. А там творилось что-то невообразимое. Дверь особняка была сорвана с петель. Рядом с ней валялись на земле бревна и железные балки.

Капестан все понял. Он бросился к выбитой двери. Примчавшись в Медон, шевалье так и не проронил ни единого слова. Его верхняя губа приподнялась, обнажив крепкие белые зубы. В эту минуту юноша походил на великолепного льва. И двигался он, как лев: стремительными, уверенными, яростными прыжками.

Капестан не стал вытаскивать из ножен свою шпагу. Он быстро нагнулся и поднял что-то с земли. Затем шевалье ринулся в дом.

Капестан вооружился огромным железным брусом. Юноша держал его одной рукой, не чувствуя тяжести металла. Наверное, шевалье не ощутил бы ее, даже если бы этот брус весил в два раза больше. Изо рта молодого человека вырывалось короткое хриплое дыхание. Капестан бежал по дому и время от времени испускал отчаянный крик: «Жизель! Я здесь! Жизель!»

Бандиты под предводительством Ринальдо переходили из комнаты в комнату. Каждый головорез сжимал в руке шпагу. Только Ринальдо до сих пор не вытащил из ножен свой клинок. Итальянец чувствовал себя превосходно. Без особой спешки продвигаясь вперед, он беспечным тоном отдавал приказы. Обыскав одну комнату, негодяи устремлялись в другую. Во всех коридорах Ринальдо оставлял часовых. Бандиты уже добрались до четвертого зала, когда Ринальдо услышал, как отряд Кончини взламывает дверь, выходящую в парк. Итальянец усмехнулся:

— Потерпите, мио синьор, какого черта вы так надрываетесь! Сейчас мы поймаем вашу пташку и посадим в прочную клетку!

В этот момент один из бандитов упал с проломленной головой. Через секунду треснул второй череп, и еще один человек рухнул, как подкошенный. Ринальдо на миг оцепенел, не в силах понять, что происходит. Затем он увидел своего врага и заорал во всю глотку:

— Капестан!

Шевалье стремительно продвигался вперед. Его палица со свистом рассекала воздух. Но ужас, который на минуту сковал бандитов, уже прошел. Банда ринулась на шевалье, окружила юношу и обрушила на него град ударов. Но остановить Капестана негодяям не удалось. То здесь, то там раздавались вопли, стоны и проклятия.

Капестан дрался молча. Лишь время от времени он кричал: «Жизель! Я здесь! Жизель!» Но вот она выбежала на его зов, и теперь взгляд шевалье был прикован к девушке. Очередной взмах железной дубиной — и еще один бандит падает с разбитой грудью или проломленной головой. Расстояние между Капестаном и Жизелью быстро сокращалось!

Ринальдо, весь в пене, бросился ничком, чтобы ударить шевалье снизу. Капестан не обратил на действия итальянца ни малейшего внимания. Шевалье не отступил в сторону ни на шаг. И в тот момент, когда головорез очутился на полу, шевалье лишь высоко поднял ногу, а затем с силой опустил ее на своего врага.

Ринальдо захрипел, дернулся в последний раз и затих…

Капестан проломил ему череп.

Последняя преграда, разделявшая шевалье и Жизель, была сметена. Капестан перешагнул через труп итальянца, швырнул назад свой железный брус и подхватил на руки девушку, лишившуюся чувств.

Он внес Жизель в комнату, из которой она выбежала на его зов, и запер дверь.

Семь человек, включая Ринальдо, лежали на полу. Они были либо мертвы, либо испускали дух. Однако девять бандитов были еще живы и здоровы. Они переглянулись и поняли друг друга без слов. У всех на лицах было написано одно и то же: ненависть к Капестану! Отомстить ему! Любой ценой! Схватить его и содрать с него, живого, его поганую шкуру!

Два негодяя подняли громадную железную балку. Остальные засуетились вокруг. Раздались мерные удары. Все это происходило в гробовом молчании. Слышалось только хрипение умирающих и тяжелое дыхание живых, ожесточено вышибавших дверь.

Через две минуты доски разлетелись в щепки. Бандиты дружно ринулись в зияющее отверстие. Теперь у этого Капестана не было его устрашающей дубины! Теперь он — обыкновенный человек, а не дьявол во плоти! Вдруг бандитов что-то остановило. Они словно окаменели. Наступила тишина. Слышалось только потрескивание пороха. К бочонкам бежал огненный ручеек!

И в следующий миг все было кончено! Прогремел страшный взрыв, и часть здания взлетела на воздух.

Стены и потолок зала рухнули. Вокруг бушевало пламя. Когда рассеялся черный дым, окутавший весь дом, стали видны обгоревшие куски стен и обломки вещей. То там, то здесь что-то падало, разваливалось, рушилось. И нигде — ни единой живой души…

А предшествовало этому чудовищному взрыву вот что.

…Капестан взял Жизель на руки и унес ее в соседнюю комнату. Времени на размышления не оставалось, надо было действовать. Но действия шевалье могли ужаснуть кого угодно… Усадив Жизель в кресло, молодой человек быстро вернулся в тот зал, где только что заметил порох.

Теперь у Капестана появилось грозное оружие! Шевалье зловеще расхохотался. Присев на корточки, он набрал полные горсти пороха и принялся делать из него дорожку. Когда эта дорожка стала достаточно длинной, Капестан вернулся к камину, взял свечу и вышел из зала. Юноша двигался, точно во сне.

Снова подхватив Жизель на руки, шевалье шагнул к началу пороховой дорожки. Там он наклонился и опустил свечу… Порох загорелся. Капестан бросился к лестнице. Он был уверен, что успеет выскочить в парк раньше, чем грянет взрыв. Шевалье сбежал по ступеням и толкнул дверь. Но дверь была заперта! А снаружи раздавались чьи-то голоса! Это была вторая половина банды! Узнав голос Кончини, Капестан зарычал. Юношу душила ярость. И самое ужасное, что он уже ничего не мог предпринять!

Шевалье остановился. На лбу его выступил холодный пот, на лице появилась мрачная улыбка. Капестан взглянул на Жизель. Девушка открыла глаза и тоже улыбнулась!

И в этот миг прогремел взрыв. Дверь слетела с петель, стены зашатались. На Капестана и Жизель посыпались обломки, но шевалье успел закрыть собой девушку.

— Не бойтесь, — тихо проговорил молодой человек.

— Теперь я ничего не боюсь, — так же тихо ответила Жизель.

Раздался взрыв, и маршала д'Анкра с его бандой точно ветром сдуло с крыльца. Могло показаться, что головорезов отшвырнуло в сторону взрывной волной. В действительности же их смел со ступенек страх. Лишь очутившись в двадцати шагах от заветной двери, Кончини пришел в себя.

— Умерла! Она умерла! — в отчаянии закричал маршал д'Анкр.

— Нет, монсеньор! — проговорил один из бандитов. — Взгляните! Там, на крыльце! Видите?

— Она не одна! — заметил другой головорез. — С ней какой-то мужчина! Кто это?

— Ринальдо! Это ты? — громко спросил Кончини.

Подул ветер, и дым, который окутывал две человеческие фигуры, появившиеся на крыльце, рассеялся. Кончини остолбенел. Он не верил собственным глазам. Капестан! Но ведь люди маршала схватили этого юнца, связали и увезли в Лувр! А может, это сам дьявол в обличии шевалье?!

— Вперед! Убить его! — взревел Кончини.

Он совершенно забыл, что король приказал взять Капестана живым. Забыл, что, если удастся захватить шевалье в плен, с него, Кончини, будут сняты все подозрения. Но что маршалу д'Анкру король со своими подозрениями?! Что ему Леонора, заговоры и интриги?! Все это больше не интересовало Кончино Кончини. В целом мире для него существовала только Жизель. Она здесь, на этом крыльце. Сейчас она окажется у него в руках, и он будет счастлив! А для того, чтобы эта дивная мечта стала реальностью, надо только убить Капестана! Ведь шевалье — один, а их двадцать человек. Кончини выхватил свою шпагу и устремился вперед. Его головорезы с гиканьем и воплями последовали за ним.

Шевалье уже начал было спускаться с крыльца, теперь он снова поднялся и обнажил шпагу. Нежно отстранив Жизель, бледный, окровавленный юноша приготовился к бою.

— Сейчас мы попытаемся пробраться через первый этаж, — полуобернувшись, сказал Капестан девушке. — Второй этаж все еще горит.

— Да, — ответила Жизель.

— Идите вперед, мадемуазель, — проговорил шевалье, — вы будете указывать мне дорогу.

— Да, — повторила девушка.

Один из бандитов был уже рядом с Капестаном. Одним ударом шевалье сломал его шпагу, другим проткнул его насквозь.

— Вы здесь, мадемуазель? — крикнул молодой человек.

— Да, — промолвила Жизель.

Она вошла в дом. Наверху было настоящее пекло. Все — в огне и в дыму, все рушится… Капестана атаковали бандиты. Он нанес еще три удара, и три тела остались лежать на земле. Шевалье вбежал в особняк — негодяи ринулись следом.

Жизель храбро шагала вперед. Она уже миновала две комнаты. Где-то рядом был Капестан, поэтому девушка ничего не боялась. Иногда она останавливалась, чтобы окликнуть шевалье, и тот понимал, в каком направлении нужно двигаться. И он пробирался вперед — то обходя кучу головешек, то быстро уворачиваясь от валившихся кусков горящей стены.

И при этом Капестану приходилось непрерывно сражаться с преследовавшими его бандитами.

— Убейте его! Убейте его! — доносился до юноши голос Кончини.

Тем временем пожар спускался вниз. Еще минута, и огонь перекинется на первый этаж.

— Сюда! — прозвучал голос Жизели.

Шевалье нанес еще один удар и отпрыгнул к двери. В тот же миг потолок в комнате, которую он только что покинул, обвалился. Кончини и его люди едва успели отскочить назад. Пылавшие балки отрезали их от беглецов, и бандитам пришлось вернуться в парк. Все они были вне себя от ярости и ужаса. Маршал д'Анкр сел на ступеньку крыльца, схватился за голову и зарыдал.

Итак, Капестан в последний момент выскочил из-под падавших сверху обломков. Очутившись рядом с девушкой, он взял ее на руки. Свою шпагу шевалье бросил. Весь сияя от счастья, он двинулся вперед. Пожар разгорался все сильнее. Проход становился все уже. Волосы Капестана обгорели, но он не замечал этого. Вокруг молодых людей бушевало пламя. Шевалье снял с себя плащ и закутал в него Жизель.

Весь оборванный, перепачканный, истекающий кровью, Капестан вышел на улицу. Толпа ахнула. Мужчины сняли шляпы, женщины принялись радостно обниматься. Николетта упала в обморок.

А Капестан ничего не замечал. Он видел только карету и стремительно шагал к ней. Подойдя к экипажу, шевалье бережно усадил Жизель на мягкие подушки. Кучер взялся за вожжи; он должен был везти герцога Ангулемского. Так почему бы не везти дочь этого вельможи?

В эту минуту Жизель забыла о том, что она — невеста Капестана, который спас ее от гибели и бесчестья. Сейчас девушка была дочерью Виолетты — и только. Наклонившись к шевалье, Жизель произнесла:

— Моя мать находится в Лувре. Отвезите меня в Лувр!

— В Лувр! — крикнул Капестан кучеру и вскочил на Фан-Лэра.

Через четверть часа по Медону промчалась группа всадников. Это были Кончини и его люди. Сердце маршала разрывалось от боли, однако он все еще не терял надежды. Пусть Капестан и Жизель сбежали от него, но в его руках власть! Он отыщет их, где бы они не находились. Засунув за пояс пистолет, маршал д'Анкр скакал в Лувр. Он собирался сказать Людовику XIII следующее:

— Сир, мои люди доставили к вам герцога Ангулемского, которого я арестовал лично. Что же касается этого гнусного Капитана, то он сегодня ускользнул от меня, однако далеко ему уйти не удалось. Теперь он мертв. Извините меня за то, что не смог привезти его в Лувр живым, однако вы спасены, сир! Да здравствует король!

Было около десяти часов утра. Король стоял у окна, выходившего во двор, и не сводил пристального взгляда с больших ворот. Монарх был бледен. Еще бы — ведь он мог лишиться и трона, и жизни! Ришелье стоял рядом с Людовиком и тоже внимательно смотрел в окно. Епископ думал:

«Кто же теперь заменит Кончини? Есть все основания полагать, что я!»

В тронном зале находились также Люин и Орнано. Первый по обыкновению бахвалился, а второй безмятежно ждал.

У стен теснилась толпа взволнованных придворных, готовых кричать: «Да здравствует король!», если Людовик XIII осмелится арестовать маршала д'Анкра, или «Да здравствует Кончини!», если последнему удастся захватить власть.

Все чувствовали, что приближаются серьезные события. Всем было известно, что в соседнем зале находится маркиз де Сен-Мар, схваченный ночью, и герцог и герцогиня Ангулемские, арестованные на рассвете.

Все знали, что в три часа утра из особняка Кончини вернулся Витри с какими-то новостями.

Выслушав доклад капитана, король немедленно позвал своих ближайших советников и удалился с ними в пустой зал. Что там происходило — неизвестно. А Витри тем временем ждал у ворот. С ним был отряд из двадцати гвардейцев. Никому не разрешалось покидать дворец. Ослушавшемуся грозила Бастилия. Над Лувром нависло мрачное беспокойство.

И наконец нужно добавить, что Ришелье и Люина весьма встревожило одно событие: король долго беседовал с глазу на глаз со своей пленницей, герцогиней Ангулемской. Этот разговор длился почти час, после чего герцогиня вернулась к мужу — то есть в тот зал, который отвели им и маркизу де Сен-Мару.

Король погрузился в мрачные размышления.

«Значит, он хотел меня убить! — думал Людовик. — Значит, Кончини мечтал усесться на мой трон! Это он… вернее, Леонора напоила вином мою лошадь, чтобы я погиб на медонской дороге! Это они подлили в мой кубок яд той ночью, когда во дворец ворвался Капестан!»

В эту минуту у ворот Лувра раздался какой-то шум. Король выглянул в окно. К монарху быстро подошли Люин, Орнано, Ришелье и еще несколько придворных.

— Что случилось? — встревоженно спросил Людовик XIII.

— У подъемного моста остановилась какая-то карета, — ответил Орнано.

— По мосту идет девушка, — пробормотал Людовик. — Ее сопровождает мужчина. Ну и вид у него! И в таком виде являться в Лувр! Откуда взялся этот несчастный?

— Сир, — произнес Ришелье, — если Вашему Величеству угодно, я пойду…

— Никому не двигаться с места! — резко прервал его король.

Людьми, спешившими во дворец, были, разумеется, Капестан и Жизель. Стража скрестила перед ними алебарды.

— Прочь отсюда! — громко заорал офицер.

— Подождите, — хрипло произнес шевалье. — Позовите господина де Витри и скажите ему, что я иду из Медона!

Тут их заметил Витри, который стоял во дворе, окруженный гвардейцами.

— Медон! — изо всех сил крикнул Капестан. Капитан вздрогнул и гаркнул:

— Пропустить!

Шевалье и Жизель вошли во двор и направились к двери, которая вела в покои короля. В тот же миг во двор влетела целая кавалькада. Капестан оглянулся и воскликнул:

— Кончини!

Побледневшая Жизель сказала шевалье:

— Это тот человек, который хотел меня обесчестить. Это тот человек, из-за которого два года назад сошла с ума моя мать!

И юноша зашагал к Кончини. Шевалье понял: это продолжение боя в Медоне. Один из них должен умереть. Машинально Капестан стал искать рукой эфес своей шпаги, собираясь выхватить ее из ножен. Его шпага! Шевалье вспомнил, что он отшвырнул ее перед тем, как взять на руки Жизель. И тем временем Капестан продолжал идти вперед.

Перед ним действительно был маршал д'Анкр. Он спрыгнул с коня, и Лувр тут же загудел, как улей. Витри и его гвардейцы направились к Кончини. Тот побледнел. Казалось, он не знал, что предпринять. Наверху, у окна, король, Ришелье и Люин ждали, затаив дыхание.

И вдруг они увидели, что ободранный, окровавленный незнакомец тоже приблизился к Кончини. Маршал заметил Витри и шевалье в одно и то же время.

— Капестан! — прорычал Кончини.

— Капестан! — прошипел Ришелье.

— Капестан! — выдохнул король.

— Капестан! — завопил Кончини. — Гвардейцы! Я требую, чтобы этого человека немедленно арестовали! В противном случае…

Фаворит выхватил из-за пояса свой пистолет. Шевалье заметил, что из-за пояса Витри, который находится совсем рядом, торчит такое же оружие. Юноша метнулся к офицеру и мгновенно его пистолет оказался в руках у шевалье.

— Мерзкий Капитан! Сейчас умрешь! — злобно завопил Кончини.

Фаворита и Капестана разделяло шагов десять. Маршал д'Анкр не двигался с места. Лицо его было искажено гримасой ненависти. Капестан продолжал спокойно приближаться к своему врагу. Жизель не сводила с шевалье восхищенных глаз. Тщательно прицелившись, Кончини выстрелил. Почти одновременно с ним, лишь секундой позже, нажал на курок шевалье. Два выстрела слились в один. В наступившей затем тишине Капестан по-прежнему надвигался на маршала, а тот упал на спину и конвульсии потрясли его тело.

— Кончини, — медленно произнес шевалье, снимая шляпу, — от имени Виолетты, от имени Жизели и от своего имени я прощаю тебе то зло, которое ты нам причинил…

— Это было предсказано Лоренцо! — прошептал Кончини. В следующий миг из его горла хлынула кровь, и он замолчал навеки.

Эта сцена длилась три или четыре секунды. Когда все увидели, что Кончини рухнул на землю, во дворце началась суматоха. Витри выхватил свой второй пистолет и прокричал:

— Да здравствует королевское правосудие!

И выстрелил в воздух. Тут же примеру капитана последовали пять или шесть гвардейцев. Двор быстро наполнялся людьми.

Становилось все шумнее. Несколько человек подняли труп и понесли его в караульное помещение. Орнано обнял юного монарха своими огромными ручищами, высунулся вместе с ним в окно и крикнул:

— Да здравствует король!

— Да здравствует король! — раздалось во дворе. Побледневший Людовик XIII, высвободившись из объятий Орнано, повернулся к своим советникам и сказал:

— Вы можете смело кричать: «Да здравствует король!» — ибо теперь я действительно король!

— Да здравствует король! Да здравствует король! — грянули придворные в тронном зале.

Когда через час восторженные крики немного поутихли, к королю подошел Ришелье. Поклонившись, он произнес:

— Сир, я велел арестовать шевалье де Капестана. Прикажете доставить его в Бастилию?

— Нет. Не сейчас, — ответил Людовик. — Сначала я сам должен поговорить с ним. Господин епископ — и вы, господа, извольте подождать меня в тронном зале. Скоро я приду туда. Витри, проводите меня к заключенным.

Витри отвел короля в зал, где находились Капестан, Жизель, Сен-Мар, герцог Ангулемский и Виолетта. Увидев юного монарха, все встали. Людовик XIII приблизился к Капестану и остановился… И тогда произошло то, от чего остолбенели все вокруг: король низко поклонился шевалье де Капестану.

— Сир, — изумленно прошептал молодой человек.

— Капестан, — промолвил Людовик, — я хочу попросить вас об одном одолжении.

— Сир! — вскричал шевалье, не веря своим ушам.

— Вы ведь не откажете мне? — продолжал король.

— Сир! Сир! — повторял растерянный Капестан.

— Позвольте мне обнять вас, мой дорогой шевалье, рыцарь без страха и упрека! — воскликнул Людовик XIII.

Глаза Капестана увлажнились. Он порывисто прижал юного монарха к своей груди.

А через несколько секунд Людовик XIII сказал:

— Теперь ваша очередь просить, шевалье!

— Сир, — произнес молодой человек, — я умоляю вас исполнить два самых больших моих желания. Если вы окажете мне эту милость, я до конца жизни буду признателен Вашему Величеству.

— И каково же ваше первое желание, шевалье? — поинтересовался король.

— Сир, освободите моего друга, маркиза де Сен-Мара, который присутствует здесь, — проговорил Капестан.

— Да будет так. Смотрите, маркиз, больше не устраивайте заговоров, — улыбнулся Людовик, обращаясь к молодому вельможе.

— Да здравствует король! — воскликнул Сен-Мар, упав на колени.

— Ну, а ваше второе желание, рыцарь? — спросил Людовик, снова поворачиваясь к Капестану.

— Дайте свободу монсеньору герцогу Ангулемскому, который также находится в этом зале, — произнес шевалье.

— Да будет так! — ответил король. — Но при одном условии…

Он приблизился к Карлу Ангулемскому, замершему в низком поклоне, и строго взглянул на своего пленника.

— Герцог, вы согласны выполнить мое условие? — осведомился Людовик.

— Исполнить условие, которое ставит Ваше Величество, — это честь для меня! — пылко вскричал Карл Ангулемский.

Тогда Людовик XIII шагнул к Жизели, подвел ее к Капестану и соединил руки молодых людей. Шевалье едва не сошел с ума от счастья.

— Дети! Мои дорогие дети! — прошептала Виолетта с радостной улыбкой.

— Сир, — не скрывая волнения, произнес герцог Ангулемский, — любовь сильнее честолюбия и величественнее королевской власти… Подойди же ко мне, сын мой! — воскликнул отец Жизели.

С этими словами он заключил шевалье в объятия.

После этого король увлек Капестана в тронный зал, уже заполненный придворными. Взяв за руку оборванного шевалье, покрытого засохшей кровью, грязью и копотью, Людовик подвел его к самому трону.

— Господа, — громко произнес юный монарх, — я представляю вам человека, дважды спасшего мне жизнь и трижды — престол. Господа, я кланяюсь человеку, который только что доказал всему миру, что храбрость, сила духа и благородство сердца по-прежнему непобедимы! Нет преград, которые они не смели бы со своего пути, нет врагов, которых бы не одолели. Господа, король Франции говорит: «Да здравствует Капитан!»

Спустившись по ступеням трона, Людовик снова взял Капестана за руку и повел его через весь зал, в то время как все люди, присутствовавшие там, кричали:

— Да здравствует Капитан!

Нам остается рассказать только о верном Коголене, о котором мы совсем позабыли, увлекшись бурными событиями в герцогском замке и королевском дворце.

Тем утром, когда шевалье умчался, как вихрь, — и, по всей видимости, вовсе не в игорный дом — преданный слуга утешился тем, что пересчитал пистоли, оставшиеся на дне кошелька, который подарил ему Сен-Мар.

Теперь Коголен думал о Джузеппе больше, чем когда бы то ни было, полагая, что он вполне заслуживает счастья и удачи. Коголен представлял, как он попросит руки своей красавицы, а потом станет засыпать ее дорогими подарками, роскошными туалетами и великолепными драгоценностями. Эта мечта была поистине прекрасна, однако вскоре Коголена заставил спуститься с небес на землю один простой вопрос.

— А когда вернется шевалье? — поинтересовалась Джузеппа.

— Откуда я знаю? — вскричал оруженосец. — Может быть, мой господин снова ранен? С ним же вечно случаются всякие ужасные неприятности!

Тут у Коголена начался очередной приступ раздвоения личности. Заставив замолчать Незадачу, верный слуга призвал к ответу Удачу.

— Шевалье вот-вот будет здесь, — твердо заявил Коголен своей невесте.

Затем, догадавшись, видимо, что такого ответа явно недостаточно, он добавил:

— Скоро мой хозяин разбогатеет, и тогда…

— Что тогда? — спросила Джузеппа, повиснув у Коголена на шее.

— И тогда, — закончил оруженосец, — мы поженимся!

В этом он уже не сомневался. Будущее рисовалось Коголену в самых радужных тонах — и никак иначе. Но скоро слуге надоело ждать, когда, наконец, Капестан снова появится на постоялом дворе «Славная встреча».

Ночью Коголен решил отправиться на поиски своего господина. Увы! Судьба еще раз жестоко посмеялась над беднягой! На улице Дофин на Коголена напали разбойники, отняли у него кошелек и крепко отколотили палкой.

На следующее утро верный оруженосец решил навсегда покинуть постоялый двор, ставший ему уже родным домом. Коголен страдал от невыносимой боли — как телесной, так и душевной. Он спрашивал себя, увидит ли когда-нибудь Джузеппу, и обливался горючими слезами. Хозяин гостиницы Гаро был настолько тронут, что предложил Коголену место мойщика посуды.

Оруженосцу оставалось лишь одно: распрощаться со своими честолюбивыми мечтами, с погоней за удачей, которая все время ускользала от него, и принять предложение трактирщика. По крайней мере, это позволяло Коголену ждать изменений своей жизни к лучшему, не покидая Джузеппу.

…Пробило полдень. Коголен задумчиво мыл на кухне кружки, когда его позвал Гаро. Хозяин объявил слуге, что его, Коголена, хочет видеть какой-то важный господин.

Джузеппа и Гаро тут же устроились под дверью в надежде что-нибудь подслушать. Весь дрожа, Коголен вышел во двор. Там только что спрыгнул с коня офицер королевской гвардии…

— Ваше имя Коголен? — строго осведомился он.

— Да, монсеньор, — пролепетал бедняга, становясь белее мела.

«Наверное, господин шевалье устроил ужасный скандал, — тоскливо подумал оруженосец. — Теперь меня сочтут его сообщником и повесят».

— Следуйте за мной, — сурово приказал офицер. — Мы отправляемся к господину рыцарю короля!

— Ну так и есть! — скорбно прошептал Коголен. — Ах, Незадача я, Незадача!

Грустно попрощавшись с Джузеппой, он поплелся за офицером. Скоро они очутились на улице Барре и вошли в тот самый дом, ключ от которого Коголен некогда украл у Лантерна.

Вдруг его кто-то схватил за ухо, и знакомый голос пробурчал:

— В чем дело, мерзавец? Почему я не вижу тебя уже три дня? Тебе что, больше по душе плевать в потолок, чем чистить мою одежду?

— Господин шевалье! — вне себя от радости завопил Коголен.

— Да, это я! — ответил Капестан. — Ну-ка, положи вон в тот сундук эти экю — они, между прочим, принадлежат тебе — а потом поставь сундук в карету, которую увидишь во дворе. Только поживее! Мы уезжаем в Орлеан.

— Экю! Сундук! — тупо повторил Коголен.

— Смотри! Вот оно — королевское богатство!

С этими словами шевалье высыпал содержимое своего мешка. На пол хлынул целый дождь монет.

При виде такого количества экю Коголен едва не лишился рассудка.

— О! — выдохнул он. — Значит, молитва Меркурию все-таки помогла?

— Да, — серьезно кивнул Капестан. — Вот твоя часть.

— Да здравствует удача! — завопил Коголен.

Он немедленно принялся считать деньги. Оказалось, что его доля равняется двадцати пяти тысячам экю.

— Все, теперь едем! — Шевалье уже начал терять терпение. — Меня ждут!

— Увы! Монсеньор… — потупился Коголен.

— Что еще? Ты хочешь меня покинуть? — изумился молодой человек.

— Что вы, монсеньор! — ужаснулся преданный слуга.

— Тогда в чем дело? — сердито посмотрел на него шевалье.

— Дело в том, — вздохнул Коголен, — что меня тоже ждут. Здесь, на постоялом дворе. И я не могу бросить эту особу…

— Пустяки! — воскликнул Капестан, вскочив в седло. — Как зовут эту твою особу?

— Джузеппа, монсеньор, — заулыбался слуга.

— Хорошо, Коголен, я поеду первым, а тебе оставляю экипаж, в котором отправитесь вы с Джузеппой. Встретимся в Орлеане, — объявил шевалье.

Через несколько секунд он исчез в клубах пыли…

…Коголену понадобилось совсем немного времени для того, чтобы уладить все свои дела; а на то, чтобы уговорить Джузеппу уехать вместе с ним, времени не потребовалось вовсе.

Прибыв в Орлеан, они направились в особняк герцога Ангулемского. Там наконец и встретились все герои нашей истории: дочь Виолетты, ее новая горничная, шевалье де Капестан и его верный оруженосец.

Через месяц счастливый Коголен женился на Джузеппе, а Жизель Ангулемская вышла замуж за Капестана.