Капитан

Глава 21

Пока шевалье сладко спит в своей постели, мы вернемся в дом на мосту Менял. Здесь стоят лицом к лицу карлик Лоренцо и великан Бельфегор… Нубиец не испытывал к колдуну ни ненависти, ни даже неприязни. Леонора Галигаи отдала своему слуге приказ, и Бельфегор должен был его исполнить, вот и все.

Нубиец спокойно отнесся к словам Лоренцо. Закрыв дверь и задвинув засов, чернокожий гигант проговорил:

— Моя хозяйка велела мне проводить вас до дома, а потом заколоть кинжалом. После этого я должен сбросить ваш труп в Сену, привязав вам на шею большой камень, чтобы никто не знал, что стало с продавцом трав, который жил на мосту Менял.

Карлик с любопытством смотрел на нубийца. Казалось, Лоренцо изучал какое-то диковинное животное.

— Что ж, — произнес наконец маленький человечек, — давай — бей!

С этими словами он попятился к деревянной лестнице, которая вела в лабораторию. Лоренцо успел продумать план защиты, оставлявший ему хоть какую-то надежду на спасение — правда, надежду весьма слабую… Этот план заключался в том, чтобы как-нибудь отвлечь на минуту внимание нубийца, быстро взбежать по лестнице, открыть окно, которое выходило на Сену, и прыгнуть в воду.

Нубиец стоял неподвижно, словно черное изваяние.

— Бей! — с усмешкой повторил он последнее слово карлика. — Я должен был это сделать уже давно… Но вместо этого я позволил вам написать письмо. Может быть, я оставлю вас в живых. Я уже однажды предал свою хозяйку. И не исключено, что предал ее во второй раз, когда отпустил этого человека. Следовательно, я могу предать ее и в третий раз.

Лоренцо поднялся на три ступеньки и уселся на четвертую. Его не держали ноги… Он был уже почти уверен, что умрет, и вдруг появился луч надежды!

— Сегодня, — продолжал Бельфегор, — вы предложили мне забрать ваш сундук с драгоценностями. Я отказался. Знаете ли вы, что у меня самого уйма золота? Знаете ли вы, что я могу не только оставить вас в живых, но и преумножить ваши сокровища, и сделаться вашим преданным рабом?

Все это нубиец произносил тусклым, бесцветным голосом. Чернокожий великан опустил глаза… Карлик понял: душу Бельфегора терзает какая-то боль.

— Говорят, что вы умеете предсказывать будущее. Это правда? — с надеждой спросил Бельфегор.

— Да, — ответил Лоренцо, спускаясь на две ступеньки. — Когда ты заявил мне, что собираешься меня убить, я даже не вздрогнул. Я знал, что ты не ударишь меня кинжалом, который сжимаешь в руке.

Нубиец несколько секунд молчал, обдумывая слова Лоренцо. Если бы карлик в этот миг взбежал по лестнице, он наверняка сумел бы выпрыгнуть из окна. Однако продавец трав считал, что ему уже удалось одержать победу.

— Хозяин, люди утверждают, что вы колдун, — вновь заговорил Бельфегор. — Правда ли, что вы можете увидеть любое место на земле, как бы далеко отсюда оно ни находилось? А способны ли вы узнать, где сейчас тот или иной человек?

— Кто тебя интересует? — спросил карлик, внимательно слушавший своего собеседника.

— Одна женщина… — ответил нубиец.

— Ее имя? — осведомился Лоренцо.

— Марион Делорм, — прошептал Бельфегор. Продавец трав, улыбнулся. «Это — победа», — подумал он.

— Ты хочешь выяснить, где сейчас находится Марион Делорм? — уточнил маленький человечек.

— Да, хозяин, — хрипло произнес Бельфегор. — Скажите мне это, и я буду вашим вечным должником! А моя госпожа никогда не узнает, что вы этой ночью отправили какое-то письмо! Понимаете? — пристально взглянул нубиец на карлика.

Если бы Лоренцо сейчас изрек: «Марион Делорм находится в эту минуту на такой-то улице в таком-то доме», нубиец прямиком отправился бы туда. Однако Бельфегор упомянул о записке, которую торговец травами вручил Коголену. Карлик стал мертвенно бледным. Он сказал себе: «Нубиец обо всем догадался и теперь предупредит Леонору».

Поэтому маленький человечек сказал:

— Мне нужно произвести вычисления. Приходи завтра, и ты узнаешь, где Марион.

Произнося эти слова, Лоренцо хорошо понимал, чем рискует. И сразу же увидел, что добился своего… Ведь ему нужно было убедить Бельфегора в том, что он, колдун, не может отыскать Марион Делорм! И ему это, увы, удалось! Карлик прочел в глазах нубийца, что вера Бельфегора в магические способности маленького уродца угасла.

«Завтра! Вычисления! Значит, люди болтают ерунду! Этот человек не может проникать взглядом сквозь стены! Он обыкновенный калека, а никакой не колдун!»

Все это стало ясно Бельфегору в мгновение ока. Великан расправил плечи. Ему казалось, будто он только что очнулся от сна. Нубиец посмотрел по сторонам, затем взгляд его остановился на Лоренцо, который бесшумно карабкался по лестнице.

Сжав зубы, Бельфегор ринулся вперед. Теперь это уже был не бесстрастный палач, который выполняет свою работу без ненависти и гнева. Теперь нубиец хотел отомстить мнимому колдуну за свои растоптанные надежды. Ведь этот человек только что доказал Бельфегору, что его мечта — химера. Дрожа от ярости, нубиец поднимался по лестнице. В руке он сжимал кинжал.

«Иди, иди сюда, — думал Лоренцо, улыбаясь. — Нужно, чтобы мое письмо дошло… и чтобы Леонора об этом не узнала!»

В тот момент, когда карлик был уже у двери своей лаборатории, Бельфегор нанес ему в спину удар кинжалом. Маленький уродец растянулся на полу.

— Подыхай! — злобно прохрипел нубиец.

Он нагнулся, чтобы ударить Лоренцо еще раз, и вдруг увидел, что стальной клинок сломался! А рана, которая должна была появиться на спине карлика, не кровоточила! Пока Бельфегор изумленно разглядывал свой кинжал, Лоренцо вскочил на ноги и бросился в лабораторию. Дело в том, что торговец носил под колетом прочную кольчугу: удар нубийца был силен, поэтому карлик упал, но острое лезвие не причинило ему никакого вреда. В мгновение ока Лоренцо подлетел к окну. К счастью утром карлик оставил его открытым.

Помешать Бельфегору предупредить Леонору можно было лишь одним единственным способом: убить нубийца. Только его гибель могла спасти герцогиню Ангулемскую и ее дочь.

Лоренцо встал на подоконник. К нему огромными прыжками мчался Бельфегор. Еще миг, и великан схватил карлика! Лоренцо поднял глаза к небу и прошептал:

— Это предначертано в книге судеб. Таково продолжение драмы в Орлеане.

Маленький человечек обхватил шею Бельфегора обеими руками и повис на ней. Нубиец отчаянно колотил Лоренцо по голове. Однако тот все крепче сжимал пальцы, стараясь подтолкнуть противника поближе к окну. И карлику это удалось! Великан потерял равновесие, и оба, сплетясь, как пара змей, стремительно полетели вниз.

Раздался громкий всплеск. Несколько секунд Бельфегор и Лоренцо барахтались на поверхности реки. Затем наступила тишина. Слышался только шум воды у опор моста. Бельфегор и Лоренцо пошли ко дну.

Освобожденный Капестаном Карл Ангулемский сразу же бросился разыскивать свою дочь. Герцог полагал, что она должна быть где-то неподалеку. За замком в Медоне, скорее всего, следили, и уж наверняка не спускали глаз с дворца на улице Дофин.

Потому герцог поспешил в тихий особнячок, стоявший на улице Барре. Постучав в дверь, Карл Ангулемский негромко произнес имя Жизели. И вдруг он заметил, что дверь приоткрыта… Дом был пуст. Несчастный отец похолодел.

Однако новая мысль слегка приободрила герцога. Наверное, Сен-Мар взял его дочь, свою невесту под защиту!

Карл Ангулемский побежал к особняку маркиза. Герцогу открыл слуга.

— Мой хозяин уехал, монсеньор, — с поклоном сообщил слуга. — Особняк пуст.

— Уехал? — переспросил герцог. — С моей дочерью? Чтобы доставить ее в безопасное место? Живее, отвечай! Но только правду!

— Увы! — опустил глаза лакей. — Простите меня, монсеньор, за то, что я вынужден сообщить вам грустное известие. Мы не видели вашу дочь. Господин маркиз уехал не с ней. Больше я ничего не могу вам сказать. Не просите меня, чтобы я предал своего хозяина.

— Прошу тебя, чтобы ты проявил уважение к горю отца, это все! — вскричал Карл Ангулемский.

— Хорошо! — вздохнул слуга. — Монсеньор, господин маркиз уехал с женщиной, которую зовут Марион Делорм!

Побледневший герцог Ангулемский, шатаясь, побрел к резиденции герцога де Гиза. Разумеется, он даже представить себе не мог, что Гиз сейчас в Бастилии.

Во дворе особняка герцог Ангулемский увидел множество знакомых лиц, но все отшатывались от него, словно от прокаженного. Вскоре герцог узнал, что Гиз арестован. Карлу Ангулемскому даже поведали, что завтра Гиз выйдет из тюрьмы и, возглавив отряд из тысячи заговорщиков, штурмом возьмет Лувр. Разумеется, это были всего лишь слухи.

Герцог Ангулемский выбрался на улицу, обливаясь слезами.

Его предали Гиз и Сен-Мар, у него не было больше единомышленников, друзей и даже дочери! У него осталась только Виолетта… Герцог решил, что сначала нужно найти жену, а дочь они будут потом искать вместе. Спасение было только в этом.

Карл Ангулемский отправился в Медон и прибыл туда около четырех часов утра. Первым делом герцог поспешил в гостиницу «Сорока-воровка», чтобы расспросить там обо всем, что случилось, благоговевшую перед ним хозяйку Николетту.

Разбуженная слугой трактирщица тут же куда-то исчезла. Через несколько минут она вернулась с Жизелью и Виолеттой!

Когда герцог, едва не лишившийся рассудка от счастья, пришел наконец в себя, он заметил, что его жена сильно изменилась. Взгляд Виолетты стал более осмысленным. По всей видимости, к ней возвращался разум. Герцог с нежностью посмотрел на супругу.

— О дорогая! — воскликнул он, осыпая ее поцелуями.

Виолетта, обнимая радостно улыбавшуюся Жизель, произнесла таинственную фразу, смысла которой никто не понял:

— Теперь торговец травами с моста Менял прощен!

…Пробило восемь. Николетта распорядилась, чтобы конюхи запрягли в карету лошадей.

Вскоре Карл Ангулемский с женой и дочерью входил в свой особняк. Вдруг совсем рядом послышался странный шум.

Изо всех домов, которые окружали гостиницу, выходили люди. Каждый мужчина сжимал в руке шпагу.

Жизель, стоявшая на крыльце родительского дома, мгновенно все поняла, — и через минуту увидела, как ее отца, с кляпом во рту, швырнули в подкатившую карету. Там же оказалась и ее мать. Девушка услышала, как кто-то, сидевший в этом мрачном экипаже, крикнул: «В Лувр!» Лошади помчались, и скоро карета скрылась вдали.

Вдруг Жизель заметила, что к ней приближается группа людей. Впереди шел человек, которого она сразу узнала!

— Кончини! — прошептала девушка. Ей казалось, что она вот-вот лишится чувств.

Кончини был уже в трех шагах, когда красавица пришла в себя. Она в ужасе попятилась и наткнулась на дверь собственного дома. Дверь отворилась, Жизель быстро юркнула в особняк и повернула ключ в замке.

— Тащите сюда какие-нибудь бревна или балки! — взревел Кончини.

Тридцать головорезов немедленно окружили дом. Маршал не обратил ни малейшего внимания на карету, стоявшую неподалеку. Рядом с ней спокойно ждал слуга Николетты. Но Кончини в этот момент было не до него.

Люди маршала приволокли огромное бревно, и после нескольких мощных ударов дверь сорвалась с петель.

Бретеры тут же с гиканьем ринулись в зияющее отверстие…

Людовик XIII не спал. Вместе с ним бодрствовали и его советники. В королевском кабинете находились Ришелье, Кончини и многие другие.

Две новости, словно два громовых раската потрясли дворец: пленение Гиза Капестаном и предостережение, которое король услышал от Лоренцо.

Жизнь Кончини висела на волоске…

Пора действовать. Людовик XIII должен было проявить силу и решительность. Приближался роковой момент, а король был один. Почему он отдалил от себя Капестана?! Зачем оскорбил своего отважного рыцаря? Людовик постоянно спрашивал себя об этом — и не находил ответа.

Король приказал запереть все ворота Лувра. Однако Лоренцо и Бельфегор к тому времени уже покинули дворец. Леонора Галигаи пришлось остаться. Она находилась при Марии Медичи.

Леонора подозревала, что карлик все-таки сумел поговорить с королем. Женщина понимала, какая страшная опасность нависла над Кончини.

О чем Галигаи беседовала с королевой? Мы этого не знаем. Но, выйдя из покоев Марии Медичи, Леонора покинула дворец.

Тем временем юный монарх, оставив совет, пришел в кабинет Витри.

— Капитан, — сказал Людовик, — пора начинать сражение!

— С кем, сир? — оживился Витри.

— С маршалом д'Анкром, — решительно заявил подросток.

— Ну наконец-то! — радостно воскликнул капитан. — Я должен его арестовать?

— Нет, пока еще рано, — покачал головой Людовик. — Нужно бить наверняка. Идите за его женой, которая только что покинула Лувр, и проведите в их особняке обыск. Если вы найдете какой-нибудь документ, свидетельствующий о том, что Кончини являлся участником заговора, арестуйте Леонору Галигаи и возвращайтесь во дворец.

Витри поспешно ушел. Король же заторопился обратно в кабинет, где находился совет. Не успел Людовик опуститься в кресло, как возникший в дверях лакей объявил:

— Господин комендант Бастилии!

Король строго взглянул на вошедшего в комнату де Невиля.

— Объясните мне, сударь, смысл вашего письма, — потребовал Людовик. — Ну, говорите, граф. Мы вас слушаем.

Комендант почувствовал: сейчас начнутся неожиданности… Де Невиль смешался.

— Этот молодой человек, сир… — забормотал он.

— Молодой человек? — вскинул брови Людовик.

— Да, сир. Господин де Тремазан, шевалье де Капестан… Он доставил в Бастилию арестованного, — принялся сбивчиво рассказывать комендант.

— Значит, — вмешался Ришелье, — герцог де Гиз действительно в тюрьме? И его привел туда этот Капестан?

— Если произошла какая-то ошибка, — стал защищаться де Невиль, — то я не виноват. Я выполнял приказ, подписанный самим королем!

— Приказ? — воскликнул Людовик. — Он у вас с собой?

— Вот он, сир!

С этими словами де Невиль, поклонившись, протянул королю документ. Схватив пергамент, подросток торопливо пробежал глазами по строчкам.

— Капестан! — прошептал он. — О мой храбрый рыцарь!

Потом Людовик передал документ Ришелье. Тот чуть не задохнулся от ярости, когда узнал приказ, который сам продиктовал королю.

— Здесь сказано, — прошипел епископ, — что коменданту Бастилии передадут заключенного, имя которого должно остаться в тайне. Но это еще не все. Тут говориться и о том, что господин де Невиль обязан препроводить к подателю сего письма другого заключенного, имя которого также не указано. Господин комендант, вы позволили этому Капестану увести из крепости какого-нибудь узника?

— Разумеется, монсеньор! — пробормотал окончательно растерявшийся де Невиль.

— Какого? — мрачно осведомился Ришелье.

— Того, которого он затребовал! Арестанта из камеры номер четырнадцать, из Казначейской башни! Господина герцога Ангулемского!

— Герцога Ангулемского?! — повторил побледневший Людовик XIII.

— Вот правда и выплыла наружу! — подал голос Кончини. — Этот негодяй Капестан — участник заговора Карла Ангулемского! Сей шевалье — достойный помощник самого грозного противника Вашего Величества!

— Сир, — добавил Ришелье, — это преступление — не просто оскорбление королевского величия: это предательство, государственная измена и прямое покушение на жизнь монарха!

Людовик XIII долго сопротивлялся, но в конце концов сдался… Аргументы советников казались юному королю неопровержимыми.

— Сир, — заключил Кончини, — нужно схватить этих двоих сегодня же ночью.

— Кто этим займется? — вздохнув, спросил Людовик. — Кто знает, где они находятся?

— Я, — ответил Кончини. — Только прикажите, сир, и я приведу к вам и Капестана, и герцога Ангулемского.

— Хорошо! — мрачно кивнул головой король. — Но я требую, чтобы их доставили сюда живыми! А теперь идите! Пароль — Медон! Маршал, возьмите с собой столько гвардейцев, сколько сочтете нужным.

— Мне не понадобятся гвардейцы, Ваше Величество. Мои люди ожидают меня во дворе Лувра, — довольно неосторожно ответил маршал д'Анкр.

Посоветовавшись с Ринальдо и Лувиньяком, Кончини быстро составил план действий. Сначала маршал решил заняться Капестаном, а потом, когда рассветет, отправиться в Медон.

Вскоре Кончини со своими головорезами уже был у гостиницы «Славная встреча». Он приказал своим людям окружить здание. Вдруг послышался лязг отодвигаемого засова, и дверь отворилась. На пороге появился Капестан. Заметив, что по двору снуют какие-то подозрительные личности, юноша обнажил шпагу. В ночи блеснула сталь клинка.

— Капестан! — прорычал Ринальдо. — Если вы не сдадитесь, вам конец!

— Конец — так конец! — спокойно ответил шевалье. — Сейчас вы увидите, как умирает Капестан!

Что он мог сделать в одиночку против целой банды? И очень скоро Капестан упал… Головорезы маршала схватили юношу, скрутили по рукам и ногам и бросили поперек седла.

— Восемь человек отвезут арестованного в Лувр, — распорядился Кончини. — Вы, господин де Марсак, возглавите этот отряд. Передадите королю следующее: «Сир, Капестан пойман. Что касается герцога Ангулемского, то господин маршал устремился за ним в погоню и сам доставит вам пленника сегодня утром».

Группа всадников под командованием Марсака поскакала к Лувру, а Ринальдо со своими людьми отправился в Медон.

— Капитан! — процедил сквозь зубы Кончини и пришпорил коня.

Покинув Лувр, Леонора Галигаи вернулась в свой особняк. Она бросила в камин охапку хвороста и развела огонь.

Нужно было действовать — и притом быстрее, чем Людовик. Тогда Кончини станет хозяином положения.

Не теряя хладнокровия, Леонора принялась жечь бумаги, в каждой из которых упоминалось какое-нибудь прославленное имя.

«Те, кого касаются эти документы, никогда не узнают, что бояться больше нечего, — думала женщина. — Эти люди по-прежнему будут думать, что у нас имеется оружие против них, и, следовательно, как и раньше, будут у нас в руках».

В огонь летели пачки договоров и соглашений. Люди, которые их когда-то подписали, обещали помощь Кончини в том или ином деле — разумеется, за солидное вознаграждение.

Три последние бумаги Леонора получила от колдуна с моста Менял. Первая рукопись содержала рецепт красоты, вторая была гороскопом Кончини и предсказывала, что маршал д'Анкр должен стать королем, сменив на французском престоле одного из Бурбонов, которому суждено умереть насильственной смертью. В последнем пергаменте говорилось о яде, предназначенном Людовику XIII.

Леонора Галигаи разглядывала этот лист, когда чья-то рука неожиданно схватила записку.

Женщина вцепилась в эту руку зубами, прокусила ее до крови, но неизвестный все же завладел пергаментом.

Обернувшись, Леонора увидела того, кто на нее напал. За спиной этого мужчины стояли еще семь или восемь человек. Галигаи, как разъяренная тигрица, бросилась на своего врага, стремясь отобрать у него драгоценный документ. Но силы были неравны. Женщине ничего не удалось сделать.

И тут Леонора наконец узнала офицера, с которым только что яростно боролась. Перед ней стоял Витри!

— Именем короля! — произнес он. — Мне приказано провести здесь обыск.

Теперь Леонора отчаянно старалась вести себя спокойно, но это ей плохо удавалось.

— Витри, — проговорила она, — свой чин вы получили благодаря моему мужу.

— Да, это правда, мадам, — согласился офицер.

— Витри, так окажите же мне услугу, — прошептала Леонора. — Я хочу побеседовать с вами без свидетелей.

Кивнув головой, капитан велел своим людям выйти. Но перед этим проверил, надежно ли упрятаны документы, которые он отобрал у Галигаи.

Тогда Леонора заявила:

— Витри, у меня есть десять миллионов. Я отдам их тебе, если ты вернешь мне мои бумаги.

Капитан презрительно посмотрел на женщину и, ничего не ответив, открыл дверь. Вернувшись, гвардейцы перекрыли все выходы из апартаментов Леоноры.

— Я уезжаю в Лувр, — сказал Витри, — чтобы отчитаться перед королем. Я выполнил поручение Его Величества.

Молча выслушав эти слова, Леонора некоторое время в оцепенении стояла посреди комнаты. Внезапно глаза женщины закрылись, и она, как подкошенная, рухнула на пол. Гвардейцы даже не шелохнулись. Галигаи неподвижно лежала на полу, а из рассеченного лба струйкой стекала кровь.

Теперь необходимо вернуться к бедняге Коголену, с которым так несправедливо обошелся Капестан, когда верный слуга принес ему от колдуна чудесный талисман — молитву, написанную Лоренцо на клочке пергамента. Читатель помнит, что шевалье предпочел вновь завалиться спать, решительно отказавшись изучать так называемую молитву.

Укрывшись в своей каморке от гнева хозяина, Коголен грустно почесал лысый череп: в отчаянии оруженосец забросил свой парик в угол.

— Ну видел ли кто-нибудь когда-нибудь такое презрение к богатству?! — чуть не плача, стонал Коголен. — Последние пять пистолей! Потраченные на волшебный талисман! Что теперь с нами будет? Ведь у господина шевалье не осталось ни гроша за душой!..

Этой ночью Коголен никак не мог заснуть. Может быть, через час, а может быть, через два после описанных нами событий он услышал, что к постоялому двору подъехал какой-то человек.

Скоро в дверь постучали.

Выглянув в коридор, Коголен увидел перед собой господина Гаро, хозяина «Славной встречи», который сказал:

— Разбудите вашего хозяина, какой-то дворянин хочет с ним поговорить.

Из-за спины трактирщика вышел человек, закутанный с ног до головы в длинный плащ. Загадочный посетитель протянул Коголену кошелек. По весу мешочка оруженосец догадался, что кошелек полон золота. Радостный Коголен тут же помчался в комнату, где мирно почивал Капестан.

— Эй! Господин шевалье, просыпайтесь! — принялся трясти его за плечо слуга. — Пожалуйста, вставайте! К вам вернулась удача!

Разбуженный таким образом Капестан вскочил с кровати, схватил палку и хорошенько треснул верного оруженосца по спине.

— Не бейте его, дорогой шевалье, — произнес чей-то голос, — это я заслуживаю наказания.

С этими словами мужчина в плаще вошел в комнату Капестана. Воспользовавшись тем, что шевалье уставился на посетителя, Коголен убежал в свой чуланчик и поспешно захлопнул дверь. Тогда человек распахнул свой плащ, и изумленный шевалье увидел лицо нежданного гостя.

— Сен-Мар! — воскликнул юноша. — Минутку, дорогой маркиз. Позвольте мне уделить немного внимания своей внешности, дабы предстать перед вами в более подобающем виде. Добро пожаловать! Хотя надо заметить, что этот час больше подходит для сна, чем для дуэли.

Сен-Мар сел. Казалось, он был взволнован. Капестан быстро оделся.

— Так, — произнес он, опускаясь на стул рядом с маркизом. — Я к вашим услугам. Что вы хотите мне сказать? Надеюсь, вас привел сюда не какой-нибудь пустяк. Помните, маркиз, нашу первую встречу на берегах Бьевра? Там мы имели с вами серьезный раз говор. Может, вы хотите возобновить его? Повторяю, я к вашим услугам, хотя и немного сержусь на вас за то, что вы меня разбудили. Похоже, этой ночью мне не суждено сомкнуть глаз…

Капестан задумался. А ведь действительно странно: сегодня его постоянно будили! Как будто чей-то голос отчаянно кричал: «Не спи! Не спи! Вставай! Капестан! На помощь!»

И тут заговорил Сен-Мар:

— Шевалье, я прибыл в Париж в полночь. Я оставил своего коня в «Трех королях» и поспешил к вам. Извините меня за то, что я поднял вас с постели. Но меня оправдывают три обстоятельства. Во-первых, за мной по пятам идут люди Ришелье, поэтому я могу передвигаться по Парижу только после наступления темноты. Во-вторых, рано утром я вынужден буду уехать. И, в-третьих, то, что я должен вам сказать, не терпит отлагательств. Шевалье, я подозревал, что вы домогаетесь любви моей дорогой Марион. Меня ослепила ревность… Но Марион доказала мне, что вас ни в чем нельзя упрекнуть.

— Я очень рад это слышать, — привстав со стула, поклонился Капестан.

— Вы спасли мне жизнь, тогда, на улице Дофин, хотя могли считать меня своим врагом, — продолжал молодой маркиз.

— Ба! — воскликнул шевалье, несколько озадаченный оборотом, который принял разговор. — На моем месте вы поступили бы точно так же…

— Кто знает… Может, да, а может быть, и нет, — тихо вымолвил Сен-Мар. — Во всяком случае, я этого не сделал. Но это еще не все, шевалье: вы ведь вытащили меня из той кареты, которая везла меня в Бастилию.

— Я понятия не имел, что там были вы, — пожал плечами Капестан. — Послушайте, маркиз, вы ничего мне не должны.

— Шевалье, — вновь заговорил Сен-Мар прерывающимся от волнения голосом, — вчера я узнал от Марион, что вы вырвали ее из лап Ришелье. Это вы отвезли ее в мой особняк…

— Да, — спокойно кивнул Капестан.

— Шевалье, я трижды обязан вам жизнью, — вскричал маркиз. — Вы для меня — не просто непобедимый герой. Я считал вас своим врагом, в то время как вы были для меня бесценным другом…

Глаза молодого вельможи увлажнились.

— Шевалье, когда Марион рассказала мне, как вы пришли к Ришелье… Описала всю эту сцену… я понял, что должен увидеть вас. — Сен-Мар вскочил со стула. — Шевалье, я прошу у вас прощения за то, что оскорбил вас в подвалах особняка герцога Ангулемского.

— Маркиз! — вспомнив о Жизели, Капестан побледнел.

— Шевалье, я прошу у вас прощения за то, что скрестил с вами шпаги. Я прошу у вас прощения за то, что был вашим врагом. Позволите ли вы мне считать вас своим братом? — воскликнул Сен-Мар.

Ничего не ответив, шевалье шагнул к маркизу, и молодые люди крепко обнялись.

Как только состоялось примирение, Капестан кликнул Коголена и велел ему принести вина, холодного цыпленка и какого-нибудь паштета. С недовольной миной слуга порылся в кошельке, и скоро друзья сели за стол.

Они попировали на славу.

Наконец Сен-Мар объявил, что ему пора забирать из «Трех королей» своего коня. Маркиз заставил Капестана поклясться, что тот приедет к нему в Орлеан погостить. После этого Сен-Мар пошел к двери, но на пороге внезапно остановился. Казалось, молодой человек был чем-то смущен.

— Дорогой друг, — наконец произнес он, — у меня к вам есть еще одна просьба. Окажите мне последнюю услугу. Может быть, она важнее, чем все предыдущие, потому что сейчас дело касается моей чести.

— Вы хотите, чтобы я был вашим секундантом? — осведомился Капестан.

— Нет, — опустил глаза Сен-Мар. — Послушайте, однажды, и может быть, даже совсем скоро, вы женитесь…

Шевалье побледнел и энергично замотал головой.

— Да, — продолжал маркиз. — Похоже, я понимаю это лучше, чем вы… Шевалье, вы женитесь на девушке, достойной вас, я в этом не сомневаюсь.

— Никогда, — прошептал Капестан.

— Послушайте же! — вскричал Сен-Мар. — По отношению к той, что предназначена вам судьбой, и по отношению к ее благородному отцу я вел себя не так, как подобает дворянину.

— Значит, вам известно что… — тихо проговорил потрясенный шевалье.

— Выслушайте меня до конца, — прервал его маркиз. — Умоляю вас, скажите этой девушке и ее отцу, что у маркиза де Сен-Мара есть только одно оправдание: он был ослеплен страстью. Заверьте их, что я преклоняюсь перед ними. Капестан, добейтесь того, чтобы они меня простили!

Изумленный шевалье жадно внимал словам Сен-Мара.

— Наконец, когда вы будете говорить с ней наедине, — продолжал молодой вельможа, — передайте ей, что маркизу де Сен-Мару очень стыдно за то, как он себя вел. И хотя этим он опозорил себя, он все же рад, вернее, пытается радоваться тому, что его поведение в какой-то мере способствовало браку Жизели с самым благородным рыцарем нашего времени!

Капестан хотел было что-то сказать, но Сен-Мар быстро повернулся и исчез за дверью. Через минуту он уже стоял на крыльце гостиницы.

Маркиз собирался отправиться на улицу Турнон. У него было легко на душе: он улыбался будущему, улыбался Марион, образ которой всегда и везде сопровождал молодого человека. Но вдруг Сен-Мар услышал резкую трель свистка. Оглядевшись по сторонам, маркиз увидел каких-то людей, выскочивших из-за забора. Через несколько секунд они окружили Сен-Мара плотным кольцом. Юноша выхватил шпагу, намереваясь дорого продать свою жизнь. «А не позвать ли на помощь Капестана?» — пронеслось в голове у Сен-Мара. И в этот миг кто-то крикнул:

— Капестан, если вы не сдадитесь, вам конец!

«Значит они охотятся за Капестаном!» — сообразил маркиз.

И тогда Сен-Мар решил: «Нужно спасти шевалье. Необходимо убедить этих разбойников, что я и впрямь Капестан! Надо хотя бы раз помочь человеку, который так часто помогал мне». И маркиз ответил бандитам:

— Сейчас вы увидите, как умирает Капестан!

Читатель знает, чем закончилась эта схватка. Сен-Мара связали, бросили на лошадь и повезли в Лувр, к королю.

Теперь мы вернемся к нашему искателю приключений, на которого прощальные слова маркиза произвели большое впечатление.

«Сен-Мар, — говорил себе шевалье, — догадался, что я люблю Жизель. Раз он сам счастлив в любви, он думает, что должны быть счастливы и все вокруг. Ладно, надо попытаться заснуть в третий раз. Завтра придется позаботиться о деньгах… Коголен утверждает, что мы разорены. И этот дурак выбросил на ветер мои последние пять пистолей! Просто взял — и отдал какому-то шарлатану!»

Капестан невольно покосился на бумажный шарик, валявшийся на полу.

Наконец юноша, не раздеваясь, вытянулся на кровати. Погруженный в свои мысли, он не услышал шума борьбы, который доносился с улицы. Впрочем, схватка у гостиницы оказалась недолгой… Зато Коголен понял, что внизу происходит что-то страшное. Весь дрожа, слуга вбежал в комнату шевалье как раз в ту минуту, когда Капестан закрыл глаза, собираясь заснуть в третий раз.

— По-моему, на дороге кого-то убивают! — сообщил своему господину Коголен.

«Нет, сегодня мне явно не дадут поспать, — обреченно подумал Капестан. — Наверное, такова воля небес. Этой ночью мне нельзя нежиться в постели!»

Он встал, зажег фонарь, вышел на улицу и, убедившись, что все спокойно, вернулся обратно.

— Ну как, господин шевалье, вы видели кучи трупов? — заикаясь спросил Коголен.

— Дурак! — ответил шевалье. — О, я, кажется, вижу кое-что другое! Вы, господин оруженосец, имели наглость положить на мой стол этот паршивый клочок бумаги, который обошелся мне в пять пистолей! Убирайся отсюда, болван! И если ты вздумаешь еще раз явиться ко мне, когда тебя не звали, я насажу тебя на вертел!

И Капестан снова заснул.

На рассвете он пробудился и привел себя в порядок. Шевалье находился в прекрасном расположении духа. Весело улыбаясь, юноша кликнул своего оруженосца. Коголен, видя, что у хозяина хорошее настроение, умоляюще сложил руки и храбро промолвил:

— Господин шевалье, может быть, еще не слишком поздно?

— Слишком поздно? — переспросил удивленный Капестан. — Объясни, о чем это ты толкуешь?

— А вы не насадите меня на вертел? — осведомился преданный слуга.

— Нет, слово Капестана! — рассмеялся молодой человек.

— Хорошо! — облегченно вздохнул Коголен. — Прочитайте ее один раз, всего лишь один разочек, ну пожалуйста! — заныл он.

— Что прочитать, болван? — изумился шевалье.

— Молитву! — вскричал оруженосец. — Молитву Меркурию[20]! Молитву, которая должна принести вам сказочное богатство! Так мне обещал колдун!

И шевалье наконец сжалился над бедным Коголеном. Юноша взял скомканный кусок пергамента, разгладил его, сломал печать, развернул и лукаво произнес:

— Внимание! Сейчас с неба посыплются золотые монеты! Готовь карманы! Я читаю.

И взглядом шевалье заскользил по строчкам.

Через несколько секунд взволнованный Коголен увидел, что руки его хозяина задрожали. Капестан дочитал до конца. И тогда он воскликнул:

— О Боже!

Отшвырнув Коголена с дороги, шевалье вихрем слетел с лестницы и кинулся к конюшне. Капестан не стал терять времени на то, чтобы оседлать коня. Фан-Лэр закусил удила и, как ветер, помчался. Первый раз в жизни шевалье оскорбил своего коня ударом плети.

Через несколько секунд прохожие увидели, как по дороге пронеслось что-то, похожее на смерч. Это был Фан-Лэр, стрелой летевший в Медон!

Капестан выглядел сейчас как человек, лишившийся рассудка. И юноша, и его конь громко хрипели. Бледный, как смерть, с глазами горящими, точно угли, шевалье рычал:

— Слишком поздно! Слишком поздно! Слишком поздно!

Итак, Жизель Ангулемская закрылась в медонском особняке. Первым делом она побежала к выходу, через который можно было попасть в парк. Но и из парка можно было таким же образом проникнуть в дом… Через несколько секунд эта дверь была надежно заперта изнутри. Оставалось еще окно на первом этаже, которое не было защищено железной решеткой. Именно в это окно Кончини влез той ночью, когда похитил девушку. Жизель хотела выиграть время, чтобы решить, что же ей делать, и поэтому быстро забаррикадировала окно.

Усилием воли девушка заставила себя не думать о родителях, которых увезли в Лувр. Она гнала от себя даже мысли о Капестане, чтобы сосредоточиться на одном-единственном вопросе: как ей не попасть живой в руки Кончини? Вдруг Жизель услышала какой-то шум, доносившийся из парка. Кончини и его люди были уже там. Бандиты быстро приближались к заднему крыльцу.

Головорезы, оставшиеся у двери, выходившей на дорогу, продолжали работать тараном. Жизель слышала треск дерева. Доски вот-вот не выдержат! Девушка задрожала. В тот же миг раздался стук в дверь, ведущую в парк. Знакомый голос, от которого Жизель похолодела, прокричал:

— Откройте! Именем короля!

Красавица застонала. Это конец! Девушка поняла, что пробил ее последний час.

Бросившись вглубь особняка, Жизель вбежала в ту комнату, где Капестан нашел когда-то множество разных костюмов, один из которых взял себе. Большие шкафы были набиты мушкетами. А в соседнем зале стояло двенадцать бочонков. В этих бочонках хранился порох! Вот что было нужно Жизель!

Минуты, подобной этой, в ее жизни еще не было. Это был безумный и героический миг. Своими нежными, изящными ручками девушка выкатила на середину зала три бочонка. Достав из шкафа топор, она несколько раз ударила им по одному из бочонков. Из него посыпался порох. На этот порох Жизель поставила два других бочонка.

Затем красавица зажгла свечу, которая стояла на камине. Одно движение — и смерть спасет Жизель от бесчестия!

Дрожащая девушка прислонилась к мрамору камина. Ей осталось всего несколько минут… И она решила посвятить их своей любви.

Девушка вытащила из-за корсажа смятый листок бумаги, который уже долгое время хранила на груди. Взгляд Жизели затуманила нежная грусть. В последний раз красавица смотрела на письмо, которое перечитывала столь часто… Это послание начиналось словами:

«Я, Адемар де Тремазан, шевалье де Капестан, благодарю от всего сердца хозяйку этого замка…»

Тихо-тихо Жизель прошептала последние слова письма:

«…за гостеприимство прошу таинственную даму принять в дар мою жизнь».

Листок задрожал в ее пальцах. Жизель закрыла глаза и негромко повторила:

— «…Принять в дар мою жизнь…»!

В этот момент послышался треск ломающихся досок, а затем — оглушительный топот. Со стороны дороги в особняк ворвались люди. Жизель бросила прощальный взгляд на строки, написанные рукой Капестана, и поднесла листок к губам. В следующую секунду девушка бережно спрятала письмо обратно за корсаж.

После этого Жизель схватила свечу. Крики приближались. Бандиты осматривали все комнаты замка подряд. Девушка поняла: медлить больше нельзя. Сейчас они будут здесь. И тогда Жизель шагнула к куче пороха.

И вдруг раздался вопль, который заглушил все. Жизель застыла на месте — и тут же вновь услышала отчаянный призыв:

— Жизель! Я здесь! Жизель! Жизель!

— Это он! Это Капестан! — воскликнула девушка. — Я здесь, любимый! Скорее! Сюда!

Поставив свечу на место, красавица бросилась к двери и распахнула ее настежь. В эту страшную минуту Жизель наконец открыто заявила о своей любви.

— Сюда, Капестан! — кричала девушка. — Я здесь!

Она выбежала из комнаты — и увидела вот что.

Большой зал был полон людей. Больше дюжины бандитов с дикими воплями нападали на одного человека.

На него! На Капестана!

Но шайка Кончини не могла остановить шевалье. Он упорно продвигался вперед. Мертвенно бледный, окровавленный, юноша не в силах был отвести взгляда от своей любимой.

Жизель почувствовала, что вот-вот лишится чувств.