Катар

Глава 52

Последний год стал для Ассаж счастливым. С тех пор, как ее первого наставника подло убил в спину никчемный наемник, она пала во тьму и ее жизнь превратилась в череду боли. Чаще всего, она причиняла ее другим — потому что могла. Без всякой необходимости. Ей так хотелось, и все. В какой-то момент бесцельные скитания по просторам галактики привели ее на Раттатакскую арену, где она смогла вдоволь накормить собственных демонов. Гладиаторы были опасны — это будоражило кровь и заставляло сладостно сжиматься сердце. Восторг и экстаз испытывала она, изощренно расправляясь с разумными. Превращая грозных врагов в жалкие скулящие куски изуродованной плоти.

Ее заметили и пригласили в ложу к почетному гостю. Коим являлся ни кто иной как граф Дуку. Вентресс никогда не интересовалось политикой, ей было просто все равно, но даже она слышала про основателя Конфедерации. От импозантного мужчины явственно тянуло Тьмой. Короткий разговор закончился еще более коротким боем. Тогда она подумала — это конец. Где-то глубоко внутри, она обрадовалась. Смерть не страшила ее, скорей уж она к ней стремилась. Вот только, наследный граф Серенно не даровал ее дерзкой. Более того, он взял ее в ученицы. Великая честь стать его оружием. Пройдя жестокие тренировки она закалилась, превратилась в меч и обрела смысл существования. Он был в служении величайшему из Владык ситхов.

Наконец-то ей будет позволено исполнить свой долг. Конечно, никчемный наемник — не тот противник, которого она желала бы убить во славу господина, но раз он мешает хозяину, значит быть по сему. Ничего, скоро, убрав досадное препятствие, граф поведёт несокрушимые легионы на Республику. Тогда она покажет всем чего стоит. Джедаи, эти слабаки, она обагрит свои руки их кровью, чтобы те стали под цвет ее клинков. Как же она жаждет этого. Господин будет доволен. «Не время, нужно подождать. Ситх не ведает страха. Нет покоя. Он ложь. Есть Сила. Избранные повелевают ей держа эмоции под контролем разума», — забормотала всегда помогающую ей мантру Ассаж.

— Рад вас видеть, граф, — еле заметно склоняется Свез.

От такого пренебрежения к господину она взъярилась еще больше. Лишь отсутствие команды не позволило ей раскрыть рта. «Он будет умирать в мученьях», — утешилась Ассаж, испепеляя взглядом проживающего последние минуты глупца.

— Взаимно, — широко улыбнулся Дуку в ответ.

— Вы предпочтете убить меня здесь и сами? — усмехнулся в усы Мирр. — Или доверите грязную работу своим песикам, — кивнул он на четверку магнастражей.

Такая наглость восхитила Ассаж. Возникло желание даровать смельчаку быструю смерть, но она, хоть и не без мимолетной борьбы с собой, тут же отбросила крамольную мысль.

— Впервые вижу такую самонадеянность, — расхохотался искреннее веселящийся Дуку. — На что ты рассчитываешь, Свез? — поднял он бровь, складывая руки на груди.

— На это.

«Откуда у него световые мечи, я даже не заметила, как он их достал?» — удивилась Ассаж, зачарованно смотря на льдистые клинки.

— Откуда они у тебя? — утратил веселье Дуку, пронзенный озарением.

— Сделал, — шевельнул ушами Свез.

«Мило», — мелькнуло в голове Ассаж, она еле пальцы удержала, представляя, как касается их и проводит рукой по густой гриве.

— Я не ощущаю в тебе Силы, — вырвал ее из наваждения напряженный голос господина.

— Кое в ком ее весь орден углядеть не может.

«Учитель удивлен и… напуган», — поразилась появившейся из ниоткуда уверенности Ассаж.

— Убить его! — рявкнул граф.

Команда начисто стерла в разуме все мысли и чувства, заставив тело броситься в бой. «Не мешайся, Сладкоежка», — махнул рукой Мирр, отправляя ее в полет так просто и беззлобно, словно мошку отогнал. Магнастражам повезло меньше. Росчерки клинков. Едва уловимые движения и льдистое марево на миг окутывает Свеза.

Время растянулось для Ассаж в нечто ранее неведанное. С каким-то странным, даже нездоровым наслаждением она смотрела за разлетающимися кусками уничтоженных дроидов. Скребущий звук, от катящейся к ногам господина головы IG-100, воспринимался болезненно. Она слышала его какими-то рваными порциями, каждый удар-отскок отзывался зубной болью.

«Хорошие машинки, жаль сломать пришлось», — усмехнулся наемник. «Да какой он наемник! Очнись, дура! Джедай это!» — пронеслось в голове, бросившейся в бой Ассаж. «Ну и гад же ты, Дуку», — услышала она, за миг до того, как оказаться вновь впечатанной в пластбетон.

Вновь броситься в атаку она не успела. Свез снял маскировку в Силе. Эффект оказался подобен взрыву световой гранаты. Она растерялась. Запуталась, а тут еще и «Сладкоежка, не мешайся» прозвучало. «Я не Сладкоежка!» — родился в ней обиженный крик, да такой, что у нее колени подогнулись. Только разбираться со странностями некогда было.

«Меч без Силы ничто», — небрежно отодвинул голову дроида граф, скидывая плащ. «А со мной на тренировках только недавно его снимать начал», — пришла к Ассаж несвоевременная мысль, вызвавшая обиду и желание надуть губы. «Давно я не встречал достойных противников», — отсалютовал клинком Дуку. Свез отзеркалил движение, принимая стойку.

«Вот это мощь», — чуть не захлопала в ладоши Ассаж, пораженная тем, как Тьма, словно прилив, затопила все вокруг. Не то что шевельнуться, даже вдохи стали мукой. «Он обречен», — заставила она себя радоваться. Вот только Дуку не собирался останавливаться на достигнутом. Созданное им продолжало уплотняться, закручивалось, давило и сжимало все сильнее.

«Как же тяжело, что вы делаете, учитель?!» — пыталась крикнуть Ассаж, но в глазах становилось все темнее. «Воздух, мне нужен воздух. Не-е-ет! Не хочу умирать. Не так. Ползти, я должна ползти!» — инстинкт самосохранения рождал не только мысли, но и заставлял тело действовать.

Прекратив изрыгать тягучую черную от крови и слюны желчь, Ассаж начала приходить в себя. «Как же хорошо», — радовалась она слезам, вызванным болью в часто-часто вздымающейся груди. «Где труп гада, из-за которого меня чуть собственный учитель в Силу не отправил? Хоть попинаю, какое-никакое моральное удовлетворение», — пришла мысль, давшая силы открыть глаза. Лучше бы она этого не делала. Утонуть в сочувственном взгляде вертикальных зрачков, обрамленных ласковым светом добрых солнц, оказалось настолько неожиданно, что она, невзирая на состояние, отпрянула.

Попытка притянуть мечи и напитать тело Силой провалилась сходу. Она выпала из круга света. Тьма тут же кинулась к добыче. Придавила жертву к пластбетону. «Нет, я не должна, мое место тут», — билось в ее голове, но глупое тело не желало умирать. Оно само поползло к джедаю. Глаза-солнца служили маяком, помогали, давали силу. Он верил в нее. Она точно знала это. «Смогла», — улыбнулась Вентресс. Каждый вздох становился для нее пыткой, каждый удар сердца грозил стать последним, но хуже всего приходилось разуму.

Голова раскалывалась от сонма образов, чувств и мыслей. Сознание стало подобно разбитому зеркалу. В каждом осколке отражалась частичка ее или той, другой Ассаж, любившей Свеза и убитой Дуку. Граф спешил, он не собирался оставлять ученицу в живых, ему требовался лишь инструмент, дающий пространство для маневра и позволяющий не запачкать рук. Он действовал грубо, а потому, в ней осталось большинство из составляющего ее прежнюю личность. Вот только, той Ассаж уже никогда не вернуться. Вспомнив все, запутавшись в том, что в каком порядке происходило и откуда-то или иное чувство взялось, нынешняя Вентресс потеряла себя. Ей предстоял долгий путь, до первых шагов по которому еще предстояло дожить.

«Граф, вы так себя или собственную ученицу в Силу сведете», — словно сквозь вату, услышала Ассаж голос Свеза над собой. Заторможено переведя взгляд, она машинально отметила покрасневшие, резко очерченные темными кругами, глазами Дуку, его бледность, впалые щеки и окончательно поседевшие волосы, напоминающие сейчас весенний подтаявший сугроб. Безразлично смотрела она на поднимающуюся руку, окутанную схлынувшей Тьмой. Она знала, что сейчас произойдет. Столько раз ее наказывали молниями Силы, что она научилась ощущать их на стадии формирования, без всякого предвиденья.

«Как же умирать не хочется. Дура, какая же я дура», — пришла мысль, заставившая начать действовать, шевелиться. Она сама себе напоминала улитку, пытающуюся уползти из-под падающей плиты. Тщетная попытка, но все же она старалась. До того момента, как ощутила всплеск Силы. Тело инстинктивно сжалось. Пришла жуткая боль. Ассаж не сразу осознала, что это другая боль. Не такая, как от молний. Иная. Испепелило? Но ведь я мыслю. Стала призраком силы?! Догадка породила ужас, заставила распахнуть глаза.

«Не может быть», — мелькнуло в ее сознании, перед тем, как она провалилась в беспамятство. Молнии Силы, словно обожравшиеся змеи, причудливо сплетенные в тугой жгут, шипя и неистовствуя, бились в выставленную над ней ладонь. Каких-то миллиметров не хватало чудовищу, чтобы коснуться металла перчатки. Разлетающиеся кровавыми ошметками энергий у головы, породили жуткий фонтан. Именно он стал последней каплей для истерзанной всем пережитым Ассаж.

Граф оказался могучим противником. Если бы не изнурительные тренировки, мы бы с ним могли и не скрестить мечи. Что за технику Силы он применил — без понятия, но Ассаж он ей дважды чуть не угробил. Второй раз пришлось ей даже немного помочь под созданный мной барьер Силы заползти. Впрочем, на меня техника графа удивительно слабое влияние оказала. Какой-то шепот неразборчивый, где-то там, далеко-далеко, а от чисто физических эффектов спасло укрепление тела. Ерунда какая-то, но Ассаж знатно досталось.

Куда тяжелей оказалось с молнией Силы совладать. Честно говоря, я просто растерялся, когда вся темная энергия мгновенно у руки графа собралась и преобразовалась в разряд. Отпрыгнуть бы стоило или хоть меч подставить, а я, дурак, лапу выставил. Хвала Силе, все что в барьере оказалось — стянуть успел и получившийся щит нормально отработал. Не зря я его под углом поставил. Чуть не половина вложенного Дуку в атаку просто вверх ушло и в вышине растворилось. Красиво и эффектно получилось. Граф явно на такое не рассчитывал. Так я же не гранд-мастер, чтобы прямо подобные плюхи ловить и, превозмогая, в сторону отбрасывать. Детоделательными органами меряться не намерен, мне жизнь дорога.

Графу техники тяжело дались. Белки вон красные, волосы сосульками, пот градом катится, осунулся весь. Дышит тяжело. Мне тоже нелегко, но я куда бодрее буду. Пора его морально добивать. Уж лучше пусть он сейчас в драку лезет, чем хоть немного оклемавшись.

— Вы весьма сильны, граф, — отвешиваю куда более уважительный поклон, чем при приветствии.

Ага, пробрало. Дуку, аж сглотнул. Я и не замечал, насколько у него большой кадык. Или это он от истощения такой? Да что за бред?! Ах ты скотина старая, это же надо, в разум мой пролезть попытался. На тебе, гад, картинок веселых. Наслаждайся содомией с зоофилией, у меня отличное воображение и тоже кое-какой опыт в ментальных аспектах Силы имеется.

— Сдохни!!! — истерично и неожиданно заорал граф, срываясь в атаку.

Похоже, что-то там в голове у него перемкнуло. Но эффекта неожиданности он добился. Не ждал я от него такого, все же, он опытный мечник и репутация у него соответствующая. Отразить первый натиск удалось с трудом, а выкрутиться из неудобного положения получилось лишь воспользовавшись сюрпризом. Выстрел из звукового бластера на груди заставил Дуку разорвать дистанцию. Не за красивые глазки он титул сильнейшего фехтовальщика ордена получил. Наверняка этот его вопль частью продуманного плана оказался.

Впрочем, граф потерял инициативу, когда электронику моей брони портил, а возвращать ее обратно я не собирался. Серия ударов, начатых из правильного положения, не оставляла ему шансов. Все что он мог — защищаться. Контратаковать не позволяла разница в скорости. Все же, возраст у него и истощение, а у меня парные клинки и природные данные. Тем не менее, держался он долго. Практически две минуты в ускорении и постоянном движении, отражая атаки — монстр. Не понимаю, как с ним Энакин справиться смог. Я же Скайуокера почти играючи побил.

В принципе, если бы не осторожничал, то бой мог раньше закончиться. Трижды видел возможность его достать, но побоялся. Лишь когда он явно выдыхаться начал, только тогда приготовился бить. Он это тоже понял, опытный. Попытался в атаку перейти. Все равно ему ничего другого не оставалось. Извернулся от горизонтального, парировал колющий и сам ответил. Великолепное исполнение, но из его положения просто физически невозможно было не провалиться в ударе. Голову-то он спас, но и меня не достал, я в сторону и вперед сместился. Со стороны вряд ли бы даже одаренный заметил паузу, но она там была. Дуку мог отделаться ранением, не смертельным, но серьезным. Надо отдать ему должное, продлевать агонию он не стал. Предпочел уйти красиво, достав напоследок меня. Что ж, ему это удалось. Будь я в робе, несмотря на броню Силы, хромать бы пришлось дней пять, а так — даже пластину поножей менять смысла нет.

Тело графа еще опадало тремя кусками, а на меня уже Вентресс летела. «Учитель!» — раздался ее крик, а затем последовал град яростных ударов. Не то, чтобы ее атаки совсем опасности не представляли, недооценка противника чаще всего к печальным последствиям ведет, но и переоценка не всегда хорошо. Объективно говоря, мне она сейчас соперницей не являлась. Зато — такое вот вялое размахивание мечами позволило хоть отчасти разобраться с тем, что сделал с ней Дуку.

В его способностях мозги выворачивать лично недавно убедился. Если бы не последствия от Силовой навигации, не факт, что со всем своим опытом и тренировками сумел бы справиться. Может, именно поэтому Дуку в каноне так странно Энакину проиграл? У избранного нашего связь с Силой такая, что он и не заметит попытку на разум повлиять. Все равно что глухого хлопком пакета напугать пытаться. Тот же Сидиус, если это вообще он, Скайуокеру видения смерти Падме насылал… Нет. Ерунда. Насколько помню из фильма, ему просто виделось как жена кричит, еще боль ее наверняка ощущал. Так при естественных родах — это очень даже обычное дело.

— Успокоилась? — поинтересовался у рухнувшей Вентресс.

— Почему-у-у?! — сорвалась она на надрывный крик, переходящий в какой-то совершенной бабий вой.

Не везет ей, одного учителя лишилась, только в лучшее успев поверить, другой предал, по сути дважды убив. Паршивая тенденция. Сама не знает — кто она, что она, чего хочет. Даже на меня бросилась, не столько за Дуку мстить, сколько просто выплеснуть накопившееся. Удивительно, как она еще не свихнулась окончательно. Не иначе, попустительством Силы. И что мне с ней делать? Сейчас назвать ее сумасшедшей нельзя, но это ненадолго. Рискнуть и слиться с ее разумом? Попытаться собрать некий фундамент? Дать основу, опираясь на которою она сможет сформировать личность? «Рискованно. Проще убить или запереть», — явился внутренний голос. «Когда это мы легкие пути выбирали?» — «Вначале только ими и шли», — тут же подбросил он череду воспоминаний. «К черту, более двинутым чем есть, мне все равно не стать, а там, отосплюсь и оклемаюсь», — отмахнулся, потянувшись Силой к Ассаж.

— А как ему еще тебя спасти было? — сел я рядом с ней на пластбетон и обнял.

— Ык, — перестав выть, сделала она большие-пребольшие, удивленные глазища.

— К-как спасти?

— Надо же было ему ошибочность пути ситха показать. Его несостоятельность. Сам то он к свету вернуться не мог, слишком далеко за грань ушел. Глупость, конечно. И мог, и должен был, но, увы, просто не считал, что достоин и вправе. Винил себя за создание КНС. Хотел сдать Сидиуса, но не мог. Видимо, все еще думал, что орден надо менять, но не знал как. Что не говори, а Сидиус — это шанс на встряску нашего болота. Вот тебя он почти назад вернул. На самую границу вытащил. Загляни в себя внимательно, вспомни, какой ты была до того, как его ученицей стала, сравни с тем, что сейчас увидишь. Сама все поймешь.

— Тогда, зачем ты его убил? — спросила Ассаж, после длительного раздумья. Причем, без агрессии.

— Смерти нет, есть Сила. Все мы дети ее, из нее приходим, и в нее же уходим. Граф был непревзойденным мечником, он дал мне себя убить. Ты ведь не думаешь, что он поддался ярости, утратил разум и проиграл такому сопляку как я? Видишь, — указал на след от меча, — это он так надо мной посмеялся, дал последний урок. Оставил маленькую отметку, намекнул, что мог и ногу отхватить. Очень, знаешь ли, действенная прививка от самонадеянности.

— Понятно, — грустно, но куда живей и без смертной тоски в голосе ответила Ассаж. — И что теперь? Кстати, а сколько тебе лет?

— Мы с тобой одногодки, — начал отвечать с конца, порадовавшись любопытству. — Ты вольна сделать свой выбор и идти собственной дорогой.

— Я уже была свободна и шла куда желала. Как-то не очень получалось, — поежилась она от разрозненных воспоминаний, повылезших из закоулков памяти.

— Ты не шла, а брела с закрытыми глазами зажав уши. Тебя вели боль, страх, ярость, ненависть, в общем, Темная сторона. Ты была просто игрушкой. Сейчас же у тебя есть выбор, право и возможность решать самой. Я бы советовал тебе убраться подальше от фронта. Скоро опять будет много боли и смерти. Кто-кто, а ты этого сполна нахлебалась.

— Ты странный джедай, — помотала она головой, прогоняя очередную порцию воспоминаний.

— Уж какой есть, да и не джедай я нынче. Командующий.

— Но ты светлый.

— А разве обязательно творить зло, будучи темным?

Ассаж задумалась, крепко задумалась. Картинки-воспоминания замелькали быстро-быстро, складываясь понемногу в своеобразный пазл основания.

— Нет, наверно, но… Тогда ты должен пасть во тьму.

— Зачем?

— Э… ну так всегда бывает.

— Всегда, это слишком обобщенно и безапелляционно. Не находишь?

— Ты меня запутал, — вздохнула она, подтягивая ноги и обхватывая их руками.

— Не обращай внимания, я сам не очень себя понимаю. Тяжелое детство в храме и природное наследие предка. Наверное.

— Какого предка?

— Хищного, вестимо. С планеты Катар, слышала про такую?

— Нет, кажется.

— Вот почему все про вуки знают, а про нас, таких милых и зубастых, никто и не слышал. Все киса, да киса, утомляет.

— Хи-хи, ну ты действительно на кошку похож.

— Вообще-то на льва больше, но про них еще меньше народу знает. М-р-р-р-р.

— Жуть.

— Угу, а представляешь, если я по весне мяукать начну.

— Так ты кошка?! В смысле самка?

— Сама ты самка, самцы мы, — картинно шмыгнул носом, не так-то, между прочим, легко подобное проделать.

Ассаж расхохоталась. Я присоединился. Вышло истерично.

— Полегчало?

— А? Да, немного. Э… Спасибо.

— Да не за что, идем в штаб.

— Зачем?

«Действительно, а что мне в таком состоянии там делать?» — мелькнула мысль, заставляя мозги со скрипом соображать.

— Во-первых, я тут вроде как командующий и мне положено быть на посту. Во-вторых, дроиды к погребальной церемонии все подготовят. В-третьих, тебе транспорт поприличней организовать надо, чтоб улететь могла. В-четвертых, ты попу отморозишь. И вообще, я голодный.

— Куда лететь? — выделила для себя главный пункт Ассаж.

— Прах учителя на родину отвезешь. Великий человек был. Масштабная личность. Кощунственно, если он рядом с предками своими не упокоится. Такое не в традициях ордена, зато в традициях его родного мира.

— Ладно, — кивнула Вентресс поднимаясь. — А потом?

— Сама решишь.

— А к тебе можно?

— В смысле, сюда?

— Ну… да.

— Можно, но тут, кроме участия в войне, тебя ничего не ждет. И шансов что живы останемся не так уж и много. Явятся джедаи и порубят. Очень в духе ордена.

— И ты спокойно готовишься умереть?

— Да нет, вообще-то, вполне серьезно готовлюсь драться. Но объективная реальность такова, что вероятность выживания не велика.

— Я тебя совсем не понимаю.

— Что-то такое ты уже говорила. Странно было бы, если бы поняла. Хотя, может мне бы объяснила, чего я хвост в зубы не схвачу и деру не задам.

— У тебя и хвост есть?

О да, женская логика. Аж мяукнул.

— Ага, с кисточкой, как у льв… тушканчика.

Штормило нас будь здоров, мозги кипели и плавились, а объединенная Сила фортеля выкидывала, но, слава ей же, ничего страшней спонтанного телекинеза не случилось. Жизнь и поступки графа, совместными усилиями, удалось изрядно извратить. Он для Ассаж стержнем в формировании собственного «я» выступал, так что пришлось от него и танцевать. Разумеется, потом она все переосмыслит и в другом свете увидит, но это нормально. Пройдет, так сказать, естественным путем. Все мы, взрослея и опыта набираясь, прошлое переоцениваем. Ничего страшного, скорей уж стоит волноваться, если такого лет за пять-десять не произошло ни разу. Вернейший признак стагнации и остановки в развитии.

Ночь, звезды над головой, костер прощальной церемонии по джедайскому обряду, дорожки от соленых слез на лице Ассаж и гимн Конфедерации. Четкие команды, прощальный салют из бластеров дроидов на земле и залп спустившейся на нижнюю орбиту эскадры в небесах. Скромная погребальная урна с прахом. Первые лучики рассвета.

— Удачи, Ассаж, — обнял ее возле трапа корабля, за неполные сутки мы с ней сильно сблизились. Что в общем-то и неудивительно.

— И тебе.

Встав на цыпочки, она поцеловала меня в нос.

— Не смей умирать, — шепнула она, глядя прямо в глаза.

— И ты не рискуй понапрасну. Да пребудет с тобой Сила, — отступил, не став затягивать прощанье.

— Да пребудет Сила с тобой, Мирр-Ра-Мрр. Спасибо за все.

Взбежав по аппарели, она оставила меня переваривать последние слова. Похоже, я несколько перестарался. Пустил ее дальше, чем планировал. Черт, да у самого изрядно крыша за это время зашаталась. Одни только наши разговоры о трактовках кодексов и философиях Силы много стоят. Прочно и надолго мы в них заблудиться умудрились. Нет эмоций, есть покой. И? Да все знают, что сие следует понимать, как разум выше страстей и правит ими. А разве у ситхов не так? Что они там говорят? Нечто вроде: «Мы эмоциями управляем, силенки в них черпая, а не они нами». Молодцы, что еще сказать-то. Вот только джедаи, по факту, то же самое делают, в плане того, что контроль эмоций у них такой же жесткий.

И крепнут во мне ощущения, что оба ордена собачатся и жить галактике спокойно не дают, не по причине различий столько, сколько из-за схожести банальной. Того же Палпатина, жестоким и злым, как-то язык назвать не поворачивается. Беспощадным и рациональным — да, без проблем. Но злым? Жестоким? Как-то не замечал. С его самоконтролем — он вообще за титул образцового джедая побороться может. А Вентресс — женщина! Для них, в принципе, нормально эмоциями жить. Если бы ситхи, с какого-то перепою, сплошной негатив не культивировали, а на какой-нибудь силе любви акцент сделали, ну или дружбы там со смелостью-храбростью, то стали бы цветными фонарями. Выбрали, понимаешь, легкий путь. Конечно, разозлиться на соседа с перфоратором — куда проще чем понять, простить и полюбить.

Так, похоже, от разрыва контакта у меня еще больше крыша подтекать начинает. Срочно падать в сон! Усилием воли, задвинув лезущий наружу бред, заменив его образами Араелы, Киры, Асоки, Каша с Шаком и прочими небезразличными мне разумными, отдал приказ Семьдесят Седьмому:

— Я отсыпаться. Яхту графа на орбиту. Уничтожить в пыль. Если республиканцы начнут наступление, действовать самостоятельно. Если надо меня эвакуировать — не будить.

— Понял, сэр, — ответил адъютант, включив «иллюминацию».

Вот только мне не до его терзаний-переживаний. Наплевав на то, что бегающий во время войны генерал вызывает панику, понесся к себе. Чем скорей вернусь в адекватное состояние, тем лучше. А то ведь меня может потянуть и покомандовать. Опасаюсь, что галактике такое боком не выйдет. «Да чтобы я, еще раз, кого-то от сумасшествия спасал!» — промяукал, падая в кровать. «Будет надо — сделаешь», — ответил внутренний голос. С тем и провалился в глубокий оздоровительный сон.

Под пение птиц и шелест листвы Палпатин, выполняя предписания медиков, неспешно прогуливался по желтым дорожкам парка, раскинувшегося вокруг здания клиники. Порыв искусственного ветра принес ароматы цветущих кустарников. Улыбнувшись, Шив дошел до лавочки, оформленной под резной светлый камень и присел, укрывшись в тени от направляемого орбитальным зеркалом солнечного света. Бросив взгляд на закрепленный браслет, он только усмехнулся, еще почти четыре тысячи шагов из предписанной нормы находить осталось.

Разумеется, он давно уже поправил здоровье Силой, но не спешил демонстрировать чудесное исцеление. Палпатин изрядно радовался удачно случившемуся сердечному приступу. На фоне всех бед и неудач, постигших Республику, его положение тяжелобольного оказалось весьма выгодным. Рейтинги взлетели до небес. Не зря он годами пестовал свой образ. Кропотливая работа над имиджем дала результат. В примитивном сознании обывателей — его болезнь и проблемы Республики оказались прочно связаны. Сам Палпатин до глубины души презирал тех, кто оперировал эмоционально-образной картиной мира, однако — это не мешало ему ее использовать. Теперь же он пожинал плоды многолетних трудов. С глубоким удовлетворением констатируя факт — для населения он стал символом, превратился в зримое и материальное олицетворения того, что они звали Республикой.

Его заваливали письмами, жалели, хвалили, переживали, поддерживали, но главное — на него надеялись. Его умоляли спасти. «Идеально», — усмехался Палпатин, одаривая всех и вся знаменитой, чуть грустной улыбкой усталого, мудрого, много повидавшего и понимающего человека, несгибаемо несущего тяжкое бремя. Оступился? Бывает, никто не совершенен. «Именно проявленной вовремя слабости мне и не хватало, но затягивать с ней не стоит, чревато», — прошептал он поднимаясь. Доходить поскорей и за работу. До конца декады полежу, а там и «побег» устроить можно. Возмущающиеся на камеру врачи, сетующие на то, как много он работал, прекрасно закрепят уже достигнутые результаты.

Отправившись дальше бродить по дорожкам парка, Палпатин постепенно переключился на куда более актуальное. После правильной подачи новости о болезни, приправленной нужным посылом, он стал для граждан героем. Подсунуть в примитивные головы мысль о том, что он, в некотором роде, пал на посту, грудью пытаясь защитить электорат, оказалось проще простого. При этом, он оказался над схваткой. Инфаркт вывел его за рамки игры. Его просто невозможно было хоть в чём-то обвинить и упрекнуть. Идеальное положение.

Конечно, разрушение верфей и гибель множества строящихся боевых кораблей — весьма серьёзно скажется на ходе войны. Тем не менее, куатцы сохранили огромные запасы кристаллов. На какое-то время это полностью нивелирует потерю Кристофсиса. Перешедшие на сторону сепаратистов тионцы, вообще не беспокоили Палпатина. От их нищего скопления одни только проблемы. Особенно теперь, когда адмирал Тренч отбросил войска Республики. «Не придется тратить силы и ресурсы», — улыбнулся канцлер, остановившись полюбоваться плавающими в фонтане рыбками. Просто ему сообщили о засевшем на окраине парка папарацци, и он решил воспользоваться моментом. Вообще, изображая из себя глубоко больного, но быстро идущего на поправку, Палпатин получил самое главное — время подумать.

Сделав вид, что воровато оглядывается и мысленно посмеиваясь над сетевыми «умниками», которые не упустят момент позубоскалить, он вытащил из-под полы маленький инфодек. Похожий на коммуникатор прибор вывел голограмму с перечнем рассортированных по группам документов. Решив, что для папарацци этого довольно, Палпатин поспешил скрыться в беседке.

Положив инфодек на стол, и чуть не чихнув от источаемых бутонами цветущих вьюнов ароматов, он развернул личное дело Свеза. Разумеется, в свете последних событий, тот не мог не привлечь повышенного внимания. Естественно, у Палпатина имелась о нем самая полная информация. Как-никак, ставший героем республики, Энакин давно уже к катару неровно дышал. «Да, удачно с мальчиком получилось», — ушли в сторону избранного мысли Палпатина. На фоне всех провалов, трижды одержанные им победы превратили Скайуокера в сияющий на небосводе сверхновой звездой символ. На молодого рыцаря-джедая обыватели надеялись лишь немногим меньше, чем на самого канцлера.

Превратить Энакина в героя оказалось до смешного просто. Как ни крути, но он трижды разбил силы ужасного Свеза. Раздуть эти победы и воспеть их значение — элементарно. Необходимость в хоть каких-то положительных новостях понимали все, а потому, независимо от Палпатина, обратились к единственному светлому моменту недавних событиях. Даже вояки не стали открывать рта. Впрочем, они-то как раз понимали всю ничтожность успехов героя и его просчеты. Вот только, их куда больше интересовала месть сенаторам, лишившим их настоящей победы. Они всей душой поддерживали инициированное канцлером расследование почти предательских действий части сенаторов. Военные плевать хотели на то, за что и как накажут обвиняемых. Формальности приговоров их абсолютно не интересовали. Все, чего они желали — мести! Убрать дураков, лишить сенат права распоряжаться войсками и, в идеале, вообще запретить лезть в вопросы, о которых понятия не имеют. Разумеется, Палпатин не собирался разочаровывать тех, на кого планировал опереться в будущем. К тому же, он и сам получал многое.

Усмехнувшись, он отогнал приятные мысли о радужных перспективах получения еще большей власти от новых чрезвычайных полномочий, и вернулся к досье Свеза. Размышляя над тем, как быть и что же делать с командующим, он поймал себя на том, что строит какие-то очень сложные комбинации. Собственно говоря, если бы не информация о смерти графа, и не назначение командующего временно исполняющим обязанности Дуку, он бы, возможно, привычно начал многоходовую интригу по вербовке. Однако, обдумывая судьбу своей очередной пешки, он как-то мимоходом вспомнил, что Свез — всего лишь наемник. Именно этот простейший факт, о котором он отчего-то упорно забывал, заставил Палпатина буквально прозреть. Зачем вербовать того, кого можно просто купить? Ведь этого гения войны, бездна его побери, наняли как самого что ни на есть рядового командира!

Осознание того, что за презренные кредиты он может получить такой бриллиант, желание немедленно связаться и прояснить вопрос с наймом в изрядной степени способствовало ускоренному выздоровлению канцлера. Разумеется, свою немаловажную роль сыграло и наступившее на фронтах затишье. Республика и Конфедерация настолько вымотали друг друга в непрекращающихся боях, что им элементарно стало нечем сражаться. Разве что об обороне ключевых миров и гиперпутей напрочь забыть, но на это никто идти не собирался.

Верфи и доки противоборствующих сторон оказались забиты искореженными кораблями, а те, кому не нашлось свободного стапеля, подобно рою мошкары висели рядом, покорно дожидаясь своей очереди на ремонт. Впрочем, обыватели предпочитали не напрягать извилины и не вникать даже в такую малость. Серой массе оказалось намного проще, приятней и легче связывать в голове выздоровление Палпатина с наступившим затишьем. Ему даже пришлось притормозить особо ретивых представителей масс-медиа, которые на полном серьезе вознамерились озвучить версию о страхе конфедератов перед канцлером. Порой, кашу можно и маслом испортить.

Пролетая между столпотворения кораблей, Оби-Ван испытывал смешанные чувства. Присутствовали среди них и весьма неприятные. Особенно остро он испытал их, когда астродроид обратил внимание хозяина на парочку оказавшихся невдалеке «Венаторов». Еще недавно они входили в состав его флота. Бессмысленно раздерганного сенаторами. «Ведь у меня была возможность перехватить Свеза или не дать Кристофсису пасть», — с горечью подумал Кеноби, смиряя обиду и отгоняя раздражение. Прискорбно ему было видеть десятки набитых беженцами судов, ощущал он перед ними свою вину. Да и их, в общем-то, он тоже вполне отчетливо ощущал. «Трусливые сенаторы, проклятые популисты, могли бы хоть остатки флота Энакина не растаскивать», — разжимая кулаки и прикрывая глаза, чуть слышно выдохнул он.

Отстранившись от эмоций, Оби-Ван сосредоточился на общей картине стремительно набегающего Корусанта. Увы, но зрелище величественной планеты-города не могло сегодня затмить собой висящие на орбите группы боевых кораблей. Даже погруженный в легкий транс разум все равно пытался привычно анализировать расстановку сил. Оценивать диспозицию с точки зрения защиты и нападения. Пугающий признак. Война слишком глубоко въелась в душу, проникла в самую суть, стала неотъемлемой частью. «Наверняка, такое не только со мной», — мысленно вздохнул Кеноби, предчувствуя, как долго и болезненно придется вытравливать этот яд.

«И через двадцать лет нам снится война, и через тридцать, и даже умирая глубокими стариками, забывшими имена детей и лица правнуков, мы все еще помним тех, кто остался там…» — вспомнилась Кеноби строчка из прочитанных мемуаров. Кажется, он все лучше и лучше начинал понимать смысл этих слов. Окунувшись поглубже в Силу, Оби-Ван справился с нахлынувшими воспоминаниями и ощущением озноба. Сбегая из плена, ему довелось испытать не самые приятные ощущения во время организованного им же затопления крепости на Раттатаке. Впрочем, с тем, что он пережил «примерив» пыточную маску ситхов, могла сравниться лишь потеря Квай-Гона.

За мыслями он практически не обратил внимания на то, как добрался до ангара храма. Лишь тут, когда опоры коснулись пола, он смог вдохнуть с облегчением. Древний комплекс зданий, давно слившихся в единое целое, пропитанный светлой стороной Силы, несмотря на суетящихся в ангаре клонов, все еще дарил покой и умиротворение.

Добравшись до зала Высшего Совета, Кеноби коротко отчитался о делах. По сути, ему нечего было говорить. Все свои новости он сообщил в посланном ранее отчете, да и тех почти что не имелось. Сидел у Камино, а потом флота не стало, с самого верха приказ пришел, только и оставалось что выполнять. Оби-Ван не держал обиды на магистров, понимал, что те не могли не подтвердить распоряжение генштаба, а тот не мог не подчиниться воле сенаторов. Вот с решением сделать Энакина рыцарем он был категорически не согласен, и тут никакое понимание справиться с недостойными джедая эмоциями не помогало. Впрочем, обсуждать свершившееся не имело смысла. Приходилось работать с тем, что есть. Он не собирался отказываться от разработанной методики воспитания, просто пересмотрел подход к ее применению.

Покинув зал Совета, он как раз и собирался повидаться со своим бывшим падаваном. Поздравить с рыцарством и затащить в фехтовальный зал, а там и к тактическому столу сходить, симуляцию-другую провести. Увы, новоиспеченный герой всея Республики, совершенно не горел желанием тратить время на ерунду. Он стал звездой, помирился с Падме и превратился в желанного гостя на любом мероприятии. Да и как ему не пользоваться такой возможностью? Теперь он мог в открытую, без сплетен, пересудов и кривотолков, общаться с любимой. Посещать банкеты-фуршеты и прочие светские рауты. Естественно он пользовался своей славой на полную катушку. Само собой, возможность провести время с Падме не шла ни в какое сравнение с перспективой провести время с Кеноби. Впрочем, Оби-Ван не собирался так просто отступать и сдаваться, он твердо вознамерился сделать из бывшего ученика достойного рыцаря-джедая. «Пусть даже на это потребуется еще десяток лет», — усмехнулся Кеноби и, огладив бородку, направился в фехтовальный зал.