Кентерберийские рассказы

ВОСЬМОЙ ФРАГМЕНТ

1132

Пролог к рассказу Второй монахини

Пестунья всех грехов — ее народ

То называет Праздностью, то Ленью1133 —

Всех смертных к адовым вратам ведет;

Лишь тот окажет ей сопротивленье,

5 Кто в силах ей противоставить рвенье.

И к этому стремиться мы должны,

Чтоб избежать засады сатаны.

Опутать нас он может постоянно

Бесчисленными тысячами пут;

10 Предайся праздности — и окаянный

Уж подстерег тебя, он тут как тут.

Тебя за ворот он — жесток и лют —

Хватает, и дрожат твои колени.

Не предавайся ж праздности и лени.

15 Хоть нас угрозы смерти не страшат,

Однако разум говорит нам ясно,

Что праздностью рождается разврат,

Всех мерзостей источник преопасный.

Кто власти подчинен ее ужасной,

20 Весь день лишь есть, и пить, и спать готов,

И пожирать плоды чужих трудов.

Чтоб оградить себя от этой власти,

Которая нас к гибели ведет,

Решил я житие твое и страсти1134

25 Пересказать, дав близкий перевод.

Речь о тебе, Цецилия,1135 идет,

Святая мученица, что к могиле

Пришла с венком из дивных роз и лилий.1136

30 Тебя, всех дев наичистейший цвет,1138

О ком святой Бернард писал так чудно

И без кого нам утешенья нет,

Прошу я просветить мой разум скудный

И мне про путь поведать многотрудный

Той, что снискала рая благодать,

35 О чем в легенде можно прочитать.

О Дева-Мать, рожденная от Сына,1139

Что грех нам помогаешь побороть,

Всех милостей источник и причина,

В чьем лоне воплотился Сам Господь!

40 Так взнесена тобой людская плоть,

Что Сына Своего Творец вселенной

В нее облек для этой жизни бренной.

В твоей утробе вечная любовь

Обличие приобрела людское;

45 Она, одета в нашу плоть и кровь,

Царит над морем, небом и землею,

Что ей хвалу поют без перебоя;

Девичьей не утратив чистоты,

Творца всех тварей породила ты.

50 Величие в себе соединила

Ты, Дева дев, с такою добротой,

Что — совершенства дивное светило —

Взор благодатный обращаешь свой

Не только к тем, кто с жаркою мольбой

55 Лежит у ног твоих, — ты милосердна

К тем даже, чьи уста замкнула скверна.

Так помоги же, чудо естества,

Мне, твари, брошенной в юдоль печали!

Припомни хананеянки слова:1140

60 «Щенки себе все крохи подобрали,

Что со стола Господнего упали».

Хоть грешен я, меня не оттолкни,1141

Мне в доблесть веру жаркую вмени.

Без дела вера не мертва ль, однако?1142

65 Даруй мне силу труд исполнить мой,

Чтоб мог я вырваться из царства мрака,

О доброты источник неземной!

Будь мне, молю, заступницей святой

Там, где Творца все славит неустанно,

70 О мать Христа, о дочь блаженной Анны!1143

Твой свет небесный в душу мне пролей, —

Она лежит больной в темнице тела,1144

Придавленная тяжестью страстей,

Томясь в тенетах плотского удела,

75 К тебе, благая, прибегаю смело:

Ты для страдальцев — пристань и приют,

Благослови меня начать мой труд.

У вас, читатели, прошу прощенья

За то, что неискусен мой рассказ,

80 Что он не вызывает восхищенья

Разнообразием своих прикрас.

Но я его пересказал для вас,

Легенде следуя, ее словами.

Коль плох мой труд, его исправьте сами.

85 Смысл имени Цецилии святой1146

Истолковать сначала тут уместно.

Перевести на наш язык родной

Его мы можем «лилией небесной».

Душою целомудренной и честной

90 И чистотой, прозрачною до дна,

Не заслужила ли его она?

А можно в этом имени «Дорога

Для тех, кто слеп», пожалуй, прочитать,

Ведь многим помогла она у Бога

95 Снискать себе навеки благодать.

Позволено еще предполагать,

Что рядом с небом названа здесь Лия1147 —

Стремленье совершать дела благие.

Отсутствие душевной слепоты,

100 Быть может, это имя означает:

Что взор ее был полон остроты

И мудрости, об этом кто не знает?

Да нет же, имя дивное включает

Словечко Леос,1148 и не зря народ

105 Святую небом всех людей зовет.

С народом равнозначно слово это,

И как нам с неба солнце, и луна,

И хор созвездий льют потоки света,

Так, бесконечной святости полна,

110 Всем людям в душу свет лила она

Своею мудростью, своею верой

И добротой, не ведающей меры.

Как наделяет мудрецов чреда

Свод неба быстротою и гореньем,

115 Так и Цецилия в делах всегда,

Сердечно каждым дорожа мгновеньем,

Неутомимым отличалась рвеньем

И пламенной горела добротой.

Вот объясненье имени святой.

Здесь начинается рассказ Второй монахини о жизни святой Цецилии

120 В семействе благородном,1149 в граде Риме,

Цецилия узрела Божий свет;

Евангелья лучами неземными

Был в колыбели дух ее согрет.

Богобоязненная с юных лет,

125 Она молила небо неустанно

Оставить девственность ее сохранной.

Когда година в брак вступить пришла

И в храм она, на радость прихожанам,

Венчаться с женихом своим пошла,1150 —

130 Он молод был и звался Валерьяном,1151 —

Она, охваченная пылом рьяным,

Под белым платьем с золотой каймой

Во власяницу стан одела свой.

Внимая пенью музыки органной,1152

135 Цецилия молилась Богу так:

«Остаться чистой дай, чтоб окаянный

Не мог мной овладеть навеки враг».

Дабы Распятому любви дать знак,

Пред свадьбой через день она постилась

140 И горячо Всевышнему молилась.

Когда же новобрачные для сна

В опочивальню удалились вместе,

Шепнула мужу на ухо она:

«О милый мой, внемли своей невесте!

145 Я тайну некую тебе по чести

Должна поведать, но прошу тебя

Ее не разглашать, меня любя».

Поклялся Валерьян, что тайны этой

Он никогда не выдаст никому,

150 Нигде, ни за какие блага света,

И молвила тогда она ему:

«И днем, и сквозь густую ночи тьму

С собою ангела я чую рядом

С пылающим любовью горней взглядом.

155 Заметь он, что тебя ко мне влечет

Нечистое, земное вожделенье,

Чтоб защитить меня, он пресечет

Младую жизнь твою без сожаленья.

Но если чистое в тебе горенье

160 Увидит он, то, как и я, любим

За чистоту души ты будешь им».

В ответ, руководим Господней волей,

Воскликнул Валерьян: «Твоим словам

Я не могу довериться, доколе

165 Лик ангела я не увижу сам.

Узрев его, я тайны не предам,

Но если мил тебе другой мужчина,

Вас ждет обоих горькая кончина».

Цецилия промолвила в ответ:

170 «Его увидишь, и Христовой славы

Прольется на тебя небесный свет.

Дорогой Аппиевой1153 от заставы

Пройдя три мили, в хижине дырявой

Ты бедняков найдешь. Поведай там

175 То, что сейчас тебе я передам.

Скажи, что к ним затем ты послан мною,

Чтобы святой Урбан1154 тебе помог

Найти стезю к душевному покою,

И только переступит он порог,

180 Все расскажи ему в кратчайший срок.

Когда очистит он тебя от скверны,

Тебе предстанет ангел, страж мой верный».

И Валерьян в дорогу поспешил,

Как только свет забрезжил, утром рано,

185 И за заставой средь святых могил,

Нашел святого старика Урбана.

Тот, выслушав признанье Валерьяна,

Весь просиял, и руки вверх простер,

И увлажненный поднял к небу взор.

190 «Исусе, — он воскликнул, — Боже правый

Всех страждущих опора и оплот,

Бессмертной веры сеятель и славы,

Прими из рук моих созревший плод1155

Посева, что в Цецилии живет.

195 Подобна рвением пчеле примерной,

Она тебе рабыней служит верной.

Ее супруг, что словно гордый зверь,

Готов был прежде драться с миром целым,

Явился от нее сюда теперь,

200 Как агнец, мирен и душой и телом».

Тут некий старец1156 вдруг в наряде белом

Вошел и рядом с Валерьяном стал;

В руках он книгу дивную держал.

У Валерьяна помутилось зренье,

205 И он упал, а тот, подняв его,

Из досточтимой книги начал чтенье:

«Един Господь, создавший естество,1157

Един завет и Пастырь у всего,

Что в мире этом, бездной зла объятом».

210 Начертаны слова те были златом.

Прочтя их, старец вопросил:

«Сему Ты веришь или нет, — я жду ответа».

И Валерьян ответствовал ему:

«Да, верю, ибо правды выше этой

215 На свете нет и нет за гранью света».

И старец вдруг исчез, как некий сон,

И Валерьян Урбаном был крещен.

Домой вернувшись в полдня час пригожий,

Жену застал он в комнате своей,

220 И два венка прекрасных1158 ангел Божий

Пред ней держал — из роз и из лилей.

И вот один венок он подал ей,

Другой же юному ее супругу;

Потом обоих их подвел друг к другу.

225 «Венки храните эти, — молвил он, —

Ни тел своих, ни душ не оскверняя.

Не страшен увядания закон

Цветам, что я принес для вас из рая.

Им смертью не грозит зима седая.

230 Но зримы лишь для тех они, чей дух

Пороку враг, к земным соблазнам глух.

Ты, Валерьян, за то, что назиданью

Святому не противился, открой,

Какое в сердце ты таишь желанье».

235 «Есть у меня, — тот молвил, — брат родной,

Которого люблю я всей душой.

Я буду счастлив, если и на брате

Почиет дух небесной благодати».

И ангел рек: «Войдете в райский сад

240 Вы оба; вам, за муки в небо взятым,

Там предстоит отрада из отрад».

Тут брат Тибурций1159 вдруг предстал пред братом,

Чудесным пораженный ароматом1160

Лилей и роз, дивился в сердце он

245 Благоуханию со всех сторон.

«Откуда, молвил, в это время года

Такое благовоние лилей

И роз могла еще найти природа?

Когда б я их держал в руке своей,

250 Их благовонье не было б сильней.

Я в сердце благовонье это чую, —

Оно в меня вдыхает жизнь иную».

«У нас венки, — услышал он в ответ, —

Из алых роз и белоснежных лилий;

255 От глаз твоих сокрыт их нежный цвет,

Хоть запахом они тебя пленили.

Но если ты, не пожалев усилий,

Отыщешь путь, ведущий к небесам,

Ты будешь видеть их, подобно нам».

260 Тибурций молвил: «Наяву ль, во сне ли

Твои слова я слышу, брат родной?»

«Во сне, — ответил Валерьян, — доселе

Мы жили, голос истины живой

Теперь нас пробудил». — «О брат, открой,

265 Вскричал Тибурций, — слов твоих значенье».

И тот в ответ: «Внемли же объясненью.

Мне ангелом указан к правде путь;

Отринув идолов душою честной,

Ты тоже можешь на него свернуть».

270 Венки созданием любви небесной

Считал святой Амвросий,1161 как известно.

Вот как учитель благородный сей

О нем глаголет в повести своей.

Чтоб заслужить страстной венец нетленный,

275 Цецилия, Всевышнему верна,

Отринула соблазны плоти бренной;

В признаньях и Тибурций и она

Нам подтвердили это все сполна.

С небес тогда Создатель всеблагой им

280 Чрез ангела послал венки обоим.

Был обращен супруг и брат его

Младою девственницей для начала.

Вот чистоты святое торжество!

Тибурцию Цецилья доказала,

285 Что идолы глухие стоят мало,

Что им живое слово не дано

И бросить их пора уже давно.

«Кто думает иначе, — тот ничуть, —

Ответил юноша, — не лучше зверя».

290 Она его поцеловала в грудь

И молвила: «Мне братом будь по вере!

Перед тобой открыты в небо двери».

Потом, к нему приблизившись на шаг,

Она ему еще сказала так:

295 «Как мне стать брата твоего супругой

Велел закон Христовой доброты,

Так я в тебе нашла сегодня друга,

Когда от идолов отрекся ты.

Себя смирив обетом чистоты,

300 Прими крещенье — и прозревшим взглядом

Увидишь ангела с собою рядом».

Тибурций молвил: «Дорогой мой брат,

Куда пойду я, перед кем предстану?»

А тот в ответ: «Спокоен будь и рад,

305 Я к папе поведу тебя Урбану».

Тибурций, подошедши к Валерьяну,

Воскликнул: «Странны мне твои слова,

И верю я ушам своим едва.

Ты не о том ли говоришь Урбане,

310 Что, к смерти осужденный столько раз,

Живет в норах, — подобно дикой лани,

От человеческих скрываясь глаз?

Его бы на костре сожгли тотчас,

Когда б могли найти, и в это пламя

315 Мы, как сообщники, попали б сами.

Покуда, в небеса вперяя взор,

В глуби мы ищем истинного Бога,

Тут, на земле, поглотит нас костер».

Цецилия его прервала строго:

320 «Поверь, тогда лишь стоила бы много

Земная жизнь, исполненная зла,

Когда б она единственной была.

Но есть иная жизнь в ином пределе,

Которая не ведает конца.

325 Нам к этой жизни, как к блаженной цели,

Путь кажет Сын Небесного Отца,

Благого Вседержителя-Творца,

Чей Дух Святой бессмертною душою

От века наделяет все земное.

330 Благая и торжественная весть

Принесена на землю Божьим Сыном,

Что, кроме этой, жизнь иная есть».

«Сестра, — вскричал Тибурций, — ты единым

Не назвала ли Бога властелином?

335 Я понял, что один над нами Бог, —

А ты мне говоришь теперь о трех».

Она на это: «Слушай разъясненье:

Как состоит разумный дух людской

Из памяти, ума, воображенья,1162

340 Так может быть присущ состав тройной

И Божеству, Тибурций дорогой».

Затем ему Цецилья в поученье

Про жизнь Христа, про все его мученья

Поведала, про гибель на кресте:

345 О том сказала, как людскому роду,

Погрязшему в грехе и суете,

Сын Божий вечную предрек свободу.

И вот Тибурций, что впервые сроду

О сыне Божьем услыхал рассказ,

350 К Урбану с братом двинулся тотчас.

Урбан, вознесши Господу молитву,

Крестил его и рыцарем дал стать,1163

Всегда готовым на святую битву.

На юношу такая благодать

355 Тогда сошла, что мог он созерцать

Всечасно ангела; ни на мгновенье

Его не покидало провиденье.

Всех знамений, что дал им свет Христов,

Не перечислить, — было их немало.

360 Но день пришел, когда в конце концов1164

Их городская стража разыскала.

Префект Алмахий,1165 допросив сначала,

Их к статуе Юпитера послал

И слово им в напутствие сказал:

365 «С тех головы долой, кто богу Рима

Не пожелает жертву принести».

Потом, корникулярия1166 Максима

Призвав, ему велел их отвести;

Святых на их страдальческом пути

370 Сопровождая, тот душой умильной

Им сострадал и слезы лил обильно.

Когда он слово услыхал святых,

От них велел он катам отступиться,

Затем позвал к себе он на дом их.

375 И не успело солнце закатиться,

Как светом веры озарились лица

У катов и Максима, — их сердца

Очистили святые до конца.

Цецилья позже, под ночным покровом,

380 Священников к Максиму привела

И вновь крещенным именем Христовым

Промолвила, душою весела:

«Оставьте ваши темные дела,

Оружьем света препояшьтесь ныне,1167

385 О рыцари небесной благостыни!

Вы можете гордиться, о друзья,

Одержанной победою отменной.

Вам в небе справедливый Судия,

Все видящий из глуби сокровенной,

390 Венец готовит радости нетленной».1168

Как только голос девственницы стих,

На площадь братьев повели святых.

На площади они ни воскурений,

Ни жертвы идолу не вознесли;

395 Благочестиво преклонив колени,

Они беседу с Господом вели,

Далекие от помыслов земли,

И отсекла их головы секира,

И души их взнеслись к Владыке мира.

400 Потом Максим, присутствовавший там,

В слезах сказал, что видел, как вспарили

Бессмертные их души к небесам

Под сенью светлых ангельских воскрылий.

И те слова премногих обратили.

405 Префектом к бичеванью присужден,

Под плетью отдал Богу душу он.

Цецилия его похоронила

Под камнем, где покоился супруг

И где Тибурция была могила.

410 А вслед за тем велел Алмахий вдруг

Отряду воинов своих и слуг

Цецилью привести для воскуренья

Пред идолом и жертвоприношенья.

Но воины и слуги, как один,

415 Уверовали все в ее ученье

И, плача, восклицали: «Божий Сын —

Бог истинный, и только в нем спасенье.

В него мы верим, раз он в услуженье

Таких рабынь имеет, как она;

420 Отныне пытка нам уж не страшна».

Префект потребовал, чтобы святая

Пред ним тотчас предстала, и едва

Она вошла, он, голос возвышая:

«Ты что за женщина?» — спросил сперва.

425 «Патрицианка родом и вдова», —

С достоинством Цецилья отвечала.

«Да нет же, веру назови сначала!»

«Зачем же ты вопрос поставил так,

Чтоб им предполагалось два ответа?

430 Так задает вопросы лишь простак».

Префект Алмахий, в гордости задетый,

Спросил ее: «Откуда резкость эта?»

«Откуда? — молвила Цецилья. — Внушена

Мне совестью и верою она».

435 «А не страшит тебя, — спросил Алмахий, —

Префекта власть?» Она ж ему в ответ:

«Земная власть держать не может в страхе1169

Того, кому открылся правды свет.

Ведь ничего в ней, кроме спеси, нет,

440 Как в пузыре: проткни его иглою —

И сморщенный комок перед тобою».

«Ты на плохом пути стоишь сейчас, —

Он молвил, — и упорствуешь напрасно;

Про августейший слышала приказ?

445 Смерть христианам! — говорит он ясно.

В том только случае, коль ты согласна

Немедленно отречься от Христа,

Жизнь у тебя не будет отнята».

«И государи могут в заблужденье

450 Впасть, как и все, — ответила она. —

Несправедливы ваши обвиненья.

Скажи, в чем наша состоит вина?

Не в том ли, что душа у нас полна

Любви к Христу, что мы всегда готовы

455 Святое имя защищать Христово?

Дороже жизни имя это нам».

Префект ответил, помолчав немного:

«Иль нашим жертву принести богам,

Или от вашего отречься Бога

460 Должна ты, — вот к спасению дорога»,

С улыбкой, осветившей ей уста,

Ответила любимица Христа:

«Судья мой, принуждая к отреченью

От горней чистоты, меня ты сам

465 На тяжкое толкаешь преступленье.

Лукавит он, — ужель не ясно вам?

Ведь это видно по его глазам».

«Молчи! — вскричал префект, — ни слова боле!

Про власть мою ты не слыхала, что ли?

470 Что воле ты подчинена моей,

Тебе — скажи! — ужели неизвестно?

В моих руках и жизнь и смерть людей.

Гордыню брось, — гордыня неуместна».

Она в ответ: «Я говорила честно,

475 Не гордо, — ибо гордости порок

Нам ненавистен и от нас далек.

Коль не боишься правды, то скажу я

Тебе во всеуслышанье, судья:

Сейчас изрек ты похвальбу пустую,

480 Сказав: «И жизнь и смерть дарую я».

Не так уж безгранична власть твоя.

Что жизнь отнять ты можешь, я согласна,

Но в остальном ты хвастаешь напрасно.

Скажи, что смерть в руках своих несешь,

485 И прав ты будешь; все же остальное —

Лишь похвальба бесстыдная и ложь».

Префект сказал: «Смирись передо мною

И жертву принеси! Глаза закрою

На то, что ты со мной груба была;

490 Закон философа — не помнить зла.

Но не стерплю, чтоб ты мне поносила

Богов, которыми гордится Рим».

Она ответила: «Судья немилый,

За время, что с тобой мы говорим,

495 Ты каждым словом убеждал своим,

Что как чиновник ты годишься мало

И быть тебе судьею не пристало.

Поражены, должно быть, слепотой

Твои глаза. Тому, кто видит, — ясно,

500 Что это камень, камень лишь простой, —

Беспомощный, недвижный и безгласный,

А для тебя он божество, несчастный!

Слепец, к нему рукою прикоснись

И в том, что это камень, убедись.

505 Смеются над тобою повсеместно,

Ах, не позор ли это и не стыд?

Ведь даже простолюдину известно,

Что в небе Бог от взора смертных скрыт.

А идол, что на площади стоит, —

510 Он и себе и людям бесполезен

И лишь безумцу может быть любезен».

Разгневала префекта эта речь,

И он тотчас же отдал приказанье

Домой святую отвести и сжечь

515 Ее в натопленной отменно бане.

И в пекло, раскаленное заране,

Была Цецилия заключена,

Чтоб задохнулась там в чаду она.

Однако ночь прошла и день за нею.

520 А страшный банный жар бессилен был

Осуществить преступную затею;

На лбу ее и пот не проступил.

Но все же рок ей в бане смерть судил:

Убийцу подослал Алмахий злобный,

525 Чтоб тот ее отправил в мир загробный.

Ей шею трижды полоснув, рассечь

Ее не смог он — не хватило силы

Снять голову мечом кровавым с плеч.

А власть в те дни подавно запретила

530 Удар четвертый, если пощадила

Три раза смерть, и потому злодей

Из страха не дерзнул покончить с ней.

Цецилию, всю залитую кровью,

Оставил он и удалился прочь,

535 А христиане, движимы любовью,

В платки сбирали кровь ее всю ночь.

Три дня ей удавалось превозмочь

Боль страшную; собой пренебрегая.

Любить Христа учила их святая.

540 Она им отдала добро свое

И молвила, их приведя к Урбану:

«Услышал Бог моление мое,

Дал мне три дня сносить тройную рану,

И, прежде чем дышать я перестану,

545 Их души в руки я тебе отдам:

Мой дом да будет превращен во храм».

Ее Урбан и причт похоронили,1170

Когда спустилась ночь на землю, там,

Где прах других святых лежит в могиле.

550 Cтал дом ее — святой Цецильи храм,

Где и поныне, как известно нам,

Христу и всем святым его усердно

Молитвы люд возносит правоверный.

Здесь кончается рассказ Второй монахини

Пролог к рассказу Слуги Каноника

Когда святой Цецильи житие

Пришло к концу (случилось же сие,

Когда от Боутон-андер-Блийн1171 пройти

Успели мы не больше миль пяти),

5 Стал нагонять нас спутник. Весь был взмылен

Конь серый в яблоках; его три мили,

Должно быть, гнал хозяин, и бока

Ходили ходуном. Стан седока

Сутана черная1172 совсем скрывала,

10 Лишь стихаря белел кусочек малый.1173

А конь слуги был пеною покрыт,

И заморен, и плеткою избит,

И весь от пены был он белобокий, —

Расцветка, что идет одной сороке.

15 Вся в белых клочьях сбруя обвисала,

А переметные сумы болтало.

Одежду я не сразу распознал

И долго бы, наверное, гадал,

Когда б того случайно не заметил,

20 Как сшит был капюшон; по той примете

Вмиг, что каноник1174 он, я догадался.

И правда, он Каноник оказался.

Болталась на шнурочке за плечом

Большая шляпа.1175 Толстым лопухом

25 Прикрыл он темя, капюшон надвинул

Так, что накрыл и голову и спину,

И под двойной защитой их потел он,

Как перегонный куб,1176 что чистотелом1177

Иль стенницей лекарственной набит

30 И сок целебный, словно пот, струит.

Коня пришпорил он, нас нагоняя,

И на скаку кричал: «Да охраняет

Вас крест Христов; я вас хотел догнать,

Чтоб в Кентербери путь свой продолжать

35 В приятном общество совместно с вами».

Его слуга был также вежлив с нами:

«Лишь только поутру я увидал,

Что собрались вы, тотчас я сказал

Хозяину, что надо вас догнать бы,1178 —

40 И скуки, сэр, во всю дорогу знать вы

Не будете, — а он скучать не любит».

«Да, верно. Скука хоть кого погубит, —

Сказал трактирщик. — Ты же, друг мой, прав,

Такой совет разумный преподав.

45 Твой господин, видать, веселый малый,

И если человек к тому ж бывалый,

Быть может, нас рассказом позабавит?»

«Кто, сэр? Хозяин мой? Да он заставит

Кого угодно праздность позабыть.

50 Коль привелось бы вам с ним год прожить,

Вы б убедились: мастер на все руки

Хозяин мой. С ним не узнаешь скуки.

Он над своей ретортой ночь не спит,

Поесть забудет — знай все мастерит.

55 Он много дел таких теперь задумал,

Что вы лишь рот разинете: к чему, мол,

Такое деется? Вы не глядите,

Что он так прост; знакомство заведите,

И я готов хоть об заклад побиться,

60 Что предпочтете золота лишиться,

Чем дружбы с ним. Вот видите каков?

О нем рассказывать — не хватит слов».

«Вот как, — сказал трактирщик, — расскажи же,

Кто господин твой? Выше нас иль ниже, —

65 Но он, должно быть, человек ученый,

К тому ж священным саном облеченный».

«Он больше, чем ученый; в двух словах

Не рассказать вам о его делах.

В таких премудростях он преуспел,

70 Что, если бы я даже захотел

Вам их поведать, не нашел бы слов

(Хоть я свидетель всех его трудов).

Когда бы пожелал, он всю дорогу

До Кентербери вашего, ей-Богу,

75 Устлать бы мог чистейшим серебром

Иль золотом. Не верите? Пусть гром

Меня настигнет, пусть накажет небо,

Пусть не вкушать мне ни вина, ни хлеба!»

«Хвала Христу, — трактирщик тут сказал, —

80 Но если господин твой путь узнал

К премудрости такой, к богатству, силе,

Что ж о себе, друзья, вы позабыли?

Грязна его одежда и ветха.

Конечно, может быть, и нет греха

85 В таком смирении, но все ж скупиться

Всесильному как будто не годится.

Что ж, он неряха, что ли, твой ученый,

Раз он дорогой, серебром мощенной,

Чуть ли не в рубище готов скакать?

90 Того причину нам прошу сказать».

«Увы, не спрашивайте вы меня!

Хотя бы вся прославила земля

Хозяина, богатым он не станет,

Коль мудрствовать и впредь не перестанет;

95 Лишь вам скажу, и строго по секрету,

Что ненавижу я всю мудрость эту.

Переборщишь — не выйдет ничего,

Сказал мудрец, милорда ж моего

Не убедишь; упрется на своем он,

100 Когда и я, на что уж темный йомен,

По смыслу здравому подвох пойму.

Но как мне это втолковать ему?

Пошли Господь хозяину прозренье,

Одна надежда в том, одно спасенье.

105 Мне тяжело об этом говорить».

«Ну, полно, друг, скорбь надо разделить.

Уж если знаешь ты премудрость эту,

Так преступления большого нету,

Коль нам о ней поведаешь. Как знать,

110 Быть может, кто-нибудь из нас понять

Хозяину поможет заблужденье.

Скажи, живете где, в каком селенье?»

«В предместьях городских или в трущобах

Живем, как воры, как бродяги, оба.

115 Мы днем не смеем носу показать.

Вот как живем, коль правду вам сказать».

«Зачем ты словно вымочен весь в синьке,

Зачем в лице твоем нет ни кровинки?»

«Всю выжгло кровь, и сам я весь зачах,

120 Плавильный разжигаючи очаг;

А в зеркало мне некогда смотреться, —

Слежу весь день, чтоб горн мог разгореться

И сплавил нам неоценимый сплав.

В огне сжигаю жизнь свою дотла.

125 Вотще! Не думаю достигнуть цели,

Хотя бы без остатка мы сгорели.

И скольких соблазняем мы мечтой;

Тут крону мы займем,1179 там золотой,

А то и сразу фунтов десять, двадцать.

130 И заставляем дурней дожидаться,

Покуда фунт не обратим мы в два.

У нас самих кружится голова:

Их обманув, себя надеждой тешим,

Свои ошибки повторяем те же.

135 Опять, как прежде, ускользает цель.

Похмелье тяжкое сменяет хмель.

А завтра простаков мы снова маним,

Пока и сами нищими не станем».

Рассказ слуги каноник услыхал,

140 Подъехал ближе; всех подозревал

В злом умысле он и всего боялся,

Поэтому и тут перепугался.

Катон сказал,1180 что тот, кто виноват,

Все на свой счет принять готов; но рад

145 Свалить на ближнего свою вину.

Слуге каноник крикнул: «Прокляну!

Молчи, ни слова больше, плут коварный!

Меня порочишь ты, неблагодарный.

Кричишь о том, что должен был скрывать.

150 Смотри, заставлю я тебя молчать».

«Да что он в самом деле кипятится? —

Спросил трактирщик. — Пусть его позлится.

А ты, дружок, без страха продолжай».

«Да я и не боюсь его; пускай

155 Грозится он», — сказал слуга, и сразу

Каноник понял, что его рассказу

Ничем теперь не сможет помешать,

И со стыда пустился прочь бежать.

«А, вот ты как! — вскричал слуга. — Трусишка!

160 Тогда я обо всех твоих делишках

Всю правду выложу. Будь проклят час,

Когда судьба свела с тобою нас!

Клянусь, теперь уж больше не заставишь

Служить себе. Угрозой, что отравишь,

165 Меня пугаешь ты. Ну, нет, шалишь.

Ведь сколько раз, бывало, говоришь:

Уйду от черта! А уйти нет силы,

Хоть он тащил меня с собой в могилу.

Пускай Господь меня бы вразумил

170 И рассказать о чарах научил.

Таиться нечего. Мне все равно,

Ведь душу погубил я с ним давно».

Здесь кончается пролог к рассказу Слуги каноника.

1181

Здесь Слуга каноника начинает свой рассказ

Почти семь лет с каноником я прожил,

А чтоб ума я нажил — непохоже.

175 Все, что имел я, — потерял напрасно,

И сколькие той участи ужасной

Со мной подверглись. Прежде свой наряд

Я в чистоте держал, и, говорят,

Видней меня средь слуг и не видали.

180 Теперь чулок, случалось, надевали

Мы с ним на голову; румянец щек,

Свинцом отравленных,1182 совсем поблек.

Кто в том погряз, хлебнет, бедняк, он горя,

Увы, хоть я и понял это вскоре,

185 Но мне застлал глаза как бы туман —

Мультиплицирования1183 дурман.

А скользки выгоды такой науки

И не даются человеку в руки.

И вот в кармане нет и медяков,

190 А за спиною всяческих долгов

Такая ноша, что до самой смерти

Нам с ними не разделаться, поверьте.

Моя судьба — неопытным урок.

Начать лишь стоит, а потом игрок

195 За ставкой ставку без конца теряет,

Пока дотла всего не проиграет.

Ничто ему не восстановит разум,

Теряет кошелек и ум свой разом.

И не подняться уж ему вовек,

200 И конченый совсем он человек.

Когда ж свое богатство промотает,

К тому же и других он подстрекает,

Ведь злому человеку в утешенье

Чужие горести и разоренье.

205 Мне так один ученый объяснил,

И вот на что я жизнь свою убил!

К дурацкому занятью приступая,

Мы мудрецами кажемся, блистая

Ученейшими терминами; печь

210 Я раздуваю так, как будто сжечь

Себя самих в ней думаем. Напрасно

Вам объяснять все то, что все ж неясно

Останется: пропорции, и дозы,

И вещества, которых под угрозой

215 Жестокой мести не могу назвать.

Пять или шесть частей вам лучше брать

В сплав серебра,1184 иль олова, иль ртути;

Какой осадок будет вязкой мути,

Как надо опермент,1185 кость и опилки

220 Стирать в мельчайший порошок, в бутылке

Настаивать определенный срок,

Потом ссыпать все в глиняный горшок,

Солить и перчить и листом стеклянным

Прикрыть, полив раствором окаянным.

225 Перевязать горшок кишкой ослиной

И наглухо кругом обмазать глиной,

Чтоб воздух доступа не находил

И чтоб горшка огонь не раскалил

Нагревом длительным и постепенным.

230 И вот трясешься над горшком бесценным,

А там до одуренья кальцинируй,1186

Выпаривай,1187 цеди, амальгамируй

Меркурий, в просторечье он же ртуть,1188

А дело не сдвигается ничуть.

235 Берем мы тот меркурий со свинцом1189

И в ступке трем порфировым пестом,1190

Примешиваем серу и мышьяк,

Отвешиваем части так и сяк —

И все напрасно, ни к чему наш труд.

240 Какие б газы ни вмещал сосуд,

Как ни сгущай на дне его осадок,

А результат по-прежнему не сладок.

И снова черт какой-то нам назло

Подстроит так, чтоб прахом все пошло:

245 И труд, и время, и затраты наши.

Да, смерть и то такой надежды краше.

Как на себя не наложил я рук!

Жаль, не силен я в тонкостях наук

И не умею толком объяснять,

250 Не то я мог бы много рассказать

Того, что вам вовеки не измыслить.

Попробую так просто перечислить

То, что само собой на ум придет,

А тот, кто ведает, пусть разберет.

255 Цветные земли, сера и зола,1191

Сосуды из графита1192 и стекла,

Реторты, колбы, тигли1193 и фиалы,

Сублиматории1194 и уриналы,1195

Куб перегонный, волоски к весам

260 И прочий никому не нужный хлам.

Орех красильный, мочевой пузырь,1196

Мышьяк и сера, ртуть и нашатырь,1197

Четыре элемента свойств летучих,1198

Непознанных, коварных и могучих.

265 А разных трав, так тех не перечесть,

Когда бы захотел я все привесть.

Но валерьян, репей1199 и лунный корень

Упомяну — они смягчают горе.

Калим мы тигель день и ночь, реторту,

270 А там, глядишь, опять наш сплав ни к черту.

И вот опять до света кальцинируй,

Подцвечивай,1200 цеди и дистиллируй

Сквозь глину, мел, а то и сквозь белок,1201

Сквозь соль, буру, поташ,1202 золу, песок,

275 Сквозь реальгар,1203 вощеную холстину

И с волосами смешанную глину,

Сквозь разный уголь, воск, сухой навоз;

Подмешивай селитру, купорос,1204

Сурьму и сурик, серу и мышьяк,

280 Иль винный камень,1205 бурый железняк,

Иль сплавы всякие, коагуляты,1206

Которые металлами богаты.

Как будто дело и к концу подходит,

Смесь зашипит, забулькает, забродит —

285 Тогда мешай, болтай и цементируй,1207

И серебром составы цитринируй.1208

А выплавишь, испробуешь — и вот

В итоге новый припиши расход.

Еще скажу, что существуют в мире

290 Семь твердых тел, летучих же четыре.1209

Хозяин мой так часто их твердил,

Что наконец и я их заучил.

Летучие — мышьяк, ртуть, также сера

И нашатырь. Иная твердых мера

295 И знак иной: у злата — солнца зрак,

У серебра — луны ущербной знак;

Железо — Марс, Меркурий — это ртуть

(Он и в металле хочет обмануть),1210

Сатурн — свинец, а олово — Юпитер,

300 И медь — Венера. Сотни колб я вытер,

И хоть бы зернышко одно на дне,

Хоть отблеск солнечный увидеть мне.

И кто ввязался в наше ремесло,

Тому конец. С собою унесло

305 Оно богатств и жизней очень много.

В нем к разоренью верная дорога.

И кто безумство хочет проявить,

Пускай начнет он золото варить.

Кого к себе обогащенье манит,

310 Пускай философом несчастный станет.1211

По-вашему, нетрудно изучить

Искусство это? Нет! И можно быть

Каноником начитанным иль братом,

Священником, иль клерком, иль прелатом,

315 А этого искусства не постичь —

Такая в нем нелепица и дичь.

А неученому так и подавно

Ввек не понять науки своенравной.

Но будь он книжник или будь невежда,

320 Добиться цели — тщетная надежда.

Исход трудов, увы, сравняет всех.

Недостижим в алхимии успех.

Забыл еще сказать я о бутылках,

О едких водах,1212 кислоте, опилках.

325 О растворении сгущенных тел1213

И о сгущенье,1214 коль осадок сел,

О разных маслах,1215 о заморской вате, —

Все рассказать, так Библии не хватит

И самой толстой; эти имена

330 Забыть хотел бы. Всем одна цена.

Об этом всем я зря разговорился,

От этих дел и черт бы сам взбесился.

Ну, дьявол с ним! Еще хочу сказать,

Что философский камень1216 добывать

335 Стремимся все, а этот эликсир

Помог бы нам перевернуть весь мир.1217

Но дело в том, что, сколько мы ни бьемся

(Иной раз кажется, что надорвемся),

А эликсира в колбах нет следа.

340 Но нас не покидает никогда

Надежда, что на дне он заблестит

И все расходы наши возместит;

А не надейся мы, наш труд и горе

С ума свели бы нас, несчастных, вскоре.

345 И, на беду, надежда та крепка,

До самой смерти манит дурака.

И ремесло свое он не клянет:

Он сладость в горечи его найдет.

Алхимиков уж таковы замашки, —

350 Они постель заложат и рубашку

И плащ последний лучше продадут,

Чем скрытые мечтанья предадут.

Скорей они кого-нибудь задушат,

Чем хоть на сутки печь свою затушат.1218

355 Не успокоятся, пока до нитки

Их не обчистит поставщик их прыткий.

Узнать легко их: щеки впалы, серы,

Всегда от них исходит запах серы,

Они грязны, вонючи, что козел;1219

360 Хотя бы за версту любой прошел —

И то зловонием вам в нос ударит

От копоти, кислот и всякой гари.

По запаху, по нищенской одежде

Узнаете алхимика вы прежде,

365 Чем слово молвит.

Если же их спросят,

Зачем они такие тряпки носят,

Они тотчас вам на ухо зашепчут,

Что так секрет они сокроют крепче

И что, мол, если б их подстерегли,

370 Они б и жизни не уберегли.

Так и дурачат разных простаков.

Эх, вспомнить тошно, что и сам таков!

Но свой рассказ хочу в русло направить.

Пред тем как на огонь горшок поставить

375 С известной порцией цветных металлов1220

Иль жидкостей, а иногда кристаллов,

Хозяин смесь ту составляет сам,

И — должное хозяину воздам, —

Чтобы обязанность исполнить эту,

380 Искуснее его на свете нету.

Но хоть о том уже молва идет,

А каждый раз в беду он попадет.

И знаете, как это с ним бывает?

Вот он сосуд как следует взболтает

385 И в печь поставит, а тот трах — и вдрызг

Расплещется на миллионы брызг.

В металлах тех такая скрыта сила,

Что лишь стена бы их остановила,

И то из камня, на крутом растворе.

390 Ту силу нам не удержать в затворе.

Насквозь стена и настежь потолок, —

И эликсира драгоценный сок

Разбрызнут по полу, впитался в щели,

А твердые частицы улетели

395 В проломы стен иль облепили свод.

Таков обычный опытов исход.

Хоть сатана и не являлся нам,

Но думаю, что пребывает сам

Он в это время где-нибудь в соседстве.

400 Где сатана, там жди греха и бедствий.

В аду, где он хозяин и владыка,

Не больше муки, и тоски великой,

И гнева, и попреков, и раздоров,

И бесконечных бесполезных споров.

405 Чуть разорвется на огне горшок,

Бранятся все, хотя какой в том прок?

Одни твердят, что виноваты печь

И тот, кто не сумел ее разжечь

Как следует, другой винит меха,

410 Меня винит, что я не без греха

(Оно, конечно, — я ведь раздуваю):

«Бездельники! Я вас предупреждаю

Который раз, что надо смесь мешать

Особым образом и не держать

415 Ее на медленном огне сверх меры».

Кричит нам третий: «Дурни! Маловеры!»

Вопит четвертый: «Это все слова.

Всему виной сосновые дрова.

За дело, сэры, не жалейте рук.

420 Но надо жечь в печи один лишь бук».1221

Ну, споров всех мне ввек не передать,

Но только не кончали бушевать

Они всю ночь, и прекращал тот спор

Хозяин мой словами: «Уговор

425 Припомните. Не вышло? Вновь за дело!

По твердости не то попалось тело.

И нам на будущее всем урок.

Но главное — был с трещиной горшок.

Друзья мои, за дело поскорее.

430 Пол вымести, и будьте пободрее!»

Мы сор сгребали с пола на холстину,

Ссыпали через сита и в корзину,

И долго ковырялись, чтоб найти

Зерно желанное или спасти

435 Хоть часть затраченного матерьяла.

«Вот видите, не все у нас пропало.

Пусть не удался опыт в этот раз,

Но сберегли мы смеси про запас.

Рискнем и плавку проведем другую.

440 Купец ведь тоже кое-чем рискует,

Не каждый год кончает с барышом;

То жертвует своим он кораблем,

Погибшим в море, то сгоревшим складом,

Но относиться к неудачам надо

445 Спокойней, — убеждает мой патрон. —

Как бы серьезен ни был наш урон,

Но ничего не делайте без спроса.

Теперь иной испробую я способ.

А не удастся, весь ответ на мне.

450 Ошибку понял я». И, как во сне,

Мы принимаемся за дело снова.

И спрашивает вновь один другого:

«Не слишком ли огонь в печи был слаб?»

Силен иль слаб, но только не могла б

455 Удачно завершиться та затея.

Теперь об этом говорить я смею,

А много лет и я был бесноват.

Готов напялить мудрости наряд

Любой из нас, тягаясь с Соломоном,1222

460 Но и теперь, как и во время оно,

Мысль мудрого об этом так гласит:

«Не злато многое, хоть и блестит».

И что б ни говорил вам идиот,

Невкусен часто и красивый плод,

465 Так и средь нас: на вид дурак умен,

Правдив обманщик, немощный силен.

И прежде чем окончу повесть эту,

Поймете вы, что в том сомнений нету.

Был среди нас один каноник в рясе.1223

470 Он в гнусности своей был так ужасен,

Что погубить он мог бы Ниневию,

Афины, Трою, Рим, Александрию, —

Семерку всю великих городов,1224

И нрав коварный был его таков,

475 Что и в сто лет проделок не опишешь.

И лжи такой на свете не услышишь,

Какой каноник обольщал людей.

Лукавой лестью, хитростью своей

Он собеседника так одурачит,

480 Что лишь тогда поймешь, что это значит,

Когда от злых его заплачешь дел;

Не перечтешь, скольких он так поддел.

И продолжать он будет тем же сортом,

Пока не встретит похитрее черта.

485 Все ж вкруг него ученики теснились

И за советом все к нему стремились

Верхом, пешком из разных городов, —

На свете много всяких простаков!

Почтенные каноники, на вас

490 Не бросит тени этот мой рассказ.

И среди вас греховный брат найдется,

Но орден весь незыблем остается,

И не хочу я никого порочить,

Мне добродетель хочется упрочить.

495 Среди апостолов Иуда был:

Его пример других не соблазнил,

Один из всех он поступил так худо.

Зато в ответе был один Иуда.

Но если есть Иуда среди вас,

500 Его не потерпите и тотчас

Исторгните, чтоб он не портил поля

Своими плевелами. Божья воля

Так повелела людям поступать.

Теперь рассказ свой буду продолжать.

505 Жил в Лондоне на службе панихидной1225

Один священник, нравом безобидный.

Он так услужлив был и так приятен

И за столом так весел и опрятен,

Что ни гроша хозяйка не брала;1226

510 К тому ж одежда от хозяйки шла,

В деньгах карманных не было отказа.

Отвлекся я, не в этом смысл рассказа

О том, как плут священника провел.

Каноник некий как-то раз пришел

515 К священнику и попросил учтиво

Взаймы дать марку.1227 Говорил он льстиво:

«Через три дня я вам верну свой долг,

Я дружбой дорожу и в людях толк

Отлично знаю. Дней же через десять

520 За шею можете меня повесить,

Коль этот долг не будет возвращен».

Священник просьбой этой был польщен

И тотчас вынес золотую марку.

Его благодарил каноник жарко

525 И с тем ушел, и в точности в свой срок

Он деньги воротил сполна. Не мог

Священник гостем честным нахвалиться.

«С таким всегда готов я поделиться.

Не страшно нобль-другой1228 тому мне дать,

530 Кто срок умеет точно соблюдать».

«Помилуйте! Я не пойму, что значат

Слова такие. Разве мог иначе

Брат поступить? А я, по крайней мере,

Раз слово дал, — всегда я слову верен.

535 Вы ж так учтивы, так щедры и милы,

Что благодарен буду до могилы

И вам хочу секрет один открыть,

Как можно денег множество добыть.

Я философии не зря учился,

540 Мне тайный смысл вещей сполна открылся.

Я мастерство свое вам покажу

И вас, наверно, этим поражу».

«Нет, в самом деле, сэр? Готов я слушать,

Но не хотите ли со мной откушать?»

545 «Нет, слушайте, коль слушать вы хотите,

Но никому о том не говорите».

Так мастерски каноник тот, злодей,

Обхаживал доверчивых людей.

Но только правду мудрый говорит,

550 Что злое дело издали смердит,

И вы увидите тому пример.

Каноник этот, мерзкий изувер,

По наущенью сатанинской злобы

Старался всячески нашкодить, чтобы

555 Ввести людей в соблазн и в тяжкий грех.

Избави Бог от злобы той нас всех.

Не знал священник, с кем имеет дело,

Секрет каноника узнать хотел он.

Глупец! Глупец! Корыстливый простак!

560 Кто б обмануть себя позволил так?

Слеп ко всему, не ведая беды,

Сам в пасть лисицы напросился ты.

Ты лестью усыплен, скорей проснись,

Чтоб от когтей лисы тебе спастись.

565 Но нет, напрасно, их не избежать.

И надо мне рассказ мой продолжать

О безрассудстве, слепоте твоей,

О том, как обманул тебя злодей.

Вам может показаться, мой патрон

570 Каноником был тем? Да нет, не он.

Он во сто крат искусней и хитрее,

В обманах опытней и в мести злее.

О нем мне просто тошно говорить.

Лишь вспомню, и меня начнет душить,

575 И от стыда желчь ударяет в щеки,

Не кровь: она иссохла. Но уроки

Не зря прошли: меня не обмануть.

«Для наших опытов нужна нам ртуть,

Сказал каноник. — Вы слугу пошлите

580 И ртути унца три приобретите.

Лишь только ртуть слуга нам принесет,

Как вещь чудесная произойдет».

Ртуть получив, он попросил углей,

Чтоб опыты начать ему скорей.

585 Когда слуга и уголь им добыл,

Каноник ящик небольшой открыл,

И, вынув тигель, начал объяснять он,

Хотя язык его был непонятен

И не касался он при этом сути.

590 «Возьми сосуд и положи унц ртути.

Все сделай сам, и Божья благодать

Тебе философом поможет стать.

Немногим я свой дар открыть решаюсь,

Но, кажется, в тебе не ошибаюсь.

595 Один состав1229 я в тигель опущу

И в серебро всю ртуть я обращу,

Ничуть не худшее, чем у торговки

В ее мошне. Металл добудем ковкий,

Без примеси, а нет — так, значит, лгал

600 Тебе я все и мерзкий я нахал.

Всей силою я порошку обязан,

Но за услугу так к тебе привязан,

Что силу эту показать готов, —

Хоть и боюсь досужих глаз и ртов».

605 И слуг они тотчас же отпустили,

Прикрыли ставни, двери затворили.

В каморке темной крепко заперлись

И за работу тотчас принялись.

Усвоив тут же уйму всяких правил,

610 Священник тигель на очаг поставил;

Раздул огонь, над ним захлопотал,

А друг его свой порошок достал.

Не знаю точно я его состава,

Но в ящике любого костоправа

615 Подобным зельям хитрым несть числа:

Не то истертый мел, не то зола.

Коль мнение мое узнать хотите, —

Ни фартинга не стоят порошки те,

Но вам скажу, довольно было крошки

620 Или какой-нибудь ничтожной мошки,

Чтоб жаждущего чуда ослепить.

Потом каноник стал его учить,

Как обращаться надобно с жаровней:

«Смотри, чтоб угли покрывали ровно

625 Весь тигель твой, и убедишься сам,

Какой секрет тебе я в руки дам».

«Ах, grand merci», — хозяин отвечал

И все старательней мехи качал.

Без памяти подарку был он рад.

630 Тем временем каноник (злобный гад,

Не знал он жалости к врагу ли, к другу ль)

Достал из ящичка древесный уголь,1230

В котором углубленье просверлил

И серебра немного положил

635 (Не больше унца там опилок1231 было);

Дыру надежно воском залепил он.1232

А чтобы не попасться в том обмане,

Он серебро припрятал там заране,

Что втайне от священника припас.

640 Все в свой черед откроет мой рассказ.

Он свой обман давно уже замыслил

И каждый шаг свой наперед расчислил.

От замысла не мог он отступить.

(Об этом тошно мне и говорить.

645 Когда б я мог, я б отплатил злодею.

Но я его настигнуть не умею:

Лишь только нападу на вражий след, —

Глядишь, а там его помину нет.)

Но слушайте, что было дальше, сэры.

650 Запрятав уголь за обшлаг свой серый,

Он к очагу вплотную подошел

И много всяких промахов нашел.

«Так все испортить, друг мой, вы могли!

Смотрите, как вы уголь загребли.

655 Мне жалко вас, и я вас не оставлю,

Постойте-ка, сейчас я все исправлю.

С вас так и льет, вы слишком суетитесь.

Вот вам платок, — возьмите, оботритесь».

Пока священник пот с лица стирал,

660 Каноник мой — чтоб черт его побрал! —

Свой уголь положил как раз над тиглем

И, чтоб его за этим не застигли,

Как будто для того, чтобы помочь,

Огонь раздул мехами во всю мочь.

665 «Ну, а теперь, мой друг, нам выпить надо.

Вино нам будет за труды наградой.

В порядке все, но лучше обождать

Из очага наш тигель вынимать».

Меж тем с начинкой уголь прогорел,

670 И серебро, по свойству твердых тел,

Хоть и расплавясь, в тигель все ж упало.

Как будто бы обмана не бывало,

Каноник пил, хозяин же не знал,

Какой с ним плут, и с нетерпеньем ждал.

675 Когда алхимик увидал — пора:

Не видно больше в угле серебра, —

Сказал он весело: «Сэр, поднимайтесь,

Кончать работу с Богом принимайтесь.

У вас, я вижу, формы нужной нет,

680 Но это не беда, и мой совет:

Кусок известняка1233 вы принесите

И чан с водой немедля припасите.

Слеплю я форму: сплав в нее мы выльем,

И нашим тут придет конец усильям.

А чтоб меня ни в чем подозревать

685 Вы не могли, я вас сопровождать

Пойду повсюду». Так и порешили.

Дверь на замок, а ставни все закрыли,

Все принесли и заперлись опять —

690 Готовый сплав из тигля выливать.

Весь мел столкли, с водою замесили

И форму нужную потом слепили.

Чтобы рассказ не затянуть до ночи,

Как можно постараюсь быть короче,

695 Коль подберу пригодные слова.

Но как тайком достал из рукава

Листок серебряный1234 каноник снова,

Как смял его по форме мелового

Вместилища, как снова не заметил

700 Того священник, — чтоб я не отметил?

Ну нет! Каноника не пощажу,

О всех его проделках расскажу.

А он листок в рукав запрятал снова,

Снял тигель с пламени, сказал: «Готово!»

705 Слил в форму сплав и погрузил все в чан.

И никому не ведом был обман.

«Смотри, мой друг, рукою сам попробуй,

Не надо ждать, пока другою пробой

Определят, что это серебро.

710 Пусть даже это сплав, и то добро.1235

От примеси его потом очистим

Да из него монету сами тиснем».

Когда в воде остыл тяжелый сплав,

Каноник в воду обмакнул рукав,

715 Спустил пластинку и опять достал.

«Хвала Христу, — священник закричал. —

И слава вам, каноник благородный!

Пусть буду вечно проклят я, негодный,

Когда, познания усвоив эти,

720 О них скажу кому-нибудь на свете».

«Так что ж, мы опыт повторим сейчас,

Чтобы наглядней способ был для вас,

Чтоб без меня могли бы добывать

Металлы благородные и стать

725 Алхимиком. Добавьте эту ртуть.

Пожарче надо нам огонь раздуть.

И сызнова мы повторим урок.

Как видно, вам пошла наука впрок».

Не чуя ног, священник заметался:

730 Вот наконец богатства он дождался.

Очаг раздул и добыл ртути снова,

Каноник же, не говоря ни слова,

С вниманием великим наблюдал.

Потом он палочку свою достал,

735 А палочка та полая была,

Унц серебра в себе она несла,

И тщательно залеплен был кругом

Конец ее с сокрытым серебром.

Когда священник выбился из сил,

740 Ему каноник снова подсобил.

Он в тигель высыпал свой порошок

И угли палочкой своей загреб,

И воск от пламени тотчас растаял.

Уловка эта удалась простая,

745 И в тигель серебро скользнуло так,

Что не заметил ничего простак.

Не знаю, как и рассказать вам, сэры,

Но он обрадован был свыше меры,

Когда его и в этот раз опять

750 Каноник обманул. Он стал кричать,

Что весь его, и телом и душою.

«Что ж, — отвечал каноник, — я не скрою,

Что хоть и беден, но искусен я,

Но вы еще не знаете меня.

755 Скажите, нет ли в доме этом меди,

А нет, так, может быть, дадут соседи».

«Да нет, зачем, в кладовку я пойду

И медное там что-нибудь найду».

Принес он меди; ровно унц отвесил

760 Каноник тотчас, говорлив и весел.

(Его грехи устал я вспоминать:

Язык мой слаб — не может передать

То возмущенье, что меня волнует,

Но пусть со мною всякий негодует.

765 Я, может быть, смогу предостеречь

Несчастных тех, которых, тщась завлечь,

Каноник лестью подло обольщает

И мастерством коварным завлекает.)

Каноник медь в свой тигель положил,

770 Сосуд по горло в угольки зарыл,

Засыпал порошок и вылил ртуть1236

И приказал огонь сильней раздуть.

Каноника искусны были руки.

И всякие проделывал он штуки:

775 Который раз священник в дураках

Оказывался. Вот и тут монах

Сплав вылил в форму, опустил все в воду

И замутил ее, насыпав соду.

Потом, с молитвою над чаном встав,

780 Он засучил широкий свой рукав

И, руку опустив на дно сосуда,

Достал пластинку медную оттуда

И незаметно спрятал, а туда,

Пока мутна была вокруг вода,

785 Из рукава серебряную плашку

Вмиг опустил. Потом, схватив бедняжку

Священника, как бы шутя, за грудь:

«Да что же вы? Помочь хоть чем-нибудь

Вам не мешало б. Руку опустите

790 И, что на дне там, сами поглядите».

Вздохнул священник от волненья тяжко

И вытащил серебряную плашку.

Сказал каноник: «Вы скорей меня

Орудуете. С этими тремя

795 Пластинками мы к ювелиру сходим,

И серебро, как месяц на восходе,

В огне калильном лик свой обнажит.

И пусть душа моя в аду горит,

Коль тот металл не чист, не полновесен».

800 От радости весь мир казался тесен

Священнику, он был на все готов,

И оба, не теряя лишних слов,

Пошли испытывать металл добытый,

Еще от гари ими не отмытый.

805 У ювелира он испытан был

Огнем и молотом, и подтвердил

Им ювелир: товар вполне добротный.

Он купит серебро у них охотно.

Не описать мне радость дуралея.

810 Так пел, болтал он, глотки не жалея,

Как не встречают птицы дня приход,

Как соловей весною не поет,

Как не щебечут у камина леди,

Когда придут на огонек соседи,

815 О красоте, турнирах, о любви,

О страсти, полыхающей в крови.

Так рыцарь не упорствует в борьбе,

Чтоб дамы милости снискать себе, —

Как мой священник в мысли утвердился,

820 Что благородному искусству научился,

И стал просить он напоследок гостя:

«Пусть нас хранят от зла Христовы кости!

В алхимии великий вы адепт.1237

Ну что вам стоит мне продать рецепт

825 Тех порошков, которыми все это

Вы сделали? Не выдам я секрета».

«Секрет не дешев. В Англии лишь двое

Владеют им. Но вам его открою».

«Так в чем же дело? Говорите — сколько?

830 Напрасно время мы теряем только».

«Я не забыл, мой друг, услуги вашей,

И, верьте совести моей монашьей,

Я лишнего от друга не хочу,

И если сорок фунтов получу,

835 То лишь издержки я свои покрою,

А я ведь беден, этого не скрою».

Священник отдал сорок фунтов плуту

(Описывать я сделку не могу ту,

А лишь скажу: то был сплошной обман).

840 Каноник, деньги положив в карман,

Сказал хозяину: «Похвал не надо,

Молчанье будет лучшая награда.

Когда узнают про такой секрет,

Поверьте, друг, тогда спасенья нет.

845 Преследовать они меня начнут.

А то, не дай Бог, вовсе изведут».

«Да что вы, сэр? Ни слова никому.

Чтоб навредил я другу своему?

Да лучше я с деньгами распрощусь

850 Иль даже головою поплачусь!»

«За доброе желание — успех

Пошли Господь вам, — подавляя смех,

Сказал каноник. — А теперь прощайте,

И лихом вы меня не поминайте».

855 Ушел каноник, след его простыл.

И вскорости священник приуныл:

Как он ни бился, от утра до света,

Ни серебра, ни золота все нету.

Был одурачен поделом дурак.

А плут других доверчивых зевак

860 Пошел дурачить, стричь и разорять.

Что мне еще осталось вам сказать?

Вот золото, что нас манит все боле.

С людьми борьбу ведет оно, доколе

865 Людей в борьбе совсем не побеждает,

Само ж от нас бесследно исчезает.

Мультиплицированьем нас слепят,

И так темно адепты говорят

О мастерстве своем, что обучиться

870 Тому немыслимо. Когда ж случится

Поговорить им — заболтают вдруг,

Как будто дятлы поднимают стук

Иль как сороки вперебой стрекочут, —

Знай термины и так и эдак точат.

875 Но цели не достигнуть им никак.

Зато легко обучится дурак,

Мультиплицируя, добро терять.

Себя и близких быстро разорять.

Вот он, алхимии гнилой барыш!

880 На ней всего вернее прогоришь,

И радость в злость и в слезы обратится,

Никто взаймы дать денег не решится,

А давший деньги трижды проклянет.

Когда же наконец простак поймет:

885 Обжегшись, на воду нам лучше дуть,

Чем дать себя на том же обмануть.

И кто из вас ввязался в это дело,

Тем мой совет: кончать, пока не съело

Оно последнего у вас гроша.

890 Пословица куда как хороша:

Чем никогда — так лучше хоть бы поздно.

Ах, «никогда», как это слово грозно.

А вам, забившимся в подвал, в потемки,

Вам не исполнить обещаний громких,

895 Вам никогда успеха не достичь,

А «никогда» — страшнее есть ли бич?

Упорны вы! Кобыла так слепая

Бредет вперед,1238 и не подозревая,

Где смерть ее. Что в храбрости такой?

900 На камень прет с разбега конь слепой,

И так же храбро он его обходит,

Ведь он всю жизнь свою в потемках бродит.

Так и алхимики. Уж если глаз

Вам изменил и соблазняет вас —

905 Пусть разума не засыпает око.1239

Но как бы разум ни глядел далеко,

Вам не придется, верьте, сохранить,

Что удалось награбить и нажить.

Огонь залейте, если ж разгорится —

910 Он против вас же грозно разъярится.

Бросайте ремесло свое скорей,

Чтоб не проклясть его самим поздней.

А вот как о своем проклятом деле

Философы иные разумели:

915 Вот, например, Арнольда Виллановы1240

Смотри Розарий — «Химии основы»:

«Не обратить меркурия вам в злато

Без помощи его родного брата».

То первым молвил первый алхимист

920 Гермес, а по прозванью Трисмегист.1241

«И не умрет, не пропадет дракон,1242

Пока не будет братом умерщвлен».

Меркурий разумел он под драконом,

А серный камень брат ему законный.

925 Все порождают, сами ж рождены:

От солнца — сера, ртуть же от луны.1243

Кто терминов не знает и секретов

Искусства нашего, тот пусть совета

Послушает и с миром отойдет.

930 Иначе он погибель в том найдет.

Кто ж все постигает, тот всему хозяин:

В науке той — тайнейшая из тайн.1244

Иль вот еще пример: во время оно

Раз ученик так вопросил Платона:1245

935 «Скажи, учитель, имя Эликсира?»

«Титан — вот вещество и корень мира».

«Что есть Титан?» — «Магнезия иначе».1246

«Учитель, но ведь ты же обозначил

«Ignotum per ignotius»1247 — «Ну, да».

940 «Но суть ее?» — «То некая вода,

Слиянье элементов четырех».1248

«Ты так скажи, учитель, чтоб я мог

Понять и изучить то вещество».1249

«Нет, нет, — сказал Платон, —

945 Его останется навеки тайной.

И мы, философы, без нужды крайней

Открыть не можем тайну никому.

Она известна Богу одному.

Лишь избранным Он тайну открывает,

950 А чаще доступ к тайне преграждает».

Вот чем я кончу: если Бог всесильный,

На милости и на дары обильный,

Философам не хочет разрешить

Нас добыванью камня научить, —

955 Так, значит, думаю я, так и надо.

И кто поддастся наущенью ада

И против воли Господа пойдет,1250 —

Тот в ад и сам, наверно, попадет.

Пускай до смерти будет волхвовать он,

960 Не сможет никогда счастливым стать он.

Хоть не сухим я вышел из воды,

Но Бог меня избавил от беды

Еще лютейшей. Отягчен грехами,

В спасенье не отчаиваюсь. Amen.

Здесь кончается рассказ Слуги каноника