Китайский массаж

Глава пятнадцатая Цзинь Янь и Сяо Кун, Тайлай и доктор Ван

Человеческие отношения — очень интересная штука. Пока ситуация в салоне обострялась день ото дня, Сяо Кун потихоньку сошлась с Цзинь Янь, и внезапно они подружились. Доктор Ван своими ушами слышал, как Сяо Кун по секрету говорила, что Цзинь Янь произвела на неё плохое впечатление и в «этой женщине» есть черты, которые ей не по вкусу. Вот, скажем, одежда и всякие висюльки. Вы только взгляните, как она разряжается! На каждом шагу что-то звенит, что-то шуршит, словно бы она постоянно выдаёт себя замуж. Но нельзя же выходить замуж ежедневно? О чём это говорит? О том, что она разыгрывает из себя невесть что. После подобной оценки Сяо Кун с Цзинь Янь не ладила, понятно, что им не по пути. Все массажисты это поняли, поскольку с остальными Сяо Кун говорила просто, но стоило заговорить с Цзинь Янь, как начинались проблемы. Сяо Кун нарочито растягивала слова и на самом деле тоже строила из себя важную птицу. Доктор Ван специально обсуждал с ней этот вопрос, выговаривал, дескать, что ты делаешь, все слепые, все одинаково далеко от дома. На что Сяо Кун, недавно освоившая манеру нанкинцев, ставила доктора Вана на место, отвечая: «А мне-то чё?»

Цзинь Янь знала об отношении к ней Сяо Кун, но не принимала близко к сердцу. Ну, не то чтобы не принимала, это неправда, просто не хотела «опускаться» до уровня Сяо Кун. А как можно это осуществить? Цзинь Янь специально разговаривала с «её мужчиной». Сяо Кун не ревновала — не пытается же Цзинь Янь у неё за спиной отбить её парня! Она всё делает открыто, что же теперь, и пошутить нельзя? Кроме того, у Цзинь Янь есть свой молодой человек. Как Цзинь Янь общалась с доктором Ваном? К примеру, если в разгар сеанса доктор Ван был вынужден сказать клиенту: «Прошу прощения, действительно невтерпёж, мне надо в туалет». Цзинь Янь тут же подхватывала реплику доктора Вана и участливо поддакивала: «Иди, доктор Ван, это же не колье, зачем всегда носить с собой?»

Сяо Кун понимала, если дойдёт до настоящей драки, то Цзинь Янь ей не соперница, поэтому просто показывала ей своё «отношение». Цзинь Янь тоже знала, что Сяо Кун её не любит безо всякой причины, но на серьёзный конфликт не пойдёт, а потому и не провоцировала её. Достаточно того, что доктор Ван поддерживает с ней нормальные отношения и ладно.

И вдруг две такие девушки сошлись. У женщин всегда так — не могут без стычек, но если вдруг стычкам приходит конец, то становятся лучшими подружками. Готовы отрезать себе голову и приставить на плечи товарке. На самом деле это случилось, когда Сяо Кун и Цзинь Янь подружились. Они то и дело всем своим видом показывали, что готовы пожертвовать друг другу свои головы со всем их содержимым: или ты мне, или я тебе, — и за весь день не могли наговориться о сокровенном. Даже своих молодых людей девушки задвинули на второй план — только появлялась свободная минутка, сразу начинали шушукаться, и тогда во всём мире оставались лишь они вдвоём.

Сяо Кун и Цзинь Янь подружились благодаря одному сеансу. Подошла их очередь, и администратор Ду Ли отправила обеих девушек в двухместный кабинет. Пришли двое, начальник и его водитель. Начальник пил, водитель — нет. Ду Ли первой вызвала Сяо Кун, и ей достался начальник, а Цзинь Янь — водитель.

Сяо Кун боялась алкоголя. В основном запаха алкоголя. Просто на дух не переносила. Только клиенты улеглись, Сяо Кун тихонько вздохнула. Ну, вздохнула — это громко сказано, просто выдохнула носом сильнее обычного. Цзинь Янь подошла к Сяо Кун и, ничего не говоря, забрала её клиента себе. Цзинь Янь не ожидала подобного поведения, но в душе была очень благодарна. Откуда Цзинь Янь узнала, что ей не нравится запах алкоголя? Наверняка доктор Ван сказал. Сяо Кун подумала: а эта девушка не так проста! Сяо Кун так обходилась с Цзинь Янь, а та всё это время болтала и шутила с доктором Ваном, могла и с глазу на глаз что-нибудь обсуждать.

Страх Сяо Кун уходил корнями в детство. В её детских воспоминаниях от отца всегда исходил сильный запах алкоголя. После того, как двухлетняя Сяо Кун ослепла, этот учитель из деревеньки на севере Аньхуэй то и дело стал прикладываться к бутылке. А выпив, шатающейся походкой возвращался домой, воняя спиртом с головы до пят, и вот тут для Сяо Кун начинались неприятности. Отец сажал девочку на колени и велел «открыть глазки». На самом деле глаза у неё и так были открыты, вот только ничего не видели. Отец бесился, раз за разом приказывал: «Открывай!» Девочка, как ни старалась, но так и не могла взять в толк, когда глазки будут считаться «открытыми». Отец сжимал пальцами верхние веки малышки, практически вырывая их. Он в сердцах помогал грубыми пальцами бедной девочке «открыть» глаза. А толку? Тогда отец давал волю рукам и начинал колотить Сяо Кун. Что оставалось делать матери девочки, кроме как закрывать её своим телом? Но настоящий ужас вызывали не побои отца, а утро следующего дня. Отец трезвел. Протрезвев, он видел синяки на теле дочки и начинал плакать. Горестно плакать. Он крепко сжимал в объятиях свою доченьку, и, можно сказать, в отчаянии бился головой о землю. Разве ж это дом? Жизнь превратилась в кромешный ад. Мать не хотела оставить дочку без отца, потому терпела. Снова и снова терпела. Дотерпев до дочкиного шестилетия, она наконец заявила, что хочет развода. Отец не согласился. Ну что ж, тогда мать выдвинула жёсткое условие — ради дочери ты до конца жизни не должен притрагиваться к вину. Отец молчал полдня, а потом согласился. Он сказал: «Да». Этим «да» он окончательно завязал с алкоголем и с тех пор не трогал дочь и пальцем. И на этом отец не остановился. Ради дочери он отправился в больницу и, втайне ото всех, сделал операцию по стерилизации.

Подраставшая Сяо Кун в конце концов поняла своего отца. Это была невыносимая отеческая любовь. Сильная, перехлёстывающая через край, ненормальная, патологическая, полная жертвенности и изумительной драматичности. Она знала, насколько отец любит её, он любит её по-настоящему. Ради этой любви Сяо Кун не переставала самосовершенствоваться, вот только ужас перед запахом алкоголя так никуда и не делся, он был как калёное железо. Стоило калёному железу прикоснуться к её воспоминаниям, как раздавался тошнотворный запах гари.

Разумеется, всего этого Цзинь Янь не знала. Да и не спрашивала. Как тут спросишь? У слепых свои табу, а за каждым табу скрывается такой запах гари, о котором страшно вспомнить.

Как бы там ни было, после этого незначительного поступка Цзинь Янь отношение Сяо Кун к ней немного смягчилось. Судя по всему, эта женщина не такая уж плохая. Просто она, по её же словам, та ещё «штучка», но очень милая глубоко внутри.

В тот день лил сильный дождь, клиентов в салоне не было, две девушки не захотели сидеть в комнате отдыха и уединились в одном из массажных кабинетов. Если уж на то пошло, то кому сейчас хотелось находиться в комнате отдыха? Ша Фумин и Чжан Цзунци превратились в два магнита, причём однополярные, между ними ничего не было, но возникало ощущение, что они «отталкиваются». Они так и будут «отталкиваться», пока один из них не перевернётся.

Раз клиентов нет и можно побездельничать, Цзинь Янь и Сяо Кун решили сделать друг дружке массаж. Это не столько массаж, а сколько «я позабочусь о тебе», а потом «ты позаботишься обо мне» — увлекательно и приятно. Они занимались «уменьшением живота». Этот способ подразумевает активное воздействие на область живота различными методами: растирание, надавливание, лимфодренаж, пощипывание — физический метод повышения температуры способствует сгоранию жировых клеток, а значит, достигается великая цель — снижение веса. Нужно отметить, что согнать жир с области живота ужасно тяжело, подумайте сами и поймёте, почему. Здесь нет костей, активные точки особенно многочисленные и чувствительные, более того, у женщин эта область особенно нежная. А уж если за дело брались профессиональные массажисты и начинали разминать, с силой сгонять лишнюю воду, энергично щипать, то боль была почти обжигающая. Больно-то больно, но такой массаж заказывали многие клиентки. О чём это говорит? О том, что женщины чем дальше, тем больше ценят себя. Без красивого живота как надеть красивую одежду? Как бы ни была красива ткань, как бы ни был хорош фасон, но результата не увидишь. Красивый живот придаёт очарования и становится плюсом в интимной жизни: можно без стеснения демонстрировать его в постели. Это ведь часть любовной страсти, даже нет — её основа. Так что если хочешь подтянутый живот, то что значит боль? Женщине вообще часто приходится терпеть боль.

Цзинь Янь и Сяо Кун вовсе не были толстыми. Но ведь у обеих роман в самом разгаре. Какая влюблённая девушка довольна своим животом? Все недовольны. Очень и очень недовольны. Причина проста: они сравнивают с тем, что было в шестнадцать-семнадцать лет. «Раньше я такой не была». Все влюблённые девушки считают, что их прошлое лучше, чем их настоящее, а молодой человек просто не застал те лучшие времена. Только путём титанических усилий можно вернуть себя в прошлое. Они никогда не могут простить, что у них есть живот.

Руки у Сяо Кун были небольшие, но сила в них таилась необычайная. Цзинь Янь вскоре не выдержала. Разумеется, Сяо Кун не специально. Это всё шуточки: вот, ты только что меня так мучила, а теперь твоя очередь, попробуй-ка, что я умею! В конце концов Цзинь Янь не вынесла боли, и с языка сорвалось ругательство: «Ах ты, сучка!»

«Сучка» — особенное ругательство, которое распространено среди подружек, оно очень интимное. Это как укус. Девушки могут так называть друг друга только когда их отношения вышли на определённый уровень, обычным людям категорически нельзя прибегать к подобному обращению. Ах, значит, я «сучка», да? Сяо Кун не произнесла ни слова, она больно ущипнула Цзинь Янь за живот и насмешливо сказала:

— Скажи ещё раз!

Цзинь Янь любит быть в центре внимания, поэтому её так просто не заткнёшь:

— Сучка!

— Скажи ещё раз!

Пальцы сжимались сильнее и сильнее по мере произнесения фразы. Рот Цзинь Янь открылся до предела, дальше некуда, она ахнула и взмолилась о пощаде:

— Подружка, не делай так, и я буду твоей служанкой!

Сяо Кун ослабила хватку, но очень медленно, правда, сделала это Сяо Кун намеренно, ведь если отпустить быстро, то будет очень больно. Сяо Кун сказала:

— Ну, уже почти всё!

Она положила руку на гладкий живот Цзинь Янь и начала легонько растирать. На один шлепок — одно поглаживание. Это необходимо. Живот у Цзинь Янь гладкий, причём не просто гладкий, но ещё и кубиками, словно выложен плитками, куда лучше, чем у самой Сяо Кун. Сяо Кун он понравился.

Она теперь уже не столько массировала, сколько поглаживала. Погладила несколько раз, а потом снова легонько ущипнула Цзинь Янь за живот и заговорщицки шепнула ей на ушко:

— У тебя до ужаса соблазнительный низ живота. Тайлаю нравится, да? Говори! Вы с Тайлаем уже это…

Цзинь Янь словно бы предвидела вопрос Сяо Кун. Она никогда не занималась с Тайлаем «этим». Никогда. Цзинь Янь распрямила ноги и неспешно ответила:

— Нет. Мы-то можем подождать.

Ответ прозвучал очень многозначительно.

Сяо Кун внезапно смутилась, но отступать было некуда, пришлось снова ущипнуть Цзинь Янь и потребовать:

— Говори! Было или нет?

От боли Цзинь Янь подняла обе ноги в воздух, распутно до безобразия. Она выдохнула:

— Это называется вымогать показания!

— Точно нет, только посмотри на свои ножки, почему тогда так высоко задрала их?

Цзинь Янь опешила, а потом прыснула и сказала:

— Откуда я знаю, это рефлекторно!

— Что, правда, нет?

— Правда, нет.

— А почему нет? — Сяо Кун вела себя бесцеремонно, пытаясь замаскировать смущение.

Почему нет? А так что ли непонятно? Цзинь Янь посерьёзнела и сказала:

— Мы хотим отложить до дня свадьбы.

Теперь Сяо Кун поверила. Её ладони рассеянно поглаживали низ живота Цзинь Янь. Для женщин разговоры «об этом» всегда очень важны. Как только две девушки затрагивают в беседе «это», их отношения переходят на качественно новый уровень, сразу же становятся по-настоящему близкими. Дождь всё ещё шёл. Очень сильный. Он стучал по стеклу раздвижного окна. Девушки сразу затихли, и в массажном кабинете внезапно воцарилось молчание. Это молчание было умиротворяющим, как свет светильника на потолке над их головами, вроде и свет, но приглушённый, тусклый, лишь намёк на свет. А на самом деле всё равно темно. Из-за темноты нельзя назвать состояние умиротворяющим, правильнее сказать, что оно наводило тоску. После того, как Сяо Кун и Цзинь Янь выдали свои сердечные тайны, они замолчали. Возможно, всё из-за того, что из уст Цзинь Янь только что прозвучало слово «свадьба», это слово прозвучало несколько внезапно, можно сказать, застигло их врасплох. Напугало обеих. Девушки погрузились в собственные мысли. Ах, свадьба, свадьба! Откуда тем, кто не добирался до этой стадии, знать, каково это? Пока что упоминание о свадьбе повергло их в уныние. Любовь не только сладкая, но и горькая тоже. Кто знает, что будет завтра? В массажном салоне теперь странная обстановка, грядут ли какие-то перемены — сложно сказать. Со всей этой неразберихой, знает ли небо, что будет? Нет, даже небо не знает.

Сяо Кун, услышав слова Цзинь Янь, расстроилась. «Мы хотим отложить до дня свадьбы». Эту фразу Сяо Кун никогда не сможет произнести. Она и так отдала всё до конца, хранить уже нечего. Поэтому в душе ей было грустно. Нет, Сяо Кун ничуть не жалела. Она не жалела, что у них с доктором Ваном всё уже было. Проблема в том, что слова Цзинь Янь о желании отложить «это» до свадьбы, подразумевают, что она наверняка уверена в том, что свадьба будет. У неё есть гарантии. Эта уверенность ударила Сяо Кун по больному месту. На самом деле Сяо Кун не придавала особого значения свадьбе — пусть поспешно и скромно, ей всё равно. Главное, чтобы присутствовали папа с мамой, ну и поесть всем вместе, такая программа-минимум. А потом родители официально передадут её в руки зятю. Но сейчас папа с мамой не согласны, так на что будет похожа её свадьба? Судя по всему, придётся устроить свадьбу наперекор воле родителей, будто воровке тайком выдавать саму себя замуж. А что это значит? Это значит, что она снова окажется в долгу перед родителями. Но было и ещё кое-что очень важное. Сяо Кун всё-таки девушка, и когда дело доходит до свадьбы, настаивать должен именно мужчина, а лучше всего, чтобы он умолял. Любовь — это одно, а переживания девушки — совсем другое. А Сяо Кун хороша! Похоже на то, что она сама умоляет парня, а в результате неожиданно получает в ответ упрёк «Что ты так торопишься?» Сяо Кун чувствовала себя дешёвкой. Если сравнивать, то Цзинь Янь на самом деле очень и очень повезло, судьба к ней благосклонна. Подумав так, Сяо Кун внезапно испытала приступ тоски и ревности. Рука замерла. Захотелось плакать. Она действительно заплакала, и слезинка с глухим звуком упала на живот Цзинь Янь.

Цзинь Янь почувствовала, как на живот что-то капнуло, она подставила открытую ладошку и долго ждала, но оказалось, что это слеза Сяо Кун. Цзинь Янь тут же села, схватила Сяо Кун за руку, но Сяо Кун вырвалась. Она сказала:

— Янь, когда наступит день твоей свадьбы, где бы это ни было, скажи мне, я обязательно хочу присутствовать на церемонии.

Цзинь Янь не ответила, хмыкнула про себя и беззвучно спросила: «Свадьба? Где она, её свадьба?»

Перед Тайлаем Цзинь Янь всегда была сильной. Однако сильные люди зачастую обладают одной общей особенностью: когда они что-то планируют, то учитывают только свои желания. Они считают, что другие разделяют их точку зрения, не принимая во внимание чужое мнение. Цзинь Янь постоянно мечтала молча о собственной свадьбе, но почти не удосуживалась обсуждать это с Тайлаем. Об одном обстоятельстве Цзинь Янь не знала: ещё до отъезда Тайлая на заработки его родители договорились с ним, что когда сын надумает жениться, «дома» ничего устраивать не будут. Причина очень проста: скорее всего, будущая невеста Тайлая тоже будет из слепых, и устраивать в деревне свадьбу слепых неприлично и некрасиво. Не исключено, что деревенские поднимут на смех. Отец Тайлая честно и открыто сказал сыну, что деньгами «его не обидят», «всё отдадут и так», вот только свадьбу пускай не устраивает. Тайлай согласился. На самом деле он и сам так думал. Он подрастал под градом шуток и острот и в душе понимал, что у него в родной деревне нет ни одного друга, да и кому до него есть дело? Даже младшая сестра его не любит. А деньги — это хорошо. В худшем случае тысяч пятьдесят-шестьдесят, а в лучшем все семьдесят-восемьдесят. Получить такую крупную сумму на руки и при этом избежать позора — очень выгодно, можно сказать, прибыльная сделка.

Тайлай так излагал Цзинь Янь свои соображения по поводу их свадьбы: «Для меня наш первый поцелуй — это уже наша свадьба, а все деньги я хочу потратить на тебя, я не хочу пускать на ветер кругленькую сумму, лишь бы покрасоваться перед кем-то».

Подобное заявление звучало очень трогательно, можно сказать, от души. Манера речи тоже понравилась Цзинь Янь: Тайлай говорил искренне, прямо, решительно и бесповоротно, слова были полны безграничной преданности собственной любви. В этом смысле очень романтично, но при этом он выступал против свадьбы. Цзинь Янь была тронута, но в то же время ей хотелось разрыдаться.

Раз уж Сяо Кун изъявила желание прийти на свадьбу к Цзинь Янь, Цзинь Янь взяла её за руку и, перебирая пальцы подруги, грустно сказала:

— Ну, жди тогда… Я и сама не знаю, смогу ли дождаться собственной свадьбы.

— Почему ты так говоришь?

— Тайлай не хочет ничего устраивать.

Сяо Кун помолчала. Будучи слепой, она понимала мотив Тайлая. Она всё понимала.

— А ты?

— А что я? — ответила Цзинь Янь. — Я жду.

— И сколько ждать?

— Не знаю. Я готова подождать, до тридцати, до сорока лет. — Цзинь Янь прижалась лбом ко лбу Сяо Кун и тихонько сказала: — Я же женщина! — А потом ещё тише добавила: — Как же женщина может остаться без свадьбы?

Сяо Кун расслышала, как в слабом голосе Цзинь Янь прозвучало упорство — в последнюю фразу она вложила все силы, превратив в клятву добиться своего во что бы то ни стало.

Будучи женщиной, Сяо Кун понимала и позицию Цзинь Янь. И так же прониклась ею. Обхватив Цзинь Янь за шею, Сяо Кун шепнула:

— Я понимаю…

— Лучше уж, как ты, — сказала Цзинь Янь. — Вы с доктором Ваном так счастливы. Вы обязательно поженитесь вперёд нас. Подружка, когда наступит день свадьбы, ты мне скажи. Я хочу прийти на твою свадьбу и спеть. Я хочу спеть все песни, какие умею, от начала и до конца.

Раз уж беседа приняла такой оборот, то Сяо Кун не хотелось ничего скрывать от Цзинь Янь, иначе какие же они подруги, и она сказала:

— Я тоже не знаю, смогу ли дождаться собственной свадьбы.

Эту фразу только что произносила Цзинь Янь, и вот теперь Сяо Кун словно бы вернула ей её же реплику.

Пришла очередь Цзинь Янь удивляться, она изумлённо спросила:

— Почему?

— Мои мама с папой не согласятся, чтоб я выходила за Вана.

— Почему не согласятся?

— Не разрешают мне выходить за полностью слепого.

Вот оно как… Оказывается, вот оно как. Эх, разве можно кому-то в этой жизни завидовать?

— Они ни в какие мои дела не лезут, вот только не могут позволить мне выйти замуж за слепого, — продолжила Сяо Кун. — Они беспокоятся обо мне. Они же всю жизнь мне посвятили. А я приехала в Нанкин, на самом деле, сбежала с любимым без брачного обряда. — Сяо Кун вытащила шэньчжэньский мобильник со словами: — Я постоянно пользуюсь двумя телефонами и говорю родителям, что я в Шэньчжэне.

Цзинь Янь взяла из её рук сотовый и погладила. Целыми днями с утра до вечера врать — разве же это жизнь? В этот раз пришла очередь Цзинь Янь обнять Сяо Кун за шею и сказать:

— Я понимаю…

На самом деле девушки теперь стояли обнявшись. Вообще-то первоначально они не собирались обниматься, но потом после двух фраз «Я понимаю» неожиданно заключили друг друга в объятия. Левой рукой они не переставали гладить друг дружку по спине и не переставали бояться. Дождь всё так же шёл, превратив раздвижное стекло в барабан.

— Янь, я тебе загадаю загадку. Двое слепцов обнимаются!

— Слепая любовь!

— А вот ещё одна! Двое слепцов друг дружке поверили!

— Слепая вера!

— Ну, тогда ещё одна, посложнее. Какая птица не знает, что несёт?

— Слепая курица!

— Вот ты такая и есть! Сама не знаешь, что несёшь!

— Сама такая! Сама не знаешь, что несёшь!

— Нет, ты сама такая! Не знаешь, что несёшь!

Они без остановки выпалили «Сама не знаешь, что несёшь» десять с лишним раз подряд, словно непременно хотели вбить это громкое обвинение в голову друг другу. Ни одна не хотела уступать, и внезапно обе засмеялись. Сначала смешок был скрытым, мелкой дрожью начали дрожать лишь груди, которыми девушки прижимались друг к дружке. От этой дрожи обеим стало щекотно, и они расцепили объятия, всё ещё соприкасаясь лбами. А потом они не выдержали. Первой засмеялась Сяо Кун, её смех прозвучал заразительно для Цзинь Янь, и та тоже прыснула. У Цзинь Янь голос был громче раза в два, чем у Сяо Кун, смех её мог испугать кого угодно, он зарождался где-то в районе пупка и взмывал вверх, пуская в ход всю энергию области «даньтянь», места сосредоточения жизненной силы. От гогота Цзинь Янь у Сяо Кун затряслись поджилки, и она тоже заржала во всё горло. Девушки забыли, что они в массажном салоне, забыли обо всём на свете, даже кто они такие, и то забыли. Им просто было весело. Смеялись на полную мощность. Радостно и задорно, заражая и воодушевляя друг друга хохотом, словно состязались, и смех раздавался всё сильнее и громче. Они уже не могли остановиться, перейдя практически на рык. Сошли с ума! Помешались! Впали в истерику! Ах, как хорошо! Ужасно хорошо!

В комнате отдыха теснились слепые, чинно сидя на своих местах. Там же находился Ша Фумин. И Чжан Цзунци тоже. В присутствии этих двоих и их магнитных полей разве мог кто-то нарушать тишину? Нет. Даже дождь за дверью шумел осторожно. Внезапно в эту тишину ворвался оглушительный хохот двух девушек. Все присутствующие встрепенулись от страха и повернули головы по направлению к источнику звука. Почему это они так смеются? Что это их так развеселило? Судя по всему, они там от смеха животы надрывают. Забавно. У всех на лицах появились улыбки. Чжан Игуан спросил доктора Вана:

— Они там со смеху не помрут, а, доктор Ван?

Доктор Ван с улыбкой ответил:

— Две сумасшедшие девки!

Но доктору Вану было не до шуток: брату дали на уплату долга в общей сложности пятнадцать дней, и с каждым днём срок приближался и приближался. Доктор Ван достал из-за уха сигаретку и вышел на улицу один.

Над входом нависал загнутый козырёк, и там частенько курили массажисты. Вообще-то доктор Ван не курил, но гости всегда проявляли вежливость и после сеанса массажа многие курящие клиенты любили снабжать массажистов целой обоймой сигарет. В свободную минутку иногда и доктор Ван мог выкурить сигаретку, чисто побаловаться.

Доктор Ван вышел на улицу, но и на улице так же звонко был слышен безумный смех. Доктор Ван проворчал себе под нос: «Совсем с ума сошли» — и вдруг понял, что под козырьком стоит кто-то ещё. Доктор Ван ойкнул, второй парень тоже ойкнул, оказалось, что это Тайлай.

Доктор Ван обычно мало общался с Тайлаем — обычная вежливость, принятая среди коллег, не более, а так друг к другу не лезли, как говорится, колодезная вода не касается речной. А сейчас сложилась интересная ситуация. Учитывая, что их подружки так сблизились, да ещё и так расшумелись, молодые люди испытали некоторую неловкость. При этом они одновременно подумали, что стоило бы им быть подружелюбнее. Доктор Ван отогнал переполнявшие душу мысли, выудил из-за уха ещё одну сигаретку, подаренную клиентом, очень мягкую, марки «Чжунхуа», и сунул в руку Тайлая со словами:

— На, Тайлай, держи.

Тайлай пощупал, понял, что это сигарета, и произнёс:

— Так я же не курю.

— И я не курю. Побалуйся. Редко когда выдаётся такая свободная минутка.

Доктор Ван передал Тайлаю зажигалку, Тайлай зажёг сигарету, тогда доктор Ван забрал зажигалку обратно и закурил сам, заботливо сказав:

— Ты только не затягивайся, а то ещё пристрастишься.

Тайлай впервые курил. Первая затяжка застряла в фильтре. Он несколько раз стряхнул сигарету и тут же обжёгся об фильтр. Тогда он слегка облизнул фильтр и только тогда, наконец, затянулся как следует. Набрав полные лёгкие дыма, Тайлай плотно сжал губы и выпустил дым через нос, но тут же поперхнулся и зашёлся нескончаемым кашлем. Откашлявшись, Тайлай сказал:

— Хорошие сигареты. Судя по вкусу, для тонких ценителей.

— Разумеется. Хорошие сигареты.

Они принялись обсуждать сигареты, но, кроме «хороших сигарет», других тем для беседы не нашлось, а раз не нашлось, то молодые люди замолчали. Вообще-то им очень хотелось поговорить, пусть даже это будет пустая болтовня, но они ощущали какую-то неловкость, так что пришлось курить дальше. Поэтому они курили особенно быстро. Некурящие люди всегда курят очень быстро. Гао Вэй, стоя за стойкой администратора, через панорамное окно смотрела на двух молодых людей на улице. Они курили. Виднелись два тёмно-красных мигающих огонька.

Тайлай ко всему подходил основательно. Хоть он и не курил, но затягивался так, словно выполнял важную работу. Каждую затяжку делал с усилием, обстоятельно и глубоко, в итоге он выкурил сигарету за десять с небольшим затяжек. Тайлай сунул руку в карман и что-то вытащил. Тоже сигареты. Он дал одну доктору Вану и тоном заядлого курильщика предложил:

— Брат, давай ещё по одной.

Безумный женский смех наконец стих. Наверное, девушки снова стали перешёптываться. Доктор Ван сунул в рот новую сигарету, а окурок отшвырнул подальше. Окурок зашипел под дождём и потух. На правах старшего брата доктор Ван нашёл-таки тему для разговора:

— Вы с Цзинь Янь тоже уже встречаетесь какое-то время?

Тайлай отозвался:

— Тоже. Недолго.

Доктор Ван спросил:

— Когда поженитесь?

Тайлай причмокнул губами, словно не знал, что и сказать. Он долго думал и в итоге ответил вопросом на вопрос:

— А вы?

— Мы-то? — переспросил доктор Ван. — А мы не торопимся.

— Вы, наверное, хотите очень пышную свадьбу?

— Да не… Зачем устраивать пышную? Лучше что-нибудь простенькое, — сказал доктор Ван и потом продолжил: — Свадьба это праздник для двоих, а как уж всё обставить, это не так существенно. — Он ещё немного подумал и дополнил: — И Сяо Кун того же мнения.

Тайлай, найдя наконец родственную душу, подошёл вплотную к доктору Вану, словно хотел что-то сказать, но сдерживался. В итоге он протяжно вздохнул и произнёс:

— А у меня проблема.

— Какая проблема?

Тайлай тихо ответил:

— Цзинь Янь непременно хочет пышную свадьбу, а если не пышную, то тогда лучше типа и вообще не жениться.

— Почему?

— Говорит, что для девушки свадьба — это вся её жизнь.

Доктор Ван рассмеялся:

— Не может быть! Как может жизнь сводиться к одной только свадьбе?

— Да вот и мне так кажется.

— А что ещё Цзинь Янь говорила?

— Она говорила, что все девушки в мире так думают.

Доктор Ван только что сделал глубокую затяжку и, слушая слова Тайлая, медленно выпустил дым через рот. «Все девушки в мире так думают». А почему тогда Сяо Кун не такая? Доктор Ван внезапно вспомнил, что он и не обсуждал с ней толком свадьбу, знал только, что ей хочется побыстрее. Но о том, как именно устроить свадьбу, с каким размахом, Сяо Кун ни разу не заикнулась. Сяо Кун во всём его слушалась. При этой мысли доктор Ван внезапно почувствовал, что ситуация приняла серьёзный оборот, надо будет как-нибудь хорошенько расспросить Сяо Кун. Нельзя с радостью пользоваться чужой вежливостью.

— Эх, — обиженно добавил Тайлай. — Ей подавай свадьбу с размахом, ни на какие уговоры не соглашается.

— Быть того не может, — пробормотал доктор Ван себе под нос.

— А ты спроси Сяо Кун и узнаешь, я думаю, Цзинь Янь все секреты поведала Сяо Кун.

Двое молодых людей стояли под загнутым козырьком. У обоих внутри скопилась масса слов. Нужно было хорошенько выговориться. Даже по поводу свадьбы их переполняли мысли, которые необходимо было обсудить друг с другом, посоветоваться. В любом случае вреда не будет. Не успели они ещё докурить вторую сигарету, как внезапно оба почувствовали, что стали друг для друга свояками.