Китайский массаж

Глава восемнадцатая Сяо Ма

К сексу, оказывается, тоже можно пристраститься, особенно в молодом возрасте. Вот и Сяо Ма пристрастился с первого раза. Что тогда было? В деталях Сяо Ма не мог припомнить, вроде ничего и не делал. Сяо Ма помнил только то, что страшно суетился. Но в результате этой суеты и спешки Сяо Ма испытал сильнейшее потрясение и, вернувшись в массажный салон, чувствовал себя опорожнённым. Его тело и душа полностью, до конца расслабились, он ощущал блаженство. Сяо Ма успокоился и перестал хотеть чего бы то ни было. Его тело познало небывалое удовольствие. Но прелесть секса не только в самом моменте, но и после. Сяо Ма был теперь неописуемо спокоен с головы до пят. Он выпустил из своего тела вовсе не эгоистичную, жалкую сперму, а все свои тревоги и печали.

Сяо Ма ничего не понимал в сексе. Он счёл эту спешку за успешную однократную хирургическую операцию, исцеляющую все болезни, решив, что отныне будет жить беззаботно. Но уже на следующее утро выяснилась вся серьёзность ситуации. Сяо Ма удручённо обнаружил, что все вчерашние действия прошли зря, все проблемы тут как тут — обострились ещё больше. Внутри тела снова проснулась некая слепая сила, мощная и свирепая, которая не имела отношения ни к скелету, ни к мышцам, но могла вести партизанскую войну и совершать налёты. Она скрытная, бешеная, и от неё невозможно спастись. Сяо Ма сдерживался. Он терпел. Однако, как говорится, пока добро вырастает на фут, зло вырастает на сажень. Некоторые вещи при всём желании нестерпимы. Как только Сяо Ма осознал, что не в состоянии перенести эту муку, остался лишь один подходящий выход — он снова ощупью побрёл в «парикмахерскую».

Тело перестало быть телом, превратившись в будильник. Внутри этого будильника была огромная тугая пружина. Время — это жестокая рука. Как только пружина разжималась, время начинало свой отсчёт, снова закручивая тело в спираль. И только «спешка» делала так, что время расслаблялось, одно «тик-так» за другим.

Возможно, эта пружина вовсе и не пружина, возможно, она живая. Это гигантский удав, змея, сворачивающаяся клубком. Когда она сворачивается и застывает, то высовывает свой раздвоенный язык и лижет им Сяо Ма внутри, то тут, то там. Это смертельное совращение. Змея может придать бодрости, может генерировать необыкновенную силу. Тело Сяо Ма обрело сверхъестественные способности, тело Сяо Ма могло вызывать ветер, а ещё оно могло испускать волны.

Сяо Ма раз за разом в замешательстве шёл в «парикмахерскую». Он больше не торопился, а действовал спокойно. Благодаря спокойствию внимание Сяо Ма переключилось с его собственного тела, он научился обращать внимание и на тело Сяо Мань. С помощью ладони и пальцев Сяо Ма на теле девушки обнаружил поразительный секрет и понял, что значит «всё, что надо, есть, а чего не надо, нет». Оказывается, это похвала женщине, и сестрица как раз попадала под данное определение. Руки Сяо Ма сосредоточенно изучали женское тело. Он «раскрыл» пальцы и сосредоточенно «рассматривал» сестрицыны плечи, а ещё руки, волосы, шею, талию, грудь, бёдра, ягодицы, ноги. Сяо Ма даже «увидел» сестрицын аромат, обволакивающий, укрывающий. А ещё он «увидел» сестрицыно дыхание. Сестрицыно дыхание было особенным: иногда еле заметное, а порой, наоборот, обрушивающееся со всей силой. Она — сестрица.

Сестрица доставляла Сяо Ма удовольствие. Он больше не торопился. Он не хотел никого другого, кроме сестрицы.

Девушки, работавшие в «парикмахерской», вскоре обратили внимание на одно интересное обстоятельство: этот красивый слепой парень влюбился в их Сяо Мань! И они подшучивали над Сяо Ма. Стоило ему войти, как девушки начинали говорить, дескать «она» занята, «на сеансе», «давай подберём тебе другую, все одинаковые»! Лицо Сяо Ма становилось суровым, он садился и серьёзно отвечал:

— Я подожду её.

Сяо Мань отметила упрямство Сяо Ма и в душе очень порадовалась. Внешность у неё самая заурядная, строго говоря, далеко не красавица, а для девушки это роковой изъян. Сяо Мань, как назло, была очень честолюбивой. Только начала заниматься проституцией — сразу же пошла в большой салон. Условия тут хорошие, тарифы высокие, кто бы не захотел пойти? Ну вот и Сяо Мань пошла, только не пользовалась такой популярностью, как другие, а для девушки нет ничего хуже. То, что денег мало, — мелочи, загвоздка в том, что на душе муторно. Сяо Мань не могла вынести это ощущение и как-то в сердцах взяла да и перешла в «парикмахерскую». Но здесь было действительно скучно. Если сравнивать с большим салоном, то сюда приходили в основном работяги, живущие на одну зарплату, никаких тебе темпераментов, никаких эмоций, никаких историй, только красивые фигуры. Но Сяо Мань всё-таки любила истории, выдуманные истории, невыдуманные, и те, что нарочно не придумаешь, — всякие любила. Короче говоря, неважно, выдуманные истории или нет — какой женщине не понравится? Притягательная сила торговли телом, которая многих привлекает, именно в том, что можно, будучи героиней историй, заодно зарабатывать деньги.

Но в «парикмахерской» никаких историй не происходило. А работать было нужно всё равно. Заниматься женским физическим трудом. Давай, работай! Работай!

Сяо Мань и не рассчитывала на историю, но Сяо Ма создал ей репутацию, самую настоящую репутацию. Сяо Ма каждый раз требовал «только её», и все подружки в «парикмахерской» обратили на это внимание. Тут началась и история. Сяо Мань прочла историю во «взгляде» Сяо Ма. Надо сказать, мужские взгляды Сяо Мань очень хорошо изучила. До того, как мужчины залезали на неё, их взгляды горели воодушевлением, излучали победоносный свет, в них буквально плескались три сокровища — цзин, ци, шэнь,[55] но потом открывались рты, и зрелище становилось неприятным. Разумеется, это «до». Но Сяо Мань больше всего боялась взглядов «после». Когда наступала развязка, мужчины часто закрывали глаза. Когда она в следующий раз открывала глаза, то недавнего мужчины уже не было, вместо него появлялся кто-то другой. Взгляд становился мутным, обескураженным, потухшим и даже каким-то удручённым, словно использованный сморщенный презерватив, от которого исходит запах беспечности и уныния. Сяо Мань «после» никогда не смотрела мужчинам в глаза, от всех этих сдувшихся мужчин начинало тошнить. Сдувшиеся мужчины жалкие и такие же безнадёжные, как яйцо без желтка.

А вот Сяо Ма не такой. Сяо Ма, наоборот, «до» осторожничал, зато «после» очень старался. Его незрячие глаза постоянно смотрели на Сяо Мань. Он смотрел. Смотрел пристально, внимательно, не отрываясь, сверху вниз. А пальцы постоянно дотрагивались до неё, и туда, куда прикасались пальцы, смотрели и глаза, лишённые взгляда, смотрели пристально, внимательно, не отрываясь, сверху вниз. Когда он ощупывал глазные впадины Сяо Мань, случилось нечто поразительное — они с Сяо Мань по-настоящему посмотрели друг на друга! Несуществующий взгляд Сяо Ма оказался таким проницательным, влажным, светлым, таким беззлобным, как у новорождённого. Взгляд был открытым и чистосердечным, без видимых усилий. Сяо Ма долго-долго смотрел так на неё. Зрачки легонько подрагивали, но он старался. Старался зафиксировать зрачки.

Впервые встретившись глазами с Сяо Ма, девушка испугалась, ощутила невыразимый ужас. Проницательный и чистый, но не существующий — это, в конце концов, взгляд или нет? Она и сама не понимала толком. Если это был взгляд, то ей бы этого не хотелось. А если нет, то, наоборот, хотелось, чтобы это всё же был взгляд. Они смотрят друг на друга! Но как? И что за этим кроется? Сяо Мань беспричинно напрягалась. Она в замешательстве пыталась избежать «взгляда» Сяо Ма. Но когда она вновь смотрела на молодого человека, его «взгляд» никуда не девался. Взгляд окутывал её, проникновенный и искренний.

Взгляд Сяо Ма заставил Сяо Мань растеряться. Будучи девушкой, Сяо Мань любила истории, потому что все истории выдуманные. Выдумки интересны и занимательны. Как детские игры в семью. Но как только в истории начинала сквозить проникновенность и искренность, Сяо Мань пугалась. Во всём мире людям известно высказывание «у проституток нет чувств» — изначально так и должно быть. Как у проституток могут быть чувства? У тебя, значит, чувства есть, а у других нет. Поэтому профессиональные проститутки должны оставаться бесчувственными, только так и никак иначе.

Проституция — это торговля. Нанкинцы часто употребляют выражение «вымучить деньги», но никогда не говорят «заработать деньги». Поскольку деньги достаются тяжёлым трудом, то процесс зарабатывания называется «вымучить деньги». Но девушки так обычно не говорят. Они добавляют образности и называют свою работу «насосать денег». Сяо Мань не знала, какая из подруг по цеху придумала такое выражение, но стоило вспомнить, как её разбирал смех. А ведь и правда, разве же они не «насасывают» деньги? А раз насасывают, то к глазам это не имеет никакого отношения. Тут особо прицеливаться не надо, даже с закрытыми глазами всё получится.

Но Сяо Ма нравилось использовать глаза. Сяо Ма обратила внимание, что глаза у парня на самом деле красивые, словно обведены по контуру. «Взгляд» у Сяо Ма тоже хорош. Как у мужчины может быть такой чистый, такой прозрачный взгляд? Никогда ничего подобного не встречала. Вот только что он в итоге «видит»?

Сяо Ма не только «смотрел», он ещё и нюхал. Он наконец пустил в ход кончик своего носа и исследовал тело Сяо Мань со всех сторон. Нюхал он забавно, словно глубоко дышал, но при этом хотел вдохнуть внутрь все секреты тела девушки. Какие могут быть секреты? Вообще-то никаких. Сяо Ма из сосредоточенного стал жадным, он принялся за дело изо всех сил, беззаветно. В этот момент он особенно напоминал ребёнка, оставшегося сиротой. Чуть озорного, чуть обиженного и ни в чём не виноватого. В конце концов Сяо Мань протянула руку и потрепала парня за щёку. Сяо Мань даже не поняла, что в этот раз глаз не сводит она сама, а не Сяо Ма. Её взгляд уже проник внутрь его зрачков. Сяо Мань не стоило так пристально смотреть на Сяо Ма, но женщина — это женщина, а у женщин есть недостаток — у них есть слабое место. Женскому взгляду трудно долго задерживаться на чём-то одном. Если долго пристально смотреть на что-то, то взгляд «открывается», а как только он открывается, то сердце внезапно смягчается. В груди Сяо Ма что-то немножко шевельнулось. Плохо… Как такое получилось?

— Уходи! — велела Сяо Мань.

Сяо Ма послушно ушёл. После ухода Сяо Ма другие девушки, разумеется, принялись подшучивать над Сяо Мань, а она чуть устало отмахнулась:

— Глупости!

Но на следующий день Сяо Ма пришёл снова. В этот раз он, лёжа на Сяо Мань, разбушевался, обеими руками прижал её плечи и угрожающе прорычал:

— Ты больше не должна любить других!

Сяо Мань не расслышала и переспросила:

— Что ты сказал?

Сяо Ма внезапно ослабил хватку, скользнул вдоль рук девушки и, найдя её ладони, схватил и тихонько сказал:

— Ты можешь любить только меня.

Сяо Мань встревожилась. У неё в прошлом случился роман, продлившийся два года. Из-за этого романа у неё сердце буквально разрывалось, а после того, как разорвалось окончательно, она пошла на панель. Тот роман закончился словами Сяо Мань, она тоже потребовала тогда:

— Ты можешь любить только меня.

Мужчина ответил:

— Конечно же!

При этих словах уголки его губ взлетели наверх и больше не опускались. Она поняла, что находилась в очень зыбком положении: разве сможет этот хитрец любить только её одну? Сяо Мань никак не ожидала, что впоследствии вдруг снова услышит эту фразу из уст клиента, что клиент скажет подобное ей.

— Хорошо, — задыхаясь, проговорила Сяо Мань, — но ты меня будешь содержать.

С этими словами она подала бёдра вперёд. Это ненужное движение вызвало ответную резкость, и тут случилось нечто удивительное. Их тела словно получили единую директиву и подстроились друг под друга. Появился ритм. Общий ритм. Чудесный ритм высвободил внутреннюю энергию, таившуюся внутри тел, можно сказать, всесокрушающую. Сяо Мань ощутила удовольствие, пробирающее до центра её существа. Она словно обезумела от счастья! Это были признаки наступления оргазма. Немыслимое предзнаменование, восхитительное и при этом ужасное. Работа Сяо Мань заключалась в том, чтобы добиваться мужского оргазма, не заботясь собственном. Она уже давным-давно его не испытывала. Но сегодня захотела испытать. Именно! Да! Да! Её поясница и живот начали раскачиваться в такт диким толчкам Сяо Ма. Да! Да! Она наращивала темп, двигаясь вверх, и лишь на последних сантиметрах стало ясно, что она вот-вот врежется с размаху в проклятую стену. Сяо Мань знала, что произойдёт потом — она непременно разобьётся вдребезги.

«Чтоб ты сдохла, — со злостью сказала она себе. — Чтоб ты сдохла…»

А потом резко врезалась. Тело дождалось этого момента и рассыпалось на мелкие кусочки. Изначально её тело было крепким кристаллом, а теперь повсюду поблёскивали осколки. Даже нет, не осколки, а тончайшие нити. Тысячи, десятки тысяч, мириады нитей. Они разбегались внутри тела девушки. Внезапно пальцы рук и ног превратились в двадцать загадочных троп. Она вытянула все двадцать пальцев, шёлковые нити собрались в мотки и были извлечены наружу. Это было путешествие в один конец. Мимолётное. Недопустимое. Сяо Мань крепко обнимала клиента, прижимая к себе. О, небеса, небеса, небеса! Похотливая сучка, что это с тобой? Ты же, мать твою, занимаешься любовью!

Сяо Мань услышала своё тяжёлое дыхание и в тот же время услышала тяжёлое дыхание Сяо Ма. Их сбивчивые дыхания были так прекрасны, словно скачущая во весь опор кобылица и бегущий во весь опор жеребец преодолели массу трудностей и опасностей, а теперь отдыхают, тяжело выпуская из ноздрей струи воздуха. Эти струи были горячими, они обжигали лица, принося запах трав и чрева. Сяо Мань сказала:

— Тебе подходит твоё имя. Ты и впрямь жеребец!

Сяо Ма растерялся, а потом схватил девушку за волосы, прошептав:

— Сестрица!

На самом деле это слово так и крутилось у Сяо Ма на языке, но он его не выкрикнул. Из-за этой мысли, подобной вспышке, Сяо Ма ощутил опустошение. Она не сестрица. А он? Кто тогда он? Он просто реликвия, оставшаяся после эякуляции. Сяо Ма даже не понял, что слёзы уже наполнили его глаза, взгляд его незрячих глаз сквозь слёзы окутал женщину, лежавшую в его объятиях, а Сяо Ма всё смотрел, не отрываясь.

Сяо Мань увидела слёзы Сяо Ма. Увидела и кончиком пальцев смахнула их. Слёзы остались на подушечках пальцев. Сяо Мань протянула руку к свету, слёзы, словно кристаллики, поблёскивали под разными углами, и под определённым углом особенно ярко. Впервые девушка видела подобное на лице клиента. Слёзы блестели ослепительно, освещая её постель. Сяо Мань поджала губы и улыбнулась. Она не могла сейчас видеть выражение своего лица, но улыбка была нежной и при этом язвительной.

И тут случилось несчастье. Слеза Сяо Ма упала девушке прямо на сосок. Если быть точным, то рядом с соском, на ареолу. Сяо Мань и подумать не могла, что женский сосок обладает такой сверхъестественной способностью. Она услышала, как сосок со свистом, напоминающим шум песка, сразу же всосал слезу Сяо Ма прямо в душу.

Не может быть! Сяо Мань сказала себе: не может быть!

Но Сяо Мань уже приглянулся рот Сяо Ма. Она подалась всем телом, и её губы безошибочно припали к губам Сяо Ма. Она поцеловала его с языком. Язык девушки вторгся в рот Сяо Ма, а его язык оцепенел, не смея пошевелиться. Сяо Ма растерялся, не понимая, как себя вести, а потом пробормотал:

— Мне надо идти…

Как только он вернулся в массажный салон, то ощутил холод, словно на теле не было одежды, кроме тоненького презерватива. Сяо Ма почувствовал, что ему холодно.

Ду Хун зазевалась и на входе в комнату отдыха столкнулась с Сяо Ма чуть ли не нос к носу. Ду Хун, воспользовавшись случаем, схватила Сяо Ма за руку, смеялась и ничего не говорила. Сяо Ма стоял так, напрягая уши и прислушиваясь к тому, что происходит во всех кабинетах. Он искал свою сестрицу. Сестрица работала и в этот самый момент о чём-то вежливо разговаривала с клиентом. Конкретное содержание разговора Сяо Ма расслышать не мог. До него долетел необъяснимый аромат, сопровождавшийся теплом тела сестрицы. Сяо Ма рассеянно озирался, а на душе было пусто-пусто. Из-за этой пустоты у Сяо Ма возникла прекрасная иллюзия, что даже при наличии пустоты можно чувствовать очень глубоко.

Ду Хун показалось, что Сяо Ма что-то сказал, но он молчал, просто стоял с растерянным видом. Ду Хун спросила:

— Я тебя толкнула, Сяо Ма, да?

Сяо Ма не ответил. Ду Хун отпустила его руку и смущённо вошла в комнату отдыха.

Сяо Ма услышал, что сестрица закончила сеанс, её клиент собирался уходить. Он ощупью двинулся в кабинет и совсем немного разминулся с клиентом сестрицы. Сяо Ма дошёл до двери и встал перед сестрицей. Не переступая через порог, он тихонько позвал:

— Сестрица!

Сяо Ма сказал:

— Прости меня…

Голос его звучал печально.

Сяо Кун поднялась, не понимая, в чём дело, она испытывала замешательство. Подумала-подумала и решила, что почти наверняка речь о «том случае». Ох, столько времени уже прошло, да и не было ничего такого! Сяо Ма, ты слишком серьёзно всё воспринимаешь! Но Сяо Кун быстро поняла, что Сяо Ма испытывает запоздалый страх. Он всегда беспокоился, что она проговорится, постоянно тревожился. А что могла Сяо Кун рассказать доктору Вану? Ведь Сяо Ма на самом деле ей ничего не сделал, ну, поддался разок порыву, так ведь это потому, что Сяо Кун ему нравится. Она действительно не испытывала к Сяо Ма ни капли ненависти.

Сяо Кун подошла к Сяо Ма, положила левую руку ему на плечо и тихо проговорила:

— Успокойся, Сяо Ма. Всё в прошлом. Давно уже в прошлом.

Она пару раз похлопала Сяо Ма по плечу и продолжила:

— Я никому не сказала.

Сяо Кун подумала-подумала и добавила ещё три слова:

— И ему тоже.

Сяо Кун не ожидала от Сяо Ма эксцентричного поведения. Он, не проронив ни слова, взял со своего плеча руку Сяо Кун и сбросил её, а потом снова вдруг схватил и сестрицыной рукой впечатал себе сильную оплеуху и ушёл. Причём Сяо Ма ударил себя достаточно сильно. Звук был даже звонче, чем удары во время массажа ступнёй.

Сяо Кун осталась в массажном кабинете в одиночестве, она действительно была напугана и сбита с толку. Сяо Ма, ты чего это? Сяо Ма, ты что творишь? Сяо Кун немного даже рассердилась, и не просто рассердилась. Ей было грустно, тоскливо, мучили сомнения, она чуть не плакала. Однако Сяо Кун некогда было досконально разбираться в собственных переживаниях. Оплеуха вышла такая звонкая, наверняка все услышали, а если спросят, что сказать? Как объяснить? Но посокрушаться Сяо Кун не успела, внезапно она вытянула обе руки и с силой хлопнула в ладоши, весело приговаривая:

— Раз прихлоп, два прихлоп, сели дети в самолёт! — Она ещё дважды ударила в ладоши и с восторгом воскликнула: — Полетели, полетели, не боимся мы метели!

Сяо Кун в замечательном расположении духа вернулась в комнату отдыха. Доктор Ван удивлённо обернулся и со смехом спросил:

— Что это ты такое съела, что так радуешься?

Уши Сяо Кун зорко отслеживали Сяо Ма, однако она не слышала ни малейшего его движения. Он здесь? Должен быть. Сяо Кун очень хотелось вытащить Сяо Ма в какое-нибудь укромное местечко и ещё раз чётко объяснить ему: «Сяо Ма, всё в порядке, я никому ничего не сказала, всё в порядке. Я тебя вовсе не ненавижу, просто у меня другой мужчина, понимаешь?»

И тогда он всё поймёт.

Сяо Кун громко продекламировала в ответ доктору Вану окончание считалки:

— Раз, два, три, четыре, пять, будем по небу летать!

В следующий раз Сяо Ма отправился в «парикмахерскую» только через неделю. Сяо Мань только что закончила «сеанс», вид у девушки был очень уставший, удручённый и слегка разомлевший, но ещё сильнее в нём сквозило равнодушие. Равнодушная Сяо Мань завела Сяо Ма в дальнюю комнату. Они присели на краешек кровати, но никто не осмеливался заговорить первым. Сяо Мань несколько раз провела рукой по волосам и наконец нарушила молчание, спросив:

— Ты в другое место ходил?

Этот вопрос Сяо Ма на самом деле не понял. Девушка продолжила:

— Я не ревную. Не стоит того.

Второе предложение Сяо Ма понял, и тогда до него дошёл смысл и первого вопроса. Он честно ответил:

— Я не ходил.

— Меня это не касается.

— Я не ходил.

Снова воцарилось молчание. В этот раз молчание затянулось слишком надолго. Сяо Мань явно начала терять терпение:

— Ну, так давай, приступай!

Сяо Ма не пошевелился, не было никаких признаков того, что он намерен приступить к чему бы то ни было. Он поднял голову и, глядя на девушку, сказал:

— Прости меня, я тебя обманул.

Интересное заявление. Забавное. Сяо Мань сложила руки под грудью. Ничего себе сказанул! Кто с кем вообще разговаривает? Ты пореже бывай здесь! Кто в этом деле у кого может просить прощения? Кто в этом месте может кого обмануть? Тут же всё за деньги. Сяо Мань не слыхивала подобного бреда ни от кого из клиентов. Как говорится, ослиные губы лошадиной морде не подходят. Абсурд и нелепость.

Сяо Ма повторил:

— Я, правда, виноват перед тобой…

— О чём ты, братец?

— Ты не понимаешь, о чём я.

Сяо Мань не успела ответить, а Сяо Ма уже вошёл в раж. Он вцепился в край кровати обеими руками так, что на ладони вздулись кровеносные сосуды, и повторил:

— Ты не понимаешь, о чём я.

— Да наплевать, — хмыкнула Сяо Мань. — Понимаю — хорошо, не понимаю — тоже нормально. Ты мне, главное, денег дай.

Сяо Ма схватил правой рукой левую и начал по очереди тянуть себя за пальцы. Один раз, потом второй. На третий раз Сяо Ма сказал на полном серьёзе:

— Я тебе больше не дам денег.

Ну, раз он так заговорил, то чего непонятного? Слова Сяо Ма стали для девушки полной неожиданностью, ей показалось, что он несколько перегнул палку. Она привыкла к более легкомысленным бесцельным разговорам, шуткам, максимум к полуправде. А к такому серьёзному тону Сяо Мань даже сразу не смогла приспособиться. Сяо Ма несколько дней не приходил, если честно, то она немного скучала. Постоянно думала о нём. Разумеется, мелькали и всякие мысли. Ну а что? Пришёл — ушёл, опять пришёл — опять ушёл, и в итоге сгинул с концами. Разве не в этом вся жизнь Сяо Мань? Наплевать. Это всего лишь маленькая сделка. В этом мире чего угодно может не хватать, но в мужиках недостатка нет.

Но Сяо Мань начала прислушиваться к себе, она осознала, что ведёт себя не совсем нормально. Она поняла, что ей грозит опасность. Она немножко сожалела. Мать его, он трахнул её в самое сердце! Сяо Мань вздохнула. На самом деле, это Господь ошибся. Господь не должен позволять женщинам заниматься такими делами. Только мужчины на это годятся. Они лучше подходят. А женщинам нельзя. Никак нельзя.

Закончив хрустеть пальцами, Сяо Ма принялся шарить по постели, ища девушку. Сяо Мань бесшумно уклонилась. Она не заигрывала с ним, не пыталась флиртовать, она действительно не хотела, чтобы Сяо Ма её поймал. Она просто поняла саму себя. Если сейчас он её схватит, всё, ей крышка. А потом непременно начнутся неиссякаемые проблемы.

Сяо Мань уворачивалась от рук Сяо Ма, снова и снова выскальзывая. Сяо Ма не сдавался. Он старался. Он встал. Неловкость и осторожность вызывали смех. Сяо Мань хотела рассмеяться, но не стала. Он был непоколебим в своей неловкости и осторожности, но к чему эта непоколебимость? Глаза-то у Сяо Мань, а ему оставалось лишь кропотливо обыскивать пустоту. Он махал руками перед лицом девушки, и она приметила, что у Сяо Ма лоб уже покрыт испариной. Наконец Сяо Ма устал, руки нащупали стену. Он упёрся обеими руками в стену, словно гигантский слепой геккон. Но Сяо Ма и не думал смириться, когда он повернул голову, на его лице застыло недоумённое выражение, а бессмысленный взгляд продолжал обшаривать комнату. В какой-то момент их взгляды встретились. Совершенно точно встретились, хоть он и не понял. Взгляд Сяо Ма скользнул по поверхности её зрачков. Девушка медленно прикрыла глаза. Закрытым глазам стало жарко. Она подошла к Сяо Ма сзади, протянула руки и обняла его.

— Мучитель, — Сяо Мань сжала руки, прижавшись вплотную к спине Сяо Ма, и беззвучно повторила: — Мучитель!

Сяо Ма слегка повернул голову. На его лице показалась трогательная улыбка. Он, задыхаясь, с улыбкой сказал:

— Я знал, что ты тут!

И тут они поцеловались. Этот проклятый мучитель так неуклюже целовался. Но он старался, вкладывал душу, целовался с животной страстью, словно бы отдавая все силы. Сяо Мань не хотела здесь заниматься с ним любовью. Она-то не хотела. Но её тело в объятиях Сяо Ма проявляло немыслимый голод. Оказывается, она изголодалась. Она постоянно испытывала голод. Сяо Мань резко сдёрнула простыню и матрац, улеглась на голые доски и, схватив Сяо Ма за запястье, велела:

— Скорее, войди в меня!

В этот раз она была эгоисткой, думала только о себе, сконцентрировавшись на собственных ощущениях. Она и не думала позаботиться о партнёре, даже не стала стонать. Ни единого стона. Девушка плотно сжала губы, сдерживая вздохи. В душе она капризничала и сама же возбуждалась от собственных капризов: ну ты, сукин сын, доставь мне удовольствие!

Сяо Мань и Сяо Ма определённо слишком увлеклись, предались наслаждению, да так, что упустили из вида суету в соседней комнате. Они не заметили, что у кровати уже стоят двое полицейских:

— Ты глянь, ещё и дрыгаются! А ну прекратили!