Клятва чести (ЛП)

Глава пятнадцатая

Люсинда уронила ручку на стол, когда дверь из Овального кабинета открылась, и вошёл Эндрю, чуть позже восьми утра. Она встала.

— Г-н. Президент. Я…

Эндрю закрыл дверь.

— Я один, Люс. Не вставай.

Люсинда обошла перед столом и указала на стулья, идя к кофейной гуще.

— Я думала, что вы были на бюджетном совещании.

— Да, но мы не собираемся двигаться дальше. Ричард хочет подождать, пока не закончатся собрания в Айове. Он думает, что у нас может быть больше поддержки, чем показывают цифры прямо сейчас.

— Ну, Ричард — менеджер кампании, и он знает цифры, — сказала Люсинда, наливая им по чашке кофе. Она передала одну Эндрю. — Я думаю, как только Руссо начнёт показывать свои истинные цвета, мы увидим огромное отклонение от независимых в нашем направлении.

— Это был бы лучший сценарий, — сказал Эндрю, принимая чашку, откинувшись на спинку стула, балансируя блюдце на колене. — Блэр позвонила сегодня утром.

— Ах, — сказала Люсинда, сидя рядом с ним. — Я проинформировала Кэмерон о ситуации.

— Ммм, я собрал. Блэр была немного раздражена, её не читали.

Люсинда улыбнулась и отпила кофе.

— Просто немного раздражена? Она смягчается.

Эндрю засмеялся.

— Я не думаю, что использовал бы это слово, но она начинает принимать часть политики.

— Как вы думаете, это возраст, или она просто кланяется неизбежному?

— Блэр? — Эндрю улыбнулся, его голос стал тёплым. — Ты знаешь её всю жизнь. Думаешь, она когда-нибудь поклонится?

Люсинда изобразила дикого подростка, разгневанную молодую женщину всего несколько лет назад и невероятную, сильную, сосредоточенную взрослую Блэр.

— Нет, она всегда будет брать вещи за горло. Это одна из вещей, которые я люблю в ней.

— Я тоже, — тихо сказал Эндрю. — Вот о чём я хотел поговорить с тобой.

Люсинда поставила чашку с кофе на край стола и повернулась к нему лицом.

Он по-прежнему был таким же красивым, каким был, когда она присоединилась к нему во время его гонки в особняке губернатора почти два десятилетия назад. Ясный и сильный, с внутренней добротой, которую не притупила политика.

— Что тебя беспокоит?

— Я пытался отговорить её от участия.

— Я думала, что ты мог бы. Я так понимаю, она не согласна?

— Громогласна. — Эндрю вздохнул и ослабил галстук. — Я не могу отрицать, что её присутствие всегда меняло мои предвыборные кампании. Публика любит её, и она привлекает внимание молодых избирателей. Они сплачиваются вокруг неё, потому что она такая умная и сильная, и ей всё равно, кто знает, что она чувствует.

— Она дочь своего отца в этом.

— Не так уж мало от тебя.

— И её матери, — тихо сказала Люсинда.

— Да. И её матери.

— Блэр не избежит опасности, и если мы не изменим наши планы по вводу Кэмерон внутрь, мы не сможем убедить Блэр остаться дома.

— Мы могли бы сделать это без Кэм, — сказал Эндрю. — Я тоже не рад её участию.

— Эндрю, — сказала Люсинда, — Кэм — идеальный человек, чтобы исследовать источник этих утечек. У неё нет политической принадлежности, кроме её преданности тебе. Мы можем полностью ей доверять. И она очень, очень хорошая.

— Дженсен проинформировал меня сегодня утром. Хотя уровень угрозы остаётся неизменным, мягкая информация, которую мы получаем, показывает повышенную вероятность враждебных действий.

Тревога сжала горло Люсинды, но она сдержала голос. Вместе они столкнулись с худшим — смерть его жены, покушения на жизнь Блэр, угрозы в отношении нации за рубежом и дома. Она никогда не позволит своему страху проявиться за него.

— Ещё одна причина, чтобы начать внимательно смотреть на окружающих.

Он протянул руку между их стульями, и она взяла его за руку, обхватив пальцами его широкую, сильную ладонь. Он сжал мягко.

— Я знал, что ты так скажешь, — сказал Эндрю. — И я знаю, что ты права. Я знаю, ты позаботишься о том, чтобы с ней ничего не случилось.

— Блэр будет в безопасности, — твёрдо сказала Люсинда. Что бы она ни делала, она увидит, что это правда. И ты тоже. Ты просто концентрируйся на победе на этих выборах.

Президент засмеялся.

— Да, мэм.

Раздался стук в частично открытую дверь кабинета Уэс, и она закрыла отчёт о вскрытии Лена О’Шонесси.

— Да?

Дверь распахнулась, и в дверях появился Питер Чанг. Она знала из дежурного списка, что он был прошлой ночью. Она также знала, что из её раннего утреннего обзора журналов ночи не было никаких серьёзных чрезвычайных ситуаций. Один из поваров порезал свою руку и нуждался в швах, доставщик был оценён на предмет вырванного плеча, а сотрудница пресс-службы пришла, чтобы чем-то помогли с её желудочным гриппом, и узнала, что она беременна.

— Командующий, входите, — сказала Уэс.

— Я просто хотел поздороваться, — сказал Питер. — Если вы заняты, я не хочу прерывать.

— Просто пытаюсь разобраться с операцией. Присаживайтесь.

Питер протащил деревянный стул с прямой спинкой у стены перед своим столом и сел. Он был одет в коричневый пиджак, светло-коричневую хлопчатобумажную рубашку на пуговицах и брюки цвета хаки. Его галстук был тонким и чёрным без рисунка. Консервативный. Как можно ближе к форме, которую он мог получить, не надевая её. Уэс сочувствовала. Ей было смутно неудобно работать в униформе, особенно когда она проходила мимо военнослужащих и офицеров из Отдела секретной службы в форме на каждом перекрёстке. Без символов её ранга, которые стали определять её, она чувствовала себя перемещённой, во многом как в этой странно искажённой новой медицинской местности.

— Чем я могу вам помочь? — сказал Питер.

— Вы можете сказать мне, если вы думаете, что есть какие-либо протоколы, которые необходимо обновить или пересмотреть.

Он слегка сместился на своём стуле, и сообщение о её вопросе застало его врасплох и немного смутило. Она не могла представить, почему вопрос заставит его чувствовать себя неловко, но её радар зазвенел — что-то было не так.

— Я не могу думать ни о чём, — наконец сказал Питер. — Я знаю, Лен — доктор. О’Шонесси — сам всё просматривал. Время от времени он обновлял некоторые лекарственные препараты, используемые в чрезвычайных протоколах, но в значительной степени оставлял управление острыми проблемами на усмотрение команды, занимающейся решением этой проблемы.

— Таким образом, одна и та же травма или состояние здоровья могут подвергаться различному лечению в зависимости от того, какая команда справилась с этим?

Питер снова изменился.

— Ну, менеджмент довольно стандартный, поэтому я не думаю, что кто-то сильно отклонился.

— Как часто команда собирается вместе — для разбора или рассмотрения дела?

— Наши графики могут быть довольно нерегулярными — мы обычно вокруг не все в то же время. Для Лена — ну, теперь вас — особенно. Когда президент путешествовал, Лен почти всегда сопровождал его, что может означать, что он отошёл к президенту на несколько недель подряд.

— То есть на самом деле не было никаких вопросов и ответов.

Питер колебался.

— Не по сути, нет.

— Хорошо, спасибо. Это полезно. — Уэс сразу поняла, что её идея управлять подразделением совершенно отличалась от непристойного отношения её предшественника и, вероятно, его предчувствия до него. Никто не мог бы представить себе отделение неотложной помощи без стандартизированных протоколов, которых все придерживались, ведомственного анализа результатов и регулярных конференций по заболеваемости и смертности. И всё же это подразделение, которое заботилось не только о некоторых из самых важных людей в мире, но и о нескольких сотнях высокопоставленных сотрудников и бесчисленных посетителей, имело лишь незначительную степень внутренней организации или подотчётности. Она планировала изменить это и сомневалась, что кто-то будет слишком рад этому. Она наклонилась вперёд над своим столом и сложила руки. — Что-нибудь ещё, что вы думаете, я должна знать?

— Нет, — быстро сказал Питер. — Это всё стандартные вещи.

— Да, хорошо, я понимаю, что где-то здесь стандарт означает почти постоянное состояние готовности.

— Думаю, это правда. — Он разминал куртку между руками. — Как и большинство вещей, есть много подготовки к ситуациям, которые никогда не происходят.

— Будем надеяться, что это так и останется. — Уэс встала. — У меня должен быть новый график ротации, доступный для всех примерно через неделю. До тех пор, все должны продолжить с вращениями, как ранее отправлено. Если я нужна в любое время, мой пейджер указан в списке операторов. Я оставила свой номер мобильного телефона на доске в офисе клиники AOD вчера вечером. В противном случае продолжайте.

Он встал и отдал честь.

— Да, мэм.

Она вернула салют.

— Не нужно наедине.

— Трудная привычка, чтобы сломать.

Она кивнула.

— Да, я знаю.

Питер исчез в холле, и Уэс снова села за стол. Похоже, он не питал обиды, по крайней мере, внешне. Хотя он казался непростым, но это могло быть только потому, что он не знал её, и она взяла на себя работу, которую, по-видимому, хотела. Или, может быть, она слишком много читала о ситуации, потому что Эвин думала, что Чанг заслуживает работу, а не она. Эвин. Она не думала о ней, пока работала, но каждый раз, когда она останавливалась, фрагменты их разговоров снова начинались у неё в голове. Наряду с этой доли секунды мучительного ужаса, когда она подумала, что Эвин смертельно ранена.

Эвин была настолько уверена, что нужно делать и почему. Чтобы выполнить работу Эвин, такой образ мышления, вероятно, был необходим.

Она поняла. Она даже согласилась, в то время как другая часть её разума подвергалась сомнению. Всё, на что Уэс могла надеяться, это то, что её приказы никогда не вступали в противоречие с её обучением, но в конечном итоге она будет выполнять приказы, независимо от последствий для других. Даже Эвин.

Она уклонилась от идеи оставить Эвин раненой, без заботы, которая потенциально могла бы спасти её жизнь. Она подумала о теле Эвин, только что из душа — гладком и сильном. Прекрасная. Она была обучена читать тело человека своими руками, чтобы чувствовать наличие травм и болезней при нарушении структуры кожи, мышц и костей. Она познала мир своими чувствами, и Эвин наполнила её чувства. Шёпот кожи Эвин под её пальцами в тот день в машине скорой помощи заставил её желать большего. Увидев обнажённую Эвин после душа, ей не терпелось изобразить искривлённую кривую вдоль края лопатки Эвин вниз по спине к впадине над бёдрами. Она представляла себе тепло и гибкость.

— Капитан?

Уэс дёрнулась и посмотрела через комнату. Дженнифер стояла в дверях с полуулыбкой на лице. Её волосы были распущены, роскошная волна мягких ночных волн. Сегодня на ней были тёмно-зелёные брюки и свитер с v-образным вырезом более светло-зелёного цвета. Низкие коричневые ботинки завершили наряд. Её фигура была маленькой, но полной, идеально пропорциональной.

— Чем я могу вам помочь, лейтенант?

— Некоторые из нас собираются поесть в конце смены. Вы хотите прийти?

Уэс быстро подумала о целесообразности братания с её новой командой. Если она не будет встречаться с ними, она может показаться сдержанной. Если бы она это сделала, она бы не знала игроков или структуру власти. Обычно она не дружила с коллегами, и общение с членами команды до того, как она приняла твёрдое командование, не было хорошей идеей. И в глазах Дженнифер был проблеск интереса, немаловажный вопрос. Уэс подумала, что заметила это в первый раз, когда они встретились, и теперь она была в этом уверена. Приглашение Дженнифер могло бы быть немного больше чем товарищество единицы.

— Спасибо, я бы хотела, но сегодня вечером не могу, — сказала Уэс. — У меня есть миллион вещей для обзора, и я всё ещё нахожу свой путь вокруг этого места.

— Я понимаю, — сказала Дженнифер с разочарованием в голосе. — Тогда в другой раз?

Уэс улыбнулась.

— Да. Определённо.

— Хорошо. Я позволю вам вернуться к работе. — Дженнифер отступила. — Если вам нужна помощь с файлами…

— Я получила это сейчас. Благодарю.

— Увидимся тогда.

Дженнифер повернулась и ушла, оставив Уэс наедине с графиками и протоколами, вещами своей жизни, которые она хорошо знала, и мыслями о Эвин Дэниелс, чем-то новым и совершенно другим.

Круглые белые часы, висящие за красной стойкой в ​​форме Formica, украшены помятой хромированной оправой, напоминающей колпак и выцветшим символом Harley в центре.

Чёрные стрелки в форме руля читали шесть сорок. Контакт Хукера был на десять минут позже. Он оглядел придорожную закусочную, изучая лица.

В шесть тридцать в неделю, место было почти пустым. Местные жители, в основном фермеры, ели рано, а дальнобойщики не начинали прибывать до полуночи. Сотрудник милиции, который организовал встречу, не дал ему никакой информации, кроме места — он сказал, что контакт был напуган по поводу контакта с «посторонним».

Кто, чёрт возьми, знал, на что похож техник по биологической утилизации?

Два парня в залитых маслом рабочих штанах и джинсовых рубашках с рукавами, отрезанными посередине татуированного бицепса, сидели за прилавком, прихлёбывая кофе и изредка произнося односложные слоги, перерабатывая огромные стейки и кучки картофеля. Молодая женщина, едва за двадцать, если это так, села в кабинке со стаканом чая и красно-белой картонной лодочкой фри, измазанной в сыре. Она ела медленно, делая каждые жаркие последние три укуса, как будто еда могла быть её последней на некоторое время.

Вероятно, сбежавшая — её лицо было усталым, но её глаза были слишком сосредоточены, чтобы быть наркоманкой. Двое мужчин в белых рубашках с открытым воротом и классических брюках заняли ещё одну будку — вероятно, бизнесмены на дороге. Никто не обратил на него никакого внимания. Он допил кофе, сунул две купюры на стойку и вышел на улицу. Жар Джорджии ударил его по лицу, на мгновение затаив дыхание.

Перемена от резкого холода в Чикаго была дезориентирующей. Как и закусочная, гравийная стоянка была в основном пуста. Несколько машин собрались за дальним углом ресторана, где кто-то продавал мороженое из открытого окна. Несколько человек, в основном женщины, стояли в очереди с детьми на буксире. Никто не обратил на него никакого внимания. Он проделал весь этот путь даром. Когда он подошёл к своей машине, он посмотрел на небольшую лужайку на дальнем конце здания. Брюнетка в цветочном сарафане и сандалиях с ремешками сидела под деревом на скамейке для пикника с мороженым в руке. Она улыбнулась ему, задерживая его взгляд на секунду дольше, чем было характерно для одинокой женщины, которая не была работающей девушкой. Хукер подошёл.

— Хороший день для мороженого, — сказал он.

— Здесь делают лучшие ванильные бобы. Вам стоит попробовать это.

— Может быть, я буду. У меня долгое время не было мороженого.

Ей было за тридцать, глаза чёрные, как волосы, маленькие и красивые.

Сложена также. Нет обручального кольца. На самом деле, ничего не различить — без украшений, без вспышек. Привлекательная, но не та, кто бы привлёк внимание.

— Вероятно, слишком холодно на севере для мороженого, — заметила она, улавливая ванильную полосу, стекающую по конусу.

Быстрый щелчок её языка застал его врасплох, и его член напрягся. Он слегка сместился, чтобы скрыть полноту брюк.

— Вы получили это право. Полагаю, вам не жарко, правда?

— Нет, это лучшая погода года. — Она улыбнулась. — Сядьте, если вам некуда спешить.

— На самом деле, нет.

— Просто ходите?

— Это верно.

— Здесь по делу?

Он кивнул.

— Что вы делаете?

— Я покупаю и продаю вещи, — сказал он.

— Я полагаю, вы находите много разных интересных вещей.

— Вы никогда не знаете, с чем можете столкнуться.

— Вы правы. Иногда дела обстоят не так, как вы ожидаете.

Она откусила конус, и на её губах осталось пятнышко. У него было желание пососать это. Он раздвинул ноги чуть шире, чтобы немного облегчиться. Что-то в этой женщине заставило его взбодриться, и это было необычно. Он без труда наслаждался женщиной, когда хотел, но когда он был на работе, он редко отвлекался.

— Я всегда в поиске необычных предметов.

— У меня может быть то, что вас интересует. Если вы ищете уникальные вещи.

— В самом деле? Редкие предметы находятся наверху моего списка.

— Хотя эти вещи, как правило, дорогие.

— Я не против заплатить то, что чего-то стоит.

— А потом есть транспорт, аутентификация, все эти вещи фигурируют, не так ли? — Она скрестила ноги, её сандалии свисали с пальцев ног. — Что бы вы заплатили за то, что никто не мог найти, доставленное в идеальном состоянии? Нечто редкое, необычное.

— Полностью функциональное, единственное в своём роде? — Хукер откинул руки на стол и скрестил лодыжки, осматривая машины, припаркованные на участке. Никто не был достаточно близко для слышимого сканирования, и он не думал, что их разговор можно будет забрать из здания. Если на ней была проволока, она была хорошо спрятана. Её одежда была достаточно плотной, чтобы скрыть трубку было бы трудно. Ничто из того, что он сказал, не могло быть компрометирующим, но ему всё же нужно было быть осторожным. — Я привык платить за нужный товар. Полмиллиона не вне зоны досягаемости.

Она взяла ещё один кусочек мороженого.

— Два.

— Предмет должен быть необычайно редким, в идеальном состоянии, и, чтобы избежать конкуренции, пытающейся продублировать его, совершенно не прослеживаться.

— Гарантирую.

— Тогда я думаю, что мы можем заниматься бизнесом.

Она улыбнулась, её взгляд медленно скользил по его груди и вниз по его телу. Он не мог скрыть свою эрекцию и не беспокоился.

— Теперь, когда у меня был десерт, — сказала она, — я готова к обеду. Как насчёт вас?

— Мой вечер свободен.

— Уже нет.