Клятва чести (ЛП)

Глава шестнадцатая

Телефон зазвонил в 05:30, и Уэс схватила его перед вторым звонком.

— Здравствуйте?

— Мы заберём вас через полчаса, — сказала Эвин. — Собирайте дорожную сумку и наденьте полевую одежду.

— Что это будет, если я не надену форму?

Эвин засмеялась.

— Как насчёт джинсов и рубашки? И лёгкая куртка. Ох, и собирайтесь на ночь.

— Выполню. Что-нибудь ещё, что я должна знать?

— Теперь, Док, — сказала Эвин с дразнящей нотой в голосе. — Вы ещё не разобрались с рутиной?

— Я всегда надеюсь.

— Хорошее отношение. Увидимся в шесть.

Эвин позвонила, и Уэс повесила трубку.

Она проснулась в течение часа, читая некоторые протоколы WHMU, которые она загрузила на флэш-накопитель и принесла с собой в отель. Она работала весь вечер и наконец сдалась в 02:00 — и не могла уснуть. У неё обычно не было проблем со сном, но она проснулась в темноте, чувствуя себя немного как рыба из воды. Вся ткань её профессиональной жизни, которая была её жизнью, резко изменилась. Она всё ещё была врачом, всё ещё офицером военно-морского флота, но её вывезли из высоко структурированного мира военной иерархии в то, что казалось новым обществом, где правила не были ясны, и никто не заполнял её. Чтобы рассеяться под влиянием тревоги она вернулась к тому, что знала лучше всего — к дисциплине, порядку и медицине. Пока она мысленно разбиралась с вещами, которые она хотела сделать, чтобы настроить медицинскую часть, её мысли продолжали блуждать к Эвин. Отрывки их первой встречи, их первого приёма пищи, их первого поединка, их первого прикосновения продолжали прыгать ей в голову. Слабая дразнящая улыбка Эвин, вызов в её глубоких голубых глазах, её уверенность в своей работе — всё в ней волновало её. Провести время с Эвин было легко, естественно.

Захватывающе. И учитывая их позиции и призрак нарушения безопасности, нависшего над каждым членом команды, включая Эвин, очень опрометчивый. Независимо от того, что она не могла представить, что Эвин нарушила свою клятву, ей нужно было сохранять перспективу, и единственный способ, которым она могла это сделать, — это поддерживать профессиональную дистанцию.

Наконец, чтобы отвлечься от мыслей о Эвин и тревожном гудении в животе, она написала сообщение своей младшей сестре Денни, начальнику ночной медицинской сестры в методистской больнице, которая обычно могла общаться, когда все её пациенты спали.

Её сестра обеспечила достаточное количество развлечений, чтобы она могла заснуть. Но когда она поехала на лифте в вестибюль, её мысли вернулись к Эвин. Она с нетерпением ждала встречи с ней. Проводить время с Эвин было волнующе — в один момент Эвин была высококвалифицированным профессионалом, требовательной и немного высокомерной, в следующий — представительной, забавной, немного кокетливой. Уэс никогда не знала, чего ожидать, а она всегда знала, чего ожидать. Она всё спланировала и жила по своим планам. Она только что обнаружила, что неопределённость была чертовски захватывающей.

Однако сейчас она согласилась на скучную рутину из-за нового теста её пригодности для своей должности, но то, что она хотела и что получала, часто было другим. Она протолкнулась через вращающуюся дверь и вышла на тротуар ровно в 06:00. Десять секунд спустя подъехал чёрный внедорожник, и задняя дверь распахнулась. Уэс подошла и увидела Эвин позади Гари.

— Утро.

— Утро, — сказала Эвин.

— Привет, Док, — повторил Гари.

Уэс села напротив Эвин, и машина отъехала. Эвин указала на газету у неё на коленях.

— Хотите раздел?

Уэс улыбнулась и достала из кармана электронный ридер.

— Я воспользовалась вашим советом и взяла его вчера в одном из книжных магазинов.

— Умная.

— Что? Прислушиваюсь к вашему совету или к читателю?

Эвин засмеялась.

— И то и другое.

Взгляд Гари скользнул взад-вперёд между ними, и в его тёплых карих глазах вспыхнуло любопытство. Уэс открыла читатель и выбрала приложение «Вашингтон пост», которое она скачала прошлым вечером.

Просматривая секции одним движением пальца, она спросила:

— Куда мы едем?

— Китти Хок, Северная Каролина, — ответила Эвин, удивив Уэс ответом.

— Это долгий путь. — Уэс пыталась вспомнить, что было в Китти-Хок, кроме ближайшей станции береговой охраны.

— Мы не едем весь путь. — Эвин сложила газету вертикально, как будто собиралась читать её по частям, как проездник метро.

— Что в Китти Хок? — спросила Уэс.

— Океан, — сказала Эвин.

Гари засмеялся.

— Я не принесла костюм.

— Это нормально. В это время года вода довольно тёплая.

— Это декабрь, — отметила Уэс.

— Хотите верьте, хотите нет, но в декабре температура воды в этом районе в среднем превышает шестьдесят градусов. Что-то о Гольфстриме. — Эвин подняла взгляд от своей газеты, её глаза танцевали. — Вы моряк. Вы не боитесь немного воды?

— То, что я во флоте, не означает, что мне нравится быть холодной и мокрой.

— Я обещаю, что мы не позволим вам утонуть или замёрзнуть.

— Я чувствую себя намного лучше. Что мы делаем?

— Водоблок. — Эвин вернулась к своей газете.

— Я поняла, что это как-то связано с водой. Я не думаю, что вы могли бы быть более конкретной?

Эвин улыбнулась над газетой. Она наслаждалась этим, мощной игрой, и Уэсли — тоже, хотя Эвин не играла по правилам, к которым привыкла Уэс.

Она следовала командам других и ожидала, что её собственные приказы будут выполнены без вопросов. Она поняла и приняла причины почему.

Военные представляли собой огромную организацию, эффективность которой зависела от скоординированных действий и мгновенного реагирования, иерархия, которая могла функционировать, только если приказы были неизменными. В противном случае царил хаос, миссия проваливалась, и в результате возникали причины. Часть того, что заставило систему работать, была точная информация и готовность.

Напротив, Эвин не дала ей никаких подробностей операции — Эвин не только не проинформировала её, но и целенаправленно держала её в неведении. Эвин проверяла её, не давая ей возможности принести ей лучшую игру. Она должна была разозлиться, но это не так. Если бы она чувствовала, что её настраивают на неудачу, она бы сопротивлялась, но она не чувствовала злобы от Эвин, несмотря на дружбу Эвин с Питером Чангом. Они играли в военные игры, вызов, которым наслаждалась Уэс, и она намеревалась проявить себя. Эвин тоже наслаждалась, и Уэс нравилось быть частью удовольствия Эвин. Это была мысль, что она не собиралась изучать слишком внимательно прямо сейчас.

Она откинулась назад и просмотрела новости. Машина замедлила ход, и она подняла голову. Эвин смотрела на неё с выражением её лица. Уэс подняла бровь.

— Что?

— Вы выглядите расслабленной. — Эвин звучала удивлённо.

— Разве я не должна быть?

— Вы больше не раздражены.

Уэс улыбнулась.

— Будет ли это мне хорошим?

Эвин ухмыльнулась.

— Нет.

— Тогда зачем?

— Вы уверены в себе.

Уэс взглянула на Гари, который смотрел прямо перед собой, как будто он был глухим, и их разговор не происходил в нескольких дюймах. Может быть, он действительно не слушал.

Конфиденциальность, по-видимому, приобрела другое значение для этих двоих. Она пожала плечами.

— Всё, что я могу сделать, это моё лучшее.

— Вы всегда приносите свою лучшую игру?

Уэс не делала смирения, когда это не было правдой.

— Всегда.

— Для всего?

— Не так ли?

— Чертовски.

Уэс смеялась.

— Тогда мы не такие уж и разные.

— Может и нет, — тихо сказала Эвин.

Внедорожник замедлил движение до выхода из аэропорта, и Уэс положила в карман свой электронный ридер. Она взяла свою ночную сумку, последовала за Эвин и Гари в аэропорт и прошла через линию, пока они с оружием в руках чистили оружие. Рейс вылетел вовремя, и через сто двадцать шесть минут они приземлились в Шарлотте.

Когда они вышли на улицу, залитая солнцем блондинка вылезла из водительской части белого «Форд Эксплорер» и подошла длинными, грациозными шагами. Ей было за тридцать, она была загорелой и была одета в светло-синие хлопковые штаны и белую футболку с длинными рукавами с логотипом над левой грудью с надписью Ocean Rescue Center.

— Агент Дэниелс, агент Браун — рада снова вас видеть.

— Привет, Корд. — Эвин указала на Уэс. — Д-р Корделия Уильямс, доктор Уэс Мастерс. Корд — океанограф и специалист по охране окружающей среды.

Корд сказала:

— Рада знакомству.

— То же самое здесь, — сказала Уэс. — Что было первым — лекарство или море?

— Медицина — тогда я увидела свет. — Корд ухмыльнулась и провела их к машине. — Рада, что рейс был вовремя переменён — у нас много запланировано. Прогноз погоды говорит о том, что прохладно и не по сезону тепло, но холодный фронт движется вверх по побережью. Хорошие условия для пептидов.

Эвин ухмыльнулась.

— Звучит прекрасно.

— Значит ли это, что нет никаких пептидов? — спросила Уэс, забираясь за спину Эвин.

Гари ехал на дробовике.

— Нет, это обычно означает сильные.

— Отлично, хорошо, — пробормотала Уэс, и Эвин тихо рассмеялась.

Грузовое пространство позади Уэс было заполнено снаряжением, слабо пахнущим солью и морем: гидрокостюмы, ласты, личные плавсредства, буй с короткой верёвкой.

Эвин увидела, что она проверяет это, и её глаза замерцали.

— Я люблю водные упражнения, — сказала Эвин.

— Вы были здесь раньше, очевидно.

Эвин кивнула.

— Мы с Гари сертифицированы для спасения на воде. Шнур является руководителем тренинга. Мы все тренируемся здесь с ней.

— Вы, наверное, проверили моё досье — я довольно хорошо разбираюсь в передовых методах спасения жизни.

Эвин засмеялась.

— Я не сомневаюсь в этом. Но когда POTUS находится в воде, мы тоже будем. Он любит плавать. Если нам нужно эвакуироваться из воды, это немного отличается от того, к чему вы привыкли на берегу.

— Отсюда всё водное снаряжение. Вы не шутили, когда говорили о водных упражнениях.

— Нет. Вы сегодня промокнете.

— Звучит забавно. — Уэс откинулась назад и закрыла глаза. — Шестьдесят градусов холодно.

— Мы просто должны убедиться, что вы работаете достаточно усердно, чтобы согреться.

Уэс улыбнулась.

— Никогда не сомневалась в этом.

Блэр схватила Кэмерон за руку, когда они шли вдоль береговой линии. Ветер дул сквозь волосы Кэмерон, туман от воды закручивал концы, пока они лежали на её шее, смягчая острый край её челюсти, делая её моложе, более уязвимой. Грудь Блэр сжалась. Она не могла вспомнить время, когда она не была с Кэм — нет, она не хотела вспоминать время, когда она не была с ней. До Кэм она думала, что она так счастлива, как и любой другой в её ситуации. У неё были моменты профессионального удовлетворения, друзья — Диана и Таннер, — она ​​дорожила, но в основе её было кипящее чувство беспокойства, никогда не совсем подходящего, нерешительного поискового недовольства. Кэмерон Робертс, которая так похожа на своего отца, была последней женщиной в мире, которую она выбрала. Она обожала своего отца, но большую часть своей жизни злилась на него. Кэм и её отец были так преданы своей работе, руководствуясь целями и принципами, которые были им так понятны, и оба так охотно игнорировали свои собственные потребности. То, что она не оценила, когда была молодой, и узнала только после того, как была с Кэмерон, было личной ценой того, что жизнь в соответствии с этими целями и принципами, достигнутыми от её отца, Кэм и других, подобных им. То, что она видела как эгоизм, было с точностью до наоборот. Кэм, как и её отец, была готова отказаться от личного счастья, была готова рискнуть своей жизнью ради того, во что она верила. Как бы Блэр не любила Кэмерон, она не могла заставить себя дать Кэм одну вещь — её разрешение пожертвовать собой ради Блэр, своего отца или своей страны. Ей нужно, чтобы Кэм была более эгоистичной. Она не хотела жертвовать ею, независимо от её стоимости.

— Мне нравится быть здесь наедине с тобой, — сказала Блэр. — Ты знаешь это, не так ли?

— Я знаю, — сказала Кэмерон, слегка поворачивая руку Блэр между ними. — И я люблю тебя больше, чем ты думаешь.

Блэр перевела дыхание.

— О чём ты говоришь? — Она не могла представить, что Кэм не знает, как много значит для неё её любовь. Как это было драгоценно. Как она просыпалась каждое утро от страха перед тем, как изменилась её жизнь, как много ещё можно было лелеять, чем она могла себе представить. Если бы она не дала знать об этом Кэмерон, она провалила самый важный вызов в её жизни. — Я знаю, что ты меня любишь. Твоя любовь значит каждый…

— Это не то, о чём я говорю. — Кэмерон поднесла руку Блэр ко рту, коснулась губами руки Блэр.

Её губы были тёплыми, напомнив Блэр, что она часто не знала, что ей холодно, пока прикосновение Кэмерон не согрело её глубже, чем плоть.

— Тогда что?

— Я не сделаю ничего, чтобы разрушить то, что у нас есть, даже для моей страны. Я устроилась на работу в Службу национальной безопасности, потому что думала, что смогу что-то изменить, внести свой вклад. Но была и другая причина — более личная. — Кэм улыбнулась. — Ты. Я знаю, как бы ты разозлилась, если бы я осталась под защитой и оказалась между пулей и защитником. Я действительно ненавижу, когда ты злишься на меня.

— Ты злишься на меня, потому что я не хочу, чтобы ты умерла за кого-то другого?

— Нет. — Кэмерон смотрела вперёд, выражение её лица стало отдалённым, и Блэр знала, что она оглядывается назад.

Может быть, ещё до смерти её отца, когда она смотрела, как он умирал, и не могла остановить это. Ей хотелось вернуться в то время, чтобы держать двенадцатилетнюю Кэмерон, чтобы утешить её, поскольку она никогда не могла утешить взрослую женщину, которую любила. Но сколько бы она ни хотела этого, она не могла вернуться в прошлое, стереть боль и устранить разочарование. Она могла только идти вперёд и любить, и надеяться, что это имело значение.

— Я намного более эгоистична, чем ты, — сказала Блэр. — Я не против признать, что я рада, что ты больше не защищаешь. Я не хочу потерять тебя. Не могу потерять тебя.

— Ты знаешь, что это один в…

— Да, — резко сказала Блэр, — я знаю, что это один на миллион. И ты знаешь, если ты одна, этот миллион не имеет значения.

Кэм тихо засмеялась.

— Мы уже шли по этому пути, и нам не нужно пересматривать его.

Блэр вздохнула.

— Мне жаль. Я не хочу портить наше время вместе.

— Детка, — пробормотала Кэмерон, отпустив руку Блэр и обняв её за плечи, притягивая к себе. — Ничто не может испортить наше время вместе. Ты беспокоишься о своём отце?

Блэр прижалась щекой к плечу Кэмерон.

— Да. Трудно хотеть, чтобы он был в безопасности, и не желать, чтобы ты была ответственной за это.

— Не я. Это работа Тома, а остальные детали твоего отца. Это большая причина, почему я больше не защищаю. Я не хочу, чтобы ты выбирала между безопасностью своего отца или собственной, и моей. Я понимаю. Но то, что Люси попросила меня сделать, не то же самое. Я не буду в первую очередь защитой. — Кэмерон остановилась, обняла Блэр за талию и нежно поцеловала. — Всё, что я собираюсь сделать, это следить за собой, держать глаза и уши открытыми, пытаться выяснить, кто имеет доступ к информации, которая выходит. Я ищу утечки, дыры в сети безопасности, я не занимаюсь безопасностью. Тебе не нужно выбирать между нами, Блэр. Я бы никогда так с тобой не поступила.

— Извини, — тихо сказала Блэр. — Я знаю, знаю, правда.

— Я знаю, что ты беспокоишься о своём отце. С ним ничего не случится. У него лучшие люди в мире вокруг него. Он будет в порядке, и мы тоже.

Блэр обвила руками шею Кэмерон и поцеловала её. Её защитные детали были где-то рядом, притворяясь, что не следят за ними, пока держат их в поле зрения, притворяясь, что они не видят своих личных моментов, видя всё на своём пути. Прямо сейчас она была более благодарна этим агентам, чем когда-либо. Там, где она когда-то думала, что они заключили её в тюрьму, теперь она понимала, что они дали ей свободу.

— Иногда я чувствую себя эгоистичным дерьмом.

— Нет ничего более далёкого от правды. Ты знаешь, о чём я думаю? — сказала Кэм.

— О чём?

— Я думаю, что мы должны вернуться в Вашингтон немного раньше, чем планировали. В метеорологических сводках говорится, что ещё один сильный шторм приближается к побережью. Нам не придётся беспокоиться о рейсе, если мы уедем завтра.

— Ты уверена? Я имею в виду, это наш медовый месяц.

— Мы можем провести медовый месяц в Вашингтоне. Я не сплю в Белом доме.

— Да неужели? А мне так нравится быть там с представителями прессы, камердинерами и офицерами в залах.

Кэмерон схватила Блэр за руку и продолжила идти.

— Прости, детка. Есть некоторые вещи, которые я просто не могу тебе дать.

Смеясь, Блэр попала в шаг.

— Всё в порядке, дорогая. Я всё ещё обожаю тебя.