Клятва чести (ЛП)

Глава двадцать седьмая

Молча Уэс повела Эвин в свою квартиру, открыла дверь и широко открыла её, чтобы она вошла. Она включила настольную лампу прямо за дверью, в то время как Эвин ждала всего в футе. В тусклом свете лампы черты Эвин были мягкими, почти размытыми. Цвет на её щеках, вероятно, от холода. Уэс с трудом отвела взгляд ото рта, вспомнив мягкость, вкус.

— Я возьму твоё пальто.

— Благодарю. — Эвин передала свою куртку Уэс и слегка повернулась, чтобы пройти в гостиную и кухню. — Похоже, довольно хорошее место.

— Моя мама говорит, что ей нужны растения. Или кот. — Уэс держала куртку Эвин в одной руке, как ни странно, не могла пошевелиться.

— Матери всегда думают, что нам нужны растения.

— Твоя тоже? — Уэс не знала, что делать с собой. Она никогда не приводила женщину обратно в свою квартиру раньше. Она разумно искала, что сказать, что нужно сделать, и поняла, что понятия не имеет. Эвин была не просто другом, и думать, что Эвин могла быть или могла бы, было смешно. У неё были друзья. Она любила Эмори. Она не хотела, чтобы Эмори поцеловала её — не хотелось видеть её в тот момент, когда они расстались. Не теряла сосредоточённости, думая о вкусе Эмори, о маленьких звуках, которые она издала, когда они целовались. — Я сделаю этот кофе.

Эвин подошла ближе и убрала прядь волос со лба Уэс. Кончики её пальцев были тёплыми, но Уэс вздрогнула.

— Почему бы тебе сначала не снять пальто?

Уэс сглотнула. Кивнув, она стянула пальто, благодаря за то, что можно было сделать, и повесила его вместе с Эвиным в шкаф рядом с дверью. Когда она обернулась, Эвин стояла прямо перед ней.

— Кофе не даёт мне спать, если я пью его после двадцати двух, — сказала Эвин.

— Это почти ноль сотен.

— Я знаю. Честно говоря, кофе был оправданием. Я не была готова сказать спокойной ночи. Сожалею.

Уэс смотрела, как губы Эвин двигаются, напрягаясь, чтобы услышать слова, в то время как её тело наполняется воспоминаниями о мягких поцелуях, осознанном рте и невыносимом удовольствии. Она прижала кончики пальцев к губам Эвин, изумлённая, когда поняла, что перешла. Тронула её.

Она не хотела.

— Не надо сожалеть.

Эвин замолчала, её глаза потемнели, глядя на Уэс.

— Я продолжаю думать о том, чтобы быть с тобой, — хрипло сказала Уэс. — О прикосновении к тебе. О том, как ты прикасаешься ко мне. Вспоминая… всё… сводило меня с ума.

Эвин накрыла руку Уэс и поцеловала её кончики пальцев. Прижав ладонь Уэс к её лицу, она держала её там, прижимая пальцы Уэс вдоль арки челюсти. Кожа Эвин была мягкой, горячей. Уэс пульсировала внутри. Она затаила дыхание, очень, очень тихо. Ожидание.

В поисках ответа она боялась, что не узнает.

— Я знаю, — прошептала Эвин, наклоняясь к ней. Дюймы сейчас. — Я чувствую то же самое. Я хочу тебя всё время.

Уэс отступила на шаг. Её плечи встретились с дверью шкафа, и она прислонилась к нему. Её бёдра стали мягкими, и она сжала колени, заставляя своё тело оставаться в вертикальном положении. Они должны поговорить, но её разум был серьёзно отключён. Она сжала затылок Эвин, опасаясь, что она может отойти.

— Я никуда не поеду. — Эвин улыбнулась, очень понимающей, слегка торжествующей улыбкой.

Уэс не открывала глаз, пока Эвин медленно наклонялась ближе, запоминая закручивающиеся оттенки синего и пурпурного в глазах Эвин, мерцание её чёрных зрачков, золотые искры цвета, которые танцевали вокруг её радужных оболочек, словно пламя вокруг огня. Она схватила Эвин за талию обеими руками, прижимая большие пальцы к мышцам над бёдрами Эвин. Эвин тихо застонала, и в глубине Уэс нахлынуло волнение. Она притянула Эвин к себе, но Эвин прижала ладони к обеим сторонам её плеч, держа их тела на расстоянии одного дюйма.

— Ты знаешь, что ты делаешь со мной? — Эвин тихо зарычала. — Что я хочу прямо сейчас?

— Я хочу поцеловать тебя, — сказала Уэс.

— Я хочу больше, чем это. — Губы Эвин скользнули по губам Уэс. Сладко, горячо, срочно. — Скажи «да», Уэс.

— Да.

Мгновенно рот Эвин закрыл рот Уэс.

Мысль убежала, управлял инстинкт.

Уэс обняла Эвин и обвила кончиками пальцев твёрдые мышцы вдоль позвоночника Эвин. В её клиторе стучал пульс. Стонав, она раздвинула ноги, и узкое бедро Эвин втиснулось между её.

Уэс выгнулась. Она тоже хотела — нуждалась — больше.

— Да.

Эвин углубила поцелуй. Её язык был сладким и уверенным, скользя по губам Уэс, слегка прощупывая её рот, дразня её сдаться. Она ехала по бедру Эвин, покачивая бёдрами, каждый толчок посылал спирали удовольствия, извивающиеся вдоль её позвоночника.

Она услышала хныканье.

Зарегистрированный отдалённо звук исходил от неё.

Откинув голову назад, Эвин ахнула:

— Уэс.

Голос Эвин был взволнованным, регистр ниже, чем Уэс, срочный и голодный. Эвин заставила её зажечься.

Уэс скрутила горсть рубашки Эвин в кулак и выдернул её из штанов. Эвин нашла пуговицы на её рубашке, нетерпеливо открыла их и провела рукой по обнажённому животу Уэс. Уэс дёрнулась от внезапной жары. Её соски сжались. Нужно сжать её, как жёсткую руку между её бёдер. Она застонала.

Она горела.

— Уэс, Боже. Где кровать? — Рот Эвин опалил шею Уэс. Её пальцы скользили по животу Уэс, беспокойно ища под поясом Уэс. — Я не хочу принимать тебя за этой чёртовой дверью, и если мы скоро не найдём кровать, я кончу.

Уэс провела руками по спине Эвин, сжимая её задницу, и сунула руку между их телами. Она щёлкнула пуговицей на своих штанах и нажала на молнию вниз.

— Не двигайся. Прямо здесь. Сделай это. Просто сделай это.

Команда Уэс послала ракеты, вспыхивающие в голове Эвин, ослепив её всем, кроме Уэс. Она уткнулась лицом в изгиб шеи Уэс и вдохнула её. Её зрение изменилось. Её голова дрожала от древесного аромата, который соблазнил её прикоснуться, попробовать, принять. Она задыхалась, не могла отдышаться, не могла сосредоточиться. Пальцы Уэс обвились вокруг её запястья и сунули руку в открытые штаны. Разум Эвин стал белым. Уэс была мокрой от кончиков пальцев, гладкой, горячей и твёрдой.

Она каталась по клитору Уэс, быстро сжала его, и Уэс резко выпрямилась с удушенным криком. Острый край удовольствия Уэс ослабил контроль Эвин, и её клитор накалился на грани взрыва. Она толкалась глубже, каждый удар кончиками пальцев вызывал ещё один резкий крик удовольствия от Уэс.

Связи на её сдержанности распутались, и её оргазм закипел ближе.

— Боже, нет, я скоро кончу.

Ногти Уэс обстреляли её кожу. Эвин обхватила Уэс ладонью, сжимая её, дразня её.

— Не сдерживайся, — простонала Уэс ей на ухо, держа её за руку Эвин, как железо.

Эвин думала, что она будет носить следы кончиков пальцев Уэс в течение нескольких дней. Образ сводил её с ума. Ей нравилась срочность Уэс, её потребность, восторг от силы разыскивания, необходимости. Она толкнула глубже, и другая рука Уэс нашла её грудь. Пальцы сомкнулись вокруг её соска, и она откинула голову назад.

— О, Христос. Уэс. Ты чувствуешь себя хорошо. Я не могу держать это намного дольше.

— Мне нужно… — Уэс открыла глаза, невероятно зелёные, невероятно красивые. — Мне нужно, чтобы ты заставила меня кончить.

Клитор Эвин сильно дёрнулся. Она опустила свой лоб к Уэс.

— Держи меня.

Уэс обняла её за талию и успокоила.

Эвин закачалась в неё, провела ладонью по клитору Уэс. С каждым ударом Уэс стонала ей. Эвин качнулась на бедре Уэс, поднялась ближе к взрыву.

— Да, да. Ты заставишь меня кончить. — Уэс проехала рукой Эвин, короткими, резкими ударами. — Теперь, Эвин. Ты заставляешь меня кончить.

— Держи меня. Уэс. Пожалуйста. — Эвин зависла так близко — так близко, тоня в звуке удовольствия Уэс, в огне с ощущением пульсации Уэс вокруг неё, гладкой и горячей. Ей нужно было кончить. Нужно было, нужно так сильно. — Уэс, пожалуйста. Помоги мне.

Уэс прикусила шею, и Эвин кончила, оргазм прогремел из ниоткуда.

— Боже ты мой! — Ошеломлённая, Эвин рухнула на Уэс, её рука была раздавлена ​​между ними, зарыта между ног Уэс.

— Да. Да. Да, — простонала Уэс, заливая пальцы Эвин, снова наталкиваясь на них.

Эвин выдохнула от удивления и облегчения. Она никогда не хотела двигаться. Она никогда не хотела разрывать связь. Она просто хотела большего. Её сердце гремело в её груди.

Её живот свело от нужды. Она поцеловала Уэс в горло, линию челюсти, рот.

— Ты так красива. Так удивительна.

Руки Уэс ласкали её плечи, спину, гладили её волосы, обхватывали её шею.

— Всё в порядке, — пробормотала Уэс. — Это нормально.

Эвин подняла голову. Ошеломлённая, не сфокусированная.

— Что?

Уэс провела пальцами по щеке Эвин.

— Ты такая красивая … Спасибо.

— Что? — Эвин почувствовала, как Уэс вытерла слёзы.

Её слёзы. Что за херня была с ней? Она посмотрела на Уэс. Рубашка Уэс была расстёгнута, штаны обтянуты бёдрами.

Она всё ещё была в основном одета.

Что она делала? Она только что трахнула Уэс у проклятой двери. Она не помнила, как они уклонились от этого.

Она могла вспомнить только желание и нужду, отчаянную нужду. А теперь она плачет? Это просто никогда не случалось. Не для неё. Она никогда не теряла контроль. Смущение, неуверенность, явная паника душила её.

— С тобой всё впорядке? — Спросила Уэс, её рука обхватила подбородок Эвин.

Что дальше — будет ли Уэс спрашивать её, нужно ли её обрабатывать?

— Я в порядке. Я не та, кто против двери. Ты в порядке?

Облачный туман удовольствия исчез из глаз Уэс в одно мгновение. Её фокусировка обострилась, сузилась.

Эвин чувствовала себя обнажённой со всей своей одеждой. Она не могла представить себя более уязвимой.

— Эвин, — сказала Уэс, уверенная и сильная. — Нас было двое. Я хотела, чтобы случилось то, что случилось. Ты слышишь меня?

Эвин облизнула губы, немного дезориентированая. Она сделала первый шаг, не так ли? Она всегда так делала. Что, чёрт возьми, случилось?

Где, когда она потеряла это?

— Я не сделала тебе больно, не так ли?

— Нет, — тихо сказала Уэс. — Нет. Ты была великолепна. — Её взгляд упал на тело Эвин. — Однако я не думаю, что выдержала мой конец. У меня ещё есть чему поучиться…

— Поверь мне, тебе не нужно ничего учить. — Эвин покачала головой. И она не была учителем, это было точно. — Я обычно так не теряюсь.

— С тобой всё впорядке?

Эвин отступила на шаг, сунула рубашку обратно в штаны.

— Конечно. У меня всё отлично. Секс был великолепен — не думаю, что мне нужно это говорить.

Уэс застегнула молнию, не удосужившись застегнуть рубашку.

Эвин выглядела испуганной. Непросто.

Почти битва в шоке.

— Почему ты не садишься? Я действительно сделаю немного кофе.

— Мне нужно идти. Уже поздно.

— Эвин, я не спрашиваю…

— Ты не понимаешь, Уэс. — Эвин покачала головой. — Я не делаю серьёзно.

— Хорошо, — сказала Уэс, знакомая боль улеглась позади её грудины. — Это то, что это было? Серьёзно?

— Я не знаю, что это было, — крикнула Эвин. Она провела рукой по волосам, хотела вырвать их. Хотелось настоящей боли, чтобы заблокировать ужасный страх в яме её желудка. — Нет, это чертовская ложь. Это было потрясающе. Ты красивая, сексуальная, как чёрт возьми. И ты сводишь меня с ума. Я не могу позволить себе быть сумасшедшей.

— Сегодня вечером я была виновата, — сказала Уэс.

— Чёрт побери, — резко сказала Эвин. — Здесь нет вины, хорошо? Это были просто… я не знаю, гормоны. Феромоны. Что-нибудь. Боже, я не могу быть где-то рядом с тобой, не желая тебя.

— Что я считаю плохим?

— Мне жаль. — Эвин оглядела комнату так, словно никогда раньше не видела. Её взгляд остановился на лице Уэс. — Ты заслуживаешь намного лучшего, чем это… — Она помахала дверям. — Больше, чем быстрый трах.

Уэс проглотила боль. Она не просила.

Когда-либо. Ни для кого, ни для чего.

— Слушай, давай не будем делать это проблемой, хорошо? Мы взрослые, мы действовали инстинктивно, мы обе хотели быстрого траха, как ты говоришь. Теперь это сделано. Мы над этим — мы идём дальше.

Глаза вспыхнули в глазах Эвин, и Уэс чуть не прогнулась от волны нужды.

Она хотела, чтобы Эвин была голой. Она хотела быть внутри неё. Эвин заставляла её хотеть вещи, вещи, о которых она никогда не думала, что они нужны, вещи, которые Эвин не хотела или не нуждалась в ней.

— Если ты уверена, что не хочешь кофе…

— Нет, я в порядке, — сказала Эвин.

— Тогда ладно. — Уэс отвернулась, занялась курткой Эвин и устроилась. — Ты в порядке?

Эвин взяла свою куртку.

— Я в порядке.

— Тогда спокойной ночи. — Уэс открыла дверь.

— Ночи, — тихо сказала Эвин и ускользнула, не касаясь её.

Уэс выключила свет и подошла к окну, где её мать думала, что ей следует посадить растение. Эвин была тёмной тенью, исчезающей по улице. Теперь она знала. Наедине с Эвин Дэниелс было опасно. Она поняла, насколько опасно сейчас, и больше не совершит ту же ошибку.

Люсинда ответила на звонок при первом же звонке.

— Уошберн.

— Я думала, что вы всё ещё находитесь в своём офисе, — сказала Кэмерон.

— Мы находимся в двух днях от сочельника — здесь много времени.

— Я знаю. У вас есть минутка?

— Где ты?

— За дверью.

— Войди. — Люсинда сменила телефон и встала.

Мышца в её спине напомнила ей, что она сидела слишком долго. Она быстро потёрла её. Кэм вошла, закрыла дверь.

На ней были джинсы и чёрный свитер с круглым вырезом — необычно для неё.

Кэм выглядела уставшей — её глаза были ясными, но тёмные круги затеняли её щёки. Её всегда вырезанные черты выглядели острее, с острыми ножами, и Люсинда поняла, что видит Кэм на охоте.

— Извините, что появилась без предупреждения, но я не думала, что это может подождать, — сказала Кэмерон.

— У тебя есть что-нибудь? — спросила Люсинда.

— Я не знаю. Может быть.

У Люсинды перехватило дыхание. Все они бросались в темноту в течение многих недель, слишком много кусочков и отрезков, слишком много фрагментов фактов и не фактов, чтобы сформировать в единый паттерн.

Направляясь перед лицом невидимых врагов, она осталась бессильной и глубоко внутри боялась. Она не могла позволить себе бояться. Эндрю отказался запугивать, сдерживать, и ей нужна была ясная голова и ясное видение, чтобы увидеть, что он в безопасности.

— Скажи-ка.

— Я запросила полевые отчёты обо всём, что может быть удалённо связано с потенциальной атакой, и использую алгоритмы вероятности для всего, о чём я могу думать, — сказала Кэм. — Ещё один воздушный штурм, грязные бомбы, одинокий боевик, групповая атака.

Тон в её голосе заставил Люсинду проникнуть в себя до глубины души.

— Как и Аверилл, я уверена.

— Правильно. И ни один из нас не сталкивался с чем-то большим, чем случайная вероятность. — Кэмерон подошла к окнам с видом на сады. Её лицо в отбрасывающем свете фонарей было мраморным и твёрдым. — Поэтому я начала смотреть на всех, кто появлялся в связи с подозрительными событиями. У меня слабость … — Она засмеялась и покачала головой. — Что бы ни было хрупким, чем хрупкое, вот какая у меня связь.

— Любая связь является чем-то более прочным, чем то, что мы имеем сейчас. — Люсинда присоединилась к Кэм у окон, сжала её руку. — Ты лучшая из всех, кто есть. Я доверяю твоим инстинктам — я доверяю тебе с Блэр и Эндрю. Скажи мне, что ты думаешь.

Кэм перекатила плечи, выдохнула.

— Один из техников, у которого есть постоянный доступ к пропавшей биоконтагии в лаборатории четвёртого уровня за пределами Атланты, из Айдахо. Пошёл в христианский колледж там. Как и лейтенант Дженнифер Патти.

— Так ты думаешь, что они могут знать друг друга? — Люсинда изо всех сил пыталась увидеть связь.

— На поверхности — нет. Существует шестилетняя разница в возрасте, что означает, что они не учились в колледже одновременно.

— Родные города?

— Согласно записям, не то же самое.

— Что ты имеешь в виду, согласно записям? Ты не веришь записям?

— Вот что заставило меня взглянуть на них сложнее — они оба учились дома перед колледжем.

Люсинда обошла свой стол.

— Не так уж и необычно в Айдахо.

— Нет, но другая точка пересечения и другая точка общности. Поэтому я посмотрела немного глубже — родители, братья и сёстры, другие возможные разъёмы. И я ничего не нашла.

— Ты права, это не так уж и много, — сказала Люсинда с разочарованием, словно тяжёлый груз на её груди.

— Нет, я имею в виду, я ничего не нашла. Их семьи не в сети.

— Нет записей об их родителях или братьях?

— Никто. Чтобы дети, обучающиеся на дому, могли поступить в колледж, они должны показать баллы GED или эквивалентные им баллы, баллы SAT и личные показания. — Кэм сунула руки в карманы и покачнулась на каблуках. — Это отправная точка для колледжей, начало бумажного следа. Но нет дороги, ведущей в любое место, которое я смогу найти.

— Ты полагаешь, что мы имеем дело с домашней спальной камерой? Американцы выросли, чтобы совершить какой-то долгосрочный террористический акт?

Кэм вздохнула.

— Я думаю, что да.

— Это довольно случайно, но я согласна, что-то там может быть. — Люсинда покачала головой. — Что ты посоветуешь?

— Нам нужно кого-то одеть. Нам нужно знать о ней больше, и у нас может не быть много времени.

— Положи на неё агентов.

— Это мой план.

— Один из Блэр?

— Я думаю, что мы могли бы соединить один из PPD и один из деталей Блэр. Инсайдера, который не будет очевиден для лейтенанта, и тот, кого она не знает. — Кэм ухмыльнулась, леденящая хищная улыбка. — Один может отвлечь, и она будет скучать по другому.

— Хорошо, сделай это.

Кэм пристально смотрела на Люсинду.

— Обычно я бы не предложила этого, но я не знаю, с каким графиком мы здесь работаем. Если есть вероятность биотеррористической атаки с использованием пропавшего образца, скорее всего, это произойдёт в ближайшее время. Нам нужно как можно больше взглянуть на это.

— Что ещё? — спросила Люсинда.

— Капитан Мастерс, похоже, считает, что Дженнифер Патти выразила в ней больше, чем профессиональный интерес. Мастерс может быть лучшим человеком, чтобы дать нам раннее предупреждение.

— Она не обученный агент.

— Нет, но она капитан военно-морского флота. Она умная, она устойчивая. Мы используем то, что имеем.

— Подобные люди — экстремисты, фанатики — их цель состоит в том, чтобы сделать точку, независимо от её стоимости. Если мы помешаем их работе, они могут сделать ещё большее заявление.

— Я знаю. И это риск — и если то, что я подозреваю о Патти, правильно, и она понимает, что мы подозреваем её, она может стать нестабильной, неадекватной. Это рецепт катастрофы, но я думаю, что мы должны рискнуть.

Люсинда кивнула.

— Это должно быть добровольно. Капитан должна согласиться — я не прикажу ей сделать это.

— Как вы думаете, вы должны?

— Нет, я не думаю, что мы должны приказать ей. Вы позаботитесь об этом?

Кэм резко кивнула.

— Я это сделаю. Спасибо.

— И, Кэмерон, я знаю, что это будет сложно, но сейчас не рассказывай об этом Блэр. Нам нужно держать её на безопасном расстоянии.

Челюсти Кэмерон сжались.

— Она может не простить нас за это.

— Позволь мне беспокоиться об этом.

— Она моя, чтобы беспокоиться о ней. — Кэм подошла к двери. — И моя, чтобы защитить. Доброй ночи.

— Спокойной ночи, Кэм. — Когда дверь закрылась, Люсинда опустилась за стол и прижала кончики пальцев к глазам. Она подняла свой телефон и позвонила. — Извини, ты спишь? Мне нужно увидеть тебя. Нет, я приду туда.

Люсинда выключила свет, вышла на улицу через французские двери и направилась к резиденции. Она подумала обо всех, кто пожертвует всем ради служения и защиты, и сколько раз она просила об этой жертве. Больше раз, чем она могла сосчитать, и, вероятно, ещё много.