Ключ

Глава 22

Матвей выудил из кармана блокнот и ручку. Уставшая женщина подняла глаза.

– Спрашивайте, – сказала она. И почти без паузы: – Сколько вам лет?

– Двадцать пять.

– Вы не из них… – она пригляделась внимательнее. – Или… не пойму. Я…

Матвей тряхнул головой.

– Я той же породы, что ваша дочь, – ответил он, стараясь говорить мягко. – Моя мама человек, а отец кромешник.

Стелла улыбнулась, словно помимо воли, как будто он сказал что-то хорошее о ее любимой девочке. Потом вдруг вздрогнула, опомнившись.

– Вы не чувствуете?..

Он покачал головой.

– Но ваш муж сказал мне, что точно знает: ваша дочь жива. В этом смысле кромешникам всегда можно доверять.

– Да, конечно… В этом смысле.

Слова упали тяжело, и Матвею очень хотелось уточнить, что она подразумевает, но он не решился. Вряд ли это имело отношение к делу. Вместо этого он приступил к заготовленным вопросам: какие кружки посещала девочка помимо школы, с кем дружила, к кому регулярно наведывалась в гости, кому доверяла и куда ходила одна, не появились ли в последнее время новые хобби или новые знакомцы… Стелла отвечала старательно, как если бы он был врачом. Когда стандартные вопросы были исчерпаны, Матвей спросил о том, что мучило его с самого начала:

– Знаете ли вы, что у детей от смешанных браков годам к десяти проявляется один из талантов кромешников? Как правило, один. Какое-то волшебное свойство, которое отличает таких детей от вас.

– От нас – в смысле от людей?

Матвей склонил голову в знак согласия.

– Я… не знала. Одно волшебное свойство? Какого рода?

– Разного рода. Что-то из того, что есть у папы, очевидно. Но что-то одно. Дети от смешанных браков все же не являются волшебными существами. У них есть определенные преимущества: меньше болеют, дольше живут, в целом, но…

– Но… – Стелла вглядывалась в его лицо, и Матвею было очень трудно не встречаться с ней глазами. – Вы не счастливы, молодой человек.

Если бы это сказал кто-то другой, а не женщина в такой бедственной ситуации, он бы точно нашел, как срезать умника и поставить на место так, чтобы тому еще долго не хотелось практиковаться в доморощенной психологии. Сейчас он только прикусил язык, но хозяйка не сводила с него взгляда и не упустила ничего. Она стукнула руками по столешнице и встала.

– Вы не счастливы, – повторила она.

– Разве мы обсуждаем меня? – сказал Матвей ледяным тоном.

– Я переживаю, что моя девочка не будет счастлива. И я вижу, что вы не счастливы. У вас нет семьи.

– У многих к двадцати пяти годам еще нет семьи.

– У вас нет возлюбленной.

Кровь огнедышащего змея бросилась ему в лицо.

– Вы простите меня, – проговорил он медленно. – Я пришел не для того, чтобы вы ставили диагноз мне. Полагаю… не стану вас задерживать.

Стелла откинула тюль и распахнула окно. Пауза затягивалась. Матвей не двигался с места: интуиция подсказывала ему, что разговор еще не окончен. Подышав воздухом, хозяйка вновь повернулась к нему.

– Кто ваш отец? – спросила она.

– Друг вашего мужа. Насколько я понимаю. По крайней мере, я встретил вашего мужа в доме своего отца.

– Кто он… какой он расы?

Матвей промолчал. Он не любил выдавать информацию, а уж о кромешниках молчал в охотку, в силу многолетней привычки. Стелла улыбалась одним углом рта, это сильно ее портило.

– Рыжий, – сказала она наконец. – Огненный. Я не спец, но… все очевидно. Ты Горыныч. Мой муж перекидыш. Это значит, что моя дочь будет… оборотнем? Какую одну черту она может унаследовать от него?

Матвей пожал плечами.

– Мне нужна фотография вашей дочери.

– И тогда ты мне скажешь?

– Я не могу сейчас сказать. Дар может всплыть любой. Наверняка ваш муж умеет многое из того, что недоступно людям.

– Это… дар? – Лицо Стеллы совсем сморщилось. – Ты пользуешься своим даром?

Ему оставалось только развести руками. Что бы ни думал Анатолий, применения своему дару Матвей найти не сумел: пока он оставался законопослушным гражданином.

– Он не помогает, да? – догадалась Стелла. – Он мешает тебе быть… нормальным человеком?

Это было уже слишком. Матвей отодвинул чашку и встал. Кухня сразу показалась маленькой.

– Дайте, пожалуйста, фотографию вашей дочери, и я пойду.