Книга камней. Чудеса мира в восточных космографиях

§ 27. Минерал, находимый ночью

Считалось, что некоторые драгоценные камни можно обнаружить на поверхности земли только ночью, поскольку только ночью виден их блеск. В античной средиземноморской традиции такими минералами были топаз, яхонт, хризопассий и лихнит. В поэме о камнях Марбода Реннского (1035-1123) говорится, что хризопассий сокрыт дневным светом, а ночь его открывает. Историей этого эфиопского чуда мы и займемся чуть ниже. Исходное сообщение выглядит так:

В средневековой христианской культуре представление о ночном камне было связано исключительно с адамантом и получило широкую известность благодаря александрийскому «Физиологу». Большинство сюжетов «Физиолога» не имеют параллелей в античных источниках и искусственно сконструированы в соответствии с христианскими толкованиями[88]. Рассказ об адаманте не исключение. На вопрос, почему этот камень находят ночью, следует эзотерический ответ, адресованный искателю вечной жизни, а не тому, кто ищет причины явлений: «Ночью находят, а не днем — „народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в краю и тени смерти взошел свет“». О самом же адаманте кратко сообщается: «Находят в восточной стороне и находят не днем, но ночью. Адамантом же называется, потому что все одолевает, сам же ничем не одолевается» (Физиолог, с. 144). Адамант (adamas — «неукротимый») в данном случае — алмаз; считается, что адамантами называли и другие минералы.

Позже описание свойств адаманта вошло в арабские сочинения о чудесах мира, но название камня было утрачено. В космографии ал-Бакуви, в разделе, посвященном Индии, сказано: «Одно из ее чудес — камень, который встречается ночью, а днем его нет. Он разбивает любой камень, но другой камень его не может разбить» (ал-Бакуви. И. 40). Такой прочностью обладал только алмаз. О чрезвычайной твердости этого минерала пишет ал-Бируни: «Название алмаза по-индийски — хира[89], по-гречески — азамас, а также адамантун. Ал-Кинди говорит, что слово это означает ‘тот, который не разбивается’. (...) Главное свойство его заключается в том, что он все разбивает, его же самого никто не может разбить» (ал-Бируни. Минералогия, с. 81-82).

При желании можно проследить, каким образом сюжет «Физиолога» попал в восточные космографии. Однако это задача для историка культуры, мы же займемся существом дела. Большинство авторов космографий специально не интересовались минералами, а лишь пересказывали сведения, однажды попавшие в их поле зрения. Выявив пути передачи этих сведений, мы обнаружим заведомо известный факт: авторы средневековых компиляций выступают как хранители традиции. Нас же интересуют другая история минералов и другой взгляд на вещи, представленный суждениями знатоков камней.

Есть основания полагать, что сведения об алмазе, который находят только ночью, относились к другому минералу и связаны с мифологическим сюжетом, где описывается добыча волшебного предмета. Непременными элементами такого сюжета являются змеи, охраняющие драгоценные камни, и смельчаки, добывающие желанный предмет[90], например топаз.

(Рассказ Плиния о добыче алмазов ставит под сомнение версию «Физиолога»: «Наибольшую цену в человеческих вещах, и не только среди драгоценных камней, имеет алмаз, известный долгое время лишь царям, да и среди них весьма немногим; так называется слиток золота, встречающийся и притом крайне редко в металлах: спутник золота, как кажется, он не возникает нигде, кроме золота. Древние полагали, что находят его у эфиопов лишь в металлах в святилище Меркурия, а также на острове Мерое; они же сообщили, что встречается он не больше семени огурца и не похож на него по цвету. Теперь насчитывают шесть его видов: род индийского алмаза образуется не в золоте, но он имеет некоторое сходство с хрусталем. Ведь алмаз и не отличается от хрусталя своим прозрачным цветом и шестиугольными гладкими гранями, и коническим его верхом с двух противоположных сторон, чему еще более мы удивляемся, как если бы соединялись два конуса своими широчайшими сторонами; величиною же они с зерно авелланского ореха. Подобен этому арабский алмаз, только он мельче и образуется подобным образом; у прочих алмазов бледный цвет серебра и не родятся они нигде, кроме как в наилучшем золоте. Положенные на наковальню, они так отражают удар, что железо повсюду разрывается, и даже сами наковальни раскалываются» (Плиний. XXXVII. 15. 1). Интересно, что китайское название алмаза — «твердость золота» (или «твердость из золота»), так как считалось, что он образуется внутри золота. Это название — частично китаизированное санскритское слово ваджра\ так именовали всесокрушающую молнию Индры, его оружие, называвшееся также алмазной палицей, см.: Шефер Э. Золотые персики Самарканда. М., 1981. С. 292.)

Согласно Страбону, на Змеином острове в Аравийском заливе топаз находят только ночью. Подробности, передаваемые Страбоном, создают впечатление реальности происходящего, но указание на препятствие в виде змей позволяет перевести сюжет в мифологическую плоскость. Змея, охраняющая драгоценные камни, сигнализирует о путешествии героя в нижний мир. Змеи, драконы, грифы, охраняя сокровища, всегда охраняют пути к бессмертию, ибо золото, алмазы и жемчуг есть символы, воплощающие в себе сакральное, дарующие силу, жизнь и всеведение[91]. Вот что рассказывает о добыче топазов Страбон: «Остров очистил от змей царь как из-за того, что они причиняли смерть пристававшим к острову, так и ради находимых здесь топазов. Топаз — это прозрачный камень, сверкающий золотистым блеском; днем его заметить нелегко, так как он поглощает солнечные лучи, но собиратели видят его ночью. Последние ставят сосуд над местом нахождения камня в качестве знака и днем выкапывают камень. На острове находился отряд людей, назначаемых египетскими царями для охраны и собирания этого драгоценного камня; цари снабжали этот отряд продовольствием» (Страбон. XVI. 4. 6).

Плинию известен другой рассказ об острове, где нашли топаз: «На аравийский остров Китие высадились разбойники троглодиты, обессиленные от голода и непогоды, и случилось так, что, выкапывая травы и коренья, они вырыли топаз. Таково мнение Архелая[92]. Юба рассказывает, что остров Топаз находится в Красном море и отстоит от материка на расстоянии одного дня плавания. Этот остров окутан туманами, и потому моряки часто его ищут; по этой причине он и получил свое название. Ведь на языке троглодитов topazin означает „искать“. Впервые этот камень был привезен оттуда Филемоном, наместником царя, для царицы Береники, матери Птолемея Второго, и чрезвычайно ей понравился. Из него была сделана статуя в четыре локтя, посвященная храму, который назвали золотым, для Арсинои, жены Птолемея Филадельфа. Новейшие писатели утверждают, что он родится в окрестностях города Алабастра в Фиваиде; есть две его разновидности: прасоид и хрисоптерон, подобный хрисопрасу. Топаз полностью сходен по цвету с соком лука. Это самый большой драгоценный камень» (Плиний. XXXVII. 32. 1). Топаз, описанный Плинием, не является минералом, который сейчас называется топазом; полагают, что речь идет о перидоте (оливине) с его разновидностью — хризолитом. Остров Топаз отождествляют с островом Св. Иоанна (арабск. Зебергед) в Красном море, который находится на расстоянии ок. 56 км к юго-востоку от мыса Банас; на этом острове и сейчас есть перидот[93].

Красные гранаты, рубины и турмалин назывались лихнидами (lychnis от слова λυχνος — «светильник»). О карфагенских лихнидах сообщалось, что их находят по отражению в полнолуние. Вот что известно Плинию об этих минералах: «К этим же огненносверкающим относится и лихнида, названная так по зажиганию светильников — тогда она особенно приятная. Рождается она в окрестностях Ортосии и во всей Карии и соседних местах, но самая лучшая — у индийцев. Некоторые говорят, что следующая по качеству, которая похожа на так называемый цветок Юпитера, представляет собой карбункул послабее. Есть и другие, как я узнал, разновидности ее: одна, которая сверкает пурпуром, другая, которая — червецом; нагретые солнцем или трением пальцев, они притягивают к себе мякину и волокна бумаги. Говорят, что этим же свойством обладает и кархедонская, однако она намного хуже предыдущих. Она рождается в горах у насамонов, как думают жители — от божественного дождя. Их находят по отраженному свету луны, в особенности — полной; некогда их доставляли в Карфаген» (Плиний. XXXVII. 29-30)[94]. Таким же способом ночью по блеску искали селениты в Аравии (см. § 33). В трактате III в. н. э. не без иронии утверждается: «На берегах Гидаспа родится камень, называемый лихнид; он похож цветом на оливковое масло и очень ярок. Его находят, играя на флейтах при растущей луне, а пользуются им при опухолях» (Лжеплутарх. О реках. 1. 2).

В грузинском сборнике X в. представлен перевод с греческого сочинения Епифания Кипрского (IV в.), где говорится о двенадцати драгоценных камнях. Считалось, что иакинт (яхонт[95]) ночью испускает свет. «Цвет иакинта подобен блестящему огню, по червлености же своей подобен панаки (?). Он попадается в странах каркедонцев, которые суть либийцы в Африке. Сказывают, что этот драгоценный камень отыскивается не днем, а ночью. Блеск его ночью виден издали и, подобно свече, освещает [темноту]; или же этот камень, подобно огненной искре, пускает свет, а иногда светит как горн, в котором догорают уголья. Его видят издали же по испускаемому им блеску; иногда он блестит как искра, а иногда как пламя, и, идя по направлению к свету его, поднимают [с земли] и, не зная, что он драгоценный камень, не кладут в карман, а держат в отдалении от себя. Блеск его света освещает далекое пространство, и благодаря такому блеску его он назван горящим углем» (Сказание о камнях, с. 31-33).

В конце концов, появились известия о камнях, не находимых ни днем ни ночью, что вызвало саркастическую реакцию ал-Бируни: «Говорят, что оникс составлен из сливающихся в нем черных и белых полос[96]; [и потому] белые полосы и дневной свет, взаимодействуя, делают его невидимым для взора, а черные полосы и ночной мрак, действуя совместно, также скрывают его от глаз; но из этих слов можно сделать только один вывод, а именно: что оникс нельзя заметить ни днем ни ночью, однако его все же находят днем; и поэтому нет никакой пользы в том, что здесь было сказано» (ал-Бируни. Минералогия, с. 167).

Ал-Бируни прав, в рациональном плане сведения о невидимом ониксе бессмысленны, но в мифологической перспективе все выглядит иначе. Добыча минералов или золота из земных недр была связана с вторжением человека в подземный мир. Эта сфера деятельности отличалась сакральностью, и требовались специальные ритуалы, призванные сделать минерал видимым[97]. В арабской «Книге проникновения в чудеса городов» сообщается о добыче драгоценного камня в пустынях Западной Африки. Этот минерал обладает необычной прочностью, в его окраске смешаны красный, желтый и белый цвета. Он считается одним из самых дорогих камней. Однако найти его непросто: «Этот камень на поверхности земли не виден: для того, чтобы его найти, нужно зарезать верблюда и окропить его кровью месторождение; тогда камень становится заметным и его собирают» (Арабские источники ХІІ-ХІІІ вв., с. 81). Этот сюжет вновь возвращает нас к теме камня, скрытого от глаз днем. Ночь, когда минерал можно обнаружить, есть метафора невидимости.