Книга, называемая Раем

12 ноября ЖИТИЕ И ПОДВИГИ ПРЕПОДОБНОГО И БОГОНОСНОГО ОТЦА НАШЕГО ИОАННА МИЛОСТИВОГО, ПАТРИАРХА АЛЕКСАНДРИЙСКОГО

Благослови, отче!

Сострадание к нуждающимся и милость к нищим имеют такую силу, что без них нет пользы даже тому, кто имеет все прочие добродетели. Я имею в виду, что если тот, кто целомудрен, воздержен, смирен и украшен прочими добродетелями, вдруг окажется немилосердным и жестоким, то и ему не будет милости от Бога. В этом мы убеждаемся на основании различных свидетельств Священного Писания, и особенно на примере притчи о десяти девах, которая способна подвигнуть к состраданию и жестокого сердцем, поскольку он видит, что девство, которое является труднейшей и почти самой большой из добродетелей, потому что достичь ее стоит больших трудов, не принесло тем несчастным пяти девам никакой пользы, но за свое немилосердие они пошли в муку. Поистине трепетать должен всякий немилосердный и понуждать свое естество к состраданию, читая в Священном Евангелии, что во время страшного и нелицеприятного пришествия Христова и Суда всей вселенной грешники пойдут в муку по причине их немилосердия, а праведные, в свою очередь, спасутся за свои благодеяния неимущим и сострадание. Послушай, что скажет праведникам в тот час Страшный Судия: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира. Потому что алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня ... был наг, и вы одели Меня (Мф. 25: 34-36). А грешникам скажет: Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его. Потому что алкал Я, и вы не накормили Меня (Мф. 25: 41-42). О, великая сила сострадания! Он хвалит праведных не за то, что они постились, непрестанно молились и совершали другие добродетели, но только за их милосердие. А грешников порицает не за то, что они блудили, крали, убивали или что-либо другое, подобное тому, совершили, но только за то, что были немилостивы к ближним. Зная об этом, все святые нашей Церкви прилежали этой добродетели больше прочих, потому что она имеет такую силу у Владыки, что тех, кто возжелал ее от всего сердца, соделывает Его близкими друзьями.

В особенности это касается святого, память которого ныне празднуется нами, — я имею в виду сладчайшего и милостивейшего Иоанна, бывшего милосердным и сострадательным к просящим, и который за его премногое и безмерное милосердие к бедным приобрел прозвище Милостивого и Милосердного. Попрошу вас, братия, с благоговением выслушайте его житие, потому что оно весьма полезно и сможет привести в такое умиление жестоких и немилосердных, что они приклонятся к состраданию, без которого не увидят Царствия Небесного, но будут осуждены на огонь неугасимый и муку безконечную. Итак, я начинаю приятнейшее повествование, так что внимайте и не дремлите, но слушайте со всяким благоговением и умилением.

Цветущая отрасль, украшенная добродетелями, Иоанн был взращен на острове Кипр. Отец его, Епифаний[20], был человеком известным и отличался праведной жизнью. За свою праведность он стал эпархом на этом острове. Жена его, Космия[21], как и подобает, обладала как телесной, так и душевной красотой, во всех добродетелях походя на мужа. Имея таких родителей, и сам Иоанн ненамного отличался от них, но своими поступками старался украсить их жизнь еще больше, оправдывая, таким образом, изречение, что дерево познается по плодам, а отца хвалят по ребенку. После того как он достиг законного возраста и получил хорошее образование в священных науках, родители решили насильно женить его. Он не пошел против воли родителей и женился, но жену себе взял целомудренную и воздержанную. Принуждаемый родственниками он родил и детей, но все они вскоре умерли, а за ними и жена его отошла ко Господу. И тогда Иоанн возблагодарил и прославил Бога, Который дал ему их, и Сам же забрал. Размыслив над тем, что, лишившись детей и жены, он избавлен теперь от житейских забот и попечений, Иоанн усердно предался Богу. Раскрылось перед ним милосердие Божие, а затем и он сам, по силе своей подражая Богу, отверз двери своего милосердия и протянул руку помощи просящим. Иоанн стал обильно раздавать все свое богатство и предлагать необходимое нуждающимся. За этот свой поступок он стал известен не только состоятельным людям и князьям, но слух о нем дошел в Константинополь, до самого царя Ираклия. В то время как раз вдовствовала Александрийская кафедра, и народ, желая удостоиться такого пастыря, стал просить царя поставить архиепископом Иоанна. Царь послал на Кипр людей, которые и доставили преподобного в столицу. Ираклий стал уговаривать Иоанна принять этот сан, но тот отказывался, под тем предлогом, что недостоин принять на себя такой груз и величие. Один из князей, по имени Никита, саном патриций, духовный брат Иоанна и самый дорогой для него друг, имея великое дерзновение к царю, и зная, насколько велик в добродетели Иоанн и что другого, столь же достойного как он, нет, склонял царя к тому, чтобы силой возвести Иоанна на трон, если тот не захочет этого сделать сам, по своей воле.

С большим трудом смогли убедить Иоанна принять это достоинство, и он, чтобы не идти против общего желания народа и царского повеления, согласился. Таким образом, преподобный стал преемником на престоле апостола Марка, хотя и во время более позднее, но по жизни своей и добродетелям ему подобный, как об этом яснее всего свидетельствуют подвиги, совершенные им вскоре после восприятия на себя этого сана. Как только Иоанн взошел на престол, то стал всеми способами стараться возобновить проповедь апостола, то есть укрепить православную веру, а еретические терния полностью искоренить, потому что некий чесальщик шерсти, по имени Петр, дерзнул внести богохульную добавку к Трисвятой песни: «Святый Безсмертный, распныйся за ны». Святой убрал это кощунство, догматически обосновав, что Божество — безстрастно и безсмертно, и научил так думать и веровать свою паству. Когда Иоанн только вступил в патриаршее достоинство, то обрел лишь семь храмов, которые принадлежали православным. Построив шестьдесят три других, он умножил число их в десять раз. В обращении совращенных в какую-нибудь ересь патриарх отличался величайшей ревностью и старанием, а также всеми силами стремился к тому, чтобы за хиротонии не бралась мзда, и никого бы не рукополагали без испытания. Но прежде всего он заботился о защите обиженных, повелевая судьям не поступать несправедливо, по лицеприятию, но мерить судом праведным. Святитель особенно старался оказывать милость нуждающимся, служить нищим и, нисколько не жалея денег, строил гостиницы, больницы, дома призрения и оказывал другие безчисленные благодеяния. По его повелению ежедневно раздавали хлеб, а бедным и неимущим женщинам, не имевшим даже крыши над головой, чтобы рожать, ни лекарств для лечения, в разных местах города патриарх выделил семь домов, где были и кровати, и еда, и все потребное. Он оказывал вспомоществование не только бедным клирикам, но и епископам, у которых не хватало собственных средств для жизни. Но что это такое по сравнению с великим морем его щедрости и безмерной пучиной благости? Поистине безчисленные милости, что оказывал патриарх, были подобны милостям Нила, напояющего не только Египет, но орошающего почти весь мир. Ибо кто из бедных или неимущих, приходя к нему, уходил с пустыми руками и мрачным лицом, не испытав на себе его богатых щедрот?

В то время персы разорили Сирию и пленили безчисленное множество народа, но многим князьям и подданным удалось бежать, а вместе с ними и клирикам, и епископам. Услышав об Александрийском патриархе, они притекли к нему, как к пристанищу для застигнутых бурей и постоянному убежищу, прося немалую милость. И этот богатый и безпечальный хозяин со светлым лицом принимал их всех, и как чадолюбивый отец утешал, и оказывал щедрую милость не как чужестранцам и пришельцам, но как своим братьям и детям, не взирая на количество просящих, но видя перед собой лишь богатого в дарах Своих Бога, отверзающего руку и подающего всякому живому существу благоволение. Тех из них, кто были изранены, он поместил в странноприимницы, повелевая, чтобы врачи позаботились о них, оказав необходимую помощь, и чтобы не понуждали их уходить, если они сами того не пожелают. А тем, кто были в здравии, он повелел давать столько серебра, сколько необходимо на день, причем женщинам — вдвое больше, чем мужчинам, поскольку говорил, что «женщинам нужно больше на жизнь, потому что они не могут, не подвергая себя опасности, скитаться по разным местам так же легко, как и мужчины».

Пришли какие-то девушки, на которых, как это принято у женщин, были украшения, и которые были хорошо одеты, так что, глядя на них, раздающие патриаршую милостыню обратились к Иоанну со словами: «Владыко святый, нам кажется, что этим не нужно давать милостыню». Святой же сурово посмотрел на них и сказал: «Если вы раздаете богатство Христово, то исполняйте Его заповедь в простоте, потому что Он говорит: Всякому просящему у тебя дай (Мф. 5: 24). Если же вы будете допытываться, кому давать, а кому нет, то знайте, что ни Богу, ни мне такие служители не нужны. Если б это были мои деньги, может быть тогда я и стал бы их жалеть, но поскольку это дар Владыки, то и подобает повеление Его исполнять нерушимо». Наставив их такими словами, он обратился и к тем, кто находился с ним рядом и дивился такому его образу мыслей: “Когда мне было пятнадцать лет, я увидел ночью во сне прекрасную девушку, светлее солнечного света, облаченную в удивительной красоты одежды и имевшую на главе своей венок из масличных веток. Став передо мной, она коснулась моего бока, и я проснулся. Но, продолжая явственно видеть ее перед собой, я встал с кровати, сотворил знамение Честного Креста, и сказал ей: «Кто ты и как ты дерзнула войти сюда, чтобы разбудить меня?» Улыбнувшись, она отвечала: «Я — старшая дочь Великого Царя». Услышав это, я с благоговением поклонился ей, а она снова обратилась ко мне: «Если ты станешь моим другом, то я приведу тебя к Царю, и Он будет весьма любить тебя, потому что никто не имеет такого дерзновения к Нему, как я, которая понудила Его сойти с Небес на землю и принять плоть, чтобы искупить человека». С этими словами она стала невидимой, а я, поразмыслив, понял, что это была Милость, которую оказал Всеблагий Бог, воплотившись ради любви к нам. Тогда я побежал в церковь, потому что время было утреннее, и меня встретил один нищий, не имевший одежды и замерзавший от холода. Чтобы убедиться в том, что видение было истинным, я тотчас же снял с себя одежду и отдал ему. Но не успел я дойти до церкви, как настигает меня какой-то человек, одетый в белую одежду, и дает мне сто золотых монет, завернутых в плат, со словами: «Возьми это, и раздай, как знаешь». Как только я взял эти деньги, давший их мне исчез, а я сказал: «Истинным было мое видение». С тех пор, когда я давал милостыню, то говорил себе: «Посмотрим сейчас, даст ли мне Господь, согласно Своему обещанию, во сто крат больше». И так, испытывая Бога, я тысячи раз на деле убеждался в этом и получал больше, чем давал, поэтому, укоряя самого себя, говорил: «Прекрати, душа моя, и не искушай Того, Кого нельзя искусить. Работай Ему в простоте, ибо столько раз ты уже уверялась в этой истине». Итак, не хочу я больше слушать маловерных своих служителей, но каждому дам милость в изобилии”.

Преподобный Иоанн увидел ночью прекрасную девушку, светлее солнечного света, облаченную в удивительной красоты одежду и имевшую на главе венок из масличных веток

Некий чужестранец, видя такую безмерную щедрость святого, решил его испытать. У святого было в обычае трижды в неделю посещать больных. Однажды, когда он в очередной раз пошел в больницу, этот чужестранец встретил его по дороге и сказал: «Владыко, окажи мне, пленнику, милость». Святой приказал тому, кто раздавал милостыню, дать ему шесть монет. Получив их, тот переоделся в другую одежду и в другом месте снова подошел к святому и попросил милостыню, утверждая, что испытывает великую нужду. Служитель подошел к патриарху и говорит: «Владыко, это тот, который уже взял шесть монет». Святой же притворился, что не узнал его, и дал ему еще шесть монет; получив монеты и переодевшись, тот через некоторое время снова вернулся попросить милостыню. Тогда слуга говорит святому: «Это тот, кто уже дважды приходил и обманул тебя». Кротчайший патриарх нисколько не разгневался на бедняка, но, желая победить самого себя и непременно дать милостыню, отвечал: «Дай ему вдвое больше того, что давал в предыдущий раз. Может, это мой Владыка Иисус Христос пришел в этой бедной одежде испытать меня».

Как только Иоанн стал патриархом, он созвал всех экономов Церкви и всех, занимавших в ней какие-либо должности. Обращаясь к ним вслух перед всеми, он сказал: «Братия, мне кажется, что не должно заботиться о чем-либо другом, прежде чем позаботимся о Христе. Итак, ступайте, обойдите весь город и, переписав имена моих господ, принесите мне». Услышав это, все недоумевали и удивлялись, будучи не в силах понять его слова, поэтому и попросили объяснить им точный смысл сказанного. Патриарх отвечал: «Тех, кого вы называете нищими, я называю хозяевами и заступниками, потому что они могут помочь нам обрести Царствие Небесное». И тогда они пошли и переписали всех бедных, которых оказалось семь тысяч пятьсот человек. Патриарх повелел давать им каждый день столько милостыни, чтобы хватало на все необходимое для жизни. На другой день после этого Иоанн отправил в город людей для сравнения всех городских мер и весов, ради чего он даже издал письменный указ, гласивший: «Я, Иоанн, наименьший и недостойный раб рабов Иисуса Христа, повелеваю всей моей пастве иметь равные меры и весы, потому что Господь ненавидит несправедливость, но пусть и покупают и продают по одинаковым мерам. А если кто-то нарушит это мое повеление, то будет лишен всего своего состояния, которое раздадут бедным, потому что, как говорит апостол, предстоятели и пастыри должны дать ответ о душах пасомых ими христиан (см. 1 Пет. 5: 1-5). А поскольку Промыслом Божиим я стал вашим пастырем, то хочу, если смогу, лишить вас всех поводов и причин к совершению грехов и привести к праведной жизни».

Став патриархом и имея сильное желание, насколько это возможно, приобщиться монашескому совершенству, Иоанн построил два монастыря в честь и память Пресвятой Богородицы. Собрав будущих насельников, он сказал им: «Я пекусь и забочусь о вас, доставляя все необходимое для тела, чтобы ум ваш не вдавался в житейское и, оставив службу Божию и свое правило, вы не помышляли о еде и одежде. Но я хотел бы, чтобы вы молились о моей душе, и то последование, которое вы совершаете сообща в Церкви, пусть засчитывалось бы в мою духовную пользу, а за молитвы, которые вы совершаете каждый в отдельности, мзда пусть всецело принадлежит вам». Так говорил им премудрый, чтобы они непрестанно молились, а не расточали свою жизнь безсмысленно и в нерадении.

Вскоре после этого Иоанн услышал, что некоторые церковные судьи, будучи подкупленными, выносили несправедливые решения и тем самым чинили насилие бедным. Он обличил их за это и призвал быть осторожными, чтобы впредь ничего подобного о них не слышалось. А чтобы победить их еще и добротой, лишив всякого повода к беззаконию, патриарх увеличил им плату, повелев больше не принимать даже самых малых даров, помня изречение Писания, что «огнь пояст скинии и жилища принимающих дары и неправедно судящих». Наставленные подобным образом они исправились, и даже вернули те дополнительные деньги, которые прибавил им патриарх.

Однажды, когда святой узнал, что какие-то бедняки терпят притеснения и хотят судиться перед ним, а патриаршие слуги их не пускают внутрь, а прогоняют со двора, треблаженный задумал исправить несправедливость следующим способом. Дважды в неделю он приказал выносить свой трон из церкви на площадь, где сидел до обеда, ожидая, чтобы бедняки и нищие сами приходили к нему и говорили о своем деле. А чтобы шли к нему без страха и боязни, он хотел, чтобы в тот момент рядом с ним был не кто-нибудь из официальных церковных представителей, а только один благочестивый и праведный муж, который и приглашал бы просителей к патриарху. Иоанн выслушивал просьбу бедняка, и если тот был прав, он повелевал слугам до того, как настанет обед, восстановить справедливость. Видя такой новый обычай, которого ни у кого прежде не было, все удивлялись и вопрошали о причине его введения. На это патриарх отвечал: “Если нам, недостойным, позволено во всякий час входить в церковь и представать пред Владыкой, с таким дерзновением прося Его помочь нам и скоро откликнуться на нашу просьбу, то насколько более мы должны слушать моления своих сорабов и помогать им по силам, помня слова Владыки: «В какую меру мерите, отмерится и вам»”.

Однажды святейший патриарх сидел так по своему обычаю до третьего часа, но никто не пришел, вследствие чего он в печали поднялся с трона. Один из клириков праведной жизни, Софроний, спросил его о причине грусти. И отвечал патриарх: «Печален я, потому что сегодня не трудился и не заработал никакой мзды, потому что не пришел ко мне никто искать правды, и не сотворил я своим братиям никакого благодеяния». На это просвещенный Богом Софроний отвечал: «Ты должен скорее радоваться, что примирил свою паству, и нет в среде ее никакого раздора, сделав так, что земные люди стали вести жизнь равноангельную». Услышав эти слова, святой утешился и, устремив взор в Небеса, произнес: «Благодарю Тебя, мой Господи, что поставил меня, недостойного, архиереем народа Своего и дал мне благодать в мире править Твоей Церковью».

Этот праведный обычай сохранил сын Ираклия, Константин, бывший духовным сыном святейшего патриарха. Подражая своему духовному отцу, он таким же образом разбирал тяжбы бедняков в течение всего своего царствования.

Один купец, плывший на своем корабле, попал на море в шторм и потерял весь свой груз, сам же корабль при этом уцелел. Услышав о милостыне, которую оказывает блаженный Иоанн, купец пришел к нему в слезах просить о помощи. Святой дал ему пять литр[22] золота, на которые тот купил товар и отправился в путь, но снова все у него погибло, и опять он смог спасти лишь один корабль. Однако, рассчитывая на милосердие патриарха, купец пришел к нему и рассказал о случившемся. На что Иоанн ответил: «Поверь мне, что те деньги, которые ты перемешал с моими, были нажиты неправедным путем, поэтому, вследствие праведного суда Божия, вместе со своими ты потерял и те деньги, которые тебе дал я». После этого патриарх дал купцу еще десять литр золота, велев не смешивать с другими деньгами, но вложить сразу же в товар. Тот так и поступил. Однако, как только несчастный вышел в море, поднялся противный ветер, настолько страшный, что разбил корабль о берег, и у купца погиб и весь груз, и корабль. Только те люди, что были на корабле, спаслись. По этой причине купца объяла такая печаль, что он чуть не умер, но пойти к патриарху более не дерзнул. Бог же, устрояющий все к нашей пользе, Сам открыл Иоанну о происшедшем. Тот послал за купцом, его привели, и патриарх стал утешать его, говоря: «Не печалься, чадо, Бог помилует тебя. Надеюсь, от сего дня ты не потерпишь уже более никакого вреда на море, потому что корабль, который ты потерял, был приобретен от неправедных трудов». С этими словами он дал ему церковный корабль, груженный двадцатью тысячами музури[23] зерна, и добавил: «Отправляйся в путь, и с Божией помощью нынешнее путешествие будет намного отличаться от предыдущих».

Преподобный Иоанн дал купцу церковный корабль и сказал, что с Божией помощью это путешествие будет отличаться от предыдущих

Выйдя из порта, они плыли двадцать суток, не видя суши и вообще не зная, куда плывут. Даже по ветру нельзя было судить о курсе, но только один капитан видел, что у штурвала стоял патриарх и говорил ему, чтобы он не боялся, так как плывут они правильно. Через двадцать дней корабль достиг Британских островов, где свирепствовал страшный голод. Узнав о том, что пришел корабль, груженный зерном, правитель островов прославил Бога и предложил им либо по флорину за один музури зерна, либо на вес зерна дать столько же олова. Купец взял половину деньгами, а другую половину платы — оловом, после чего корабль покинул Британию и пришел в Декаполис. Там случилось одно достойное изумления чудо, невероятное для многих маловеров. Корабельный боцман вышел на берег и продал одному своему другу, золотых дел мастеру, пятьдесят литр этого олова. Мастер решил испытать олово и, положив его в огонь, увидел, что это было чистое серебро. Думая, что друг решил проверить его, насколько тот ему верен, мастер взял это серебро и, придя на корабль, сказал: «Разве я когда-нибудь обманывал тебя или поступал с тобою несправедливо, что ты пришел сегодня испытать меня, дав мне вместо олова серебро?» Тот же в изумлении ответил: «Поверь мне, что я дал тебе это как олово, но если Всемогущий Бог, претворивший воду в вино, сотворил по молитвам патриарха, которому принадлежит весь корабль с грузом, и это чудо, то что же в том удивительного? Пойдем, я покажу тебе и остальное». Придя, они обнаружили вместо олова чистое серебро. И нет в этом ничего невероятного, потому что Бог, Творивший прежде и другие чудеса, легко мог сотворить и это, чтобы обогатить раба Своего Иоанна и поправить дела того бедного купца, который потерпел такой ущерб.

В другой раз пришел к святому просить милостыню один человек. Он был прежде знатным вельможей, но впоследствии обнищал, поэтому патриарх проникся к нему глубокой жалостью и велел распорядителю дать ему пятнадцать литр золота. Распорядитель пошел за деньгами, но, посоветовавшись с экономом и другими, решил дать вельможе только пять литр, потому что пятнадцать им показалось слишком много. А святой в этот момент находился в церкви, а было воскресенье. Когда он выходил из храма, к нему подошла одна весьма богатая вдова и подала грамоту, в которой было написано, что она жертвует на помин о своей душе пятьсот литр золота. И тут, имея благодать прозорливости, патриарх обо всем догадался и сказал слугам: «Сколько золота вы дали тому бедняку, о котором я вам говорил?» Те отвечали: «Сколько ты сам повелел». Святой позвал бедняка и перед всеми спросил, сколько денег он получил, и тот открыл истину. После этого Иоанн показал им грамоту вдовы и с сильным гневом произнес: «Бог да простит вас за ту тысячу литр золота, которое я потерял из-за вас сегодня, потому что, если бы вы дали тому бедняку столько, сколько я вам сказал, то та жена дала бы мне еще тысячу литр. А чтобы убедиться в истинности этих слов, пригласите ее сюда». И та немедленно пришла, неся золото. Святой же, обращаясь к ней, спросил: «Прошу тебя, скажи мне правду, ты ведь хотела мне дать больше?» И та с сильным страхом ответила: «Истинно так, Владыко святый, своей рукой на той бумаге, что я дала тебе, я написала тысячу пятьсот. Потом же стала читать, в поисках ошибки, как вдруг вижу, что написано только пятьсот. Как это случилось, не знаю, ведь я не давала эту грамоту никому. Удивляясь произошедшему, я решила, что Бог не хочет, чтобы я дала больше». Услышав это, распорядители святого упали к нему в ноги, прося прощения и обещая впредь слушаться его и делать, как он повелит.

Взирая на неисчислимые милостыни святого и на то, как он щедро тратит церковные богатства на бедных, правитель Александрии патриций Никита, подстрекаемый злыми людьми, пришел к патриарху и сказал ему: «В то время, когда государство испытывает такую нужду в золоте, ты напрасно расходуешь церковные богатства; не лучше ли их отдать на общую пользу, чем безцельно тратить?» Святого это нисколько не возмутило, но с кротостью он отвечал: «Мне кажется, что несправедливо будет отдать земному царю то, что принадлежит Небесному, потому что в таком случае это будет считаться святотатством. Если тебе угодно это сделать силой, то я нисколько не воспротивлюсь, но по своей воле тебе ничего не дам, а ты делай как хочешь». Тогда правитель приказал своим людям, и они забрали все деньги, оставив лишь сто литр золота на необходимые расходы. Когда они вышли оттуда, то на дороге встретили неких людей с кувшинами, полными меда, который был послан святому из Африки. На крышках этих сосудов было написано: «Лучший мед». Увидев мед и зная, что Иоанн не злопамятен, патриций повелел отправить ему столько меда, сколько ему было нужно. Придя к Иоанну, посланники патриция передали ему кувшины, но, открыв их, обнаружили, что все они (о чудо!) наполнены чистым золотом, потому что, по богатству произволения патриарха, Щедрый в дарах Господь давал ему богатое воздаяние, как о том говорится в седьмой песни канона святому: «Меда вкус сладчайший, преложися во искушенное злато тебе, богатному твоих бо молитв произволению, Творец богатые тебе подает воздаяния». Видя это странное чудо, святой усердно возблагодарил Господа и отослал один кувшин патрицию, приложив к нему письмо, в котором написал следующее: « Поскольку Бог, говорящий в Писании Своему рабу: Я не оставлю тебя (Евр. 13:5), истинен, Он скоро вернул мне все деньги, которые отобрала у меня твоя светлость. Убедись в этом, имея перед собой этот кувшин. Знай же, что не может человек тленный утеснить или сделать бедным Бога всей твари, дающего дыхание и пищу разумным и неразумным творениям». Посланные от патриарха застали патриция за трапезой, и тот, видя, что они несут кувшин, сказал: «Оскорблен Владыка, потому и прислал мне такой малый дар». Но когда он открыл сосуд и прочел послание, то умилился всем сердцем и со слезами сказал: «Жив Господь Бог, никогда больше смиренный Никита, грешный и смертный человек, не будет утеснять Бога». Затем, оставив трапезу и горя верой, он взял все те деньги, что отобрал у Церкви, и наполнил ими кувшин, добавив еще и своих триста литр, и сам отнес их патриарху. Упав к нему в ноги с великим смирением, он попросил у него прощения и пожелал исполнить любую епитимию, какую ему назначит патриарх. Святой весьма удивился скорому изменению настроения и такому раскаянию властителя, и с той поры они стали большими друзьями. А после того как Иоанн крестил его ребенка, они стали почитать друг друга всегда.

Бог, в древности искушавший Авраама, чтобы явить всему миру его веру, возжелал испытать и Своего раба Иоанна, чтобы все узнали о его праведности и удивились как новому Иову. У святого было тринадцать больших кораблей, вместительностью десять тысяч модиев[24] каждый. Однажды, с очень дорогостоящим грузом в трюме, они плыли по Адриатическому морю, как вдруг поднялась такая сильная буря, что для спасения собственной жизни экипаж вынужден был выбросить за борт весь груз, который стоил четыреста тысяч литр золота. Услышав об этом несчастье, купцы, доверившие им товар, с сильным плачем прибежали в храм Господень, в опасении, что патриарх посадит их в темницу, пока они не выплатят весь ущерб. А поступили они так потому, что в те времена был обычай, согласно которому должников в церкви задерживать было нельзя. Святой отправил им письмо, написав в нем следующее: «Возлюбленные мои братия, в книге Иова сказано, что Господь дал, Господь и взял, как угодно было Господу, так и стало (Иов. Г. 21). Да будет имя Господне благословенно. Ступайте, дети мои, и не печальтесь, но надейтесь на Господа и тогда благодать Его все управит». Пришли к нему и некоторые из любимых друзей, чтобы утешить в столь великой потере. Однако святой перебил их, словно не ему был причинен ущерб, и сказал: «Не смущайтесь, дети, и не жалейте меня в том, что случилось, потому что это мой грех, поскольку я стал гордиться теми благами, что Господь дал мне взаймы. Поэтому я полагаю, что Своей благодатью Он попустил случиться со мной этому несчастью, чтобы я не тщеславился тем, что даю милостыню, а познав, кто я такой, смирился. Итак, я сам виновник этих двух зол. Первое из них — это то, что по причине гордости я лишился мзды за милостыню, а другое — то, что из-за меня пропало столько денег. И теперь меня станут осуждать все те нищие, которые могли бы на эти деньги жить. Все же я верую во Всемогущего Господа, что ради нужды нищих моих братий Он нас не оставит, ибо как во времена Иова Тот же Самый Бог весьма умножил его добро, так сегодня, надеюсь, Он сотворит и нам». Так это и еще многое другое говорил святой тем, кто приходил к нему с утешением. Из-за его терпения в трудных обстоятельствах и крайнего смирения все уходили от него, получив великую пользу для души. И на самом деле, как он сам и предсказал, через некоторое время Богатый в дарах Благодетель воздал этому новому Иову в два раза больше того, что забрал. Возблагодарив Господа, Иоанн стал еще более милостивым к обездоленным. Узнав, что некий человек находится в большой бедности, но стыдится просить перед людьми, святой сам тайно отправился к нему и дал две литры золота. Поблагодарив его, бедняк сказал, что за такое его благодеяние — что сам патриарх пришел к нему в дом — он будет вечным его должником, и теперь ему даже стыдно посмотреть Иоанну в лицо. Патриарх же, в свою очередь, отвечал: «Молчи и не говори так, потому что я не проливал за тебя своей крови, подобно тому, как умер за нас наш Владыка».

Как уже говорилось ранее, спасаясь от гонений, в Александрию из Персии пришло множество народа, поскольку патриарх милостиво всех принимал. Случилось так, что на страну обрушилось несчастье, и настала дороговизна. Дело в том, что Нил в тот год не разливался и не напитал, как обычно, землю, поэтому поля остались без влаги. После того как патриарх потратил на бедных все церковные богатства и даже тысячу литр золота, которую занял, больше стало не у кого занимать, потому что все пеклись только о себе. Голод же все усиливался. Жил тогда в Александрии один невероятно богатый клирик[25], женатый вторым браком, который весьма желал стать иеродиаконом. Но поскольку по закону второбрачные не допускаются к священному сану, то, пользуясь значительной нуждой святого, он решил убедить его деньгами и таким образом получить желанный сан. Клирик послал ему письмо со своим сыном, в котором написал: «Святейший мой Владыко, слышал я о дороговизне, постигшей нас за наши грехи, и что нет у тебя возможности помочь бедным по твоему обычаю. Мне кажется, что не подобает, чтобы я, недостойный раб твой, наслаждался изобилием, а ты, мой Владыка, находился в стесненных обстоятельствах. Вот, у меня есть много тысяч модиев хлеба и сто пятьдесят литр золота, которые я дам тебе, если ты рукоположишь меня в диаконы. Ведь ты знаешь, что апостол позволяет, чтобы по нужде переменялся закон». Святой позвал двоеженца и, чтобы не стыдить перед народом, тайно обличил его, говоря: «Всеблагой Бог позаботится о бедных и пропитает их, как питал прежде чем мы с тобой родились на свет. Будем лишь соблюдать заповеди Его и Тот, Кто благословил пять хлебов и умножил их в пустыне, благословит и сегодня десять модиев хлеба, которые у меня еще остались в закромах, чтобы хватило всему народу. А тебе, чадо, подходит слово, сказанное Петром Симону, что “нет тебе части в этом”». С этими словами святой отослал его ни с чем, и тотчас же в порт пришли два принадлежавших Церкви корабля, груженных зерном, которые патриарх отсылал на Сицилию. Было того зерна много тысяч модиев. Тогда святой со слезами радости пал на землю и произнес: «Благодарю Тебя, мой Господи, что не попустил рабу Своему продать благодать диаконства. Благословен еси, Господи, яко взыскующие Тебя и соблюдающие заповеди Твои не лишатся всякого блага».

Во время этой дороговизны один бедняк задолжал немало денег, и заимодавцы давили на него, чтобы он их вернул. Тогда он пошел к одному богачу и попросил у него взаймы пятьдесят литр золота. Богач пообещал дать, но на деле не выполнил своего обещания. Прошло несколько дней, и заимодавцы уже не давали ему отсрочки, поэтому он и обратился к патриарху, рассказав ему о своем деле. Святой, не дав ему даже закончить, ответил: «Чадо мое, я дам тебе сколько нужно». И немедленно дал ему денег, потому что был настолько милостив, что не мог видеть, как кто-нибудь плачет от скорби, и плакал вместе с ним. А тому богачу, который не дал бедняку взаймы денег, согласно своему обещанию, Бог показал одно видение, с тем чтобы открыть ему, какой награды он лишился. Ему приснилось, что он видит священника, стоящего в алтаре, которому несут много просфор, причем за каждую принесенную просфору жертвователь получал сто просфор. Позади священника стоял патриарх, и тогда богач услышал, как какой-то голос произнес: «Возьми те просфоры и дай священнику, и за каждую просфору получишь сто». Богач не пошел, пошел патриарх, взял просфоры и отдал их священнику, который за каждую просфору дал ему сто. Когда богач проснулся, он не понял, что значило то видение, а только вспомнил о том бедняке, который просил у него взаймы, и послал за ним. Придя, бедняк рассказал, что труд и награду подъял на себя патриарх, потому что он уже не мог более ожидать, так как его осаждали заимодавцы. На это богач отвечал: «Правду ты сказал, что награду мою забрал патриарх, и я видел это в видении». Горе тем, которые могут делать добро, и не делают его, безумные!

Послушайте же еще и о незлобии Иоанна, как он старался, чтобы никто на него не гневался, и как смирялся, чтобы привести грешника к покаянию.

Два клирика оскорбили друг друга и подрались между собой, за что патриарх их по праву отлучил. Один из них, будучи благочестивым, принял епитимию по достоинству, и по исправлении получил от Иоанна прощение. А другой не только не принял, но по гордости своей стал еще и угрожать святому (он, кстати, был одним из тех, кто посоветовал патрицию изъять церковные деньги). Видя такое нечестивое поведение клирика, который по собственной воле оставался под отлучением, совсем не заботясь о своей душе, незлобивый Иоанн сильно опечалился, потому что волк из преисподней уже собирался поглотить его овцу. И тогда святой решил победить его своим смирением.

Однажды, совершая в воскресный день литургию, на половине священного последования Иоанн вспомнил об отлученном клирике и о заповеди Владыки, в которой Он повелевает нам оставлять свой дар у жертвенника, если вспомним, что имеем на кого-то обиду, и сначала идти и примириться с ним, а затем приносить жертву. Тогда патриарх посылает людей, чтобы они скорее нашли и привели сюда того клирика, — да исторгнет его из рук демона. Как только пришел тот, кого искали, патриарх вышел из алтаря и как был, в архиерейском облачении, упал к его ногам и сказал: «Брат, прости меня, Господа ради». И тот, прежде неразумный и невежественный, видя преклоненной к его ногам священную главу, весь в страхе задрожал, чтобы не сошел огонь с Небес и не истребил его. Он упал со слезами на землю, исповедуясь и прося прощения за совершенный по неведению грех. На что блаженный тогда произнес: «Бог нас простит обоих, чадо». После этого он с радостью взял этого клирика и с чистой совестью ввел в алтарь, с дерзновением обращаясь ко Господу: «Оставь нам, Владыко, долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим». Клирик тот после этого примера изменил свой нрав и стал настолько кротким, что через малое время удостоился священного сана. Выслушайте же еще нечто подобное этому.

Преподобный Иоанн немедленно дал денег бедняку, ибо не мог видеть, как кто-нибудь плачет от скорби

Некто из отцов сказал, что естеству Ангелов несвойственно иметь между собой раздоры и смущения, людям свойственно немного гневаться и смущаться, а затем скоро примиряться, демонам же свойственно всегда препираться друг с другом и никогда не иметь любви. Я привел это изречение, чтобы показать совершенство святого при небольшой ссоре, имевшей место между ним и патрицием. Последний хотел, чтобы весь народ стал платить назначенную им сумму налогов в пользу государства, но святой не позволил ему это сделать, ревнуя о бедняках, на которых падал всей своей тяжестью этот поголовный налог. Воспротивившись своему другу по этой причине, он поссорился с ним. Вельможа ушел от него в гневе, а был третий час дня. Движимый ревностью по Богу, Иоанн в этой ссоре был намного более прав, и возмущение его имело разумные основания. Неправ был патриций, поступив так, ибо был побежден сребролюбием. Однако святой стал размышлять, что человек праведный не должен возмущаться — прав он или нет. Видя, что приближается вечер, он послал к патрицию первого из своих пресвитеров сказать, что уже заходит солнце, желая показать ему этими словами, что согласно заповеди Владыки непозволительно продолжать гневаться до захода солнца. Услышав это, властитель удивился кроткому нраву этого мужа, и душа его пришла в такое умиление и теплоту, что он устремился к святому, который с великой радостью принял его со словами: «Хорошо сделал ты, чадо послушания, что подчинился повелению Церкви. Поверь мне, если бы я знал, что ты не был в таком гневе, я бы и сам пришел к тебе, и не устыдился, потому что и Господь наш Иисус Христос ходил по странам и городам, чтобы обратить грешников ко спасению». Патриций отвечал на это: «Владыко мой, отныне я больше не буду верить никому из тех злых людей, кто оклеветал тебя и своими кознями посеял между нами терния». Патриарх сказал: «Чадо, если будем верить клевете человеческой, то подвергнемся многим опасностям, и особенно сейчас, когда верующих осталось немного. Большинство же не имеет ни любви, ни правды, а только вражду стараются положить. Испытав на себе это уже много раз, я поставил себе за правило не верить никому из людей и не выносить никакого решения до тех пор, пока самым тщательным образом не расспрошу обе стороны. Я издал закон, что если кто-то обвиняет другого в совершении преступления, но не сможет этого доказать с помощью свидетельств, и окажется, что он лжет, то он подвергается тому наказанию, какое должен бы был понести преступник. С тех пор никто не дерзнул мне говорить ложь. И тебя я прошу ввести этот порядок, в противном же случае ты впадешь в разные беззакония». Наставленный таким образом патриций пообещал поступать точно так же, после чего ушел.

Этот блаженный имел племянника по имени Георгий, у которого произошел спор с одним мелким торговцем, давшим патриарху денежное пожертвование с каких-то имевшихся у него мастерских. Безсовестный этот торговец обругал и сильно унизил юношу, который от стыда, что понес безчестие от такого ничтожного и жалкого человека, прибежал к патриарху со слезами. Тот спросил его о причине скорби, и юноша стал рассказывать, как было дело, неоднократно прерывая свой рассказ слезами. Тогда те, кому случилось быть вместе с юношей и слышать оскорбления в его адрес из уст торговца, поведали, как все было, а в конце, чтобы подвигнуть патриарха к мести, добавили следующее: «Владыко святый, великий позор нанес этот презреннейший из всех людей твоему архиерейству, так безстыдно обругав твоего племянника». А святой, как опытный врач, желая дать должное врачевание ране и смягчить гнев юношеского сердца с помощью сладкого лекарства, отвечал: «Что, кто-то отверз свои уста и оскорбил тебя? Благословен Бог, я так отомщу, что вся Александрия будет удивляться и рассказывать об этом». Спустя некоторое время, видя, что юноша утешился обещанием мести, он позвал его к себе и наедине сказал: «Чадо мое возлюбленное, если воистину хочешь быть моим племянником, то приготовься сносить не только оскорбления, но и заушения, как это делаю я. Вот тогда ты будешь моим родственником и чадом моим, потому что родство не от плоти и крови, но от добродетели душевной и благородства». После этого патриарх позвал начальника торговцев и сказал ему: «От того торговца, который оскорбил моего племянника каким-то пожертвованием, не вздумай больше никогда брать никаких приношений, даже и пошлину, которую он платил Церкви, но все и всегда ему прощай». Услышав это, стоявшие подивились его незлобию и доброте, поняв, что это и была та месть, о которой будет говорить вся Александрия. И не только сам патриарх был незлопамятен, но и других усердно подвигал к примирению. Вот, послушайте.

Один диакон, по имени Дамиан, имел вражду с другим клириком и никак не хотел примириться. Узнав об этом, святой попросил своего архидиакона в воскресенье, во время литургии, показать ему этого Дамиана. Тот так и сделал, указав на него из алтаря. Когда уже запели причастный стих, и диаконы по обычаю пошли ко причастию, то святой причастил всех, кроме Дамиана, сказав ему при всех: «Ступай, и по заповеди Владыки сначала примирись с братом своим, а потом без всякого злопамятства примешь Таинство Христа Непамятозлобного». Устыдившись множества народа, диакон пообещал сделать повеленное ему. И с тех пор не только клириков, но и всех мирян объял великий страх, так что все стали беречься от злопамятства, чтобы их не пристыдили, как того диакона.

Этот святейший патриарх имел немало добродетелей и даров, и весьма прилежал в изучении и чтении Священных Писаний. Большую же часть дня он проводил, наставляя братию. И никогда не сходили с уст его суетные или неподобающие слова, а только добрые и душеспасительные повести о святых мужах. Высказывался Иоанн по догматическим и другим необходимым вопросам, касающимся Священного Писания, и, наставляя народ, доказывал истинность православной веры, потому что в те времена было множество еретиков. Для их низложения и опровержения он избрал двух наиболее сведущих в богословии клириков: Иоанна и Софрония, которые должны были по своим способностям вести беседы о вере, и обращать еретиков в благочестие. Кроме всех прочих добродетелей патриарх отличался еще и тем, что ненавидел осуждение, и когда слышал, что кто-то кого-то злословит или просто пустословит, пытался ему препятствовать приличным образом, обращая беседу на другую тему. Если тот обращался, то хорошо, а если нет, тогда Иоанн говорил привратнику более не пускать такого на порог. Так он поступал, чтобы не только тот человек исправился, но, учась на его примере, и другие.

Однажды Иоанн услышал, что в одной стране есть обычай: когда избирают царя, приносят ему четыре разноцветных камня и просят выбрать из них тот, из которого построят его гробницу, напоминая ему таким образом, что он — человек смертный. Этот обычай весьма понравился и патриарху, поэтому он приказал строить ему гробницу, но при его жизни постройку до конца не доводить. А один человек должен был во время всякого праздника, когда патриарх окружен клириками и пребывал в большой чести и славе, приходить к нему и говорить: «Владыка, прикажи окончить гробницу твою, потому что не знаешь, в какой час придет смерть». Так поступал блаженный, чтобы помнить о смерти, бояться будущего Суда и подавать пример другим.

Когда персидский военачальник Расмиоз напал на Святую Землю и разорил Гроб Господень, Иоанн стал плакать и скорбеть, подобно пророку Иеремии, а затем послал в Иерусалим богобоязненного мирянина Ктисиппа, Феодора, епископа Амафунтского, Анастасия, настоятеля Великой горы и еще одного епископа — Григория, дав им безчисленное количество золота, провизии, одежд, чтобы они смогли выкупить пленников. А святому Модесту, который был тогда Иерусалимским патриархом и оказался из-за вышеуказанной причины в великой бедности, послал на восстановление церквей отдельно тысячу мешков зерна, тысячу мер вина, бобов, рыбы, железа и всего, в чем была потребность. Кроме того, прислал ему тысячу египетских мастеров и денег без числа. Приложил блаженный ко всему этому и письмо, в котором говорилось: «Прости меня, добрый трудник Спасителя Христа, что я не оказал тебе такую помощь, какую подобает оказывать епископам. И поистине, если бы все устроилось, то я бы с радостью и сам пришел к тебе, послужить в восстановлении Святого Гроба. Прошу твое архиерейство, за все, что я посылаю тебе, воздавай славу не мне, но Всемогущему Богу, Которого моли, чтобы среди избранных Его вписал и мое, недостойного, имя».

Не только в словах и делах был Иоанн, как никто другой, весьма смиренным, как вы уже слышали, но довольствовался также самой простой одеждой и пищей. Поразительнее же всего было то убогое ложе, на котором он спал. Однажды некий вельможа того города, случайно зайдя в скромную келью патриарха и видя, что постель его прикрывает разодранное и ни на что не годное покрывало, сжалился над Иоанном и прислал ему одно драгоценное покрывало, купленное за тридцать шесть монет, с просьбой принять его и ради любви покрываться им. Патриарх принял покрывало ради благочестия того человека, однако вечером, когда им накрылся, то не смог уснуть, но стал укорять и поносить себя, как об этом свидетельствовал его слуга, такими словами: «Горе мне, жалкому, что на ложе у меня такое драгоценное покрывало, в то время, как братия мои во Христе спят без всякой одежды, и дрожат от холода на городских площадях под открытым небом голодные, имея двойное наказание — бедность и холод. Увы мне, несчастному, ибо сколькие желают, как нищий Лазарь, насытиться от крох моего стола, и сколько странников и пришельцев в голоде и жажде живут в городе, месяцы и недели не имея возможности вкусить даже елея или какой-нибудь другой приличной еды, не зная, где главу приклонить, и так, подвергаясь различным мучениям, спят на площадях. А ты, несчастный Иоанн, вместо покаяния, пьешь вино и ешь вкусную рыбу, имея все удобства, и даже более того — укрылся драгоценной этой одеждой. Так знай же правду, что, имея такие наслаждения и довольство во всем, не попадешь ты в Царство Небесное, но услышишь тот же достойный сожаления глас, что услышал и немилосердный тот богач: “Вспомни, чадо, что благами своими ты насладился при жизни, в то время, когда нищие терпели лишения. И вот, теперь за это они утешаются, а ты терпишь вечную муку”. Благословен Бог, — да не покроется больше несчастный Иоанн этой одеждой, но на вырученные от ее продажи деньги пусть оденутся мои бедные и неимущие братья». Наутро он отослал со слугой это покрывало на рынок и на вырученные деньги одел сто бедняков. Покрывало же купил тот же самый вельможа, который послал его в подарок патриарху. Он снова принес его в дар Иоанну, прося принять ради Господа. Святой опять продал его и одел бедных. И так повторялось не один и не два, но много раз, до тех пор, пока Иоанн не встретился лицом к лицу с этим богачом и не сказал ему: «Посмотрим, кто из нас двоих победит: я, который продаю покрывало, или ты, который покупаешь его и посылаешь мне в подарок». Так патриарх брал богатство того вельможи и раздавал бедным, говоря, что простительно таким или другим, подобным этому, способом раздевать немилосердных богатеев, поскольку поступающий таким образом человек исполняет сразу три добродетели: приносит пользу для души богатого, оказывает благотворение в телесных нуждах беднякам, и спасает свою собственную душу. Вдобавок патриарх приводил в подтверждение своих поступков пример Епифания Великого, который весьма разумно и осторожно брал деньги у Иерусалимского архиепископа Иоанна, бывшего сребролюбцем, и все их раздавал просящим.

Подобно этому поступил присноблаженный Иоанн с епископом Троилом, который был излишне скупым и любил деньги, приведя этого архиерея в чувство, так что тот стал необычайно милостивым. Дело было так. Когда согласно своему обычаю святой посещал приют для бедных, построенный им в Кесарии, он взял с собой и епископа, зная, что распорядитель последнего имел с собой тридцать литр золота для покупки серебряных чаш и других столовых приборов. Как только они прибыли на место, патриарх, обращаясь к епископу, сказал: «Покажи, брат мой епископ, свою любовь сегодня, почти бедных братий Христа и подай им какую-нибудь милостыню». Стыдно стало Троилу перед всеми ослушаться патриарха, и он велел распорядителю дать каждому по золотой монете. А бедняков было столько, что епископ потратил на них все свои деньги. Тогда епископ весьма опечалился, раскаявшись в том, что невольно подал милостыню. Простившись с патриархом, он вернулся к себе домой и, сраженный скорбью, заболел, размышляя о той милостыне, которую оказал по человекоугодию. Когда это случилось, к нему пришел человек от патриарха и сообщил, что тот зовет его вместе отобедать. Епископ ответил, что он заболел и идти не может. Услышав о болезни епископа и поняв ее причину, патриарх сам пришел к нему и принес все деньги. Улыбаясь, он сказал: «Не подумай, брат, что то золото, из которого ты дал милостыню, ты дал за себя. Ты подал эту милостыню за меня, потому что у меня тогда не было с собой денег, и вот сейчас я принес их тебе и благодарю тебя». Как только епископ получил деньги, тотчас же у него спал жар, а болезнь ушла, к нему вернулись силы, и стала понятной причина болезни. Тогда патриарх велел ему написать расписку, что вернул ему деньги, розданные бедным. Епископ сел и немедленно написал следующее: «Боже Милостивый и Человеколюбивый, Сам отдай тридцать литр золота, которые я раздал бедным, Иоанну, моему владыке и патриарху Александрийскому, потому что эти деньги он мне вернул». Святой взял расписку и вместе с епископом они сели обедать. После еды епископ задремал, а Человеколюбивый Бог, по молитвам святого, желая показать, какой мзды тот лишился из-за своего сребролюбия, показал ему следующий сон. Видит епископ, что привели его в рай, там был светлый и прекрасный дворец, лучше и больше которого он не видел, а сверху, на двери, золотыми буквами надпись: «Троила, епископа, вечная обитель и упокоение». Прочитав эту надпись, он стал питать надежду, что будет наслаждаться в этой обители, как вдруг от Царя приходит некий юноша со свитой и, держа в руках много золота, говорит своим слугам: «Царь повелел стереть эту надпись и заменить на другую: “Обитель и упокоение Иоанна патриарха, которую он выкупил у епископа Троила за тридцать литр золота»”. Проснувшись, епископ рассказал патриарху о своем видении, прося прощения за прежние согрешения. С тех пор епископ простер руки свои на благотворение и стал весьма милостив и сострадателен к нищим.

Вот так блаженный Иоанн подвигал всех на милость и сам часто приводил душеполезные примеры о милосердии. Однажды, когда собралось много народа, он рассказал одну достойную удивления повесть, с клятвой подтвердив, что слышал ее от одного правдивейшего и любящего истину человека: «Когда я жил на Кипре, в одной мастерской у меня был верный и благоразумный слуга, который всю жизнь прожил в девстве. Он рассказывал мне, что в Африке у него был хозяин, сборщик налогов, по имени Петр, весьма богатый, но вместе с тем жестокий и немилосердный к нищим. С ним произошел следующий случай. Как-то раз зимой сидели и грелись на солнце нищие, перечисляя дома тех людей, кто давал им милостыню ради Господа, за что те их благодарили. А тех, кто относился к ним жестоко, проклинали, среди них был и мой хозяин Петр. Он был так жесток, что ни разу никому не подал милостыню. Один из нищих говорит: “Что мне дадите, если я сделаю так, что Петр подаст мне милостыню?” Все думали, что это невозможно, и заключили пари. Тот нищий пошел к двери дома, где жил Петр и стал ждать, пока тот выйдет. В это время пекарь принес тому хлебы в корзине. Нищий стал просить милостыню, а богач прогонял его. Видя, что тот не хочет уходить, Петр разгневался и швырнул в него хлебом. Нищий схватил его и прибежал к своим, поклявшись, что получил этот хлеб из рук Петра. Через два дня Петр заболел и видит сон, как его привели на Суд Божий и стали взвешивать на весах все его добрые и злые дела. Собралась толпа страшных демонов, которые принесли хартии с записанными на них его грехами, и положили их на одну чашу весов. С другой стороны стояло несколько светлых Ангелов, которые искали, не сделал ли он когда-нибудь какое доброе дело. Не найдя такового и видя множество его грехов, они стояли в печали. Тогда Ангел Хранитель Петра говорит другим Ангелам: “Он не сделал ничего доброго, кроме того, что швырнул одному нищему кусок хлеба”. После этого Ангелы взяли и положили на другую чашу весов этот хлеб. Вес его оказался равен весу другой чаши со всеми грехами. Обращаясь к Петру, Ангелы сказали: «Ступай, и твори еще милостыню, чтобы прибавить к этому хлебу. Если же не будешь этого делать, то эти страшные и жестокие демоны заберут тебя с собой».

Проснувшись, Петр понял смысл видения и прославил Бога за такое благодеяние, говоря: «Горе мне, жестокому и безумному, если тот хлеб, что я швырнул в гневе в того нищего, доставил мне такую пользу, сколько же я получу, если с благим помыслом и добрым намерением буду давать обильную милостыню?» С той поры он начал вести жизнь праведную и стал настолько милосердным, что очень часто снимал с себя последнюю одежду и отдавал нищим. В один из дней по пути в мастерскую его встретил человек, не имевший одежды, который спасся после кораблекрушения. Упав к его ногам, несчастный стал просить милостыню. Петр немедленно снял с себя верхнюю одежду и отдал ему. А надо сказать, что она была очень дорогой. Бедняк, устыдившись надеть такую одежду, пошел и продал ее на базаре, а Петр, вскоре увидев того бедняка без его одежды, так огорчился, что ничего не ел в тот день, но закрылся в комнате и плакал, думая, что не был достоин, чтобы бедняк надел его одежду. С этой скорбью он заснул и увидел во сне некоего Юношу, сияющего сильнее солнца, со знамением Честного Креста на голове, на Котором была его одежда. И этот Юноша спрашивает Петра: «Чего ты плачешь?» Тот отвечал: «Плачу, потому что вижу, что милостыню, которую мы даем, некоторые используют ради обогащения, а не употребляют ее по необходимости». Тогда, показывая на одежду, Юноша говорит ему: «Узнаешь?» Петр сказал: «Да, узнаю». Юноша ответил: «Вот видишь, Я ношу ее с той самой минуты, когда ты дал ее Мне. Благодарю тебя, потому что Я был наг, а ты одел Меня» Проснувшись, мытарь понял смысл видения и начал весьма ублажать бедность, говоря самому себе: «Если Сам Христос получает все, что дают нищим, тогда и я не хочу умирать прежде, чем стану совершенно нищим».

И тотчас же слово стало делом. Раздав все свое имение, он позвал своего раба, который был управляющим дома, и сказал ему: «Хочу поведать тебе одну тайну, но знай, что если ты откроешь ее, а не поступишь по слову моему, то я продам тебя варварам». Управляющий пообещал сделать, как ему повелят. Петр дал ему десять литр золота со словами: «Ступай, закупи товар, и возьми меня с собой в качестве раба в Иерусалим, где продашь меня христианину, а деньги, которые получишь за меня, все до последнего сребренника раздай нищим». Услышав это, раб заплакал и сказал, что не может этого сделать. Тогда Петр говорит ему: «Смотри, и правда продам тебя варварам, если не послушаешь меня». Видя, что Петр непреклонен, он сделал как ему было велено и, придя в Иерусалим, продал его одному своему другу, золотых дел мастеру, которого звали Зоилос. Затем, поклявшись Петру, что ничего никому не расскажет, вернулся в Константинополь. А Петр в лохмотьях стал жить рабом в доме Зоила и, весьма смиряясь, выполнял самые грязные работы: готовил, мыл посуду, стирал и, кроме того, подвизался в посте, бдениях и других добродетелях. Видя его жизнь и понимая, что ради него Бог послал в его дом удачу, Зоил стал очень уважать Петра, и однажды сказал ему: «Знай, Петр, что с сегодняшнего дня я даю тебе свободу, и ты будешь для меня как брат». А тот не хотел и слышать об этом, не желая лишиться награды за послушание. Другие же рабы, смотря на лохмотья, в которых он ходил, поносили его и уничижали, а он все с благодарением сносил, потому что Милосердный Бог являл ему следующую милость. Всякий раз, когда он только собирался обидеться на издевательства, Он являлся ему во сне, одетый в ту одежду, что Петр дал бедняку, и, держа те сребренники, за которые Зоил купил его, говорил: «Брат мой Петр, не скорби, я получил те деньги, за которые ты был продан. Потерпи до тех пор, пока я не сделаю так, что о тебе узнают».

Через некоторое время пришли на поклонение во Святую Землю торговцы, золотых дел мастера. Зоил, как их сотоварищ по ремеслу, принял их у себя в доме. Они сели за стол, а Петр стал им прислуживать. Тогда торговцы, часто поглядывая на него, признали его и сказали Зоилу: «Этот твой раб — один богатый купец из наших краев. Когда он пропал, то опечалился не только простой народ, но и сам царь был объят невыразимой скорбью». Петр, разносивший блюда с яствами, услышал это, и тотчас же бросился к двери, где сидел глухонемой привратник, общавшийся с помощью знаков и так же открывавший и закрывавший дверь. Торопясь уйти, Петр сказал глухому: «Во имя Владыки Христа, услышь меня и открой». Тот открыл, и как только Петр ушел, глухой стал здоров. С великой радостью он бросился в трапезную, говоря: «Скорее вставайте и догоните помощника повара, потому что он человек святой, он меня исцелил. Когда он закричал, чтобы я открыл дверь, я увидел, как из уст его вышел язык пламени и вошел в мои уши, так я заговорил». Все бросились его искать, но Господь укрыл его, чтобы он до конца мог сохранить свою добродетель. Петр удалился в неизвестное место, и никто из знакомых никогда больше его не видел.

Это и другое говорил патриарх, наставляя народ, чтобы они жалели друг друга: «Если ради любви к Владыке и ближнему безчисленные множества мучеников проливали свою кровь, то насколько более мы должны ради Христа отдавать бедным свое богатство, чтобы в день воздаяния получить награду, во сто крат большую. Ибо если кто сеет мало, мало и пожнет, а кто сеет много, будет радоваться и наслаждаться в Царствии Небесном». Склоняя присутствующих на милость, патриарх рассказывал им душеполезные повести. И в какой-то момент зачитал им житие аввы Серапиона. Этот старец вместо милостыни отдал свою верхнюю одежду, пройдя же немного вперед, нашел другого, не имевшего совершенно одежды и дрожавшего от холода. Умилосердившись над ним, авва дал ему свою нижнюю одежду, сам оставшись голым и имея при себе одно лишь Евангелие. Некто спросил его: «Авва, кто тебя раздел?» А тот отвечал: «Вот это Евангелие». Через некоторое время Серапион продал и это Евангелие, раздав вырученные деньги нищим. На вопрос одного из учеников, куда он дел Евангелие, старец ответил: «Поверь мне, чадо, чтобы исполнить волю Господа, Который говорит: Продай имение твое и раздай нищим (Мф. 19: 21), я отдал не только свои вещи, но и Самого Владыку моего раздал нищим, потому что у меня не было ничего другого». В другой раз одна бедная вдова попросила у него милостыню, потому что от голода умерли ее дети. Старец же, не имея что бы дать ей, продал себя в рабы варварам, а деньги дал вдове. Он так трудился, что смог привести своих хозяев к познанию Бога, и они крестились. Изумляясь такому милосердию Серапиона, патриарх плакал и сетовал, думая, что не имел такой добродетели, как у святого, говоря присутствующим: «Горе мне, несчастному, что мне пользы в том, что читаю о добродетельном житии и совершенстве святых, а сам не подражаю им? До сих пор я был уверен, что, давая милостыню по силе, я имел награду. Но по сравнению с такой добродетелью Серапиона, я не думаю, что когда-нибудь найдется такой человек, который бы смог победить его, продав себя в рабство, чтобы дать милостыню нищим».

Жил в Александрии один мирянин, весьма милостивый, которого святой любил за эту его добродетель. Спросив однажды, от природы ли он такой милостивый к нищим, или по другой какой причине стал таковым, патриарх получил следующий ответ. “Я был когда-то крайне немилосерден и как-то раз у меня случилось несчастье: я потерял все, что имел. Тогда, задумавшись над причиной такого большого убытка, я с болью стал говорить себе в уме так: «Поистине, за мое немилосердие наказал меня Бог, Судия Праведнейший». С той поры я стал давать нищим по пять динариев. Но снова бес вложил мне помысел, что этих пяти динариев хватило бы мне, чтобы прокормить своих детей и мне не захотелось ничего давать вообще. Тогда, чтобы избавиться от скупости, я велел своему рабу каждый день красть у меня по пять динариев и раздавать их бедным. Через некоторое время я узнаю, что этот послушный и добрый человек крал не пять, но десять и более динариев и раздавал их нищим. И умножилось мое состояние от такой милостыни чудеснейшим образом. Посему и я стал давать больше милостыни, сказав своему рабу: «Большую пользу принесли мне те пять динариев, которые ты давал как милостыню. Отныне давай по десять динариев, потому что я вижу, что состояние мое умножилось». А он отвечал мне: «Прославь Бога за то, что я крал у тебя, а ты по этой причине разбогател. Если когда какой-нибудь вор смог оправдаться, так это я, поскольку брал у тебя в три раза больше того, чем ты мне велел, и даже более». Я поблагодарил и благословил его, признавая это за Божий дар, и вот так с того дня и я стал милостивым и, сколько отдаю, настолько больше мне посылает Господь”. Услышав это, святой весьма обрадовался и стал еще более подвизаться в своей любви к нищим и подражании Христу.

У одного милосердного и милостивого человека был сын, который пришел в великую бедность по той причине, что отец давал обильную милость. Умирая, отец спросил его: «Дитя мое, ты знаешь, что у меня нет ничего, кроме десяти литр золота. Как ты хочешь, чтобы я лучше поступил: отдал золото тебе или, ради любви Христовой, нищим, а тебя оставил заступничеству Пресвятой Богородице, Которая будет твоей Помощницей?» И отвечал юноша, что лучше заступничество Пресвятой Богородицы, чем все золото мира. Тогда, благословив его, старец отдал золото нищим, а сам отошел ко Господу. А юноша пребывал день и ночь в церкви в молитве. Узнав об этом, патриарх пожалел его и, позвав нотариуса, сказал ему: «Ступай и составь на старой бумаге документ, в котором было бы сказано, что это завещание некоего Феопемпта, а я и отец этого юноши — его племянники, чтобы юноша узнал, что он мой племянник и смело пришел ко мне, чтобы я щедро одарил его, как своего родственника». Нотариус составил этот документ и показал его юноше, велев вместе с ним идти к его родственнику патриарху знакомиться. Тот очень обрадовался и тотчас же поспешил к святому. Увидев его, патриарх выбежал к нему навстречу и стал обнимать, говоря: «Добро пожаловать, чадо мое возлюбленное». С этими словами Иоанн поцеловал его и дал безчисленное множество серебра, имений, чтобы во всем у него был достаток; а еще благословил взять ему в жены одну весьма знатную и благородную девушку. Так что в одно мгновение безславный стал знаменитым, а нищий — сказочно богатым. Все это сделал приснопамятный ради того благоговения и веры, которые имел юноша к Всепетой Богородице, и чтобы доказать истинность пророческого изречения: Не видех праведника оставлена (Пс. 36: 25).

Святой всегда держал в памяти заповедь Владыки: Всякому... просящему у тебя дай (Лк. 6:30). «И если кто попросит что взаймы, не дай ему уйти от тебя ни с чем». Зная об этом, один обманщик и злонамеренный человек занял у него тысячу литр золота, а когда пришло время расплачиваться, он только посмеялся над патриархом, как ранее, впрочем, и над многими другими, ничего ему не отдав. За это патриаршие управляющие хотели бросить того в темницу, но святой не позволил им сделать этого, говоря: «Будьте милосердны, как и Отец наш Небесный милосерден, и проливает дождь и на праведных, и на неправедных». А они отвечали ему: «Несправедливо когда один негодяй проедает милостыню многих бедняков». Святой на это ответил им: «Поверьте мне, братия, что если вы принудите его отдать его долг силой, чтобы раздать потом эти деньги нищим, то исполните одну заповедь, а нарушите две. Первая — вы не можете потерпеть нанесенный вам ущерб, а вторая — не оказываете послушания Христу, Который говорит: «Если кто хочет у тебя взять хитон, отдай ему и рубаху» (Мф. 5: 40). Наш долг — подавать всем пример, служащий к пользе. Неблагоразумно было бы отбирать у него по суду имущество, чтобы отдать нищим, потому что терпение лучше, чем милостыня».

Хотел бы я, братия, ради краткости закончить мой рассказ, но кажется мне, что будет грехом, если я лишу вас такого приятнейшего чтения. Ибо чье сердце не умилится, слушая о таком милосердии и благонравии этого мужа? Итак, слушайте со всяким усердием, не ленитесь, и особенно те из вас, кто немилосерден, или осуждает ближнего своего, что является большим грехом. Что, пустяком вам кажется, безумные, сказать, что такой-то украл, а такая-то соблудила, или что-либо другое, подобное? Господь заповедует, что если увидишь брата своего согрешающим, покрой его грех, а ты, не зная о том наверняка, безстыдно распространяешься об этом. И это твоя любовь к нему? Горе тебе, несчастный, когда предстанешь на суд, узнаешь тогда, каким грузом является осуждение.

Но вернемся к нашей теме, и простите меня, если для наставления братии я несколько уклонился в сторону. Пусть каждый внимает себе, чтобы не осуждать другого, и этого одного хватит ему, чтобы спастись. Причем такой вывод следует из Лавсаика, поскольку многие спаслись, кто никогда не осуждал, как, например, нынешний святой. Он не хотел и слушать, когда кто-нибудь пересуживал или осуждал, и особенно монахов, которых он весьма уважал, никогда не слушая тех, кто злословил их. Потому что, послушав однажды осуждающих, он приказал несправедливо высечь одного монаха. А дело было так, причем сам патриарх всем рассказывал об этом случае.

“Однажды мне сообщили, что какой-то монах бродит по этой местности и просит милостыню, а сопровождает его одна очень красивая девушка, которая, как мне сказали, его наложница. Я, безумный, поверил этому, и приказал высечь их обоих, после чего женщину отослал, а монаха посадил в темницу. Ночью вижу сон, во сне мне является тот монах и, показывая покрытую ранами спину, говорит: «Ну что, Владыко, тебе нравится? Поверь мне, что как человек, в этом ты погрешил». Я в страхе проснулся, а утром послал в темницу за монахом, чтобы узнать все в точности. Когда его привели, то я увидел, что это был тот, кто мне являлся во сне. Поскольку он не мог пошевелиться от ран, я сильно убоялся и попросил его раздеться по пояс, чтобы посмотреть на его раны. Когда его стали раздевать, то по воле Божией порвался его пояс, и обнажилось все его тело. Тогда мы увидели, что он был евнух. Взирая на его раны, мне стало его так жалко, что я заплакал и, изгнав тех, кто его оклеветал, упал к его ногам, прося простить мне мой грех. А этот преподобный положил поклон, как будто это он согрешил. Потом я стал его вразумлять, что не стоило так открыто ходить с девушкой на соблазн людям. На это он отвечал мне: «Поверь мне, что я не знал, кто она такая. Позавчера, когда я выходил из Газы, чтобы пойти поклониться святым Киру и Иоанну, она встретила меня за городом и, упав к моим ногам, стала говорить, что она еврейка и хочет стать христианкой, и чтобы я, ради Господа, избавил ее от рук демонских. Под предлогом, что она послужит в соблазн народу, если пойдет со мной, я не хотел ее брать. Но она говорила: «Заклинаю тебя Владыкой Христом, не оставляй меня, иначе будешь держать ответ за это в день Судный». Видя, что она благочестива, и полагаясь на себя, что я евнух, как вы сами видите, я взял и крестил ее, а затем стал собирать милостыню, чтобы поместить ее в монастырь».

Услышав это, я застонал, говоря: «Горе мне, сколько тайных рабов у Господа, а мы, несчастные, не знаем их». После этого я рассказал всем о своем видении и дал этому старцу милостыню — сто золотых монет, он же не хотел их брать, но говорил: «Тот, кто имеет веру, не нуждается в деньгах, а кто страстно любит деньги, совершенно лишен веры». Из этих слов я понял, что монах этот поистине праведный раб моего Владыки. Попрощавшись, мы расстались: он ушел, взяв с собой эту женщину, и поместил ее в монастырь, где она спаслась, а я с тех пор стал еще больше почитать монахов, построив для них гостиницу”. Когда святой рассказал это, все пришли в умиление и прославили Господа, различными способами устраивающего наше спасение.

Один святой отшельник преклонного возраста, по имени Виталий, услышав о добродетелях патриарха и особенно о том, что тот никого не осуждает, вышел из монастыря аввы Серидона, где проживал, и пришел в Александрию, чтобы проверить, насколько легко Иоанн может впасть в соблазн. Внешне Виталий вел жизнь весьма постыдную и соблазнительную, но для Бога, Который видит тайны сердца, весьма угодную. Придя в город, он переписал на бумагу всех блудниц, и, работая за десять оболов в день, на один обол покупал себе еду, а остальные отдавал какой-нибудь блуднице, говоря: «Возьми эти деньги и, ради Господа, не греши сегодня ни с кем». А сам всю ночь молился о ее спасении, а затем уходил, заклиная ее никому не говорить о его поступке. Так он делал много дней, переходя от одной блудницы к другой до тех пор, пока одна из них не рассказала о том, что делал Виталий. Преподобный так рассердился, что стал молиться Господу, и в ту блудницу вошел бес на устрашение другим, чтобы они молчали. Многие осуждали его, что он вводит людей в соблазн, а преподобный на это отвечал: «Разве у меня не такая же плоть, как и у вас, и что, монахи не люди?». Ему говорили: «Сними с себя эту одежду и женись, чтобы не пришлось тебе давать ответ Богу за столько соблазненных душ». Тогда старец с гневом отвечал: «О себе заботьтесь, а я жениться не собираюсь, чтобы иметь потом попечения и заботы, как прокормить жену. Оставьте меня в покое, вы мне не судьи, у нас один общий Владыка, Который будет судить мир и воздаст каждому по делам его».

Видя, какой соблазн производят эти слова и поступки монаха, патриаршие управляющие возвестили о нем Иоанну. Но Бог просветил его, и он не поверил этим людям, помня о несправедливости, совершенной им по отношению к уже упоминавшемуся евнуху. Патриарх отвечал так: “Молчите, или вы не знаете, что сделал на Никейском Соборе царь Константин, когда были позваны два клирика, отличавшихся скандальным поведением, которые письменно предъявили друг на друга обвинения в преступлениях? Понимая, что все это правда, приснопоминаемый царь все же при всех сжег эти хартии, говоря: «Истинно говорю, если бы я своими глазами увидел согрешающим клирика или монаха, я покрыл бы его, чтобы никто другой этого не увидел»”. Такими же словами патриарх прогнал от себя пришедших обвинять Виталия. А Виталий продолжал поступать как и прежде, но, не желая открывать свою добродетель, чтобы избежать тщеславия, он молился Богу, чтобы открылось об этом только после его смерти. Таким образом он привел к покаянию многих блудниц, которые, наблюдая как он плачет и молится об их душах всю ночь, приходили в умиление. Многие оставили грех, другие вышли замуж, а третьи ушли в монастырь.

Когда однажды Виталий выходил от одной блудницы, навстречу ему попался несчастный, который шел, чтобы соблудить. Дав преподобному сильную пощечину, он сказал: «Обольститель и обманщик, лжемонах, когда ты, наконец, исправишься и покаешься в своем беззаконии?» А Виталий ответил так: «Поверь мне, что я отплачу тебе за этот удар так, что на твой крик сбежится вся Александрия». Спустя какое-то время, находясь в келье, преподобный предал святую свою душу в руки Божии. Как только это случилось, тотчас же один бес в образе мрачного и страшного эфиопа пришел к тому человеку, что ударил святого, и дал ему весьма сильную пощечину, причем звук от нее был похож на звук от тетивы и был слышен далеко, сказав, при всех: «Этот удар шлет тебе авва Виталий». При этих словах бес вошел в него, и тот упал на землю, стал пускать пену и кричать так сильно, что сбежались все люди, как и предсказывал святой. Несчастный кричал, а потом упал как мертвый. Прошло много времени, прежде чем бесноватый встал, стал рвать на себе одежды, а затем пришел к мощам святого, вопя: «Смилуйся надо мной, раб Божий, авва Виталий, ибо я согрешил». Он упал на землю, стал пускать пену и скрежетать зубами. Когда в келью к святому пришли некоторые, то нашли преподобного уже умершим, в коленопреклоненном положении, как бы молящимся с воздетыми к небу руками и обращенным вверх лицом. Перед телом лежало письмо, в котором были такие слова: «Александрийцы, не судите прежде времени, до тех пор, пока не придет Праведный Судия». Бесноватый исповедал свой грех, по предсказанию святого. Некоторые из народа пошли и возвестили все патриарху, который пришел вместе со всеми клириками к святым мощам и увидел письмо. Сильно обрадовавшись ему, он воскликнул: «Благословен Бог, что я не поверил твоим обвинителям, и не осудил тебя, потому что если бы поверил, то я получил бы тот удар, который достался бесноватому». Немного погодя по всему городу разнесся слух о смерти преподобного, и собрался весь народ, а особенно все те блудницы, которые покаялись. Со слезами они несли свечи и говорили: «Горе нам, грешным, ибо потеряли мы наше спасение». Тогда они перед всеми признались, что он не грешил с ними, но учил оставлять это мерзкое занятие и всю ночь со слезами молился о них. Когда погребли святые мощи Виталия, бесноватый пошел на его могилу и плакал там до тех пор, пока Бог не простил его, после чего бес вышел. Видя правду Божию и Его милосердие, этот человек отрекся от мира и пришел в монастырь аввы Серидона, где, подвизаясь добрым подвигом, праведно закончил свою жизнь. А блаженный Иоанн прославил Господа, Который не дал ему впасть в такое осуждение преподобного. И многие благодаря Виталию исправили свою жизнь, впредь перестав осуждать. На могиле же Виталия Бог совершил много знамений и чудес, а по его молитвам исцелилось от различных болезней множество больных. С тех пор блаженный Иоанн стал особо остерегаться осуждения и уже не слушал злословящих.

В то время один распутный юноша взял одну монахиню-деву, и они пошли, чтобы исполнить желания плоти. Этот поступок в высшей степени опечалил и огорчил святого. Когда он сидел с клириками, один из них рассказал об этой монахине, и все прокляли того юношу, говоря, что он погубил не только свою, но и ее душу. Святой же стал обвинять клириков такими словами: “Умолкните, дети мои, и не согрешайте осуждением, потому что не знаете, пребывают ли они во грехе, или обратились на покаяние. Послушайте случай, бывший с одним монахом праведной жизни, о котором я вычитал в книге. Когда этот монах шел в Тир, то по дороге ему встретилась одна блудница, по имени Порфирия, которая сказала: «Отче, ради любви Христовой спаси меня, как Господь спас блудницу, и исторгни из греха». Авва ответил: «Следуй за мной». Он взял ее и хотел отвести в монастырь, но люди в том городе стали их осуждать. Через некоторое время Порфирия нашла на дороге брошенного младенца, и, пожалев, взяла его на воспитание. Видя это, жители Тира подумали, что это ее ребенок от монаха, и говорили ей: «Какого хорошенького ребеночка ты родила монаху». Безумные разнесли эту весть повсюду, клятвенно заверяя, что младенец видом своим во всем похож на монаха. Спустя много лет, чувствуя приближение своей кончины, монах сказал Порфирии: «Пойдем в Тир, Пелагия (таким было ее монашеское имя), потому что у нас там дело». Они вошли в город, взяв с собой и воспитываемого ими ребенка. Монах тот заболел и слег в том же монастыре, где и был прежде. Туда собралось множество народа, чтобы посмотреть на него. Он попросил принести горящие угли и, положив себе на грудь, держал так долгое время, причем ни тело его, ни одежда нисколько не пострадали. После этого, обращаясь ко всем, он произнес: «Благословен Бог, сохранивший купину неопалимой в огне. Он — Свидетель верный, что как этот огонь нисколько не тронул мою одежду, так и я никогда не знал женщину по плоти». Когда все услышали и увидели такое чудо, они испытали трепет и прославили Бога, Который явно прославляет тех, кто работает Ему втайне. А преподобный с этими словами предал душу свою в руки Божии. Многие другие блудницы по примеру Пелагии отреклись от мира и, пойдя с ней, спаслись покаянием. Поэтому говорю вам, дети мои, не осуждайте больше никого, ибо часто мы видим внешний грех брата, а его тайное покаяние не видим. Один Бог видит то, что сокрыто в сердце человека”. Получив такую пользу, клирики перестали злословить и осуждать.

Однажды в Александрии началась эпидемия чумы, и святой сам навещал больных и поддерживал находящихся при последнем издыхании, закрывал им глаза и погребал умерших, говоря присутствующим, что получает большую пользу тот, кто взирает на надгробия, размышляя о смерти. Иоанн совершал литургии и панихиды по умершим, а также и других увещавал поступать подобным же образом, потому что литургии и панихиды приносят большую пользу не только умершим, но и живым. В подтверждение сказанного патриарх приводил следующий пример. Однажды персы взяли в плен одного киприота. А товарищи его, вернувшись на родину, передали родственникам, что он погиб, и они его похоронили. Однако они ошиблись, потому что это был не он, а похожий на него человек. Его же самого, закованного в железо, увели персы. Родственники, по обычаю, стали совершать панихиды, а через четыре года пленник возвратился к себе домой. Отчаявшиеся увидеть его родственники очень обрадовались и сказали: «Мы были уверены, что ты погиб, и служили по тебе трижды в год литургии: на Пятидесятницу, на Богоявление и на Пасху». Удивившись, тот стал уверять их с клятвой, что в эти самые дни ему являлся муж, прекрасный видом и сиявший сильнее солнца. Он снимал с него цепи и три раза в год водил по тем местам, где он хотел быть, так что никто его не узнавал, и он смог сбежать. «На этом примере, — говорил святой, — воистину уверуем в то, что от литургий и молитв священников все получают большую пользу».

Благодаря подобным душеполезным примерам патриарх способствовал тому, что многие, по примеру апостолов, продавали свои имения, а деньги приносили ему для раздачи милостыни бедным. Среди других принес ему однажды семь с половиной литр золота и один человек, который просил оказать ему за это две милости: помолиться Господу об исцелении его единственного ребенка и чтобы корабль, на котором его брат уплыл в Африку, вернулся невредимым. Удивляясь благочестию этого мужа, который принес ему столько денег, сколько у него было, святой, по просьбе его, помолился Богу. Через тридцать дней сын того человека, который дал золото, умер, а еще через три дня пришло известие, что корабль попал в бурю, и весь товар выбросили в море, удалось спастись только самим людям. Когда тот человек услышал об этом, то на него напала такая скорбь, что он не хотел и слышать об утешении, но все говорил Богу, чтобы забрал его из этого мира. Святой, узнав об этом, расстроился, потому что молитва его ничуть не помогла просившему. Не зная что делать, Иоанн стал снова молиться Господу, чтобы Тот смиловался над скорбящим, вывел его из уныния и привел в мирное устроение, потому что самому ему было стыдно взглянуть тому в глаза. И вот ночью, объятый скорбью тот муж видит во сне человека, похожего на святого, который, обращаясь к нему, говорит: «Брат, зачем ты так унываешь и скорбишь? Разве ты не просил, чтобы я помолился Богу, чтобы спасся твой сын? Так вот, знай, что он спасся, и поверь мне, что если бы он выжил, то стал бы злым и порочным человеком, и пошел бы в ад. А о корабле — знай, что если бы я не попросил Господа за твою милость, что ты дал мне, тогда бы погиб весь корабль с людьми и твоим братом. Итак, не скорби, но благодари Господа, что взял у тебя ребенка из этого суетного мира и упокоил в вечном Своем Царстве. Знай же еще, что без воли Господа ничего не бывает, и какие бы скорби не находили на человека, это случается по справедливости, но мы этого не знаем». Проснувшись, человек тот необычайно утешился и тотчас же поспешил к святому, чтобы рассказать ему о видении и поблагодарить. Тот, в свою очередь, отвечал ему: «Не подумай, что я — виновник того, что ты видел, но Всеблагой Бог и твоя вера». Так сказал смиренномудрый, чтобы избежать похвал. Но человек тот все понял.

Когда патриарх отправился поклониться в храм святых Кира и Иоанна, его встретила одна убогая вдова, которая упала к его ногам и стала говорить так: «Святый Божий, рассуди меня в ужасном оскорблении, что мне нанес мой зять». Присутствующие же говорили: «Отче, оставь это, когда вернешься, тогда заслушаешь дело этой вдовы». А он отвечал им: «Как же Господь наш услышит молитвы, если я не выслушаю эту бедную вдову? Кто мне может дать гарантию, что я доживу до завтра? А если я умру сегодня, то какой ответ дам за это?» И он остановился и вынес свой суд по этому делу.

Было у святого два советника, ученых и образованных, которых ему поистине послал Бог, согласно его желанию, а звали их Иоанн и Софроний. Он всегда спрашивал совета у них, и затем со смирением выслушивал. Благодаря своей премудрости и праведной жизни, они могли беседовать с еретиками и многих сумели избавить от заблуждения, обратив к истинной вере, за что святой их любил и почитал.

Когда однажды патриарх услышал, что некто жестоко и безчеловечно обращался со своими рабами, то пригласил его к себе и, увещавая быть в обращении с ними кротким и милостивым, говорил: “Чадо, мне сказали, что ты очень жесток со своими рабами. Прошу тебя, умерь свой гнев, ибо Бог дал нам рабов не для того, чтобы мы их били, но для того, чтобы они работали на нас, а мы заботились о них и кормили их тем, что нам дает Всеблагой Бог. За сколько ты покупаешь человека, сотворенного по образу Божию? Разве твоя душа чем-то отличается от его души, или твое тело от тела твоего раба? Все мы — братия во Христе, и Он равно любит нас всех. Уподобимся же и мы Ему, потому что Сам Владыка стал рабом, чтобы сделать нас смиренными, и чтобы мы брали с Него пример, не возносясь друг над другом. Как же ты дерзаешь поносить и бить своих рабов? Разве ты хочешь, чтобы Бог наказывал тебя всякий раз, когда ты согрешаешь? Как ты можешь молиться и говорить Ему: «Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим», а после этого не прощаешь и малый грех?” Такими словами вразумлял патриарх жестоких хозяев, а кто из них не исправлялся, тому святой давал денег и выкупал рабов на свободу.

В то время некоторые нечестивцы имели следующую привычку: после того, как святой прочитывал Евангелие на литургии, они выходили из церкви и грязно ругались, а затем, на Херувимской, снова заходили в храм. Видя, что одними словами он не может искоренить это безстыдство, в один из дней святой вышел, облаченный в архиерейские одежды, из церкви к людям, которые там сидели. Увидев его, они изумились, а он сказал им: «Не удивляйтесь, там где овцы, должен быть и пастырь. Или мы все пойдем в церковь, или я тоже буду сидеть с вами». Этим поступком присноблаженный исправил тот обычай, и не пускал в церковь тех, кто не хотел исправляться, но изгонял их со словами: «Если пришел трудиться, будь внимателен, а если нет, то уходи, и не делай из дома Божия таверну и разбойничий вертеп». Вот так был украшен Иоанн всеми добродетелями, и все удивлялись, глядя на него, потому что был он раньше женатым мирянином, а патриархом его избрали, когда он даже не состоял в клире. Однако в совершенстве и добродетелях он превзошел тех, кто уже много лет были монахами, и с юности находились в клире.

Однажды к патриарху пришел один находившийся в гневе нищий и попросил милостыню. Тот велел своим людям дать ему десять динариев, которых нищему показалось мало, так что он пришел в такую дерзость, что стал бранить и поносить святого со всяким безстыдством. Патриаршие слуги рассердились на него за это и хотели побить, как и следовало бы сделать. Незлобивый же и кроткий Иоанн стал порицать их, говоря: «Оставьте, пусть поносит меня, как я заслужил, потому что шестьдесят лет исполнилось сегодня, как своей порочной и греховной жизнью я хулю моего Владыку, поэтому я достоин всякого поношения и муки». С этими словами он развязал мешок с деньгами и сказал нищему: «Возьми, чадо, сколько тебе нужно». Тот так и сделал.

И не только сам Иоанн был кроток и незлопамятен, но и других пытался всячески примирить и уберечь от скандала. Услышав о том, что правитель Александрии пребывает в сильной вражде с другим правителем, он послал к нему людей, с просьбой примириться со своим врагом, однако тот не захотел. Тогда святой позвал его в церковь для решения какого-то вопроса, связанного с его прямыми обязанностями. Когда властитель пришел в церковь, то уже шла литургия, служил патриарх. Правитель отстоял ее до конца, а когда в положенном месте стал произносить молитву «Отче наш...» и дошел до слов: «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем...», святой обернулся к нему и с великой кротостью сказал: «Задумайся над тем, что сам только что произнес, чтобы Бог простил тебя, как и ты прощаешь своего ближнего». Властитель пришел в сильное умиление и, обливаясь слезами, упал к ногам Иоанна, прося прощение. По завершении же литургии он примирился со своим врагом, от всего сердца простив его.

Как-то раз стояли рядом два клирика, которые по профессии были еще и сапожниками. У одного были отец, мать, жена, дети, которых он кормил трудом рук своих, и Господь посылал ему все блага, потому что тот весьма любил церковь, по заповеди Владыки: Ищите... прежде Царствия Божия (Мф. 6: 33). А второй клирик делал все наоборот: работал день и ночь, в церковь из-за своего корыстолюбия не ходил, и потому, по праведному суду Божию, денег, которые он зарабатывал своим ремеслом, на жизнь ему не хватало. Видя, что у другого доход намного больше, он стал завидовать ему, и сказал: «Весьма удивляюсь я, что ты работаешь меньше меня, а кормишь столько людей. Мне же и на еду не хватает». А тот, первый, чтобы заставить его ходить в церковь, отвечал: «Я хожу в одно место, где нахожу деньги, поэтому и богатею. Если ты не будешь лениться, а каждый день будешь ходить со мной, то мы поделим их». Тот согласился, и они оба стали ходить в церковь, так что через некоторое время, с помощью Божией, разбогател и другой клирик. Тогда друг его говорит ему: «Видишь, брат, какую пользу приносит церковь? Итак, никогда не пропускай службу, и Бог не оставит тебя». Узнав об этом «праведном» и «мудром» обмане клирика, патриарх рукоположил его в священника, рассудив, что тот, ради своей любви к ближнему, достоин всякой чести.

Когда святой видел какого-нибудь гордеца, то не обличал его прилюдно, чтобы не смущать, но садился с ним и некоторыми другими, и начинал беседовать о смирении, причем, чтобы привести гордеца в смирение, говорил так: «Недоумеваю и удивляюсь я, братия, что душа моя не задумывается и не размышляет о крайнем смирении Владыки. Но, напротив, тщеславлюсь пред ближним своим, будучи уверенным, что имею большую, чем он, добродетель и благородство, не приводя себе на ум сладчайшие слова Учителя: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. 11: 29). Не размышляю я и над чудесами и примерами из жизни святых, где они называют себя «землей» и «пеплом», а не людьми. Так с чего же мне, трижды несчастному, гордиться? Разве я создан не из персти земной? Разве вся слава моя не цветок полевой, который скоро увядает? Так чего же мы тщеславимся? Поразмыслим над безконечным милосердием и благостью Владыки, Который даровал нам всю тварь, чтобы служила нам и работала для нас, а также оказал нам, неблагодарным, такое множество благодеяний и продолжает оказывать на всякий час, нам, которые Его постоянно хулят и распинают своими деяниями; а Он нас не умерщвляет, не наказывает, но многомилостиво терпит; Хулимый — благотворит, солнцу повелевает светить, а дождю лить на праведных и на неправедных. Видим, что Он терпит стольких беззаконников и грешников, совершающих столькие грехи. Сколько воров и пиратов совершают в море разбой, а Он сохраняет и покрывает их, повелевая, чтобы море не потопило их, но пришли они в покаяние. А нам, которые пребываем во грехе, напиваемся, блудим, и другое, подобное этому, совершаем, Он повелевает давать всякое наслаждение: пчелы, облетая цветы, собирают мед и услаждают наш вкус, виноградная лоза приносит вино, чтобы радовалось наше сердце, волы работают до изнеможения, чтобы нас накормить, овцы нас одевают, и вообще, все животные и безчувственные творения многообразно нам благотворят, по повелению Владыки. А мы, безчувственные, не благодарим Творца и Спасителя нашего! Убоимся же, братия, того сурового ответа, который предстоит нам дать в Страшный день Судный. Большую пользу имеют те, кто размышляет о смерти, думая о том, какая скорбь охватит бедную душу при том страшном разлучении[26], когда соберутся злые и добрые Ангелы, служащие Богу, чтобы вывести ее из тела. Будет она тогда просить себе время на покаяние, но не дадут ей, потому что когда имела это время, пребывала в нерадении». После этого он обратил речь против самого себя: «Грешный Иоанн, без страха ли ты пройдешь этих врагов, когда соберутся звери из преисподней, чтобы похитить тебя?»

Потом он поведал им одно видение, которое было некоему человеку по имени Симеон в городе Колония: он видел, как восходящую на Небо бедную душу окружали полчища бесов гордости, злословия и других грехов. Святой говорил так, потому что боялся смерти, помня об авве Иларионе, душа которого при кончине боялась выйти из тела, и он говорил ей так: «Душа моя, восемьдесят лет ты работала Богу, а сейчас боишься смерти? Выходи без всякого колебания, многомилостивый Господь простит тебя». Размышляя так, Иоанн плакал: «Если святой Иларион, столько лет работавший Христу и совершивший столько чудес, убоялся смерти, какой ответ дашь ты, несчастный Иоанн, духу лжи, злословия и прочих грехов?» Взирая на Небо, он с плачем говорил: «Господи Милостивый, рассей духов-мытарей, ибо человеческими силами невозможно с ними совладать. Дай нам, Владыко, Святых Твоих Ангелов, чтобы покрывали нас во время страшного того прохождения, потому что злоба и ненависть бесовская против нас велика, велики и опасности, подстерегающие нас при прохождении этого мысленного моря». Это и еще многое другое говорил блаженный, наставляя народ, что я опускаю ради краткости, поскольку уже и так удерживаю вас долгое время. А сейчас послушайте о столь желанном им преселении от этого суетного и временного мира к Небесам.

За грехи граждан попустил Бог взять персам город Александрию, и святой стал готовиться к отправлению на родину. Узнав об этом, патриций Никита упросил его вместе с ним пойти в Константинополь и благословить царей. Видя благочестие патриция, святой, по любви к нему, согласился и вошел вместе с ним на корабль. Только они отплыли, как поднялась сильная буря и им стала угрожать опасность гибели. А ночью, во сне, патриций увидел, как патриарх в окружении нищих то попеременно обходит корабль, узнавая, нет ли в чем-то необходимости, то воздымает к Небесам руки, молясь Господу, чтобы Он успокоил море. И показалось патрицию, что Бог услышал Иоанна — море успокоилось, что и случилось на самом деле. После того, как утих ветер, они прибыли в порт Родоса и там патриарх не во сне, но наяву увидел Ангела в человеческом образе, сияющего ярче солнца и держащего в руках золотой скипетр. Ангел сказал ему: «Царь царствующих приглашает тебя в тот блаженный Город, где нет печали, и где будем вместе вечно радоваться». Тогда святой в огромной радости принес благодарение Всеблагому Богу, Который умилостивился над ним и извлек его из этой долины плача. После чего, обращаясь к патрицию, Иоанн сказал: «Ты, светлейший, старался отвести меня к земному царю, а меня позвал Небесный Царь царствующих». Сильно опечалился патриций, что лишается такого мужа, однако, облобызавшись с ним святым лобзанием, простился и отправился в Константинополь. А святой, в свою очередь, возвратился к себе на родину в Амафунт и тотчас же велел составить следующее завещание: «Убогий Иоанн, раб рабов Божиих, через архиерейское достоинство свободный, по благодати Христовой. Благодарю Тебя, Господи Боже мой, что сподобил меня вернуть Тебе все Твои дары, так что у меня ничего от них не осталось, кроме трех монет, которые я также повелю отдать моим во Христе нищим братиям. Ты Сам знаешь, Господи, что когда меня сделал епископом, я нашел восемь тысяч литр золота, которые раздал нищим, да и не только эти, но и те десятки тысяч, что Твоя благодать потом посылала мне. Я раздал все ради любви к Тебе, зная, что все это — Твое. Прими же душу мою, Святый Владыко». С этими словами он почил о Господе.

О, святейшая душа, о, неподражаемое благочестие, о, преданнеший слуга, поступавший как добрый раб и верный распорядитель, возводя монастыри и больницы, строя гостиницы и другие здания, необходимые для заботы о бедных и неимущих. Он одаривал Церковь, щедро и в изобилии помогая бедным, вследствие чего богатый в дарах Своих Воздаятель Бог прославил его совершением великих и дивных чудес и знамений и при жизни, и по смерти, из которых для уверения в истинности других, мы приведем одно-два, да и то вкратце, потому что мы и так уже значительно затянули наше повествование.

После того как в церкви чудотворца Тихона над святыми его мощами совершили положенное отпевание, их понесли, чтобы похоронить в склепе, где уже были погребены ранее два епископа. Когда стали опускать святого в склеп, тогда (о чудо!) тела двух прежде погребенных здесь епископов подвинулись сами по себе и расположились одно над другим так, что между ними образовалось место, куда и положили святого.

Выслушайте же и другое чудо, более удивительное.

За пять дней до кончины святого одна жена, услышав, что через несколько дней он отойдет ко Господу, согласно словам Ангела, прибежала к нему и, упав в ноги, со слезами стала говорить: «Святейший мой Владыко, я, несчастная, совершила такой великий и страшный грех, что не дерзнула его исповедать, полагая, что не сможет человек, услышав, понести его. Но знаю наверняка и верую, что за благодать, которую ты имеешь у Господа, и дерзновение, своими молитвами ты можешь изгладить мое беззаконие». Иоанн с кротостью отвечал ей: «О женщина, если ты веришь, что через меня, грешного, Господь простит тебе твой грех, исповедуй его и получишь полное прощение». На это она сказала, что не может его вообще исповедать по той причине, что поступок тот весьма постыдный. Тогда святой говорит ей: «Ступай и напиши его на бумаге, запечатай и принеси мне, а я обещаю тебе перед Богом, что ни один человек его не увидит». Но она с трудом согласилась сделать и это. Написав и запечатав бумагу, она попросила, ради Бога, хорошенько беречь ее, чтобы она не попала в другие руки. Патриарх пообещал ей, и она уехала их города по делам. А тем временем святой скончался, никому ничего не сказав об этом деле. А жену же, как только она узнала о его кончине, объяла такая сердечная боль и скорбь, что она чуть не сошла с ума. Однако, твердо надеясь на благодать святого, она пришла к нему на гроб и, плача, стала говорить с ним, как с живым: «О, человече Божий, не хотела я исповедать тебе свой грех от стыда, но написала его на бумаге, как ты сам повелел, и принесла тебе, чтобы избежать будущих мук. А ты внезапно скончался, и теперь я не знаю, в чьих руках находится эта бумага, и то, о чем не хотела чтобы знал и один человек, теперь, уверена, узнает весь Кипр, и будет мне стыд и смущение безмерное. О, лучше бы я тебе не давала ее, потому что не принесло мне это никакой пользы. И все же я, несчастная, не отчаиваюсь и не уйду от твоего гроба, но буду плакать до тех пор, пока ты не откроешь мне правду, не известишь о моем деле. Ведь я верую, что ты не умер, но живешь о Господе и можешь получить от Него все, что захочешь». Проведя, таким образом, в плаче и молитве на гробе святого три дня и три ночи без сна, без воды и пищи, в последнюю ночь она вдруг воочию видит, как святой (о чудо!), как будто живой, вместе с двумя другими епископами выходит из гроба и говорит ей: «До каких пор, женщина, ты будешь вопить и безпокоить нас, не давая нам отдохнуть и заливая наши одежды своими слезами?» С этими словами он дал ей запечатанную бумагу, такую, какую и получил, и сказал: «Открой и проверь, точно ли это то, что ты дала мне, и прославь Бога, творящего чудные дела». После этого изумленная женщина увидела, как святые снова входят во гроб, а затем открыла письмо и обнаружила, что грех ее совершенно изглажен, а вместо этого написаны такие слова: «Ради раба Моего Иоанна Я простил тебе этот великий грех».

Это и многие другие, подобные этому, чудеса сотворил Всемогущий, прославляя Своего раба, причем не только на его могиле, но и в других местах и различными способами, смотря по вере каждого. Все это я оставляю ради краткости, и приведу здесь лишь видение, бывшее одному подвижнику.

Один монах по имени Савин, живший в Александрии и проводивший жизнь воздержную и подвижническую, в тот час, когда скончался святой, пришел в исступление и увидел, как святой вместе с клириками, несущими в руках зажженные лампады и свечи, выходит из епископии, а один, необычайно светлый видом, юноша зовет Иоанна к Царю. И тотчас из епископии выходит прекрасная и светлее солнца дева, имеющая на голове венец из масличных веток. Взяв святого за руку, она надела ему этот венок, и они вместе пошли к Царю. Придя в себя, Савин понял смысл видения, и для большего уверения в его истинности, записал день и час, в который ему было это видение. А когда в город прибыли киприоты, он спросил у них, когда преставился святой, и обнаружил, что это произошло как раз в тот час, когда ему было видение. Тогда он понял, что та дева с венком, была сама Милость, которая, как вы уже слышали, являлась ему прежде и обещала привести к Царю. Она сдержала свое обещание и с таким дерзновением и в неизреченной славе привела к Вечному Царю Христу, потому что был святой милосерд и милостив к нищим.

Другой известный всем благочестивый александриец в ту ночь, когда скончался святой, видел множество сирот и вдов с масличными ветвями, идущих впереди и позади святого, который направлялся в церковь.

Однажды, когда при большом стечении народа в упомянутом храме святого Тихона праздновали память святого и пели духовные песнопения, тогда совершающий чудеса Бог, желая открыть, какую славу имеет святой и какое дерзновение обрел пред Ним этот ревнитель Его человеколюбия и тезоименитый милосердию, благоволил, чтобы мощи его во здравие и спасение всех стали источать благоуханнейшее миро. Обоняв этот запах, все вознесли благодарственные молитвы Христу Богу, Прославляющему прославляющих Его и исполняющих Его повеления.

Вот, возлюбленные, житие и подвиги воистину милостивого и милосердного Иоанна. Он не расточал всуе своих сокровищ, как это делают ныне безумные богачи, но как благоразумный купец отсылал их на истинную родину, чтобы пользоваться ими вечно. Он исполнил слово Владыки: Не собирайте себе сокровищ на земле, где тля уничтожает и пожирает ваше богатство, но собирайте... сокровища на небе, где богатство ваше не гибнет, и никто не сможет его похитить (Мф. 6: 19-20), то есть раздавай имение свое нищим, и за отданное здесь, на земле, на Небе воздаст тебе Вечный Царь во сто раз больше. Достоин удивления такой способ собирания сокровищ, потому что ничтожные богатства этого мира, отдаваемые нищим, превращаются в золото и драгоценные камни. В эллинских мифах о царе Мидасе говорится, что чего бы он ни брал в руки, все превращалось в золото. Так вот, то же самое мы можем истинно утверждать о руках нищих, потому что те милостыни, которых они касаются своими руками, становятся золотом на Небесах, обогащая дающих эту милостыню их благодетелей. Не думай, богач, что, давая милостыню нищим, ты нищаешь сам, а нищего обогащаешь. Веруй же несомненно, что, полагая свое богатство на сохранение в надежное место, ты больше пользы приносишь себе. Соломон говорит: Милуяй нища дает взаймы Господу (Притч. 19: 17), и однажды Он обязательно тебе вернет все с большим процентом. И не печалься, если вдруг замедлит отдать, потому что насколько опоздает, настолько больший процент ты получишь. Ведь и те, кто дают деньги под процент, просят, чтобы заемщик не торопился с уплатой, чтобы они получили больший процент. Скажи мне, пожалуйста, богач, если бы к тебе домой пришел в бедной одежде царь и попросил его накормить, обещая, что во дворце щедро отблагодарит тебя, ты не был бы рад в высшей степени, что он согласился прийти в твой дом, и не постарался бы сделать все, чтобы как можно лучше услужить ему, не предложил бы ему самые изысканные яства? Послушай, что говорит Царь славы в Святом Евангелии: Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25: 40), то есть то добро, которое вы сделали одному из самых жалких нищих, вы сделали Мне. Итак, когда придет к тебе домой какой-нибудь нищий и попросит милостыню, то если ты христианин, поверь, что в лице этого нищего пришел к тебе Небесный Царь, и просит не обильного ужина, а самую малость из того, чем Сам тебя наделил, причем обещает вознаградить тебя в Небесном Своем дворце. Если все это так и есть, зачем же ты, когда приходит Христос, закрываешь перед Ним дверь? Блаженны те, кто милостиво, ревностно и с усердием принимают Его к себе так, как приняли Закхей, Авраам, Лот и другие праотцы, стоявшие порой у дверей своих домов и приглашавшие путников и бедняков зайти к ним и отобедать. О, богачи, вы должны просить нищих принять ваши дары, потому что они ваши ходатаи и молитвенники о вас ко Господу. Послушай, сребролюбец, великое безумие — собирать богатство в этом мире, чтобы другие после твоей смерти радовались, а сам ты пошел на муку в огнь вечный и неугасимый. Безрассудно копить то, что, когда его хранишь — портится, а когда расточаешь — умножается. Как, например, зерно, когда его сеешь и расточаешь по земле, дивным образом умножается, так что на одно зернышко получаешь и десять, и двадцать. А когда хранишь его, то оно гниет и пропадает. Вот так же и временное богатство: если его раздаешь бедным, оно приносит тебе большой процент, и не десять к одному, как зерно, или двадцать, но сто и больше, как это обещал наш Владыка. А если ты будешь собирать его, то оно погибнет, и ты не получишь никакого капитала. Поистине безумнейшим и безрассуднейшим будет тот, кому надо пройти через лес или другое опасное место, где путников подстерегают воры и убийцы, а он возьмет с собой золото и серебро, хотя может отослать его на родину другим, легким и безопасным способом. Смерть — страшный переход, во время которого богачи лишаются того, чем обладали. Потому безумны они, если собирают себе сокровища здесь, на земле, не пытаясь отослать все свое богатство в Царство Небесное, где наше истинное и вечное отечество и дом, ради которого мы и были созданы. Итак, богач, отправь все свои богатства туда, где сам будешь пребывать вечно. Все купцы имеют обыкновение отсылать свой товар туда, где можно получить больше выгоды. Если ты — временный житель здесь и, по сравнению с будущей вечностью, не проживаешь и одного дня, то и богатство свое собирай там, где ты, несмысленный, будешь пребывать вечно, а не здесь, где все проходит как сон и как дым растворяется. Те, кто хочет переправить деньги из одного города в другой, или те, кто сами перевозят эти деньги, боясь опасностей, подстерегающих на дорогах, сдают их на хранение государству и слуги царя дают им расписку, что получили от них столько-то тысяч. Потом с этой распиской они идут в другую страну и получают там свои деньги, выплачивая за оказанную им услугу от шести до десяти процентов, потому что если бы они сами повезли эти деньги, тогда рисковали бы не только деньгами, но могли лишиться и самой жизни. Поступай и ты так же, богач. Если хочешь, чтобы богатство твое направилось прямиком на истинную твою родину, и ты не подвергнулся опасности потерять его, отдай его нищим, которые рабы Царя, и они напишут тебе собственноручно расписки, и ты получишь не только не меньше того, что дал, но во сто крат больше того, и, несомненно, даже еще больше. Радуйся тогда и прославляй Господа, Который просветил и дал тебе силы осуществить такую выгодную сделку, то есть вместо земного и тленного, которое ты дал здесь временно, получишь нетленное и Небесное.

Да, братия моя возлюбленная, не думайте, что учителя написали вам какие-то басни, но все это в высшей степени истинно и правдиво. Если сейчас, в это благоприятное время, вы будете пребывать в небрежении и не сеять, то придет лето, и вы не обнаружите всходов, но будете погибать от вечного голода и холода, и не найдется даже капли воды, когда вы будете гореть в геенне огненной, чтобы остудить ваш страдающий язык и горящую гортань. Собирайте сейчас, пока время урожая, складывайте в закрома, чтобы можно было найти во время лишения, подобно тому, как сделал, будучи в Египте, премудрый Иосиф, собиравший зерно в течение семи урожайных лет, и имевший его во время великого лишения, и радовался, почитаемый, как царь, всеми египтянами за свою премудрость и прозорливость. Ему подражайте, богатые, ему ревнуйте, и сейчас, пока время урожая, собирайте, чтобы оправдаться вам во время нужды и лишения. Расточайте богатство на нищих, кормите алчущих, одевайте нагих, собирайте чужестранцев, больных, посещайте в темницах пребывающих, утешайте в нужде находящихся. Делайте так, как поступал ныне празднуемый святой, сострадательный и милосердный, подражатель Христа и Авраама, чтобы вместе с ним и всеми милосердными вы услышали тот желанный и превожделенный глас Праведного и Всемилостивого Судии: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство уготованное вам (Мф. 25:34), Которого да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Емуже слава ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.