Книга, называемая Раем

18 декабря МУЧЕНИЧЕСТВО СВЯТЫХ МУЧЕНИКОВ СЕВАСТИАНА И ИЖЕ С НИМ

Благослови, отче!

Во время своего царствование антихристы Диоклетиан и Максимиан превзошли в злобе и безчеловечии всех бывших до них царей, воздвигнув, безумные, такое гонение на христиан, что для святых не хватало места в темницах. Правители издали приказ, чтобы все игемоны и начальники перестали заниматься всеми необходимыми вопросами, касающимися городов, прекратили заниматься делами об убийствах и других преступлениях, а только различными мучениями принуждали христиан предавать их веру. Вследствие этого беззаконейшие слуги нечестивых царей и безчеловечные управители, чтобы выказать свое раболепие, подвергали невинных различным мукам. Одних христиан они поджаривали на углях, других сжигали в медных статуях, с третьих, как с баранов, сдирали кожу, других побивали камнями и расстреливали из луков, пятым прокалывали лодыжки и уши раскаленными прутьями, вырывали зубы и выдергивали ногти, бросали в реки и моря, расчленяли и рвали тела и вообще предавали таким мучениям, что только от одних их названий любой человек проникается состраданием и дрожит от страха. Мужественные христиане, чтобы избежать вечной смерти, нисколько не думали о смерти временной. Они не жалели ни своих жен, ни детей, ни родителей, ни братьев, ни даже свои тела, помня слова Владыки: Кто любит отца или мать... сына или дочь более, нежели Меня... и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня (Мф. 10: 37-38). Поэтому святые добровольно и с ревностью предавали себя на смерть, чтобы жить вечно, как сделали ныне празднуемые святые: непобедимый Севастиан и его товарищи по мучениям. Их не сделала расслабленными любовь родителей и родственников, или даже жен и детей, которые горько плакали перед ними, чтобы помешать их мученической смерти. Но эти мужественные и премудрые христиане предпочли пристрастию плоти и преходящему наслаждению Божественную любовь, желанием отразив желание и возненавидев временные удовольствия, чтобы получить Желанного Христа во веки безконечные. Послушайте же со всяким вниманием и благоговением сладчайшее это повествование.

Сей всечестной Севастиан был знаменитым и известным человеком в великом городе Медиолане. Его так уважали тираны, что он был им вернейшим другом. За его воздержность, благородное и знатное происхождение царь Диоклетиан поставил его начальствующим над всеми воинами, то есть янычар-агой. Севастиан ревностно служил в этом звании, будучи втайне христианином, а по виду еллином. И это не потому, что боялся пыток, но чтобы помогать святым, чтобы состязаться с ними в мучении, чтобы приводить к вере многих, до тех пор пока его принимали за нечестивого, и никому не было известно о его тайне, а затем, когда узнали, что он — верный, чтобы открыто исповедать веру и принять венец мученический. Он часто посещал темницы, где были заключены христиане, наставлял их и побуждал премудрыми речами не страшиться временных мучений, но презирать все временные плотские наслаждения, чтобы по смерти получить вечные и безсмертные. Своими словами он укрепил многих из тех, кому из-за любви к друзьям и родным, или из-за страха перед разнообразными мучениями угрожала опасность лишиться победного венца. После его слов они уже ничего не боялись и спокойно проливали кровь за Владыку. В особенности это относится к двум братьям, Маркеллину и Марку, происходившим из первых граждан Рима. Отца их звали Транкилин, а мать Евсевией. Подобно тому, как они были братьями по плоти, так же и в вере оба они были тверды и непоколебимы. Эпарх города Хроматий подвергал их разнообразным ужасным мучениям, но не мог победить их ни угрозами наказаний, ни подарками, ни лестью. Тогда этот коварный издал указ — умертвить их через тридцать дней, а все их имущество отдать государству; родственники, соответственно, не получали из этого совершенно ничего. Кроме того, он приказал родным каждый день приходить к мученикам, чтобы их жалобными словами и слезами заставить изменить свои убеждения. Этот срок хитрый эпарх назначил для того, чтобы под воздействием слез своих жен и детей они уступили и отреклись от веры. Все эти тридцать дней мученики имели сильную и непомерную брань от родных и друзей.

Первым пришел в темницу их отец и, оплакивая свое безчадие, стал говорить к ним такие жалобные слова: «Чада мои возлюбленные, неужели вам не жалко несчастной моей старости, где найти мне другую опору и помощь, кто позаботится обо мне, бедном, кто погребет жалкое мое тело, кто унаследует мое имущество? Пожалейте меня, который вас вырастил, для чего вы по своей воле идете на смерть? Почему вам не жалко ни своей молодости, ни моей старости, ни жен, ни детей, которые безутешно плачут каждый час? Зачем вы лишаете себя удовольствий мира, сладчайшей жизни, чтобы враги ваши проели ваше богатство, а я в один день лишусь имущества, жизни и детей — света моих очей?» Когда закончил отец, начала безутешно плакать мать. Она рвала на себе волосы, царапала тело и, показывая на грудь, говорила: «Чада мои любезные, вспомните мои боли, которые я, бедная, претерпела, чтобы родить вас, вскормить и вырастить». Это и еще многое другое говорили родители, но милости и сострадания к себе в сыновьях вызвать не смогли. Тогда их жены подняли сильный плач и, с детьми на руках, рыдая, говорили им так: «О, любезные супруги, почему вы так немилосердны и к нам, и к себе самим. Если вы так безумны, что хотите прежде времени быть умерщвленными ради суетной надежды на будущую жизнь, о которой не знаете точно, есть ли она, зачем нас-то ввергаете в такие муки? Как мы сможем взирать на вашу горькую и неправедную смерть? Как сможем мы, бедные, вынести вдовство, как воспитаем детей? Пожалейте нас, если вам не жалко свое тело, и хотя бы сначала убейте нас, чтобы мы не видели вашу кончину, потому что не хотим жить и одного дня без вас. Мы попросим палачей, чтобы они и нам отрубили головы тем же мечом. Если они послушают, то и нас по крайней мере тоже умертвят безжалостно». Так с одной стороны говорили жены, а с другой — друзья и родные, и все слышавшие плакали, и прежде всего сами мученики. Ведь и они были людьми, носящими плоть, поэтому сострадали женам и детям, и из их глаз рекой текли слезы.

Видя это, блаженный Севастиан испугался, как бы они не были побеждены слабостью плоти и не предали веру. Поэтому он посчитал нужным при такой необходимости открыться, рассказав кем он был на самом деле, и исповедать истину, чтобы укрепить мучеников. Итак, он обратился к их родным с такими речами: «Люди, если бы у нас была только эта жизнь, и она продолжалась бы вечно, то тогда подобало бы препятствовать вашим родственникам в смерти. Но поскольку жизнь эта исчезает и проходит как сон, а нас после смерти ожидает другая жизнь, безконечная и всерадостная, то зачем же вы мешаете мужественным подвижникам и становитесь для них причиной погибели? Тот, кто будет мучен за Христа, наследует Царство Небесное, а тот, кто отречется от Него, идет в муку вечную. Ручаюсь вам, что эта непреложная истина — есть главное в нашей вере. Именно это заставляет нас презирать земные блага, поскольку мы направляемся к другой, лучшей жизни, чтобы получить награду за свои труды. Туда же идут и эти мученики — вечно радоваться со Христом. Там, вспомнив о родителях, детях и женах, они будут молиться о вас Богу, чтобы дал вам всякое благо и блаженство. Итак, прекратите слезы и не угашайте их ревность. Не думайте, что они покинут вас, даже если и скончаются прежде времени. Нет же, правду вам говорю. Но более того, с сегодняшнего дня они будут вашими хранителями и спасителями в этой жизни, будут невидимо помогать вам и охранять, а когда вы окончите свою жизнь, они примут вас в те вечные обители, и вы станете причастниками их радости и наслаждения». Так говорил он родным мучеников, а потом обратился к ним самим: «Мужественные воины Христовы, видите ли вы ухищрения лукавого, как он пытается воспрепятствовать вашему спасению? Чего не смог сделать с помощью стольких мук и наказаний, которым вас подвергли враги ваши, то пробует совершить слезами ваших родных и друзей. Но вы, как сведущие в этом, поняли его хитрость и узнали, что нечестивый нападает на вас различными способами, и особенно сейчас, когда видит, что вы достигли конца подвигов. Будучи не в силах перенести позор поражения, он старается, чтобы вы, после того как претерпели скобления и удары, потеряли награду за ваши труды, и лишились вашего Создателя и Творца. Стойте же мужественно, не жалейте свою плоть, которая не сегодня завтра станет пищей червей. Боль одного дня приносит вечное воздаяние. Если же вы обратитесь вспять, предпочтете временное наслаждение, которое исчезает как тень, то будете пребывать в вечных муках без конца». Когда блаженный Севастиан говорил это и еще многое другое, с Небес сошел яркий свет и осветил его. Появился также и встал рядом с ним удивительный юноша, лицо и одежда которого так сияли, что все, видевшие его, изумились, познав, что это действие благодати свыше, свидетельствовавшее об истинности слов святого. Далее последовало и достойное упоминания чудо, которое заставило все присутствовавших уверовать во Христа.

Некая жена по имени Зоя, супруга Никострата, в доме которого в темнице содержались святые, была тяжело больна: она не слышала, и совершенно не могла говорить. Однако силой Божией Зоя услышала то, что говорил святой, и эти слова показались ей в высшей степени правдивыми. Будучи неспособна языком похвалить его, она стала жестами и взглядами показывать предстоящим, что он говорит правду. Затем женщина с большим благоговением и смирением поклонилась Севастиану. А святой, познав, что Богу угодно исцелить эту женщину, чтобы все видевшие это чудо уверовали, повелел ей встать посередине и в слух всех обратился к ней так: «Во имя Господа Моего Иисуса Христа, Истинного Бога, говори». И тотчас (о чудо!) она стала здоровой от своей болезни и безпрепятственно заговорила так, что все удивились, и особенно Никострат. Прославив Бога, он поклонился святым, прося прощения за прежние прегрешения, и, открыв двери темницы, просил их уходить. Он сам был согласен принять смерть, чтобы только Владыка простил его грехи. Но святые отвечали: «Да не будет того, брат, чтобы мы потеряли подвижнический венец. Мы по своей воле, ради любви к Богу и Спасителю нашему, принимаем смерть, как многоценный дар. Ступай, и приведи сюда всех заключенных, чтобы и они увидели и более укрепились в вере. Вот тогда только ты предстанешь перед гонителями, чтобы получить славный венец». Никострат так и сделал: он привел всех в свой дом, а Севастиан научил их до самого их конца неподвижно стоять в вере. Те, кто были некрещеными, должны были поститься два-три дня, а затем принимали Святое Крещение». Узнав обо всем этом, эпарх Хроматий спросил Никострата, зачем он привел всех узников в свой дом. И тот отвечал: «Чтобы все, увидев орудия мучения и раны, получаемые другими, испугались и поклонились идолам». Тогда эпарх похвалил его за мудрый поступок.

Был у блаженного Никострата один близкий друг по имени Клавдий, занимавший должность коментарисия, которого он хотел сделать христианином. Обратившись к нему с душеполезными словами, Никострат восхвалял святого Севастиана за его любовь к Богу, за то, что тот отрекся от дружбы с царями, презрел такую славу, богатство и власть, и находится среди христиан, состязаясь с ними в подвиге веры не только словами, но и удивительными чудесами. Как только Клавдий услышал это, сердце его уязвилось Божественной любовью, он побежал к себе в дом, взял двух своих больных сыновей (один был болен водянкой, другой — проказой) и поспешил к Никострату. Придя туда, он, исповедуя веру в Бога, просил святых исцелить его сыновей. А там в это время собралось много оглашенных, их крестил один священник праведной жизни, именем Поликарп. Он совершил это Таинство и над двумя сыновьями Клавдия, после чего они сразу же исцелились. Да и не только они, а вообще все больные, которые входили в купель, выходили из нее здоровыми и душой и телом. Все прославляли Бога, и особенно Клавдий, который, увидев такое чудо, свершившееся над его сыновьями, тоже крестился.

После того как прошел тридцатидневный срок, назначенный эпархом, он вызвал к себе Транкилина, не зная, что тот стал христианином, и спросил о двух его сыновьях, согласились ли они поклониться идолам. Транкилин отвечал: «Поистине блаженны они, потому что познали истину, и меня, недостойного, привели к познанию Всемогущего Бога, Которому поклоняюсь и Которого почитаю всем своим сердцем». Эпарх спросил: «Что с тобой случилось, неужели и ты, несчастный, уверовал в это безумие?»

— Так и я думал, судья, считая христиан обольщенными и безумными, но сейчас, видя, что знаменитый Севастиан стал рабом Христа, презрел царскую славу и всякое наслаждение; наученный от него, я уразумел истину, познав, что ваша вера — скверна и мерзка, а вера христиан — благочестива и священна.

— Какими делами убедили тебя поклоняться Распятому Богу, умершему злой смертью?

— Если ты соблаговолишь выслушать меня с долготерпением, не будешь гневаться, то я докажу тебе, что Тот Распятый — есть Истинный Бог и Царь всей твари.

— Говори мне смело о своем Боге, потому что я хочу познать истину.

— Поскольку твоей благости это было угодно, выслушай вкратце о Таинстве домостроительства, чтобы ты узнал, что только Христос является Истиннейшим Богом.

И он рассказал ему о сотворении Богом всего: как Он из небытия привел в бытие весь мир, сотворил человека, как снова воссоздал его в благобытие вольными Своими страданиями, и затем, как после тридневного восстания снова вознесся на Небеса. После того как честной старец поведал ему о Таинствах нашей веры, он добавил и следующее: «Если ты, светлейший эпарх, не веруешь чудесам Христа моего, поверь тому, что совершилось со мной. Ибо был я, как ты и сам знаешь, еще два дня назад расслабленным и недвижным, а сейчас полностью исцелился благодатью Божественного Крещения». Услышав это, эпарх долгое время оставался безгласен, познав истину. Затем он приказал всех отпустить, говоря Транкилину: «Узнал я, брат, что велика вера христиан, и что нет другого Бога, кроме Того, Которого они почитают. Если ты хочешь, чтобы я стал твоим сообщником в этом, приведи мне завтра двух христиан, тайно, чтобы никто их не видел, и я приму от них Святое Крещение». Транкилин пошел и возвестил об этом святым, которые обрадовались, что бывший их гонитель и противник скоро станет их помощником и защитником в вере, и, устроив бдение, всю ночь славили Господа.

Наутро, взяв с собой Севастиана и Поликарпа, Траникилин пошел к эпарху. Увидев их, тот встал с огромной радостью и, упав им в ноги, просил даровать здравие его душе и телу, потому что тело его так сильно вздулось от болезни, что он почти не мог ходить. Они же сказали ему: «Если уверуешь во Христа от всего сердца, получишь от Него исцеление». И эпарх, отрекшись от идольского нечестия, ясным голосом исповедал Христа Истинным Богом, но не ограничился только этим. Разбив всех идолов, бывших во дворце, он отдал их святым, чтобы они делали с ними, что хотели. Божественной благодатью Севастиан узнал, что сын эпарха, Тивуртий, еще сомневался в вере, поэтому оставил одного очень дорогого и сделанного искуснее других идола, на котором было изображено движение небесных тел и нанесены астрономические вычисления. Тивуртию стало жалко идола, он не хотел разбивать его до тех пор, пока не выздоровеет отец. Святой же сказал юноше, чтобы тот не сомневался, но разбил и этого идола — только тогда он увидит чудеса от Бога. Тивуртий разжег печь и говорит святым: «Вот, по вашему повелению я разбиваю моего любимого идола. Заключим договор: если отец мой не поправится, тогда я вас брошу в печь». Услышав такие слова, Хроматий хотел воспрепятствовать сыну, но святые с радостью согласились на этот уговор, уповая на силу Божию. И в тот же миг, как только разбили скверную статую, Хроматия объял Божественный свет, явился светлый и прекрасный юноша, сказавший ему: «Блажен ты, что уверовал во Христа, Который послал меня исцелить тебя от твоей болезни». И с этими словами эпарх стал совершенно здоров: прежде неподвижный, он стал скакать как олень. Тогда и Тивуртий, изумленный чудом, припал к ногам мучеников, прося Спасительного Крещения. Очистившись постом и молитвой, отец и сын были крещены святыми.

Прежде чем царь узнал обо всем этом, эпарх продал все свое имущество, деньги раздал нищим, а рабов отпустил на свободу; после этого он присоединился к обществу христиан и стал поучаться в слове веры. Узнав об этом, архиепископ Римский Гай в радости пришел поприветствовать эпарха и прочих братьев. Зная, что слух о крещении уже распространился, и через несколько дней должны поставить другого эпарха, который всех предаст смерти, архиерей посоветовал христианам разделиться на две части: одни останутся в городе и будут как можно убедительнее свидетельствовать о Христе, другие выйдут из Рима и скроются в тайном месте; может быть, в этом случае они избегнут опасности. Но блаженные Севастиан и Поликарп отказались уходить, желая каждый остаться в городе и принять подвижнический венец. Архиепископ повелел, чтобы Поликарп вышел из города вместе с братьями, ибо он, как священник, должен был окормлять их, а Севастиан должен был остаться в городе и, как сильный воин, укреплять и воодушевлять мучеников. Тогда Поликарп вышел из города вместе с половиной христиан и бывшим эпархом Хроматием, сын же его Тивуртий просил Гая позволить ему остаться в городе, чтобы как можно скорее принять желанную смерть за Христа. Видя горячее стремление юноши, он дал ему разрешение, после чего рукоположил Маркеллина и Марка в диаконы, отца их — в священники, а блаженного Севастиана сделал помощником и экдиком[57] Церкви. Сам епископ остался с ними, уча всех и наставляя быть ревностными и мужественными в подвиге, не страшась смерти. Свободные от всяких телесных трудов, они непрестанно молились, и закаляли себя к подвигу лишь бдениями, постами и другими добродетелями. К ним тайно приходило множество больных, получавших исцеление. Святые совершили и безчисленное количество других чудес, из которых — для несомненного уверения в прочих — мы приведем лишь одно.

Выйдя однажды из дома, блаженный Тивуртий обнаружил на площади человека, который незадолго до этого разбился, упав с высоты. Он переломал все кости и повредил все члены так, что уже не было надежды на то, что он выживет, и ему копали могилу, готовясь к похоронам. Сжалившись над ним, Тивуртий помолился и исцелил его, и бывший больной встал и ходил, не имея на себе даже малейшего следа ран. Тогда святой обратился к присутствующим, которые, увидев такое чудо, стояли в изумлении: «Если и вы хотите творить знамения и чудеса, уверуйте во Христа, от Которого и я получил эту силу». И они уверовали, после чего Тивуртий отвел их к Гаю, говоря: «Прими, честный отче, тех, кого сегодня приобрел Христос через меня». Совершив оглашение, епископ крестил их, благодаря Бога, Который совершает чудеса для призывающих Его.

Однако ныне настало время, чтобы более не растягивать наш рассказ, поведать о кончине каждого из вышеупомянутых святых. Первой приняла мученическую смерть Зоя. Она пошла помолиться в храм святых апостолов Петра и Павла, где ее связали и отвели к правителю, который пытался с помощью различных мучений отвратить ее от веры. Будучи безсилен сделать это, он издал приказ — повесить ее вниз головой и окуривать нечистотами до тех пор, пока она не задохнется от дыма. После этого ей привязали на шею огромный камень и бросили в Тибр. Узнав об этом, святые обрадовались ее славе и блаженству, а себя стали оплакивать, что не поспешили присоединиться к ней. И Транкилин говорил Севастиану так: «Видишь, мой господин, как мужественно ведут себя жены, и ревностнее нас текут и предвосхищают венец?» С этими словами в юноше разожглась Божественная любовь и он поспешил в указанный храм святых апостолов помолиться. Палачи схватили его, побили камнями и, по приказу правителя, бросили в реку. Но муж блаженной Зои Никострат, вместе с Клавдием, пошли на берег реки искать святого. Нечестивцы связали их и привели к эпарху, который стал их мучить разными пытками, но так и не смог их переубедить, о чем и донес царю. Последний приказал дать им три сильных удара и если они и тогда не поклонятся идолам, то бросить их в воду. И так приснопамятные, будучи трижды немилосердно биты, были брошены с огромными камнями на шее в воды Тибра и предали души свои в руки Божии.

Некий нечестивый муж именем Квартуат, притворившись христианином, встретился со святыми, негодяй, чтобы предать их, когда придет удобное время. Однажды он увидел, что Тивуртий молился в одном из храмов, и заявил об этом эпарху, после чего и сам пошел туда молиться, чтобы показать, что он не предатель, но христианин. Войдя в храм, палачи схватили их обоих и привели их к эпарху. Тот обратился к предателю с вопросом: «И ты христианин, Квартуат?» Он отвечал: «Да». Поняв лицемерие, святой с гневом сказал ему: «Не обманывайся, коварный, потому что блудник и пьяница не может быть ученик Христов. Или ты думаешь, я не знаю, кто ты такой и что ты выдал меня на смерть? Но я только этого и желаю, чтобы соединиться с Моим Владыкой Христом, Желанным Моим и Сладчайшим, ради любви к Которому я по собственной воле оставил дом, отрекся богатства, родных и славы. Я не боюсь ни огня, ни гонений, ни бичевания, но все это и многое другое претерплю с Его помощью». Эпарх сказал: «Оставь эту болтовню, Тивуртий, и исполни мое повеление. Пожалей благородное свое происхождение, свою молодость, чтобы не принять тебе постыдную смерть». Святой ответил: «Для меня нет никакого позора в том, судья, чтобы служить Истинному и Всесовершенному Богу. Но жалок и достоин плача тот, кто служит демонам». Разгневавшись, эпарх повелел принести угли и говорит ему: «Выбирай: или поклонишься богам, или босыми ногами будешь стоять на углях». Осенив себя крестом, святой встал на угли, говоря: «Внимай силе моей веры, и узнай, что Тот, Кого я почитаю, есть Бог Истинный. Оставив нечестие, и ты стань Его учеником». Видя, что святой безо всякого для себя вреда долгое время стоит на углях и боясь, как бы он не сотворил другое какое чудо и не привел многих к вере, эпарх приказал вывести его из города и там отрубить голову. Вот так отошел Тивуртий в вечные обители. Тогда привели Кастула, в доме которого находились святые, и после многих пыток закопали его живым в яме. Затем, приведя мужественных Маркеллина и Марка, пробили им гвоздями ноги и заставляли стоять прямо, чтобы, пройдя глубже внутрь, гвозди причинили им жесточайшую боль. А присноблаженные, терпя такую невыносимую муку, пели: «Се, что добро или что красно...». После этого их пронзили копьями, как Владыку, Которому они предали души. Вот так посредством различных мучений скончались все святые, как непорочные жертвы предложив себя Христу.

А мужественного Севастиана оставили напоследок, чтобы, подвергнув его разнообразным мукам, попытаться убедить отречься от веры. Сам Диоклетиан приказал привести его к себе на суд и сказал ему: «Севастиан, я почтил тебя такой честью и сделал первым из правителей, а ты, неблагодарный, что же так превознесся в своей гордости и безумии, что уже не считаешься с моей властью и не думаешь о своей жизни?» Отвечал святой: «Тогда, царь, я не знал Истинного Бога, поэтому, как безумный идолопоклонник, слушался твоих повелений, но сейчас, когда познал истину, я презрел богатство, славу и все прочее, как преходящее и недостойное, и возжелал непреходящего и вечно пребывающего, что наследуют все, кто любит Христа. А ваше сумасшествие и безумие настолько велики, что вы поклоняетесь камням, дереву и прочей мерзости». Услышав это, царь разгневался и приказал привязать его к столбу посреди поля в качестве мишени, чтобы в него со всех сторон стреляли из луков до тех пор, пока все его тело не будет утыкано стрелами. Все толпой устремились посмотреть на ужасную смерть мученика, сострадая ему и плача, видя, как такого знаменитого и прекрасного собой юношу палачи тащат как какого-то злодея. Придя на место осуждения, святой, обхватив дерево, к которому его должны были привязать, обратился к Владыке с такими словами: «Благодарю Тебя, Мой Господи, что удостоил меня хотя бы в малом подражать Тебе. Ты распялся по благодати Своей на Древе Крестном ради любви ко мне, а я ныне умираю на этом древе ради моей пользы и любви к Тебе. Молю Твою благость, прими эту мою жертву». Когда мученик так говорил, палачи сняли с него одежду и привязали к дереву, а затем выпустили в святого столько стрел, что он стал представлять собой жалкое зрелище: тела его не было видно совсем, и из-за стрел он напоминал ежа. Слуги оставили его в таком положении, думая, что он уже умер. Когда настала ночь, одна знатная женщина пришла взять его мощи, но, обнаружив что он еще жив, забрала к себе в дом. С помощью каких-то трав через несколько дней, содействием Божественной благодати, ей удалось вынуть стрелы, и святой выздоровел. Когда некоторые из его родных и друзей пришли навестить его, они стали советовать ему покинуть город, чтобы царь не узнал об этом и не предал его еще более жестоким наказаниям. Но блаженный, желая смерти ради любви к Владыки, не соглашался, но напротив, узнав, что Диоклетиан будет проезжать мимо этого дома, специально поднялся в комнату на верхнем этаже. Увидев его, царь удивился и приказал привести к нему, сказав: «Разве ты не Севастиан, которого я приказал умертвить?» Святой ответил: «Да, я, царь. Меня воскресил из мертвых Мой Господь, чтобы ты познал, что Он есть Истинный Бог, сотворивший все, и не почитал больше нечистых демонов». Тогда нечестивый царь приказал забить его до смерти дубинами, а затем ночью бросить в место, куда свозят нечистоты, чтобы христиане снова не нашли его, и он не сотворил какого-нибудь чуда, обратив и других к вере. Слуги быстро исполнили приказ, но святой явился во сне одной добродетельной и знатной жене по имени Лукина, и сказал: «Ступай в такое-то место, там ты найдешь мое тело. Возьми его и погреби в крипте, которая находится у ног апостолов». Благочестивая жена немедленно поднялась и, придя в указанное место, обнаружила тело мученика. Причем никакая нечистота не прикоснулась к нему, но наоборот, оно издавало непомерное благоухание. Женщина с благоговением взяла его и, тщательно украсив, погребла, сама оставаясь в гробнице тридцать дней.

Палачи привязали святого Севастиана к дереву, а затем выпустили в него столько стрел, что он представлял собой жалкое зрелище

Через некоторое время после этого, когда воцарился Константин Великий и наступил мир, благочестивая Лукина выстроила церковь в честь мученика. Сама она жила богоугодной жизнью, раздавала множество милостыни бедным, и в конце жизни часть своего имения оставила бедным христианам, а остаток пожертвовала указанному храму, который построила во славу Божию и в память святого. А он и после смерти продолжал творить чудеса, и не только в Риме, но и во многих других местах Италии. Поэтому многие стали почитать его и строить во всех городах и местностях церкви в его честь, согласно празднуя его память по причине множества чудес, им совершенных. Особенно он почитался в Павии. Однажды там случился страшный мор, и все граждане стали призывать святого на помощь. И Господь, прославляя святого, которого жители просили со слезами, совершая крестные ходы, сотворил чудо, и мор прекратился. Всем стало ясно, что это произошло предстательством святого. Но празднуют его память не только в Павии, но и в других городах Италии, во славу Господа нашего Иисуса Христа, Которому подобает всякая честь, великолепие и поклонение со Безначальным Его Отцем, со Пресвятым, и Благим, и Животворящим Его Духом, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.