Книга, называемая Раем

10 декабря МУЧЕНИЧЕСТВО СВЯТЫХ СЛАВНЫХ И ДОБРОПОБЕДНЫХ МУЧЕНИКОВ МИНЫ КАЛЛИКЕЛАДА, ЕРМОГЕНА И ЕВГРАФА

Благослови, отче!

После Воплощения Господа нашего Иисуса Христа и смерти нечестивых антихристов Диоклетиана и Максимина в Риме воцарился Максентий, в Галлиях — Констанций, а на востоке Максимин, воздвигший ужасное гонение на христиан. И было на всем Востоке великое смущение и замешательство, потому что нечестивый царь старался искоренить почитание Владыки Христа и утвердить праотеческое свое заблуждение. И не знал безумный, что чем больше он противится истине, тем больше утверждает ее, а тот, кто пускает стрелы в Небеса, себе же наносит худший вред. И Христос наш обещал, что Церковь Его будет непобедима, и врата ада не одолеют ее.

Пришли в один из дней к нему александрийцы и говорят: «Знай, долгоденственный царь, что в нашей стране сильный мятеж и непокорство не только в отношении общественных и государственных дел, но, что хуже всего, в вещах Божественных. Ибо нашлись настолько безстыдные безумцы, что не поклоняются всемогущим богам, которых почитали все наши предки, но признают Богом Распятого. Итак, необходимо, чтобы ты потрудился прийти к нам и умирил возникшие соблазны». Услышав это, Максимин стал думать, как ему поступить. Поскольку сам он прийти не мог, то послал строгий приказ, что если кто поклонится новому Богу, тотчас лишится жизни и всего состояния. Однако и после этого ему донесли, что христиане не обратили внимания на приказ, но дерзновенно проповедают Христа. Максимин разгневался, но в силу того, что ему надо было срочно отправиться в Константинополь, он сам не пошел в Александрию, а послал вместо себя одного из своих советников, благоразумного князя по имени Мина. Этот князь был родом афинянин, образованный и наученный всей еллинской премудрости и риторике, так что был способен с помощью своего учения противостоять в беседе любому мудрецу. Был он тайным христианином, однако не дерзал признаться в этом царю, который считал его еллином. Мина был послан с той целью, чтобы разрешить всякое сомнение и вопросы, прекратить соблазн и, как ревнитель еллинского учения, каким он казался, по крайней мере уничтожить проповедь о Христе, с помощью своей премудрости и знания. Тех же, кто не подчинятся его воле, он должен был жестоко наказать. Получив эту большую власть, Мина пришел в Александрию в качестве царского наместника и там силой слов и царской властью ему удалось разрешить всякое противоречие, укротить народный мятеж, приведя всех к прежнему миру и тишине. В отношении же христианской веры он положил в уме, что более удобного времени для дерзновенного исповедания истины, чем сейчас, когда он имеет власть и может убедить жителей всей страны стать христианами, у него нет. И если бы он стал свидетельствовать о Христе в другое время, то получил бы только один венец, а сейчас получит награду и за других. Вначале он послал ответ царю, что успокоил мятеж, чтобы тот ни о чем не волновался. Затем, зная, что немногие из народа поверят только словам и призывам, да и эти немногие, возможно, притворно, Мина не стал много говорить, а отвечал только когда его о чем-то спрашивали. Он стал делами показывать силу Распятого, потому что именно этим можно было привлечь к вере народ, ибо глазам верят больше, чем ушам. Отбросив всякое тщеславие, присущее его сану, кроткий и смиренный, он постоянно ходил по площади. А народ шел за ним не столько ради той власти, что он имел, сколько ради тех знамений и чудес, что совершал, исцеляя всякую болезнь. Ему было достаточно только возложить руку на больного с призыванием имени Владыки Христа и запечатлеть того знамением Честного Креста, как хромые начинали ходить, слепые — прозревать, глухие — слышать, немые и безгласные — говорить, и вообще — все демоны и всякий недуг убегали, и больные становились здоровыми. Видя необычайные чудеса, народ оставлял прародительское заблуждение, гнушался отеческих богов, разбивал бездушных идолов и ложных богов, разрушал их алтари и храмы. И у всех стала как бы одна мысль с мучеником, один язык и одна душа, так что все с большой ревностью готовились, если это будет необходимо, умереть ради любви ко Христу. Слова же Мины казались им словами жизни, а речь его — как глас Божий. Лишь немногие оставались в нечестии, потому что затыкали уши и закрывали глаза, чтобы не знать истины. Такие весьма почитали праздники, на которых приносились жертвы демонам, устраивали для них пиры, пьянствовали и распутничали, а христиан поносили за их воздержание и за жизнь, подобную безплотным во плоти.

Святому Мине было достаточно только возложить руку на больного с призыванием имени Владыки Христа и запечатлеть знамением Честного Креста, как хромые начинали ходить, слепые — прозревать, глухие — слышать и безгласные — говорить

Не в силах перенести позор и оскорбление, нанесенные их скверным богам, сыны тьмы и наследники погибели придумывали способ отомстить святому и прочим христианам. Однако, боясь гнева толпы, они не дерзнули действовать в открытую. Желая разжечь гнев царя, они послали ему письмо, чтобы пришел и наказал христиан как можно быстрее. В письме говорилось, что повсюду появились почитатели имени Галилеянина, отеческих богов отвергают, указы царя не исполняют, а через некоторое время произойдет их открытое отпадение. Виной же всему — эпарх, которого послали наказывать христиан, а он сам первый уверовал и безстыдно проповедует Христа, постоянно убеждая простецов отвергать богов и царские указы.

Когда Максимин это услышал, его охватила сильная печаль и стыд. Печаль — по причине потери страны, поскольку была опасность, что жители отпадут от него, не считая его больше царем и не выплачивая налог. А стыд — потому что видел оскорбление, нанесенное богам, и ощущал себя побежденным, потому что не мог заставить их подчиниться себе. Проведя долгое время в размышлении, царь стал хулить Христа и Мину, говоря, что никто не может в точности знать, что у человека на уме, и что недостойны прощения те, кто получают благодеяния, а потом оказываются неблагодарными к благодетелю. Сказав это, на следующий день он собрал весь синклит, чтобы решить, что делать дальше. Все единомысленно порешили, что вместо царя в Александрию отправится благоразумный сановник по имени Ермоген, способный благовидным образом умирить возникшие соблазны, и заставить Мину раскаяться в содеянном. Этот Ермоген был хорошим человеком, знаменитым, скромным и целомудренным. Не имея в себе закона по Апостолу, творил дела закона, не зная силы Распятого и не неся на себе печати Божественного Крещения. Он также был родом из Афин, образован и наставлен в греческой премудрости, но больше знаний имел от природы, чем от наук. Его использовали, когда в этом возникала острая необходимость и для исполнения государственных дел. За это царь поставил его эпархом Александрии, а Мину снял, лишив всякой власти. При этом Максимин повелел Ермогену тщательно расследовать дело Мины, и если окажется, что все, что о нем говорят, истинно, нисколько не жалеть его ни как друга, ни как соотечественника, но подвергнуть разнообразным пыткам. Сказав так, царь дал ему в сопровождение множество воинов из Константинополя, и Ермоген, с огромной пышностью, в окружении телохранителей, взошел на корабль. Во время плавания он увидел во сне трех мужей, которые сказали ему: «Вот, Ермоген, даже малого усилия не презирает Бог». А он их спросил: “Что значит «малое усилие»?” Они отвечали: «Истинный Бог принимает несовершенное твое намерение в этом твоем пути, в который ты тронулся на погибель многих, и хочет удостоить тебя великой славы и безсмертной чести. Сохрани эти благие слова, потому что станешь близким другом Истинного и Безсмертного Царя, и Он воздаст тебе столько, сколько не сможет воздать земной царь». Проснувшись, Ермоген не понял значение видения, но сказал, что это был сон, и что ему обещали земную славу. Через несколько дней, когда они приплыли в Александрию, весь народ собрался в порту, встречая его с трубами, тимпанами и таким блеском, как если бы это был сам царь. С большими почестями его проводили во дворец. Но прежде, чем разошелся народ, блаженный Мина подошел к Ермогену, чтобы проповедать ему веру, подумав, что, по своему благоразумию, тот отверзет свой слух и получит пользу, и сказал: «Благодать Единому и Истинному Богу, по Промыслу Которого, как кажется, ты, высокий и знаменитый, оставил великий город и пришел в этот бедный». Так сказал святой, думая после этого посрамить его скверных богов. Но как только Ермоген услышал про Единого Бога, то, чтобы клеветникам не показалось, что он выслушивает врагов царя, и показать себя более жестоким по отношению к святому, а к царю благодарным, он приказал заключить того в темницу, сказав предстоявшим: «Завтра этот суетный галилейский волхвователь узнает, кто я такой, какой я друг врагам царя и богов, и один Бог или много, когда испытает на себе те ужасные мучения, которые его ожидают».

На следующий день, сев на высоком месте, эпарх приказал привести святого, который пришел без всякого страха и боязни со светлым и радостным лицом. И тогда правитель обратился к нему: «Скажи мне, Мина, справедливо или нет почитать богов и царей, будучи особенно благодарным к благодетелям, после того, как познал на себе их доброту?» Отвечал святой: «Эпарх, благодетеля нужно благодарить, если эта благодарность приносит пользу и выгоду им обоим. Но когда это приносит вред, справедливо соблюдать пользу. Царей почитать за их власть и сан хорошо и свято, но только когда и они чтят и поклоняются Тому, Кто дал им эту власть, то есть. Истинному Богу. Но когда они погрешают в вере и не воздают должную честь там, где подобает, тогда никто не обязан ни их почитать, ни их богов, потому что они вначале не исследовали, истинны ли эти боги и имеют ли они такую силу, какой обладает Всемогущий Бог. Если боги не имеют ни начала, ни рождения — они безконечны и безсмертны, а если им чего-то из этого не достает, то не должно поклоняться несовершенному богу, но искать с горячей ревностью и чистой душой Бога Истинного. Я, эпарх, родом афинянин, как ты знаешь, и чтил мой отеческий закон. Когда умер мой отец, я был еще очень молод, и меня отдали учиться еллинской премудрости. После того как я ее изучил и услышал, что у христиан есть какие-то книги, я пожелал их прочесть. В них я обнаружил сокровенный смысл и великую пользу, и большое отличие от еллинской премудрости, содержащей в себе заблуждение и пороки. В христианских Писаниях содержится добродетель и истина, потому что в них показываются силы Христа — Божественные и безстрастные. А в еллинских книгах сказано, что боги их страстны, и книги эти исполнены, кроме того, распутствами, безчинствами, разной ложью и рассказами о том, что боги сражались друг с другом, бывали побеждены и избиваемы смертными, и многими другими баснями. Вообще говоря, цель христианских писаний — спасение и познание Истинного Бога, а еллинские ведут к безчестным страстям, заблуждению и очевидной погибели. Я уверовал во Христа не только из слов Писаний, но стремился познать истину самым делом. Найдя паралитика, члены которого были расслаблены так, что никакой врач не мог вылечить его, я призвал имя Христа и тотчас же расслабленные члены больного вернулись в прежнее состояние, как будто были заново сотворены. Человек тот стал здрав, как будто никогда и не был болен. Так самым делом я познал Творца всех и, возненавидев еллинскую веру и суету, стал через Божественное Крещение рабом Христа. С тех пор, эпарх, лишь призыванием имени Христова я легко исцеляю страшные болезни, неизлечимые страсти и прочие недуги, которые может излечить один только Бог. Свидетель мне — народ, стоящий здесь, в театре, поэтому ты не сможешь сказать, что я лгу, ибо я готов показать тебе это и самим делом». Так святой проповедовал истину, а весь народ стоял от третьего часа до седьмого, слушая его речь с большей сладостью, чем если бы вкушал какую-нибудь богатую трапезу. И когда они увидели, как святой обличил богов царя, проповедуя Истинного Бога, а их называя свидетелями чудес, все в один голос закричали: «Ничуть не сомневайся в этом, благоразумный эпарх, потому что мы своими глазами видели чудеса, и нет в них никакой лжи и заблуждения. Познай истину, как ученейший, и не поклоняйся другому богу, кроме Того, Которого проповедует блаженный Мина». Обезпокоенный такой дерзостью со стороны горожан, и видя, что почти весь народ держится того же убеждения, что и Мина, эпарх испугался, как бы с ним самим что не сделали. Но не в силах противостоять истине он приказал заключить святого в темницу, а сам, встав с трона, распустил народ. И пошел каждый в дом свой, хваля мученика. А он, скованный, в темнице, но имея свободным язык, воспевал так: «Спас ты нас, Господи, от оскорбляющих нас и ненавидящих нас постыдил. Отверз в притчах уста наши, и мы поведали о делах от начала».

Эпарх же, размышляя о том, как над ним посмеялись жители страны и как его осудит царь, когда услышит о случившемся, сильно опечалился и отправился спать без ужина. Как только рассвело, в театр собралось еще больше людей, желающих видеть конец собеседования. Узнав об этом, эпарх приказал принести все орудия пыток, которыми наказывали непокорных. Сев на возвышении, он приказал привести мученика связанным, чтобы тот испугался, после чего сказал ему: «На что ты надеялся, когда дерзнул склонить весь народ, чтобы они отступили от царской власти, презрели богов и, поверив тебе, стали почитать нового Бога? Может быть, ты задумал стать тираном, захватив власть в этом городе?» Отвечал святой: «По моему скромному облику и прочим моим поступкам ясно, что я нисколько не думаю о тирании, да и народ не склонял я к неподчинению. Ревность по Богу, которую они познали благодаря знамениям, заставила их презреть ваших богов, потому что всякий человек, имеющий ум, должен познать ложь и возненавидеть ее, а истине, которая есть Христос, поклониться». На это эпарх говорит: «Это тебе так кажется, безумный. А вот сейчас я заставлю тебя понять, что все, что ты говорил вчера и сегодня, — болтовня, и что ты не должен почитать Распятого. Ведь если ты не сможешь исцелить те члены, что я тебе отрублю, как я поверю, что ты другим возвращал здоровье, а себя вылечить не можешь?» И весь народ похвалил эпарха за эту мысль. Святой же сказал ему: «Ради Господа, испытай на мне силу Христову, потому что верю, что и ты снимешь с себя этот сан и станешь одним из рабов Небесного Царя Христа Бога». Чтобы отомстить за нанесенное ему, как он думал, оскорбление, и разгневавшись еще больше, а также будучи уверен, что ему удастся обличить святого, эпарх приказал отрубить ему мечом ступни, и оставить только кости в том месте, где они несут вес всего тела, чтобы святой испытал жесточайшие мучения. А блаженный, так немилосердно усекаемый, поскольку ему обрезали все нервы и жилы, ощутил боль лишь на малое время, но муки переносил мужественно. После того как палачи оставили его, он подпрыгнул и встал прямо, держась только на костях ног, а потом запел: «Нога моя ста на правоте, в церквах благословлю Тя, Господи». А в это время из ног его текли потоки крови, так что вся земля вокруг покраснела. Вид же мученика был светел, душа готова к опасностям, а язык смел на обличения, да и вообще блаженный не испытывал никакого страха перед мучениями. Весь театр рукоплескал ему, потому что эпарх был побежден. Чтобы избежать обличений святого, и чтобы он не смог ему более противоречить, эпарх повелел вырезать Мине язык. Святой же на это сказал: «Даже если вырвешь мне и зрачки, эпарх, и тогда я не преткнусь (не соблазнюсь), потому что Закон Христа будет светильник ногам моим». Когда служители со тщанием вырывали мученику язык, непобедимый подвижник, чувствуя сильную боль и невыразимую муку, испытывал страдания, но, помышляя только о Христе, он все мужественно претерпевал. После таких мучений святой ослабел телесно, но укрепился в любви Христовой, жестами показывая эпарху и предстоящим, что не только мужественно сносил мучения, но вменял их себе за наслаждение и радость, желая себе даже самой смерти. Эпарх разгневался, что мученик ни во что поставил наказание, но сделал весь народ свидетелем своего мужества и приказал вырвать ему глаза. И служители без всякого сострадания к общей всем человеческой природе тотчас же безжалостно вырвали святому глаза. Но и это он претерпел с мужеством, часто склоняя голову и благодаря Бога, удостоившего его стольких благ. Видя это, эпарх огорчился и помрачнел духом. Встав с трона, он отдал повеление стеречь святого[50] до завтра, а завтра отдать его на съедение зверям, чтобы не осталось о нем никакого воспоминания. Взяв святого, в котором оставалось еще немного дыхания, воины бросили его в темницу, нисколько не заботясь о нем. В третий час ночи по темнице разлился ослепительный свет, и в том месте, куда бросили святого, внезапно явился Христос. Вначале Он ободрил страдальца, а затем сотворил ему новый язык, глаза и ноги, то есть из человека, который был почти мертв, он сделал здорового, так что не осталось даже и самой малой раны. Мина стал более здоровым и более сильным, чем прежде. После этого Владыка сказал ему: «Внимай, Мина, ибо Я — Иисус Христос, ради Которого ты претерпел такие муки. Я не оставлял тебя и раньше, не удалялся от тебя, но ожидал, чтобы ты явил ко Мне свою любовь перед начальством и властями, чтобы, узнав о ней, и люди, и бесы удивлялись. Отныне Я буду с тобой и буду помогать тебе явно. Знай же, что завтра эпарх Ермоген, который так неистовствует и враждует на имя Мое, станет твоим молитвенником, а через несколько дней — твоим сподвижником в свидетельстве обо Мне, потому что недостойно Моего человеколюбия пренебрегать его добротой и добрым нравом, ибо он весьма сострадателен к нищим и, не слышав Евангелия и Моих заповедей, соблюдает целомудрие». С этими словами Спаситель вдохнул в мученика Духа Святаго и оставил его исполненным радости и веселия.

А эпарх, будучи все же человеком кротким и разумным и зная Мину как премудрого и славного душой (к тому же они были земляками), проснувшись в полночь и освободившись от гнева, помрачавшего ранее его рассудок, стал размышлять о том, каким мукам он подверг святого и какое терпение и выносливость показал тот, не сделав и не сказав ничего низкого и недостойного, и укорял себя, что он погубил такого премудрого человека, потому что нет другого такого, кто бы мог сравниться с ним в мудрости и усердии. Так говорил себе эпарх, думая, что Мина уже умер после столь многочисленных мучений, и осуждал себя, что не попытался уловить его лестью, чтобы иметь товарищем такого человека. Думая так, эпарх проливал слезы, раскаиваясь в том, что совершил прежде. Но, что уже сделано, того не изменишь, и тогда он решил воздать достойные почести хотя бы телу святого и предать его погребению с великой славой, отплатив таким образом за нанесенное тому безчестье. Когда наступил день, эпарх приказал, чтобы все жители страны собрались в театр, куда с почестями принесут тело мученика. Но, войдя в темницу, посланные увидели грозное и странное чудо: свет и сияние ослепительное и двух мужей, прекрасных видом, на колесницах, в полном вооружении, приданных в помощь мученику, а его самого — живым и невредимым, воспевающим так: Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси, Господи (Пс. 22:4). Изумившись этому видению, слуги подумали, что видят сон, но, узнав, что все видимое ими соделано с помощью силы Божией воскликнули так: «Велик Бог христиан!» Затем, отбросив мечи и не думая о гневе судьи, презрев своих начальников и царя, они уверовали во Христа и остались со святым.

В это время весь народ находился в театре, испытывая сильное желание увидеть святые мощи, и возмущался тем, что воины задерживаются. Эпарх послал еще больше людей, чтобы быстрее исполнить дело. Но и те, как только увидели происшедшее, тоже уверовали во Христа и остались с великим благоговением стоять напротив святого, как если бы он был богом. А он, услышав, что весь город собрался ради него и все, увидев такое чудо, уверуют во Христа, убедил воинов поспешить в театр. Все, кто видели святого, думали, что видят призрак, но, рассмотрев получше, поняли, что это он сам и что он видит своими глазами, ходит на своих ногах и говорит своим красноречивым языком. Все воскликнули: «Сила Христова возобладала над смертью. Счастлива Александрия, избавившись сегодня от идольской лести и научившись истине. Это власть и сила несомненно Бога. Смело говори, ритор, радуйся, подвижниче Истинного и Спасающего Бога». Изумившись этому странному чуду, эпарх встал с трона и приказал народу замолчать, а святому подойти к нему. Смотря на него, Ермоген думал, что видит сон, потому что еще не испытывал Христа. Осязав святого собственными руками, он пребывал в изумлении долгое время, а затем сказал: «Говори мне, человек, всю правду о своем Боге, что это за странные чудеса мы видим, которые не может сотворить никто другой, как только Этот Бог. Изложи мне в точности христианскую веру». И святой, научая их, вкратце рассказал о безначальной власти Бога, о явлении во плоти Христа, о спасительной Его страсти и всем таинстве домостроительства.

В конце же он сказал следующее: «Эпарх, поскольку Бог, по Своей благости и человеколюбию сошедший на землю для спасения людей, не хочет ничьей погибели и, подобно тому как мать любит своего ребенка, заботится о нем и терпит все его оскорбления, которые он причиняет ей по своему невежеству, нисколько на него за это не обижаясь, потому что побеждается естественной любовью и еще больше любит его и желает видеть, как он преуспевает в славе и совершенстве, так и Милостивый Бог заботится и промышляет о нас Своим творчеством. Как Отец, Он терпит оскорбления от нашего великого невежества и, побеждаясь любовью, ожидает нас, по безмерному Своему человеколюбию, не желая ничего, кроме того, чтобы мы удостоились Его славы, — да достигнем... в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова, как нас научает Павел (Еф. 4: 13). Видя, как вы презрели Его и прогневали мерзкими идолами, которым кланяетесь как богам, а Его силе не верите, Он умилостивился ныне над нами и обличил заблуждение ваших безбожных идолов, заставив вас познать Его непобедимую силу. Пусть каждый поразмыслит над тем, что я — старец и человек немощный по природе, а еще более от тех мук, которым вы подвергли мою плоть, бросив меня как мертвеца вчера в темницу, — заново родился сегодня еще более крепким, и стою сейчас здесь цел, здоров и невредим, как будто те муки испытал на себе кто-то другой. Если кто хочет найти истинного Бога, пусть уразумеет на мне сегодня, что не Кто другой, а именно Он даровал мне язык, ноги и глаза, и пусть из этого уверует, что Тот же Самый сотворил вначале и весь мир, и привел его в движение. Итак, не медли, ученейший эпарх, познать Того, Который покрывает тебя и терпеливо ожидает твоего обращения. Потому что Христос, когда исцелял меня, ясно сказал, что и ты притечешь к Нему и будешь вместе со мною свидетельствовать о Нем. Возрадуйся же и возвеселись, премудрейший, потому что вместо этого временного и тленного царя, рабом которого ты являешься, ты станешь другом Царя Безсмертного и Вечного и сонаследником блаженства святых». Из этих слов святого эпарх познал истину, к тому же его душевных очей коснулась Божественная благодать. Вначале благодаря словам мученика, а затем и явному чуду, он начал постигать Истинного Бога, усваивая душой освящение благочестия, а также вспомнив про видение, бывшее ему на море, в котором явившийся ему Бог захотел сопричислить его к Своим служителям и друзьям.

Размышляя так, Ермоген радовался величию происшедшего, но одновременно недоумевал и сомневался, как он, который столько лет провел в прелести идолослужения, тотчас же станет другом Такого Бога. И для того, что привлечь его в познание истины, Божественная благодать открыто явила ему блистающие знамения истины. И он, и те, кто находились рядом с ним, видели, как два одетых в белые одежды крылатых мужа, сиявших как молнии, которые стояли напротив святого с оружием в руках, надели Мине на голову прекрасный венец. При этом эпарх спросил стоявших рядом, видели ли они все это, и те ответили, что они ясно все видели. Тогда эпарх в радости поднялся с трона и громким голосом воскликнул, обращаясь к народу: «Действительно, этот человек — раб Истинного Бога. Великого Бога он проповедует нам, и я исповедую Того Истинным Богом, Который заново творит тех, кто подвизается за Него, и награждает их с Небес, даруя им победу, как вы все это видели, мысленно им предстоя и покрывая их. А я, поклоняясь злобным демонам, до сих пор пребывал в заблуждении». С этими словами он захотел подбежать и облобызать мученику ноги, но из-за дивного видения и присутствия Ангелов не дерзнул этого сделать. Чтобы его не пугать, Ангелы стали невидимы. И тогда он подбежал и, упав перед святым, благоговейно стал целовать ему ноги, говоря: «Помолись за меня, служитель Истинного Бога, умоли Его принять и меня, недостойного Своего раба, да не гнушается мною за мои грехи, ибо теперь я узнал, каких телохранителей имеют истинные рабы Христовы, и какую награду Он дает им за труды, и каких дивных и ужасных служителей посылает им для охраны, которых мы, скверные и нечистые, прежде не могли видеть. Поэтому я так страшусь ныне и сомневаюсь, не прогонит ли меня Христос, как недостойного. Помолись, чтобы Он причислил меня к последним рабам Своим, хотя мне и этого будет много, но желаю, чтобы Он удостоил меня понести наказание за прежнее заблуждение мое и безумие». Святой ответил ему: «Нисколько не сомневайся в незлобивости Бога моего, светлейший эпарх, но дерзай, ибо я знаю Его человеколюбие. Он настолько милостив и сожалеет о грехах человеческих, что не только не отвернется от тебя, но написал твое имя в книге жизни, и благоволил, чтобы ты вместе со мной моим мученичеством прославил Его имя».

Два одетых в белые одежды крылатых мужа, сиявших как молнии, надели Мине на голову прекрасный венец

Зная, что весь народ в удивлении стоит голодный, предпочитая слушать его слова больше, чем вкушать телесную пищу, святой попрощался с ними, обещав завтра встретиться снова. Но эпарх с ним более не желал расставаться и взял его с собой, чтобы Мина получше объяснил ему христианскую веру. Назавтра, еще до восхода солнца, в театре собралось столько народа, что для всех не хватало места. Увидев святого вместе с эпархом, все закричали: «Все веруем в Того Бога, Которого ты проповедуешь, и отрекаемся от бездушных идолов». Возблагодарив Бога, святой похвалил их, пообещав, что у обратившихся ко Христу мзда будет больше, чем если бы они стали коснеть в неверии. А если крестятся, то станут причастниками даров Господа. После этого он благословил их, говоря: «Бог да образует вас Своей печатью и соделает всякий труд для Него и работу приятными для вас. Если кто-нибудь хочет спросить меня о Боге, я с радостью, без всякой лености вам отвечу». И эпарх вместе со всеми сказал ему: «Мы больше не сомневаемся в истинности Твоего Бога, святой, потому что все явно познали и поверили всему, что ты нам сказал. Одного лишь ищем и желаем — через крещение стать Его друзьями и рабами». Воистину нелицеприятен Бог, давший эпарху веру в награду за целомудрие и за заботу о бедных.

Оказалось, что в тот час там присутствовали тринадцать епископов, пришедших из окрестных мест и из пустыни, чтобы увидеть подвиги мученика и посетить живших в этой стране верных. Святой повелел принести воды и, когда эпарх преклонил главу перед епископами, он возлил на него воду, говоря: «Принимает баню возрождения Ермоген во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа». Так был крещен эпарх перед всем народом, который, радуясь и веселясь, восхвалял Христа, а потом все разошлись, потому что невозможно было при таком стечении народа устраивать праздник. После этого святой, обратившись к епископам, сказал: «Было бы несправедливо, чтобы Церковь лишилась такого многоученого, высокого помыслами и целомудренного мужа, и если вашему боголюбию он кажется подходящим, рукоположите его в архиереи». Тогда епископы, отметив, что Ермоген, по причине великого своего благоговения к святому, нисколько не противится, ввели его в клир, а затем установленным порядком возвели его на все церковные степени, сделав его в конце епископом этого города. На седьмой день своей хиротонии Ермоген собрал все золото, которое у него было, все драгоценности и имущество, и, отрекшись от наслаждений и всего, что так радует друзей мира сего, все собранное раздал бедным. После этого, оставив всякие другие заботы, он воздвиг со всем народом брань против демонов, чтобы отомстить за прежние заблуждения. Через несколько дней он разрушил их жертвенники и, сокрушив всех идолов, поставил Животворящий Крест и построил церковь для поклонения имени Христову. Каждый день он крестил столько народа, что им не было числа, а одержимых бесами и больных исцелял от всякой болезни одним призыванием сладчайшего имени Христова, а бесов изгонял. Ермоген постоянно учил народ соблюдать чистоту, целомудрие, веру в Бога, смиренномудрие, любовь, кротость, нестяжание и быть во все другом праведными, и сам он служил им примером того, чему учил. Сначала он делал сам, а потом объяснял другим. И за несколько дней вся Александрия стала одной паствой, и для них стал один Пастырь — Владыка Христос.

Но ненавистник добра диавол, не в силах вынести того, что Церковь Христова наслаждается спокойствием, склонил на свою сторону одного суеверного человека из сената, по имени Рустикий, который, видя, что алтари богов разрушены, а вместо них воздвигнуты христианские жертвенники, позавидовал этому, и опьяненный гневом прибежал к царю, говоря: «Знай, долгоденственный, что всякая жертва пребывает в презрении, священным нашим богам нанесено оскорбление, все алтари сравняли с землей и порушили до основания, и все наши боги погибли, потому что эпарх Ермоген стал христианином и вместе с Миной сделал так, что повсюду без страха поклоняются Христу. Вся Александрия бежит за ними следом. Итак, если ты не позаботишься и не постараешься уничтожить все, что связано с христианами и не восстановишь почитание богов, то скоро твое царство погибнет совсем, а Христово — утвердится». Говоря это и много другое, негодный Рустикий возбудил в царе сильную злобу и гнев против эпарха и всего города, так что он решил как можно быстрее пойти туда сам, чтобы их уничтожить.

Поблагодарив и наградив Рустикия за то, что он оказался ревнителем богов, царь приказал собраться десяти тысячам сильных воинов. Отложив всякую другую заботу о городе, он поспешно отправился в Александрию. Придя туда, он приказал бросить святых в темницу, а на другой день привести их обнаженными в театр, где уже собрались все жители посмотреть на то, что будет происходить. Увидев святых, царь закричал: «Всемогущие боги, что же это такое? Я почтил этого обманщика такой честью, так о нем заботился, вверил ему такую власть, какой не удостаивался никто другой, а он оказался столь неблагодарным ко мне! Он пришел в такое безумие, что остриг кругом головы волосы, став как актеры, что смешат людей». После этих слов он обратился к Ермогену, говоря: «Скажи мне, несчастный, для чего я дал тебе безраздельную власть на море и на суше? Я прославил тебя, потому что ты был благочестив и благожелателен по отношению к богам, и я думал, что ты никогда от них не отречешься, что бы с тобой не случилось. Я надеялся, что с помощью своих знаний ты сможешь обратить этого ученого и премудрого мужа от заблуждения, в которое он соскользнул, и привести его в отеческую веру. А ты, что же такое увидел, что случилось с тобой, почему ты приобщился к его злочестию и остриг, как театральный актер и шут, свою главу?» Максимин говорил все это, будучи в сильном гневе и безграничной ярости, и смотрел на святых злобным и свирепым взглядом, чтобы они испугались и быстро обратились к идолослужению. Но Милостивый Бог, Скорый на помощь, чтобы ободрить их, послал двух Своих Ангелов, которые сказали: «Не бойтесь царского гнева, но мужественно сражайтесь с царем до победы, и Бог даст вам силу».

Тогда Ермоген отвечал царю: «Если ты наберешься немного терпения, мудрейший царь, то я поведаю тебе, почему я презрел твои богатства и почести, которыми ты удостоил меня, как ты говоришь, и с усердием устремился к тому, чтобы выглядеть сейчас безумным, нищим, безчестным, достойным смеха, и называться рабом Христа, стать невежественным по собственной воле и обольстителем. Но это не все, ибо я готов презреть мечи, огонь, зверей, и за любовь Христову желаю смерти больше чем жизни. Это засвидетельствуют все, кто собственными глазами видели то, что я хочу сказать, да и сам ты, если захочешь, сегодня увидишь. Я не скажу ничего (Господь Свидетель), кроме правды». Царь говорит: «И я желаю это послушать». Ермоген начал говорить: «Был я, как тебе известно, державный царь, очень озлоблен на христиан, с большой страстью служил когда-то богам, а царскому величеству твоему работал прилежно. Придя с таким блеском в эту страну и вызвав удивление у народа, я пытался лестью и угрозами привести этого человека к нечестивой вере наших отцов, но не смог. Народ мне свидетель, сколько я сделал, чтобы исторгнуть его из благочестия, потому что не ведал я, безрассудный, что человек этот окажется таким неустрашимым и твердым, дерзновенным и непобедимым в ответах, душой готовым скорее вынести всякую пытку и муку, чем отречься от Христа. В конце концов, опуская лишнее, скажу, что, поняв, что он нисколько не считается с моей властью и ни во что вменяет орудия пыток, но в споре со мной меня побеждает, а богов обличает, да и не только он, а и весь народ был одного с ним мнения и воли, я рассудил испытать его не только словами, но и самым делом, не ослабеет ли он в своей силе. Я приказал, чтобы ему отрубили ступни ног, вырезали риторский язык, с помощью которого он вел такую брань, вырвали глаза, чтобы от тьмы, в которой он оказался, и от боли в ногах и гортани он не смог ничего сделать и ослабел в сопротивлении. Палачи исполнили повеление. И он стал подобным мертвецу, которого они затем бросили в темницу. Однако скажу правду, что после всех пыток мне стало жалко его, и я стал болезновать душой, что погубил такого премудрого человека, думая, что он умер. Поэтому я быстро послал за его останками, чтобы хотя бы предать его достойному погребению. Но когда он сам пришел, и я увидел его в здравии, с глазами и ногами, услышал, как он премудро рассуждает своим языком и сладко воспевает, я подумал, что вижу сон. Протерев глаза — не призрак ли это — я вскочил с трона и, осязав его, узнал, что это был Мина. Тогда-то я и был побежден истиной, имея неложным свидетелем собственную совесть. Да вот и он здесь, а народ пусть расскажет о пытках. Можешь исследовать чудо как хочешь, чтобы увидеть его собственными глазами. Скажи-ка мне, царь, видел ли ты когда-нибудь, чтобы ваши боги совершали подобные чудеса, как я увидел, что Христос мгновенно заново создал этого человека и вдохнул в него жизнь? Это происшествие убеждает в Его силе, потому что Он не был бы Богом, если бы не совершал такие удивительные чудеса. Ибо это Он создал вначале человека и пообещал тем, кто за Ним последует, на Небесах вечное Царство, а здесь такую силу, что будут совершать то, что и Он совершал. А тот, кто, видя такие чудеса, не презрит временную славу, земное царство, всякое телесное сладострастие, для того чтобы стать другом Такого Бога и возвращать зрение слепым, воскрешать мертвых, потрясать горами, по своему желанию изменять тварь и, самое важное, если, будучи уверен в том что будет царствовать во веки, откажется от таких даров и закроет глаза на такое блаженство, тот — воистину безумен и невежествен, будь он эпарх или царь, ибо не знает он своей выгоды. По этой причине и я отрекся от ваших мифов и богов, отверг все это кажущееся счастье, и притек ко Христу, предпочтя скорее быть несчастным, как ты меня назвал, и безумным. Вот то, что мы хотели сказать о себе, если же хочешь познать силу Христа, то можешь придумать для нас самую страшную пытку и самые ужасные муки, какие только способен изобрести человеческий ум: бросай нас на съедение зверям, сбрасывай нас в пропасть, топи в море, закапывай в землю, жги нас огнем, руби мечом наши члены, и предавай нас какому хочешь наказанию, как ранее поступил и я, когда был слеп, как ты сейчас, со светильником и учителем Миной, который привел меня к истине».

А народ в это время удивлялся дерзновению Ермогена, его мужеству и мудрым словам. Не в силах им противостоять, потому что весь народ был их свидетелем, а также явному чуду, царь подумал, что если он позволит мученику говорить и дальше, то он начнет обличать его богов, да и самого его устыдит. Тогда в недоумении и сильной скорби Максимин приказывает отрубить Ермогену руки по самые плечи и ноги по колена и, положив их на решетку, прямо перед ним поджарить. Затем велел пиками вспороть ему живот, чтобы выпали все внутренности, а его самого бросить в реку. Схватив святого, жестокие палачи немилосердно отрубили ему мечом руки и ноги. Он ослабел от боли, но переносил ее с таким мужеством, как будто смотрел как наказывают кого-то другого, а не его. Когда ему отрубили члены и стали поджаривать их, он духовно возрадовался, говоря: «Блажен я и счастлив, что руки, которые я простирал на жертву чуждым богам, и ноги, которыми ходил в погибельном заблуждении, принимает сегодня Владыка Христос в жертву благоплодную». Затем его ударили в живот, и выпали все внутренности, после чего мученика, еще дышавшего, бросили в реку.

Когда все это было сделано, и Ермоген уже больше не занимал царя, тот стал подумывать, как умертвить блаженного Мину, чтобы тот не победил его чудесами, силой слов и не постыдил, ибо толпа почитала святого как бога. Тех же, кто уверовал во Христа благодаря его словам, властитель решил казнить. Царь приказал заключить мученика в темницу, сняв с него предварительно одежду, затем подвесить за руки к потолку, а к ногам привязать огромный камень, такой тяжелый, что его нельзя было сдвинуть и колесницей, и в таком положении оставить, чтобы его с силой разорвало. Слуги тотчас же исполнили повеление, и оставили его одного висеть в том темном месте без всякого утешения. От огромной тяжести камня, который тянул вниз, все суставы мученика и члены с сильнейшей болью стали выходить из своих мест, а тело разрывалось на части. Мученик жестоко страдал, но до тех пор, пока имел в себе немного сил, непрестанно воспевал: Виждъ смирение мое, и труд мой... и нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Пс. 24:18; Рим. 8:18). А когда силы его иссякли, и порвались сухожилия то, уже не имея дыхания, он предал свой дух со словами: «Благодарю тебя, Господи, что насладился Твоими благами».

Когда совершился мученический подвиг святых, тогда на помощь им пришли Ангелы. Сначала они вынули из глубины речной Ермогена и исцелили его, сделав полностью здоровым, как и прежде. После этого они повелели ему следовать за ними, чтобы показать ему сподвижника Мину. Они пришли в темницу, двери которой отверзлись Божественной силой, а замки при этом рассыпались. Ермоген же, взирая на себя и размышляя над тем, как он был возвращен к жизни, удивлялся. Но, увидев блаженного Мину висящим там бездыханным, и поняв, какой невероятно ужасной пытке тот подвергся, он затрепетал, потому что тело его растянулось почти на пол-локтя. Ангелы сказали Ермогену: «Не печалься, но смотри, что мы будем делать». Они с благоговением подошли к святому, соединили разорвавшиеся члены, поставили суставы на свое место и, благословив его, воскресили. Таким образом превратив скорбь Ермогена в радость, Ангелы остались с ними до утра, беседуя о красоте Царствия Христова и вечном блаженстве. Затем, поддерживая их перед опасностями, Ангелы стали убеждать их неленостно подвизаться ради тех венцов, которых они будут удостоены. Пообещав, что будут с ними, и облегчат их подвиг до того момента, когда мученики получат венцы, Ангелы простились с ними и вознеслись на Небеса.

А царь приказал, чтобы утром весь народ собрался в театре. Сев на возвышенном месте, он стал размышлять о том, что ему делать, ибо ему доложили, что вся страна уверовала во Христа. Оставить весь народ без наказания было нельзя, но и предать всех смерти было бы неразумно, а для него самого в этом был большой вред. Притворившись, что ничего не знает о происшедшем, он сказал народу: «Слушатели, понял я из многих вещей, что вы со страхом и благоговением служите богам, приносите им жертвы, и нам, царям, всегда пребываете в подчинении. Однако сейчас, поскольку вы были введены в заблуждение и не воспротивились тем негодяям, которые дерзнули учить о Распятом, и не побили их тотчас же камнями, боги, знаю, разгневались на вас. Чтобы они не послали на вас с небес огонь и молнии и не пожгли вас, я отомщу вам немного, может быть тогда они успокоятся и оставят свой гнев. Итак, отныне вы все лишаетесь всех привилегий, что я вам дал ранее, чтобы поняли из этого прешения и наказаний, которым подверглись те безумцы, что если судья не будет сбит с толку волхвованиями таких лицемеров, тогда и Распятый не сможет помочь или избавить кого-либо от беды или болезни, но будет только виновником насильственной смерти и крайнего несчастья тех, кто Его почитает. А если вы не верите моим словам, посмотрите на тех волхвов и чарователей, Ермогена и Мину, которые хвастались прежде, что воскрешали других, а сейчас, когда я предал их страшной смерти, они не могут помочь себе. Где же ныне сила Того льстеца Христа?»

Когда в народе услышали такое богохульство, то возмутились и устроили сильный шум в театре, собираясь еще что-нибудь сделать. Но глашатаи затрубили в трубы, чтобы те замолчали и стали слушать царя, который хотел снова обвинять Христа и святых. Но внезапно все увидели мучеников, стоявших перед царем живыми и невредимыми, без всяких ран на теле, и громко воскликнули: «Один есть Бог Истинный — Христос». Некий муж, воспитанный в еллинском законе, по имени Евграф, который всегда был с Миной и служил ему писцом, увидев совершившееся, исполнился в сердце своем дерзновения, мужества и ревности по Богу, встал рядом с мучениками и сказал: «И я христианин, царь, и повеления твои презираю, проклинаю твою веру и пойду ради Христа на смерть. Я нисколько не жалею свою плоть ради Него, но готов понести всякое наказание и муку. Поэтому не надейся лестью или устрашениями победить меня или кого другого из христиан, ибо для нас смерть — жить с вами, нечестивыми, а жизнь наша — смерть за Христа. Мы знаем, что ты пришел в эту страну, как лев рыкающий, с гневом стремясь похитить в идолослужение и расточить стадо Христово. Однако напрасно стараешься, потому что с помощью мученической смерти и непреклонные в вере мы уйдем от тебя, смеясь над тобой, хитрым и лукавым лисом». Когда царь услышал это, то сердце его распалилось от гнева, а ум изменился в удивлении от увиденного чуда. Забыв, что был царем, он соскочил с трона и, в ярости вырвав у одного воина меч, сам умертвил мученика, нанеся ему множество смертельных ран. Подвижник же в это время безстрашно стоял и переносил эти удары, обличая безрассудство царя, а потом от боли упал на землю, благодаря Бога, что удостоил его первым пойти к Нему со многими ранами, чтобы получить за это и множество венцов. С этими словами блаженный Евграф испустил дух. А трижды несчастный и безумный царь, еще опьяненный гневом, сел на трон и стал размышлять над тем безчинием, которое сотворил по причине своей ярости, и как надругался над царской диадемой, умертвив человека как простой палач.

Оправдываясь в этом поступке, он говорил народу, что сделал это из-за безстыдства Евграфа, а позже, взирая на святых, произнес: «Клянусь силой богов, что я надеялся увидеть много чудесного и неожиданного, но никогда не думал, что найдутся такие чародеи и волхвы. Пусть вам это не кажется странным, потому что своим волхвованием они вводят простых людей в заблуждение, убеждая их, несчастных, принимать злую смерть за Распятого. Но я их быстро обличу, и вы узнаете, что это ложное восстановление членов — призрак, обман зрения и волхвование». На это святые отвечали: «Ты безумствуешь и ошибаешься, царь, душа твоя слепа, а сердце развращено, поэтому тебе и кажется, что истинность свершившегося чуда есть обман и результат волхвования. Разве не ясно, что ты слеп, поскольку не веруешь тому, что видишь своими глазами и что ярче света и дня? Если же ты все еще сомневаешься в том, что видишь, подойди и получше исследуй истину. Ну а если ты думаешь, что тебе удастся угрозами мук и обещаниями благ заставить нас изменить свои убеждения, то ты заблуждаешься; даже если бы ты отдал нам и это царство, что почитается у вас за великую вещь и за счастье, то мы остались бы непоколебимыми, знай, что все, что ты бы ни делал, ты будешь делать напрасно, поэтому выноси против нас приговор, потому что скорее оставишь свое заблуждение и уверуешь во Христа, чем мы примем ложь». Видя и сам истинность чуда, а также изумление предстоящих, которые осязали святых и удивлялись, царь испугался, как бы народ открыто не отпал от него и не умертвил его, как противника истины. Поэтому он поднялся с трона и приказал отрубить мученикам головы.

Придя вместе с воинами и всем народом на место казни, святые в слух всех сотворили молитву, прося Владыку Христа дать мир стране и всем Церквам христианским, не оставлять того, кто молит о защите и заступлении, и тех, кто лишен помощи. По окончании молитвы они дали друг другу целование и, простившись, преклонили главы, приняв желанный конец 10 декабря. Но еще до того блаженный Мина просил царя о милости, чтобы его тело отправили в Византий, где, как сказал святой некоторым из своих друзей, ему было дано по жребию место для жительства. Однако Максимин позавидовал и в этом, приказав сделать железный ящик, в который должны были положить тела мучеников и утопить в море. Слуги исполнили приказ. Потом, видя, что весь народ был зол на него, царь трусливо, по суше, поспешил в Византий.

После того как все это случилось, произошло и другое чудо, не менее удивительное, чем предыдущие. По велению Божию и Божественной силой тот железный ящик, в котором были заключены тела мучеников, плыл по волнам, как птица, в Царьград. И подвергшаяся осуждению рака достигла города раньше, чем осудивший ее царь. Ночью Ангел Господень явился к архиерею города и открыл ему все, сказав: «Восстань скоро и отправляйся на берег, в то место, которое называется Акрополем, встречать мощи святых Мины и Ермогена, что морем прибыли из Александрии». Встав, патриарх взял с собой сколько мог найти в тот час христиан (была полночь), и пришел в указанное место. Они увидели сильный свет, который поднимался над морем в виде столпа, основанием свет опирался на небольшую лодку, а вершиной уходил в Небеса, и двух мужей в светлых одеждах, с благоговением стоявших по обеим сторонам раки. Патриарх вместе с людьми устремился к берегу, и чем больше они приближались, тем яснее видели, что это не лодка, а железный ящик, который не поднимался над волнами, и не опускался вниз, но действием этих мужей быстро двигался. Исходивший же свет был подобен солнцу, а мужи имели знамения и вид некой Божественной и чудесной силы, с большим благоговением идя впереди тел. Видя это, все изумлялись. Когда Ангелы подошли к патриарху, они сказали ему, где некоторое время хранить мощи из-за гнева царя, и как их почитать впоследствии, после чего сделались невидимыми. Увидев, что железная рака плыла, как листок с дерева, архиерей и присутствующие удивлялись. Благоговейно поклонившись, они облобызали святые мощи и положили их в храме в одном скрытом месте, как и было велено.

Когда Максимин прибыл в город, то был поражен Божественным гневом: Ангелы стали бить его, и у него вытекли глаза. Причем Ангелов видел только он один, в чем он и признался присутствующим, что его умертвил Ангел. Это случилось для того, чтобы чудо не осталось втайне, но чтобы знали, что Господь вершит суд, и злые подвергаются Божественному возмездию.

Узнав о смерти нечестивого царя, архиерей поспешил вынуть мощи из скрытого места и перенес их в стену крепости для защиты города, спасения плавающих, и в бедах и болезнях находящихся и для истинного утешения во славу великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Которому подобает честь и поклонение со Безначальным Его Отцом, и Животворящим и Совершительным Духом во веки веков. Аминь.