Книга, называемая Раем

28 декабря ЖИТИЕ И ПОДВИГИ СВЯТОЙ ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИЦЫ ЕВГЕНИИ

Благослови, отче!

Во времена царя Комода эпархом Александрии был знаменитый и весьма богатый вельможа по имени Филипп. У него была жена Клавдия, два сына: Авит и Сергий, и дочь Евгения[58], благородная душой и именем, прекрасная видом, и удивительной жизни. Филипп имел власть над всем Египтом и, хотя был идолопоклонником, нрав имел добрый и народом управлял по справедливости: хороших людей любил, а злых — сурово наказывал. Волхвов и иудеев он нисколько не слушал, но изгнал их из своей епархии, и многих из них предал заслуженной смерти. Ненавистником христиан он не был, зная что они — люди благоразумные и праведные, и за это их почитал, однако согласно царскому приказу селиться им в городе не дозволял, а только за городскими стенами, и в одном месте, где они жили по своему закону. Любя истину, он отдал Евгению учиться латинской и греческой грамоте. Будучи очень способной и весьма воздержной, она за короткое время постигла множество наук, и в пятнадцать лет стала настолько мудрой, благовоспитанной и добродетельной, что все ей удивлялись.

Слыша о ней только хорошее, один благородного происхождения и славный своей жизнью сановник Акилин, бывший Римским консулом, то есть советником царя, послал к ее отцу, чтобы тот отдал ее ему в жены. Отец решил спросить мнение дочери, согласна ли она на брак. Но та ответила, что не хочет, чтобы ее девство осквернил смертный человек, но до конца жизни желала остаться целомудренной и непорочной. Евгения сказала так потому, что по своей любознательности часто читала и христианские книги, которые ей казались намного более истинными, чем еллинские. Однажды в руки ей попались Послания блаженного Павла, прилежно читая которые она пришла в сильное умиление, познав, что есть только один Истинный Бог, Сотворивший весь мир из не сущего. Просвещенная Божественным Духом, девушка внутренне уверовала, но из страха перед родителями не стала показывать этого внешне. В один из дней она отпросилась у родителей за город, чтобы посмотреть семейные владения и деревни, и немного отдохнуть. Ничего не подозревая, родители позволили ей пойти, куда хочет. Евгения взошла на колесницу вместе со своими евнухами Протасом и Иакинфом, которые были образованы в еллинских науках, потому что, когда она их изучала, они постоянно были при ней и охраняли ее. Когда они выехали из города и направились в то место, где у христиан была церковь, то случилось, что в тот момент там читали изречение пророка: «Вси бози язык бесове, Господь же Небеса сотвори». Услышав это, Евгения восстонала от всего сердца, скорбя об отеческом заблуждении, а затем сказала евнухам: «Братья мои возлюбленные, знаю я, что и вы наставлены в достаточной степени в учении Аристотеля, и Платона, и прочих философов и поэтов. Однако все это — басни и выдумки, потому что одни из них говорят, что нет Бога, другие — что существует множество великих и малых богов, и прочий подобный вздор. Из всего этого любой знающий человек понимает, что те, кто верит в это, заблуждаются, и лишь одни христиане знают истину, как это достоверно свидетельствуют их книги, да и сами они подтверждают своей небесной жизнью, которую проводят в целомудрии, бедности и смирении. Итак, и я хочу стать христианкой. Если мои слова кажутся вам разумными, станьте моими сообщниками в этом, если желаете вашего спасения. Я хочу, чтобы вы были не рабами моими, но возлюбленными братьями, и будет у нас Общий Владыка и Отец Бог, Творец всей твари, один Пастырь». Говоря это, и многое другое, она обнаружила, что они готовы принять ее спасительный совет, пообещав никогда не разлучаться с нею. Как только стемнело, они тихо сошли с колесницы и удалились. Шедшие впереди рабы не заметили этого, потому что была ночь, а может это случилось по устроению Божию. Пройдя достаточное расстояние и достигнув одного тихого места, Евгения сказала евнухам: «Слышала я, что здесь рядом есть один монастырь, где собраны множество христиан. Есть у них и епископ святой жизни, по имени Елен, который поставил управлять монастырем и вести братьев по пути спасения некоего Федора, причем оба они совершили безчисленное количество чудес над больными. В обители часто творят всенощные бдения во славу Бога, но женщинам вход сюда запрещен. Итак, обрежьте мне волосы, я надену мужскую одежду, и пойдем, чтобы нас сопричислили к этому святому братству». Слово это евнухам понравилось, и они исполнили все, как им было приказано.

Придя в указанный монастырь к Феодору, они увидели епископа Елена, который возвращался из Гелиуполя со множеством христиан, воспевая так: «Путь правых исправися, путь святых уготовися». Это усилило желание девушки, и в ней сильнее разгорелась Божественная любовь. Присоединившись к христианам, она вошла в монастырь и спросила некоего Евтропия, кто был этот старец, что шел впереди всех. И тот отвечал: “Это — святейший Елен, сотворивший столько чудес. Он часто брал горящие угли и носил в своей одежде, причем она нисколько не страдала от огня. А сейчас дело вот в чем. Несколько дней назад появился волхв по имени Зареа, который обманывал народ, говоря, что он посланник Божий, учитель и благодетель людей, а Елен — лжец. Этот коварный говорил так для того, чтобы народ перестал почитать предстоятеля, сбился с прямого пути и направился в погибель. Но народ обратился к Елену с такими словами: «Владыка, либо прими Зареа в общение, поскольку он утверждает, что он посланник Христа Владыки, либо, обличив, посрами перед всеми». Тогда они устроили собеседование, и, когда Елен увидел, что Зареа с дерзостью безстыдно оспаривает истину, противясь ей извращенными словами и хитростью, то повелел разжечь сильный огонь, говоря волхву: «Войдем оба в огонь, и тому из нас, кто останется невредим, поверим, что он послан Христом Богом». Отвечал Зареа: «Ты, который это предложил, входи первый, а потом войду и я». Помолившись и осенив себя крестом, Елен безстрашно вошел в огонь и стоял там долгое время, но даже и один волос у него не сгорел. Увидев это, Зареа испугался и затрепетал, собираясь убежать. Однако народ схватил его и бросил в огнь. Он тотчас же стал гореть и взывал о помощи со слезами. Святой пожалел его и, полуобгоревшего, вытащил из огня. После этого волхва с позором изгнали из города”. Услышав это, Евгения радовалась и удивлялась, а потом сказала Евтропию, чтобы он попросил епископа принять и их в число святой своей паствы и постричь в монахи. На это тот ответил: «Дай ему немного отдохнуть, потому что он устал с дороги, а потом я с ним поговорю». Придя в монастырь и совершив литургию, Елен уснул и увидел во сне идольское изваяние в виде жены, которое почитали люди и поклонялись как богу. Опечалившись, Елен обратился к идолу: «Ты такое же творение и раба Божия, как и мы, зачем ты допускаешь, что тебе поклоняются как богине?» Услышав это, идол оставил несших его людей и, подойдя к святому, сказал: «Не отступлюсь от тебя, пока не приведешь меня к Моему Создателю». Когда Елен проснулся, он был удивлен увиденным во сне. Тут-то к нему и подошел Евтропий и произнес: «Трое братьев по душе и по плоти отреклись от идолов и просят тебя крестить их, и постричь в монахи, чтобы они остались до самой смерти среди этой паствы. Однако, поскольку они очень молоды возрастом и весьма любят друг друга, то со слезами просили не разлучать их, но чтобы во всякой работе им быть вместе». Услышав это, блаженный Елен понял смысл сна, и велел Евтропию ввести их внутрь. Взглянув на них, епископ спросил, откуда они и чего ищут. Отвечала Евгения: «Мы из Рима, святейший отец, братья по плоти: одного зовут Прот, другого — Иакинф, а меня — Евгений». Посмотрев на них с веселостью, Елен говорит: «Разумно ты назвалась Евгением, потому что мысль и ум у тебя мужской, мужчина ты и в деле. Да сподобит тебя Господь победить с помощью намерения твоего твою природу, и укрепит тебя совершить задуманное, ибо ради любви к Нему ты поменяла одежду и имя: кажешься мужем, по естеству будучи женой. Я сказал тебе это не для того, чтобы унизить женскую природу, или чтобы открыть твою тайну, но чтобы ты знала, как Бог заботится о твоем спасении, что открыл мне твое намерение. Итак, потщись показать более благородство души, чем тела, потому что Господь поведал мне, что ты предуготовила чистым свой сосуд, сохранив девство непорочным, а сердце неоскверненным. Ты возжелала лишь вечного веселья рая, вменяя славу сей жизни за безславие, богатство — за бедность, скорби — за радости». А Проту с Иакинфом он сказал так: “Господь открыл мне и о вас, что вы, будучи рабами, свободны духом, и душу свою сохранили непорабощенной. Поэтому Христос говорит вам: «Я уже не называю вас рабами, но друзьями». Блаженны вы, что не воспрепятствовали своей госпоже на пути к доброй цели, но с ревностью присоединились к ней. Потому все трое вы получите из рук Божиих три равных венца, и будете всегда вместе радоваться в Царствии Небесном”. Елен говорил им это тихо, чтобы никто другой не мог слышать, даже Евтропий, после чего всех троих крестил и постриг в монашество.

Когда колесница вернулась во дворец, все рабы и родные вышли навстречу своей госпоже. Но, подойдя к колеснице, они обнаружили, что девушки в ней не было, и сиденье ее пусто. Тогда начался плач: все рабы, знакомые, и особенно ее родители и братья жалобно рыдали, царапали себе щеки, посыпали головы пылью, бились о землю, ударяли себя в грудь. Родители горько оплакивали дочь, братья — сестру, рабы — госпожу. Никто не остался безучастным к этому горю, вся Александрия безутешно скорбела. Когда же увидели, что слезы здесь безполезны, стали повсюду рассылать людей, чтобы нашли ее: спрашивали у земледельцев, у купцов, у волхвов, у чревовещателей, и вообще у всякого встречного. В конце концов, видя, что ее нигде нельзя найти, Филипп повелел идольским жрецам молиться богам, чтобы те открыли, что с ней случилось. Если жрецы сумеют узнать, где ее искать, то эпарх обещал дать им множество даров, а если нет, тогда безжалостно умертвит их. Помолившись, жрецы увидели, что трудятся всуе и напрасно, поэтому договорились между собой сказать эпарху, что боги возжелали ее красоты, восхитили на небо и сделали богиней. Поверив в это, эпарх утешился и немедленно приказал сделать из золота статую дочери, то есть идола, и все поклонялись ей, как новой богине, и приносили, безумные, жертвы.

А блаженная, после того как приняла схиму, настолько превзошла в добродетели всех прочих братьев, насколько более их была саном и благородным происхождением. На службы она приходила раньше всех, а уходила позже, ко всем имела любовь, отличалась крайним смирением и вообще нерушимо соблюдала все заповеди Владыки и монашеские обеты. За это Всемогущий Бога сподобил ее через малое время творить чудеса и знамения: она исцеляла всякую болезнь и всякий недуг, и все больные, приходившие в тот монастырь, обретали желанное здоровье. Подражая ей, Прот и Иакинф тоже по силе подвизались в добродетели.

На третий год ее монашеской жизни скончался предстоятель монастыря, и все братия, видя ее добродетели, и не зная о тайне, просили ее стать игуменом. Но она с одной стороны боялась принять это достоинство, потому что была женщиной, а с другой — опасалась ослушаться всего братства. Ей показалось разумным открыть Священное Евангелие и справиться с ним, что делать в этом случае. И как только она открыла его, то сразу нашла слово, с которым Господь обратился к апостолам: «Кто из вас хочет быть первым, да будет меньшим и всем слуга». Тогда она приняла игуменское достоинство, но исполняла все самые низкие работы: носила воду, подметала монастырь, рубила дрова, и вообще делала все то, что должны были делать самые последние из монахов. Келья ее — ради смирения — находилась рядом с входом в обитель, и так она не избегала ни физического труда, ни духовного. Управляла Евгения монастырем так удивительно, и совершила столько богоугодных подвигов, что невозможно их описать. Мы приведем лишь один из них, потому что благодаря ему открылось, что она — женщина, а остальные опустим, чтобы не слишком растягивать повествование.

Жила в Александрии одна женщина по имени Меланфия, богатая имением, но скудная добродетелями и не имевшая страха Божия. Однажды она тяжело заболела: каждые четыре дня ее лихорадило. Услышав о том, какой праведной жизни был Евгений и насколько достойным удивления человеком, исцелявшим любую болезнь, она пришла в монастырь и, упав, горячо просила избавить ее от недуга. Преподобная сжалилась над ней и помазала святым елеем. Меланфия тотчас же исцелела и ушла в совершенном здравии. Придя в одну из своих деревень, что находилась вблизи монастыря, она наполнила три чаши Серебряными монетами и, в благодарность за благодеяние, отослала их Евгении в монастырь. Но та вернула их обратно, передав, что монахам неполезно иметь деньги; она просила, чтобы Меланфия раздала их бедным и неимущим. Однако Меланфия снова пришла в монастырь и усиленно просила преподобную принять ее дар, на что та согласилась, чтобы не опечалить жертвовательницу. С тех пор она возымела обычай приходить в монастырь по причине благоговения и любви к игумену. Часто смотря на него и думая, как, впрочем, и все братия, что он — мужчина, Меланфия была побеждена ее телесной красотой и молодостью, переменив духовную любовь на плотскую. Чем больше проходило дней, тем сильнее разжигался в ней огонь страсти. Размышляя над тем, как ей добиться желаемого, и думая, что Евгений не отвергнет ее, если она откроет ему свою любовь, и он, как человек, носящий плоть, согласится на грех, она решила притвориться больной, полагая, что он исцелил ее не по причине своей святости, но волхвованием и травами. Из своей деревни, расположенной, как уже говорилось, близко к обители, Меланфия послала к игумену человека с письмом, в котором очень просила и умоляла его потрудиться прийти к ней, больной, в деревню. Не распознав эту хитрость, святая, ради любви к Богу, пришла навестить больную. Когда она вошла к ней в комнату, та удалила всех слуг и стала говорить к Евгению так: «Знай же, дорогой мой и возлюбленный мой, что с того часа, как ты вылечил меня от болезни, сердце мое было уязвлено любовью к тебе. Будучи не в силах справиться с этим, я дерзнула открыть тебе мою страсть. Если любо тебе, то возьми меня в жены и по закону обладай всем моим богатством, золотом, серебром, полями, скотом, множеством рабов, с которыми вместе и я буду твоей рабой, поскольку нет у меня ни мужа, ни детей, ни родных. И ты будешь иметь наслаждения плоти, не губя постом и подвигами такую красоту». Темная и помраченная умом и именем[59] говорила это, и еще много другое, пытаясь осквернить непорочную. Но та с сильным гневом отвечала: «О женщина! Перестань изрыгать яд древнего змия, потому что я никогда не оскверню своего девства. Нет, Пресвятая моя Владычица Богородица, я не нарушу данных Тебе обетов. Брак мой — любовь ко Христу, богатство мое — Небесные блага, имение мое — знание истины». Услышав это, безстыдная Меланфия сильно разгневалась из-за того, что ее отвергли, и, испугавшись, как бы Евгений не рассказал всем о ее безстыдстве, тотчас же устремилась в Александрию. Прибежав к эпарху Филиппу, она оклеветала невинную, изложив все дело наоборот: «Некий юноша, прекрасный видом, но непристойный поведением, притворяясь благочестивым христианином, пришел ко мне, думая, что я какая-нибудь безстыдная, и сначала стал искушать меня хитрыми словами, а потом возложил на меня руки, чтобы совершить насилие. Если бы я не закричала, и сразу же не прибежали бы рабы, то нечестивец тот осквернил бы меня, как это сделал уже со многими». Вот так наглая Меланфия дерзнула несправедливо обвинить ту, которая ни в чем не согрешила. Сильно разгневавшись, эпарх приказал привести связанными не только предстоятеля монастыря, но и всех братьев, бывших числом триста человек. Всех их заключили в темницу до тех пор, пока эпарх не отдаст приказ их умертвить.

Слух об этом прошел по всем окрестным селениям, и отовсюду собрались мужи и жены посмотреть на их постыдную смерть. Когда наступил означенный день, и все были на площади, то привели скованного тяжелыми цепями игумена. Все вместе стали кричать, что он достоин смерти, и уже готовили зверей, колеса, огонь и другие пытки. Обращаясь к Евгению, эпарх сказал: «О, нечестивейшей из всех людей, так-то поступать велит вам ваш Христос, что вы не только тайно, но и открыто блудите, насилуя почтенных женщин? Что у тебя было на сердце и в душе, вседерзкий, когда ты, как врач и совершитель чудес, вошел в дом к этой благороднейшей и целомудренной жене, что потом с таким безстыдством попытался совершить над ней насилие, как если бы она была одной из тех презренных и нечестивых актрис?» После того как эпарх в сильном гневе сказал все это, она отвечала ему: «Мой Бог, Который устроил, что я живу вместе с этими добродетельными мужами, чтобы сохранить непорочным свое девство, как и было до сего дня, о чем вы скоро узнаете, не повелевает так поступать, но скорее узаконивает высокое и достойное любви. Тебе же, эпарх, не стоило так легко верить этому обвинению и выносить сразу же суд, но надо было сначала выслушать обе стороны, и только тогда уже принимать справедливое решение. Однако, прежде обличения со стороны обвинителя, прошу и умоляю твое благородство оказать мне милость: если я совершила то, в чем меня обвиняют, накажи меня достойным образом, а если обнаружится, что это ложь и клевета, и преступление совершила Меланфия, то не наказывай ее, потому что наш закон повелевает нам не воздавать злом за зло, но скорее благотворить оскорбляющим нас. Прошу тебя, поклянись мне в этом. Потом же само дело будет свидетельствовать и вы своими глазами узнаете правду». И эпарх поклялся так: «Клянусь спасением богов, и славой и величием императоров, что исполню твою просьбу». Тогда, обратившись к Меланфии, Евгения сказала: «Если ты скрываешь это от людей, женщина, то посмотрим, сможешь ли солгать Богу, Который наказывает за клевету и делает явной истину? Неужели тебя не мучает совесть, что ты предаешь на смерть столько невинных людей ради своей злой похоти?» Однако Меланфия нисколько не раскаялась, и не убоялась суда Божия, но напротив, привела и одну из своих рабынь в свидетели, которая подтвердила истинность сказанного ее госпожой. Возмутившись и сильно ругая Евгению, эпарх гневно сказал ей: «Ну, что ты скажешь на такие обвинения, безстыдный?» Тогда, видя, что все поверили Меланфии, а ее хотят в тот же час предать смерти, святая громко сказала: «Пришло время открыться истине. Бог мне Свидетель, что я хотела до конца претерпеть это испытание и не открывать истины, чтобы получить в день судный венец терпения от Владыки Христа, но, дабы не посрамить святую схиму, торжественно объявлю то, чего не знает никто, кроме Господа. Такова сила Христа, что и многие жены победили женское естество и трудились в мужском обличии, чтобы легче воевать с бесом. Подражая им, и я облеклась в мужскую одежду, чтобы убежать козней мира сего». С этими словами она разорвала на себе сверху до пояса одежду, ясно показав, что она и вправду была женщиной. После чего сказала Филиппу: «Знай, что я — твоя дочь Евгения, ты — мой отец, Клавдия — моя мать, а восседающие на тронах с тобой — мои братья Авит и Сергий. А это — евнухи Прот и Иакинф, которые стали сообщниками в моем намерении. Ради любви ко Христу я отреклась всей славы мира, плотского сладострастия и вас, моих дорогих родителей».

Как вы думаете, читатели, какая радость и веселье были в тот час не только родственникам, но и всей Александрии? Дерзну сказать, что от радости плакали даже камни. Филипп, Клавдия, и братья Евгении пали ей на шею и, проливая обильные слезы, говорили: «Вот дочь наша, свет очей наших, наслаждение душ наших и веселие. Скорбя безмерно из-за ее отсутствия, мы думали, что ее восхитили боги». С этими словами ее посадили на престол и все воскликнули: «Един есть Истинный Бог — Христос». Христиане, собравшиеся здесь, чтобы после казни предать погребению тела святых, услышав это, встали посреди всех и громким голосом воскликнули: «Кто Бог велий, яко Бог наш, открывающий тайная и уловляющий мудрецов их же премудростью?» Эпарх против воли святой одел ее в светлую шитую золотом одежду и возвел на высокое место, чтобы, видя ее, все радовались духом. Когда все это происходило, то Всемогущий и Праведный Судия Бог, в Вышних живый и на смиренныя презираяй, свел с Неба огонь и сжег саму Меланфию и весь ее дом до основания. Многие ради этого чуда уверовали во Христа. Христиане же устроили общее радостное торжество по поводу того, что эпарх крестился и издал указ, позволяющий христианам безпрепятственно жить в черте города, пользоваться храмами, честью и доходами, то есть все, чем они обладали и ранее. А чтобы и цари согласились на это и подтвердили его указ, он написал им, что казне будет большой доход, если христиане будут заниматься торговлей и жить в городе. И тогда цари Севир и Антонин подписали указ Филиппа. И так, снова в дивной Александрии стало процветать благочестие, и христиане безпрепятственно пользовались всеми свободами.

Однако враг истины позавидовал и возбудил неких еллинов оговорить Филиппа перед царями. Они пришли в Рим и сказали так: «Эпарх Александрийский Филипп, до сего дня десять лет хорошо и богоугодно управлявший народом, (не знаем, что с ним произошло), оставил почитание великих богов и поклоняется Человеку, Которого распяли иудеи, христиан почитая больше, чем нас, служителей богов. Поэтому, если вы скоро не окажете помощь, вера наша подвергнется опасности совсем исчезнуть». Услышав это, цари написали Филиппу так: «Бывший до нас божественный Август, зная тебя как ревностного и прилежного служителя богов, даровал тебе эту власть, чтобы ты пользовался ею безсменно, в течение всей своей жизни, почтив тебя скорее как царя, чем как эпарха, отдав под твое управление весь Египет. А мы даровали тебе еще больше почестей, постановив, однако, чтобы ты имел их до тех пор, пока будешь другом богов. А сейчас, услышав, что ты презрел их и нас ослушался, повелеваем, чтобы ты или снова стал почитать богов, как и прежде, или будешь лишен всех званий, потеряешь все свое богатство и имение». Прочитав это, Филипп притворился, что заболел, и, продав все свое имущество, разделил деньги на две части: половину отдал в церкви и монастыри, а другую половину — нищим. А поскольку был Филипп не только в еллинских науках образован, но отличался богоугодной жизнью, твердостью и теплотой веры, александрийцы сообща избрали его своим епископом. Узнав об этом, цари послали другого эпарха по имени Терентий, повелев ему по возможности тайно умертвить Филиппа, чтобы не было возмущения в народе. Получив власть, Терентий дал денег каким-то людям, чтобы те притворились христианами и убили бывшего эпарха. Войдя в помещение, где он молился, они стали ножами наносить ему раны. Терентий же, испугавшись, чтобы его самого не убил народ, посадил тех убийц в темницу, притворившись, что он невиновен в этом деле. Но через некоторое время, когда пришла царская грамота, он отпустил их на свободу. Блаженный Филипп жил с этими ранами еще три дня, молясь все это время Богу, чтобы Он укрепил в вере новоначальных, которых сам епископ достаточно обучил, а потом предал святую свою душу в руки Божии. Жил он после хиротонии один год и три месяца. Его с честью погребли в городе в одной из церквей, которую он сам воздвиг.

А блаженная Клавдия построила рядом с этой церковью гостиницу и пожертвовала на выздоровление больных и для ухода за странниками безчисленное количество денег, после чего вместе со своими детьми, в том числе и с Евгенией, вернулась к себе на родину. Римляне благосклонно приняли их и поставили Авита проконсулом в Карфаген, а Сергия — наместником Африки. А Клавдия вместе с Евгенией, Протом и Иакинфом пребывала в своем доме, где они все вместе проводили жизнь в посте, молитве и исполнении прочих заповедей Божиих. Приходили к ним дочери высоких сановников, и Евгения научала их девству и вере, многих исторгнув из нечестия и приведя ко спасению.

Была в Риме удивительной красоты девушка царского рода Василла, обрученная с одним сановником по имени Помпей. Эта благородная Василла очень желала встретиться с Евгенией, потому что слышала о ее богоугодной жизни и хотела стать христианкой. Однако родные стерегли ее и не пускали на улицу до тех пор, пока она не выйдет замуж. Тогда Василла тайно, с одним своим верным рабом Порфмеем, послала Евгении письмо, умоляя ее прислать ей письменное изложение веры. Зная, насколько отличается письменная речь от живого голоса, Евгения послала к ней в качестве дара одетых рабами Прота и Иакинфа или, лучше сказать, одушевленное письмо, чтобы они наставили ее ко благочестию. С радостью приняв их, Василла поклонилась им, как апостолам Господним. Узнав о ней, тогдашний архиепископ Рима Корнилий пришел тайно ночью к Василле и удостоил ее Божественного Крещения. Так, связанные дружбой о Христе неразрывными и неразлучными узами, не имея возможности встретиться, Василла и Евгения постоянно беседовали в мыслях друг с другом и радовались. О, скольких дев привели ко Христу Василла и Евгения, скольких вдов — честная Клавдия, и скольких мужей — Прот с Иакинфом!

В те дни царями стали Валериан и Галлий, воздвигнувшие против христиан сильное гонение. По этой причине святой Корнилий не дерзал открываться, но тайно приходил и причащал Василлу и Евгению, которые, найдя способ встретиться, обрадовались о Господе. А затем Евгения сказала: «Знай, дорогая моя сестра, что через несколько дней ты примешь мученический венец». Подобным же образом ей отвечала и Василла: «Вчера мне, недостойной, наш Владыка Христос открыл, что тебе уготовано два венца: один — за многие труды, подвиги и опасности, что ты претерпела в Египте, а другой — за смерть, которую ты примешь здесь, на родине, ради любви к Нему». Сказав это, они поцеловали друг друга и расстались со многими слезами.

Их пророчество исполнилось так. Одна из рабынь Василлы пришла к Помпею и сказала: «Знай, что если ты как можно быстрее не потщишься с помощью царской власти взять обрученную тебе Василлу, ты никогда не увидишь ее в своем доме, потому что она, как и ее дядя, Елен, после слов Евгении стали христианами. Эта Евгения под видом рабов послала ей двух евнухов, и они так развратили ее и очаровали, что она почитает их как Бога». Услышав от этой злой рабыни такие слова, Помпей разгневался и тотчас же прибежал к дяде Василлы, Елену, говоря: «Давай скорее устроим свадьбу, чтобы я взял свою жену, или знай, что ты — противник и смертельный враг мне и кесарям». На это Елен отвечал: «Я был блюстителем девушки до тех пор, пока она не достигла возраста, а сейчас, когда она пришла в законный возраст, я уже больше не могу ей приказывать, но она сама вольна поступать как хочет». После этих слов Помпей прибежал в дом к Василле и, постучав в дверь, попросился войти. Она же послала свою рабу сказать ему, что совсем не желает мужа, но до конца дней своих останется девой. Услышав такой неожиданный ответ, он обезумел от гнева и сначала побежал к советникам, а потом вместе с ними пришел к царям. Упав к ним в ноги, Помпей стал оплакивать свое несчастье, как если бы оно было общим для всего города: «Восстаньте, божественные Августы, чтобы не погибнуть и вам, и вашим богам, и изгоните нового Бога, Которого принесла из Египта Евгения. Потому что слава ваша подвергается опасности исчезнуть, ибо христиане царей и их законы презирают, а милостивых богов и спасителей безчестят. И не только это, но, что хуже всего, законам брака препятствуют и не позволяют соединиться в супружестве, разделяя замужних жен с их мужьями. Что будет через некоторое время? Если возобладает ее закон, то не исчезнут ли епархии и царства?» То же самое сказали и советники. Разгневавшись, царь издал письменный указ: или Василла берет себе в мужья Помпея, или погибнет смертью. А Евгения — либо принесет жертву богам, либо умрет, как и все христиане, после различных пыток.

Святые Василла и Евгения, найдя способ встретиться, обрадовались о Господе

Услышав об этом решении, поистине царственная и по имени, и душой Василла[60], избранная невеста Христова, воскликнула: «Я уневестилась Царю царствующих и Творцу всего, поэтому не желаю иметь общения со смертным человеком, и не подчинюсь царскому повелению». Присланные от царей тотчас же усекли ей голову, а затем, схватив Прота и Иакинфа, насильно повлекли их в храм Зевса, чтобы те принесли жертвы. Но придя туда, они стали молиться Истинному Богу, и идол упал перед ними и рассыпался в прах. Эпарх Рима Никитой приказал отрубить им головы, что и было исполнено.

После всего этого к нему привели и Евгению, обращаясь к которой он сказал: «Откуда вы в таком совершенстве обучились волшебству, что имеете власть над великими богами?» И та отвечала: «Точно ты сказал, эпарх, что мы, христиане, легко повелеваем вашим богам, но то, что мы совершаем чудеса с помощью волшебства, это ложь. Потому что мы творим то, что захотим, лишь силой Единого Бога. А ваши боги — злобные бесы, которые не могут ни облагодетельствовать тех, кто их почитает, ни наказать нас, издевающихся над ними». Тогда эпарх повелел отвести святую в храм Артемиды, а вслед за ней пошел палач с мечом, чтобы сразу же ее умертвить, если она не поклонится богине. Придя в храм, она встала перед идолом и стала молиться так: «Боже Вечный, сподобивший, чтобы я родилась, была воспитана и до сего дня осталась девственной невестой Единородного Твоего Сына, Сам ныне соверши чудо, чтобы прославились рабы Твои, и постыдились поклоняющиеся разной мерзости».

Когда она так молилась, случилось сильное землетрясение, и весь храм упал, а идол Афродиты, так же как и другие, разбился. Все, видевшие это, удивлялись: благоразумные говорили, что это было чудо и действие Божественной силы, а безумные считали произошедшее результатом волшебства.

Узнав об этом, царь приказал привязать на шею мученицы огромный камень и бросить ее в Тибр. Когда это было сделано, камень развалился, и она, как некогда великий Петр, пошла по водам. Тогда ее бросили в горящую печь, но всуе трудились, потому что огонь утратил естественные свои свойства и скорее орошал ее, не причиняя вреда.

Не зная, каким еще образом предать ее страшной смерти, ее бросили в глубокую темницу, чтобы там она скончалась от голода. Но ошиблись, безумные, потому что с ней был Господь света, и осветилась вся темница, и Ангелы носили ей небесную пищу — каждый день один хлеб, сладчайший амвросии и белейший снега. Но самое великое то, что посетил ее Сам Царь Ангелов, сказав: «Евгения, я претерпел ради тебя Крест и смерть, как и ты ради любви ко Мне вынесла такие страшные мучения. Поэтому я хочу удостоить тебя многих даров и великой славы в Моем вечном Царстве. Пусть залогом той чести, что ты получишь на Небесах, будет то, что ты разлучишься с этим временным миром и придешь в вышнюю жизнь в тот день, когда Я стал Человеком». С этими словами Владыка вознесся на Небеса. Нечестивцы же послали палача и зарезали ее в темнице 25 декабря, в День Рождества Христова.

Мать вместе с братьями предали ее священные мощи честному погребению на своем поле за городом, в месте, называемом Римская дорога, там, где уже прежде погребали других святых. Вот так благородно и благочестиво пожив удивительной жизнью, Евгения удостоилась и великой славы от Бога. Когда мать ее много дней плакала на ее могиле, она явилась ей однажды ночью во сне в светлой и сияющей одежде, так что Клавдия не могла взглянуть ей в лицо; ее сопровождали другие девы и Евгения сказала: «Зачем ты, мать моя, плачешь о нас, а не радуешься и не веселишься? Знай, что мы пребываем вместе со святыми мучениками и моим отцом Филиппом в безграничной радости, царствуя вместе со Христом, Который через несколько дней примет к нам и тебя. Побуди братьев моих сохранять веру христианскую, чтобы и они спасли свои души». Слыша это и видя Святых Ангелов, которые сопровождали Евгению, мать весьма обрадовалась и стала благодарить Бога. Устроив все свои дела и раздав нищим имение, она почила во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь.