Кольцо Неба

24. Энсо

Джек опустился на колени перед столиком, крыша беседки закрывала от солнца. Чистый лист рисовой бумаги лежал перед ним, пустой, как и небо. Рядом был черный прямоугольный брусочек, и твердые чернила в форме цветка лотоса. Край его был мокрым и потертым, ведь его смешивали с водой в квадратной чернильнице. Джек поднял бамбуковую кисть, взяв ее большим, указательным и средним пальцами.

Акико учила его, как держать кисть для каллиграфии, как писать основные кандзи. Но он знал лишь двадцать шесть из тысяч иероглифов, потому оставался новичком.

— Сядь прямо и не очень близко к столу, — посоветовал Ширью. — Вытяни руку, кисть перпендикулярна бумаге. Левая рука придерживает бумагу на столе. Как и в медитации, дыхание должно быть ровным, выдох начинает линию. Ты должен стать единым целым и кистью, чернилами и бумагой. Думай о себе, как о едином порыве движения.

Следуя совету Ширью, Джек обмакнул белую кисть из козьей шерсти в чернила, потом одним непрерывным движением вслепую нарисовал на бумаге. Получившийся круг был неровным, в конце линии он поднял кисть слишком рано и оставил брешь.

— Прекрасно! — воскликнул Ширью к удивлению Джека. — Многим новичкам шодо не хватает силы духа, чтобы так решительно нарисовать энсо. Это показывает твой дух самурая-мечника.

— Но я его не закончил, — сказал Джек, понимая, что его хвалят из вежливости.

— Это и не важно, — Ширью смотрел на него так, словно оценивал душу. — Энсо — выражение духа в данный момент. Брешь показывает, что твой дух — часть чего-то большего, а не одинокий. Что ему нужен кто-то, чтобы стать полноценным.

Джек понимал, что Ширью прав. Он тут же вспомнил об Акико… потом о Йори, Сабуро и Миюки… а потом о Джесс.

Он понимал, что без друзей и семьи он был незаконченным кругом. И он не мог быть полным энсо, пока не попадет домой.

— Я проверю Бенкея, — сказал Джек, не желая, чтобы старик ощутил его печаль.

Ширью кивнул.

— Понимаю. Продолжим урок позже. У тебя большой потенциал.

— Только не отрезайте мне ногу, — стонал Бенкей, морща лоб и испуганно глядя. — Знаю, пахнет гнилой рыбой, но я к ней привык.

Джек бодро улыбнулся и вытер лоб друга холодной тряпкой.

— Это лекарство так воняет.

Бенкей с облегчением выдохнул.

— А я-то подумал, что больше не смогу танцевать!

Джек помог ему выпить бульон.

— Ширью сделал его для тебя. Там травы, что притупляют боль.

— Ширью! — глаза Бенкея расширились. — Я слышал о нем. Он — самый известный мастер шодо в Кюсю.

— А еще он талантливый лекарь, — ответил Джек, подставляя миску к губам друга. — Он сказал, что рана заживет через неделю. И ты сможешь ходить.

— Но… мы не можем так рисковать! — выпалил Бенкей. — Они найдут нас.

— Ширью сказал, что патрули проверяют лес и пещеры, потому нам нужно залечь на дно. А еще мне нужно тренироваться владению мечом.

Бенкей выдавил смешок.

— Тебе? Тренироваться? Я видел другое!

Джек отставил пустую миску.

— Мне повезло выжить после схватки с Казуки. Мы были наравне, пока у меня были все пальцы, но теперь.

Он замолчал, реальность была ужасной. Казуки с легкостью победил его. Пока он не решит проблему с ослабевшей хваткой меча, их схватки будут приводить к смерти. Его смерти.

День Джек посвятил тренировке техники Двух Небес в саду. Он словно тренировался в Нитен Ичи Рю, он вытягивал руки, растягивал мышцы, разминал суставы. Потом он начал отрабатывать взмахи мечом ката, которым его учил Масамото. Каждый раз он заканчивал какой-нибудь техникой: Огниво и искра, Лак и клей, удар Бегущей воды, Тело обезьяны, удар Осенний лист и так далее. Он должен был отработать движения так, чтобы они получались у него без колебаний.

Джек отрабатывал ката столько раз, что они были ему привычными… должны были.

Но теперь его ката были неуверенными и не плавными. Левая рука стала слабой, хватка тоже изменилась, и движения стали несбалансированными, хоть и немного, но этого хватало, чтобы не попасть по цели в важный момент. Он заметил, что лезвие вакидзаси часто дрожало, не ударяя по прямой. Пару раз он едва не выронил его.

С каждым взмахом смятение Джека росло. Он словно снова стал новичком. Он утратил контроль, которому учился четыре года, который и определял победу в дуэли. Когда он в третий раз выронил вакидзаси, Джек отвернулся от меча, оставшегося на траве, лезвие сверкало, насмехаясь, как серебряная змея. Он нашел камень возле пруда и сел, глядя на кои, скользящих под водой, но не видя их. Он потирал побаливающую левую руку. Мизинец пылал, хотя там почти нечему было болеть.

«Как из-за такой мелочи он мог растерять все свои умения?»

Джек понимал, что мизинец был важен в хватке. Он помогал поддерживать баланс меча и правильно исполнять тен-учи, движение на рукояти, похожее на выжимание полотенца, что заставляло лезвие с ужасной силой ударять по цели, разрушая преграды. Без этого движения атака имела лишь половину силы. Но Джек не понимал, с чего начать, чтобы исправить технику. Ему нужен был совет Масамото. Его наставник точно знал, как справиться с такой проблемой. Но Масамото был изгнан в храм на горе Иаво, потому связаться с ним было сложно. Джек остался один, и у него не было идей.

— Самурай без веры проигрывает, даже не начав бой, — сказал Ширью, наблюдающий мучения Джека из беседки. — Может, нужна моя помощь?

— Я ценю вашу помощь, — сказал Джек, склонив голову. — Но, при всем моем уважении, что может знать мастер шодо о пути меча?

Ширью улыбнулся.

— Все.