Комсомол имени Летова

Банда Фантомаса, или прививка от совка

Некоторое время мы сражались на всех фронтах в статусе независимой молодежной организации. Однако свято место пусто не бывает. Так сложилось, что буквально через несколько месяцев после раскола мы формально стали считаться кузницей кадров для партии с громким названием КПСС.

В один весенний день Цезарь созвал внеочередное собрание командиров АКМ. Я как раз недавно приобрел такой статус, чем крайне гордился. За неимением штаба мы расположились в каком-то дворике, где Серега толкнул речь о том, что есть возможность объединиться со старшими товарищами из КПСС, сохраняя определенную автономность.

Честно говоря, сама аббревиатура «КПСС» в 2004 году звучала диковато. Тем не менее, реально существовала группа дедов под таким названием. Возглавлял ее бывший член ГКЧП Олег Семенович Шенин.

О деятельности этой компартии я не слышал от слова «совсем». Серега в основном намекал на то, что мы можем получить от них определенную поддержку. Тут он не лукавил, вряд ли Цезарь искренне хотел «признавать политическое руководство» кого бы то ни было. Тем не менее, звучало все не слишком убедительно. Единственный сколько-нибудь значимый аргумент смог привести Саня Шалимов. Приведу дословно: «Там адмирал есть, а адмирал — это не хуй собачий!». После такого было сложно не проголосовать «за», на том мы и разошлись.

Начиналось все не самым худшим образом. Какое-то золото партии Шенин и сотоварищи, видимо, действительно умудрились припрятать. Нам пробашляли приличный съезд в Горках Ленинских (через год аналогичное мероприятие было проведено с еще большим пафосом). Туда заявились наиболее представительные партийные кадры: тот самый адмирал Березин, генерал-лейтенант Фомин и лично председатель КПСС Шенин. Они вели себя ненавязчиво и негатива не вызвали. Приняв то самое пресловутое «политическое руководство», мы спокойно завершили съезд.

Ясное дело, что подобное решение не могло остаться без последствий. Так, довольно скоро Цезарь притащил большую коробку баллонов с краской, пояснив, что это подгон от КПСС. Мы было обрадовались, ибо на граффити-рейды всегда приходилось скидываться из своих более чем скромных карманов, а ходили рисовать мы частенько. Но тут выяснилась интересная деталь: по условиям дедов, писать нужно было фееричные лозунги вроде «Единой партии быть!» и «КПСС восстановлена!». «Ну, можно и свое писать тоже» — с хитроватым блеском в глазах добавил Серега. Я понял все правильно, и в тот день мы забили нашими лозунгами немало заборов вдоль направлений электричек. Рядом с Нахабино, где проживал заказавший акцию товарищ Фомин, я таки сделал единственную надпись о восстановленной партии. Все остались довольны.

Хуже обстояло дело с уличными мероприятиями. Жившие советскими реалиями деды, по ходу просто не понимали, что в современной России мероприятия нужно согласовывать с властями. Посему они просто гордо заявляли о том, что собираются у стелы на Автозаводской, и тупо выходили туда с символикой и звукоусилением. Моментально подходивших ментов члены КПСС с воинской выслугой пытались строить командным голосом, как младших по званию. Понятно, что без малейшего успеха. Разве что их самих не винтили, предпочитая брать персонажей помоложе, то есть нас, АКМовнев. Впрочем, это была не велика беда, да и заявлять митинги деды со временем кое-как научились.

На самом деле, с политтехнологической точки зрения, у КПСС были два неплохих козыря. Первый — это те самые активисты-ветераны. Фотография, где ОМОН жестко винтит генерал-лейтенанта Фомина, обошла весь мир под заголовками «Фашизм жив!». Однако практически никто не узнал, какую партию он представляет, так что никаких бенефитов КПСС не получила. Второй — в какой-то момент в столице нарисовались два товарища из Таджикистана. Они активно работали со своими согражданами, имея огромный бонус в виде знания языка. Уходя в агитационный рейд с утра, вечером они приносили пачку заполненных анкет о вступлении в партию. Издавали даже в меру забавную газету на ломаном русском со статьями вроде «Что делать, если заболел мигранти?». Правда, смысл статьи сводился к тому, что подучить бесплатное лечение без полиса крайне трудно, поэтому мигранту лучше не болеть в принципе. Другой вопрос, что, на словах согласившись с земляками, в реальности никто из сагитированных до штаба или других мероприятий так и не доходил. На самом деле, можно было бы использовать землячество с большей продуктивностью, например, организовав для мигрантов курсы русского языка или юридического ликбеза. Увы, до этого не додумались. Пытались мы свести таджикских камрадов с РРП, однако республиканские товарищи умудрились превзойти наш косяк с внешним видом, явившись к проходной в белоснежных пиджаках. А вскоре отбыли на родину.

Проблема заключалась в другом. Уличные акции были крайне малочисленны и проводились сугубо по ритуальным датам. По сути — как у той же КПРФ, только в меньшем масштабе. Зато «идеологически верно», да. Тем не менее, работа в КПСС велась практически ежедневно. В чем же она заключалась? Планерки, заседания, пленумы — что может быть лучше для революционной партии! Если в «Трудовой России» мы имели дело с зачастую поехавшими, но простыми пожилыми коммунистами, то в КПСС мы попали в самый настоящий заповедник позднесоветской бюрократии. Какое-то время мы пользовались их шикарным помещением на Тверской, посему имели возможность наблюдать за работой прозаседавшихся вживую. Бог бы с тем, что это затягивалось на несколько часов. Но вот то, что существовала определенная манера хлопать разным ораторам, меня вообще убивало. Наиболее громкие и продолжительные аплодисменты стоя, естественно, доставались Шенину. «Тот, кто не предал» — так называлась его биография, являвшаяся своего рода партийной библией. Честно сказать, я никогда не испытывал особой любви к ГКЧП. По сути дела это была просто группа партийных бонз, пытавшихся в первую очередь защитить свою задницу и подход к кормушке. И как бы плохо я ни относился к ледовласому вождю Ельцину, они были ничуть не лучше. Да, Шенин пострадал от установившегося режима, отсидел и перенес три операции в тюрьме. Но после этого ему было бы гораздо лучше тихо и мирно уйти на пенсию, а не разводить безумный косплей с восстановленной партией. Ностальгирующие по заседаниям политбюро, пенсионеры и одна из самых нудных и беззубых газет левой оппозиции под перестроечным названием «Гласность» — мягко говоря, не основа для революционной организации. Для своих старых соратников Шенин был вождем без всяких оговорок. Причем не трибуном и вожаком, а именно вождем, назначенным сверху, по принципу «партия сказала надо». Позже, к счастью, уже без нашего участия, Шенин даже безуспешно пытался зарегистрироваться кандидатом в президенты. Даже на банкетах (тоже наследие советских времен) Шенина усаживали во главе стола, и сидящий по правую руку наливал ему элитной настойки, не полагавшейся даже другим партийным шишкам. Мелочь, а иллюстрирует мерзкую партийную иерархию. Для чего Шенину и компании понадобилась молодежь в лице АКМ? Да для той же пресловутой совковой показухи. Мол, вот, юные последователи, мы их уму-разуму учим, по плечу похлопываем. Думаю, и от пионерской организации со временем бы не отказались, только ради того, чтобы Шенин ребятишкам галстуки повязывал. А молодежь относилась к «тому, кто не предал», мягко скажем, без симпатии. Лысый, мрачный, пафосный, внешне похожий на бандита Фантомаса из французской комедии с Луи де Фюнесом. Между собой его все и звали Фантомасом. Мы едва переваривали все эти заседания, куда приходилось ходить, и старались ограждать от них хотя бы новичков. Единственной веселухой были разве что приемы в посольстве КНДР, где местный распорядитель тщательно следил за тем, чтобы ни один человек не ушел, не будучи смертельно пьяным. А в КПСС пытались «работать с молодежью и обучать ее». Но партийные чтения и семинары были отличным аналогом снотворного, а выступления молодых никого не интересовали. Я это лично проверил своего рода арт-провокацией, прочитав на дне рождения Сталина доклад о заслугах товарища Троцкого. Что удивительно, почти все многоопытные сталинисты одобрительно зааплодировали! Молодой выступил, пунктик программы выполнен, галочка в отчете поставлена!

На самом деле, тут я бы даже сказал Шенину и его братии особое спасибо. Я приходил в движение человеком с не до конца оформленными красными взглядами, но именно благодаря им я значительно почернел и получил на всю жизнь прививку от совка и авторитаризма. Дополнительным бонусом являлось то, что некоторые пожилые советские офицеры были еще и изрядными жидоедами. Помню, как мне удалось озадачить пресловутого адмирала. Увидев в моих руках книгу Льва Давидовича, он решил отбить у меня охоту к чтению подобного автора, завопив: «Ты знаешь, что его настоящая фамилия Бронштейн?» Я спокойно ответил, что Америку он мне не открыл, а заодно сообщил свою фамилию по отцу. Здесь аргументы противоположной стороны закончились. С тех пор я всегда принципиально носил с собой и доставал на заседаниях книги Троцкого и Махно. Другие авторы были КПССникам явно неизвестны, но меня они захватывали все больше и больше. Субкоманданте Маркос, Эбби Хоффман, Хьюи Ньютон — в общем, спасибо «Ультра.Культуре» и «Фаланстеру» за наше счастливое детство. Термина «гошист» («ультралевый» по-французски) я тогда не знал, но все больше и больше ассоциировал себя с парижскими студентами из мая 68‑го. Беда марксизма в России не в том, что он неверен или плох, — он изрядно изгажен всяческими профессорами научного коммунизма, ну, и современными начетчиками не меньше. Я прекрасно понимаю, что в СССР был бы левым диссидентом, и меня бы ждали неизбежные репрессии от тех, под чьим «политическим руководством» мне приходилось просиживать штаны на бесчисленных заседаниях.

Впрочем, было бы крайне несправедливо мазать одной краской всех товарищей из КПСС. Был, например, фееричнейший бич-Фомич, пожилой мужик, большую часть жизни проведший в местах не столь отдаленных. Я толком не помню, как и зачем он оказался в штабе КПСС и вступил в партию. Запомнился он тем, что ходил с нами разносить газеты и с невозмутимым видом скидывал большую их часть в помойку с шикарным комментарием «И сюда немного!». А удачный рабочий день характеризовал словами «Дали дрозда!».

Ну, и самое главное — в то время при партии существовала группа под названием «Рабочий Университет». Вот эти люди действительно по-настоящему пытались работать, и, самое главное, дружить с молодежью. Да они и сами не были стариками. Рома Катков сначала вступил в АКМ по партийному приказу, но довольно быстро проникся и на позднем этапе даже стал московским командиром. Будучи взрослым, он с самого начала не гнушался черновой работы и на равных бегал с пацанами на покраску и поклейку и подучал дубинкой по голове. Дружная семья Ложкиных тоже, по сути, влилась к нам полным составом. Большой и мощный отец семейства Сергей не отставал от Ромы и тоже участвовал абсолютно во всем. Менты зачастую особо и не хотели его принимать, но он неизменно вставал с нами в сцепку на акциях. Будучи человеком советского воспитания, он не всегда нас понимал, но относился по-доброму. «Ну вы вчера песняка дали!» — журил он нас с Кудрявым после разгоряченного исполнения в кубинском посольстве песни Летова «Пой, революция!». На фоне других песенок вроде хита Аслана Мамедьярова с припевом «Ууу, Ленин!» мы и правда выглядели трэшово. Мы спорили и часто соглашались с Сергеем, потому что он был не небожителем-фантомасом, а в доску своим. Вместе с женой Еленой они устраивали действительно интересные занятия в рамках своего «Университета», а позже и специально для АКМ. Главным хитом были лекции историка Колобова, настоящего мастера интересного рассказа. Еще они издавали вполне читабельную газету «Косная Москва» и любопытный теоретический журнал «Солнце Труда». Квартира Ложкиных была неформальной впиской для наших регионалов, за что им отдельное спасибо и низкий поклон. Елена много занималась кубинскими политзаключенными в США, мы по возможности к этому подключались. Настя Ложкина, дочь наших товарищей, тоже довольно быстро вступила в АКМ и стала незаменимым членом коллектива. Вступил бы и младший Глеб, да на тот момент в организации уже начался разлад, но о грустном позже. Сейчас о еще более грустном. Несколько лет назад не стало Сергея. Писать об этом тяжело, потому, что его действительно не хватает. Но для нас он, как говорят на Кубе, всегда «presente», то бишь невидимо в строю. Земля тебе пухом, настоящий товарищ и друг!

Подводя итог, нужно сказать, что позже Цезарь предпринял новую попытку «захватить и омолодить партию». Деталей не помню, в двух словах — как и с «Трудовой Россией», он потерпел фиаско. АКМ от КПСС наконец отдрейфовал. Логичный, хотя и дико затянувшийся хэппи-энд. А «Рабочий Университет» и сегодня продолжает деятельность, и это лучший памятник Сергею Ложкину.