Комсомол имени Летова

Мы убили в себе Путина

Свободное плавание АКМ началось аккурат накануне выборов в 2004. В том, что старый президент продлит полномочия, сомнений не было. Для левой оппозиции наступил момент истины, ибо несколько менялся политический вектор. Мы отметились на марше против агрессии США в Ираке, где Цезаря чуть не задержали за лозунг «Война — хуйня!». Однако время войны с Макдональдсом и осады американского посольства США бесследно проходило. Безумные слоганы вроде «Дайте нам американца — мы ему отрежем яйца!» уступали место актуальным речевкам в духе «Россия без Путина и буржуев!». Привычная борьба с внешним врагом обязана была смениться на сопротивление путинской вертикали власти. Задача была непростой, поскольку нелюбовь к янки в пароде всегда была сильна, а Путина в стране по большей части любили. На контрасте с полумертвым Ельциным в нем видели крепкую руку и надежду на возрождение страны. Да и публично обниматься с США мочитель террористов в сортире не спешил, уже тогда предпочитая разыгрывать карту квасного патриотизма.

В отношении выборов без выбора у нас была четкая позиция — бойкот. Голосовать стыдно и не за кого, это и пытались донести до соотечественников. Основным средством агитации был тираж дико сиротливых и в меру бестолковых листовок, на которых дядя Сэм вопрошал, проголосовал ли ты за Путина. Вот оно, тяжкое наследие предыдущих лет. Понятно, что путинское потрясание кулачком в сторону запада всегда было и остается дешевой показухой, но доказать это обывателю крайне затруднительно. Ситуация с агитматериалом была в духе анекдота про хорошую и плохую новости. В котором плохая новость заключалась в том, что населению арабской страны придется питаться исключительно верблюжьим дерьмом, а хорошая в том, что его много. Листовок с дядей Сэмом напечатали более чем от души, и мы распространяли их практически ежедневно. Иногда более-менее целенаправленно, у крупных ВУЗов. Помню раздачу у МГУ, где Цезарь зачем-то обещал студенткам прокатить их на танке. Чаще же просто собирались вечером в метро, разбивались по группам в 2-3 человека и шли в людные места на свое усмотрение,

по принципу «кто во что горазд». Однажды я наткнулся на камрада с листовками в длинном переходе на Павелецкой. Как ни странно, его даже не задержали, тогда заниматься в метро агитацией было еще реально, Самоклеящихся стикеров всегда не хватало (они обходились ощутимо дороже), поэтому я всегда носил с собой маркер для придания правильного вида агитации за Путина, Иногда так расходился на кольцевой линии, что пропускал свою станцию, забивал на ближайшую пару и упоенно продолжал порчу вражеских плакатов.

Бывали во время агитрейдон и яркие эпизоды. Однажды на стандартную стрелу на Тверской приехала недавно вступившая девушка, что для нашего, по большей части мужского на тот момент коллектива, было само по себе событие. Чан позже назвал ее готической, и в отличие от щелковского мальчика логика в этом была. Впрочем, в тот день Чана не было, и первым на активистку среагировал Мусин. «Что, девушка, нравится бороться за счастье рабочих и крестьян?» — подкат был напористым, но, вероятно, не самым удачным. Так или иначе, неофитка предпочла не обсуждать рабочее-крестьянское счастье и присоединилась к наиболее неформально выглядевшей группе из меня и Коляна. В этот день мы решили подойти к раздаче креативно: зайти в один из крупных книжных и вложить по листовке в каждую книгу, связанную с левой тематикой. Это было в меру хлопотно, однако мы с задачей справились. Встретиться договорились на улице, однако Коляна довольно долго не было. В итоге из магазина к нам вышел некий мужик и сказал, что нас зовет друг. Я сразу понял, что дело пахнет керосином, но готическая подруга доверчиво ломанулась за охранником (им, собственно, мужик и оказался). Мне ничего не оставалось, как последовать за ними, ибо товарищей бросать — не вариант. Коля нас действительно ждал, но не в самом магазине, а в подсобке в компании еще нескольких охранников. Они рассматривали наши листовки и грозились вызвать ментов. Впрочем, само наше деяние было довольно нестандартным и вряд ли подпадало под какую-либо статью административного кодекса. С точки зрения охранников мы тоже были вне логики, ибо они привыкли пресекать воровство книжек, а не вложение в них агитационной литературы. Возможно, в наши дни листовки бы и отправили на экспертизу с точки зрения противодействия экстремизму. А в тот раз нас просто отправили восвояси, слегка погрозив и поговнившись. Уж не знаю, заморочились ли они вытащить все листовки из всех книжек. Мы были рады, что не поехали в отдел, хотя я предчувствовал, что первый визит туда явно не за горами. Так оно и вышло.

Это вполне могло произойти 23 февраля. На митинг КПРФ мы вышли с баннером «Убей в себе Путина!» Уже на построении колонны мы вызвали нездоровый интерес какого-то возрастного полковника с абсолютно гоблинской физиономией. «Это насилие!» — в буквальном смысле брызгал слюной полкан. — «Насилие в этом лозунге!» Разверещался так, будто мы действительно всей колонной изнасиловали и президента, и его лично, причем неоднократно. К сожалению, одними воплями он не ограничился, а вызвал подкрепление в лине космонавтов из ОМОН, и при их поддержке довольно быстро вырвал из наших рук крамольный слоган. Куда-то отошедший Удальцов потом долго ругал нас, что не отстояли баннер. Этот урок мы усвоили хорошо. В дальнейшем баннеры и флаги ни разу не отдавали без боя. зачастую отправляясь вместе с атрибутикой в автозак. Но подобная твердость давала свои плоды: так, на одном из более поздних антикапов нам удаюсь вернуть не понравившуюся правоохранителям растяжку. А на том шествии пришлось ограничиться скандированием конфискованного лозунга. Гоблиновидный полкан при этом тоже нервничал, но задержаний не последовало.

Через несколько дней наши товарищи поучаствовали в креативной акции в Питере под названием «Вова, домой!» Люди в масках Путина и футболках с надписями вроде «лодка утонула», «метро взорвалось», «аквапарк рухнул» подвели итог первому президентскому сроку. До дома гаранта им не дала дойти полиция, задержав большинство участников акции. Хотя опытному и шустрому товарищу Гунькину удалось благополучно скрыться.