Корабль Его Величества «Улисс»

Глава восьмая ЧЕТВЕРГ. ВЕЧЕР

Еще только перевалило за полдень, а арктические сумерки уже начали плотной пеленой опускаться над морем. Ветер стих. Пошел сильный снег. Видимость уменьшилась до кабельтова. По-прежнему было очень холодно.

Небольшими группами, по три-четыре человека, офицеры и матросы медленно шли на ют. Усталые, промерзшие до костей, погруженные в собственные мысли, люди с трудом передвигали ноги. На юте они выстраивались в плотные ряды позади командира корабля.

Рядом с Вэллери стояли три офицера — Карслейк, Этертон и Брукс. Карслейк стоял у бортовых лееров. Лицо его было забинтовано чуть ли не до глаз. Уже дважды за истекшие сутки Карслейк обращался к Вэллери и упрашивал командира изменить свое решение о лишении его офицерского звания. В обоих случаях Вэллери был очень раздражен и строг, даже пригрозил Карслейку арестовать его, если тот будет приставать с подобными просьбами. Теперь Карслейк тупо смотрел на валивший хлопьями снег. Нежно-голубые глаза его потемнели. Горели жгучей ненавистью.

Этертон стоял рядом с Вэллери, слева от него, и дрожал от холода. Но взгляд его был тверд. Брукс угрюмо молчал. Он был раздражен, как бывает раздражен врач неповиновением тяжелобольного. Вэллери, как ему категорически заявил об этом Брукс, не следовало вставать с койки и выходить из каюты. Командир ответил ему, что ведь кто-то должен взять на себя руководство похоронами, если этого не может сделать корабельный священник. А сегодня священник этого сделать не мог — он лежал мертвым у ног Вэллери, у ног Этертона — человека, который, без сомнения, был его убийцей.

Священник умер четыре часа назад, как раз после того, как улетел «чарли», немецкий разведывательный самолет. Тиндэл ошибся в своем прогнозе. «Чарли» вернулся не через час после своего первого появления, а только утром, и не один, а вместе с тремя другими самолетами — «кондор».

Появление «кондоров» над конвоем никогда не было приятным сюрпризом. Так случилось и на этот раз. Они прошли над конвоем, зайдя с кормовых курсовых углов. Заградительный огонь с транспортов и кораблей охранения был достаточно интенсивным, и поэтому самолеты сбрасывали бомбы практически наугад с высоты около семи тысяч футов. В этот ясный морозный день бомбы были видны почти на всей траектории полета начиная с момента сбрасывания, поэтому у кораблей было время уклониться. Очень скоро самолеты отказались от атак и ушли куда-то на восток.

В данном случае самолеты «кондор» действовали как-то подозрительно. Обычно они вели только разведку, а когда решались нападать, то делали это настойчиво и энергично. Теперь они вели себя как-то пассивно, а тактика их не сулила никакого успеха. Почти наверняка это объяснялось тем, что действия самолетов носили только отвлекающий характер, а главная опасность грозила конвою с другой стороны. Поэтому наблюдение за воздухом и обстановкой на море было усилено.

Прошло пять, десять, пятнадцать минут, но ничего не случилось. Экраны радиолокаторов и гидролокаторов были чистыми. Тиндэл наконец решил, что нет больше повода держать в напряжении весь экипаж корабля, так нуждавшийся в отдыхе. Он приказал дать отбой боевой тревоги.

Для боевых постов объявили готовность номер три. Все утренние работы были отложены, и свободные от вахты офицеры и матросы сразу же отправились отдыхать. Правда, не без исключения: Бруксу и Николасу предстояло заняться больными. Штурман вернулся в штурманскую рубку. Маршалл и его помощник Питерс начали обход своей боевой части. Этертон остался в командно-дальномерном посту, по-прежнему тяжело переживая упреки, брошенные в его адрес во время ссоры между Карслейком и Ралстоном.

Маршалл и Питерс беседовали со старшим электриком в мастерской номер два, как вдруг до них донесся чей-то тревожный крик на палубе. Быстро выскочив из мастерской, они без труда узнали матроса Чартериса. Его на корабле знали все, так как на стоянках он обычно выполнял обязанности бармена.

— Что случилось, Чартерис? — спросил Маршалл. — Что вы там видите? Быстрее!

— Вон там, сэр. Посмотрите. Нет, нет, немного правее… Это подводная лодка. Немецкая.

— Что? Подводная лодка? — раздался голос корабельного священника Уинтропа, подошедшего к ним сзади и протиснувшегося между Маршаллом и Чартерисом к бортовым леерам. — Где? Где? Покажите!

— Прямо по курсу, отец. Теперь я вижу ее, но очень уж странная форма у этой подводной лодки, — заметил Маршалл.

Он уловил воинственный взгляд Уинтропа, с трудом сдержал усмешку и стал напряженно вглядываться через снежную пелену в необычной формы предмет, находившийся теперь почти на траверзе «Улисса».

Этертон, который был в командно-дальномерном посту, увидел этот предмет еще раньше Чартериса. Он тоже сразу подумал, что это немецкая подводная лодка, появившаяся по вызову самолетов. Мысль о том, что радиолокаторы и гидролокаторы должны были бы сразу обнаружить лодку, никому не пришла в голову. Теперь следовало действовать как можно быстрее, пока лодка не исчезла. Не задумываясь, Этертон схватил телефонную трубку и вызвал командира носового многоствольного автомата.

— У автомата? — нервно крикнул он. — Говорит Маршалл. Подводная лодка, курсовой шестьдесят левого борта! Повторяю: слева по борту шестьдесят градусов! Видите?.. Да нет, нет… Теперь уже семьдесят градусов, — в отчаянии прокричал Этертон. — Боже мой, видите или нет?

— Вижу цель! — услышал он доклад зенитчика.

— Открыть огонь, беглый!

— Но… сэр… Кингстона здесь нет… Он пошел…

— Наплевать на Кингстона! — прокричал Этертон. Он знал, что Кингстон командир орудия. — Открыть огонь, дурачье! Сейчас же! Я беру на себя всю ответственность.

Этертон бросил трубку и стал наблюдать за целью… И вдруг он понял свою ошибку. Страх и отчаяние овладели им. Он снова схватил телефонную трубку.

— Отставить! — завопил он. — Прекратить огонь!

О боже, боже!

Через наушники донесся гром залпа. Трубка выпала из рук Этертона. Было поздно.

Было поздно потому, что он допустил грубейшую ошибку: забыл приказать, чтобы сняли надульники — металлические диски, закрывавшие пламегасители на стволах орудий. А ведь на снарядах были контактные взрыватели…

Первый снаряд разорвался в стволе. Наводчик был убит, а один человек из прислуги тяжело ранен. Три следующих снаряда, пробив надульник, разорвались один за другим всего в нескольких футах от стоявших у борта Маршалла, Питерса, Чартериса и священника.

Как это ни странно, но осколками разорвавшихся снарядов никого из них не задело. Все осколки полетели в море. Взрывная же волна ударила в противоположную сторону, на палубу и и надстройки на полубаке, и это был удар страшной силы.

Священник умер моментально, а Питерс и Чартерис через несколько минут. Взрывной волной их сбило с ног и отбросило назад. Все трое ударились головами о массивные стальные переборки. Слой снега на палубе около них окрасился в ярко-красный цвет…

Маршалл оказался счастливчиком. Взрывная волна отбросила его в открытую дверь, и он получил только несколько царапин при падении.

Принятый за подводную лодку опрокинутый вверх дном спасательный вельбот — безмолвное свидетельство трагической гибели судов из ранее прошедших здесь конвоев — уже давно скрылся за горизонтом.

Голос Вэллери постепенно стих. Вэллери сделал шаг назад, закрыл требник, и в ту же минуту послышались звуки траурного сигнала на горне. Люди замерли в безмолвии. Один за другим тринадцать трупов, обернутых в брезент, скользнули за борт, и их поглотила морская пучина.

Через несколько секунд неожиданно прозвучал сигнал боевой тревоги.

Вэллери потребовалось целых три минуты, чтобы добраться до мостика. Он несколько раз останавливался, чтобы отдохнуть. Две-три ступеньки по трапу — и снова отдых. И все равно переход на мостик отнял у Вэллери последние остатки сил. Бруксу пришлось внести его на мостик. Вэллери повис на поручнях, чтобы перевести дух. На губах у него выступила пена, но глаза по-прежнему были полны жизни.

«Контакт с приближающейся целью. Цель на курсе сближения с нами, идет постоянной скоростью», — донеслось из динамика радиолокационного поста. По голосу нетрудно было узнать лейтенанта Боудена.

— Хорошо, хорошо. Мы перехитрим его, — сказал Тиндэл. Он всегда радовался возможности вступить в бой. — Что-то подходит к нам с зюйд-зюйд-веста, — радостно сообщил он командиру, увидев его на мостике. — А что, между прочим, вы здесь делаете? — Тиндэл был потрясен видом Вэллери. — Брукс! Почему вы разрешили?..

— Может быть, сэр, вы попробуете с ним поговорить и заставите его лечь, — резко ответил Брукс и, хлопнув дверью, ушел с мостика.

— Что с ним? — с удивлением спросил Тиндэл, как бы разговаривая сам с собой. — Что я сделал ему плохого?

— Ничего, сэр, — успокоил его Вэллери. — Это моя вина. Я не послушался указаний врача — и вот результат. Вы что-то хотели сказать?

— Да. Боюсь, что нас ждут неприятности, командир. — Вэллери улыбнулся, увидев, с каким удовольствием произнес эту фразу Тиндэл. — По показаниям радиолокатора, на сближение с нами идет крупный надводный быстроходный корабль.

— И не наш, конечно? — тихо спросил Вэллери. — Неужели, сэр, это…

— «Тирпиц»? — закончил за него Тиндэл. Он решительно покачал головой. — Я так тоже сначала подумал, но потом решил, что этого не может быть. Адмиралтейство и военно-воздушные силы следят за этим кораблем, как курица за цыплятами. Если «Тирпиц» когда-нибудь и выйдет в море, то мы об этом узнаем. Возможно, это тяжелый крейсер.

«Цель приближается неизменным курсом, — прозвучал голос Боудена. — Скорость цели двадцать четыре узла. Повторяю: двадцать четыре узла».

Боуден умолк. Через несколько секунд ожил другой динамик: «Мостик, докладывает радиорубка. Мостик, докладывает радиорубка. Радиограмма со «Стирлинга»: «Вас понял. Исполняю».

— Отлично, отлично. Это от Джеффриса, — пояснил Тиндэл. — Я послал ему радиограмму с приказанием изменить курс конвоя на норд-норд-вест. Таким образом, конвой пройдет стороной от приближающегося к нам «друга».

Вэллери в знак согласия кивнул и тут же спросил:

— А конвой далеко впереди нас, сэр?

— Штурман! — крикнул Тиндэл и обернулся назад в ожидании ответа.

— Шесть — шесть с половиной миль, — доложил Карпентер.

— Наш юноша начинает сдавать, — заметил Тиндэл. — Видимо, сказывается усталость. Пару дней назад он дал бы нам расстояние с точностью до ярда. Шесть миль — это большое расстояние, командир. Противник не сможет обнаружить конвой. Боуден утверждает, что он даже и нас еще не засек и просто по случайному совпадению идет на пересечку нашего курса… Боуден, по-видимому, не очень высокого мнения о немецких радиолокаторах.

— Знаю. Надеюсь на то, что он прав. Впервые этот вопрос принял практическое значение. — Вэллери посмотрел в бинокль куда-то на юг. Кругом только море да снег. — Так или иначе, это случилось в благоприятный момент.

Тиндэл поднял брови.

— Ужасное было зрелище там, на юте, — сдавленным голосом проговорил Вэллери. — Мне все это очень не понравилось. Снег. Застывшие в молчании люди. Трупы убитых. Тринадцать трупов. Остается только гадать, что думали наши моряки об Этертоне и обо всем том, что произошло.

«Пять миль, — донеслось из динамика. — Повторяю: пять миль. Курс и скорость хода без изменений».

— Пять миль, — с облегчением повторил Тиндэл. — Пора готовиться к бою, командир. Скоро дистанция сократится до той, которую Боуден называет радиолокационной. Пожалуй, нам надо повернуть на ост, пусть противник думает, что мы прикрываем конвой, идущий к Нордкапу.

— Право руля, десять градусов! — приказал Вэллери. Крейсер медленно развернулся и лег на новый курс. Скорость хода уменьшили до двадцати шести узлов.

Прошла минута, пять минут… Динамик снова ожил:

«На мостике. Докладывает радиолокационный пост: расстояние не меняется. Цель ложится на курс перехвата».

— Отлично! Просто отлично! — воскликнул Тиндэл. — Мы надули его. Он упустил конвой… Открыть огонь!

Вэллери взял телефонную трубку и вызвал центральный пост управления огнем.

— Центральный пост. Кто это? А, это вы, Котни. Ну, хорошо, хорошо… Действуйте.

Вэллери положил трубку и посмотрел на Тиндэла.

— Умница. Оказывается, он уже в течение десяти минут следит за целью. Осталось, как он говорит, только нажать кнопку.

Тиндэл посмотрел на стоявшего рядом Карпентера, а потом вдруг спросил, обращаясь к Вэллери:

— Вы, кажется, разговаривали с Котни? А где же Этертон?

— В своей каюте, насколько мне известно. На юте он упал в обморок. Так или иначе, сейчас Этертон не может нести службу. Не позавидуешь ему. Представляю себе…

«Улисс» содрогнулся. Голос Вэллери потонул в оглушительном залпе орудий третьей башни. Через несколько секунд прогремели и орудия четвертой башни. Затем последовали одиночные выстрелы через каждые полминуты: не было смысла тратить боеприпасы впустую, не имея возможности наблюдать результаты стрельбы. Однако какой-то минимум, очевидно, был необходим, чтобы привлечь внимание противника к кораблю, идущему впереди него.

Снегопад почти прекратился, и горизонт очистился. На западе из-за туч показалось заходящее солнце. Вэллери приказал третьей башне прекратить огонь и подготовить орудие к выстрелу осветительным снарядом.

Внезапно горизонт совсем прояснился, и показался противник; огромный корабль угрожающе приближался.

— Право руля, тридцать градусов! — скомандовал Вэллери. — Полный вперед. Поставить дымовую завесу.

Тиндэл одобрительно кивнул головой. В его намерения не входило вступать в бой с тяжелым крейсером или карманным линкором противника, особенно на такой короткой дистанции — всего четыре мили.

Пытаясь опознать корабль противника, все находившиеся на мостике направили на него свои бинокли. Но на фоне светлого горизонта неполный силуэт корабля рассмотреть было трудно. Внезапно из середины силуэта вверх вырвался огромный язык пламени. Одновременно над ним разорвался осветительный снаряд. Корабль озарился ярким светом, и от этого он казался каким-то беззащитным. Именно казался. Потому что через какое-то мгновение на мостике «Улисса» все инстинктивно пригнулись: над кораблем пролетели снаряды. Только Карпентер остался стоять. Он с интересом смотрел на выпрямлявшегося Тиндэла.

— Корабль типа «Хиппер», сэр, — доложил он. — Водоизмещением десять тысяч тонн. Вооружен восьмидюймовыми пушками. Имеет самолеты.

Тиндэл с подозрением посмотрел на серьезное лицо Карпентера. Он думал, как бы порезче ответить, но его внимание привлекли орудийные башни немецкого крейсера, изрыгнувшие пламя и дым, хорошо видимые на фоне угасающего света от осветительного снаряда.

— О боже! — воскликнул он. — Они не теряют времени. И хорошо стреляют, черти! Взяли нас в вилку с двух залпов. Следующим могут накрыть.

«Улисс» совершал разворот под прикрытием дымовой завесы. Вэллери вскинул бинокль: с правого борта немецкого корабля, чуть-чуть впереди мостика, вверх поднялись тяжелые клубы дыма.

— Хорошо, хорошо, Котни! — радостно воскликнул он. — Очень хорошо!

— Да, да, отлично! — вторил ему Тиндэл. — Красота! И все же мне кажется, что наш диалог с ним еще не закончен.

Следующие два часа между «Улиссом» и немецким крейсером шла игра в кошки-мышки. Время от времени они вступали в артиллерийскую дуэль, а затем снова не видели друг друга из-за дымовой завесы. Убедившись, что угроза конвою миновала, Тиндэл приказал повернуть на зюйд-вест и дать несколько выстрелов в сторону противника, чтобы показать ему направление своего движения.

Полтора часа спустя «Улисс», сделав поворот на сто восемьдесят градусов, ушел далеко на север. Боуден непрерывно следил за противником по экрану радиолокатора. Немецкий корабль медленно двигался на ост, а незадолго до того, как контакт с ним был потерян, повернул на зюйд-ост.

Тиндэл слез со своего табурета, размял затекшие ноги и с наслаждением потянулся.

— Неплохо поработали, командир. Неплохо. А что, если противник повернет на юг и затем на восток в надежде к утру перехватить конвой? — торжествующе произнес он. — К этому времени конвой будет уже в двухстах милях к северу от него… Я надеюсь, штурман, что вы уже рассчитали курс для встречи с конвоем на всех вариантах хода, вплоть до ста узлов?

— Мне представляется, что мы без труда соединимся с конвоем, — ответил Карпентер.

— Черт возьми, я совсем промерз, — сказал, потирая руки, Тиндэл. — О боже, надеюсь, что это не какая-нибудь новая неприятность.

Телефонист быстро подбежал к пронзительно звеневшему телефону за компасной площадкой, взял трубку и пригласил к телефону командира.

— Это вас, сэр. Лейтенант Николас, — сказал он.

— Поговорите с ним вы, Крайслер.

— Простите, сэр. Он просит позвать вас.

Крайслер передал трубку Вэллери.

— Командир слушает. Что случилось? Что, что?.. Не может быть! О боже, почему же мне не доложили? А… понимаю, понимаю. Спасибо.

Вэллери возвратил трубку Крайслеру и подошел к Тиндэлу.

— Это Николас. — Голос Вэллери звучал глухо. — Лейтенант Этертон пять минут назад застрелился у себя в каюте.

В четыре часа утра «Улисс» вновь присоединился к конвою.

Вскоре Тиндэл понял, что совершил грубейшую ошибку. Он по собственной инициативе изменил маршрут конвоя и послал его далеко на север, нарушив тем самым приказ адмиралтейства идти прямо к Нордкапу. На семидесятом градусе северной широты конвой оказался в центре наибольшего за время войны сосредоточения немецких подводных лодок в северных морях.

Подводные лодки нанесли удар в самый излюбленный час — на рассвете и с самого излюбленного направления — с норд-оста. Удар был коварным, ловким и жестоким.

Первой жертвой явилась «Кочелла» — третье судно в левой кильватерной колонне. Это судно было точной копией «Витуры» и «Вареллы», также находившихся в составе конвоя. Его груз — около трех миллионов галлонов стооктанового бензина. В него попали по меньшей мере три торпеды: две первые разломили судно почти пополам, а попадание третьей вызвало взрыв бензина. Судно быстро пошло ко дну.

Воздействию взрывной волны подверглись два корабля. Сорванной с «Кочеллы» лебедкой была вдребезги разбита радиолокационная рубка на шедшем вблизи «Сиррусе». Что произошло на другом корабле — «Теннесси Эдвенчере» — неизвестно, но на нем определенно был серьезно разрушен мостик и вышло из строя рулевое управление.

К сожалению, это не сразу стало ясно: понять происшедшее было трудно. Тиндэл, придя в себя от потрясения, последовавшего за взрывом на «Кочелле», дал команду резко повернуть влево и идти навстречу подводным лодкам. Он рассчитывал, что это позволит уменьшить потери. Тиндэл резонно предполагал, что «волчья стая» держится кучно: подводные лодки обычно выстраивались в линию только при нападении на медленно движущиеся конвои. Тиндэл уже не раз прибегал к подобной тактике, и не без успеха. Такой маневр почти в десять раз сокращал размеры цели для подводных лодок противника и вынуждал их погрузиться во избежание перспективы попасть под таран.

Слишком поздно на судах конвоя заметили, что «Теннесси Эдвенчер» потерял управление. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее неуправляемое судно неотвратимо приближалось к другому транспорту — «Табакко Плантер».

«Эдвенчер» со страшной силой ударился носом о борт «Плантера» прямо перед мостиком. Удар был смертельным. Через огромную пробоину вода устремилась внутрь судна, ускоряя его гибель. К этому времени на «Эдвенчере», по-видимому, кто-то взял на себя управление судном: его машины были застопорены, и оно неподвижно застыло около тонущего «Плантера».

Остальные суда конвоя, избежав новых столкновений, направились на северо-запад. На помощь терпящим бедствие устремился вездесущий «Сиррус», но не успел он пройти и полумили, как был остановлен сигналом с флагманского корабля. Тиндэл не питал никаких иллюзий. Он знал, что «Эдвенчер» останется на плаву еще долго, а «Плантер» через несколько минут затонет. Однако это не гарантировало того, что немецкие подводные лодки оставят их в покое. Вероятнее всего, лодки будут здесь до наступления темноты, выжидая, когда какой-нибудь эсминец попытается подойти к «Эдвенчеру», чтобы оказать ему помощь.

В этом отношении Тиндэл оказался прав. «Эдвенчер» был торпедирован незадолго до захода солнца. Около трех четвертей экипажа спаслось на шлюпках вместе с двадцатью моряками с «Плантера». Месяц спустя фрегат «Эшер» обнаружил три шлюпки у берегов острова Медвежий. Они были связаны друг с другом и медленно дрейфовали в северном направлении. Ни одной живой души на этих шлюпках не было. Все замерзли в первую же ночь дрейфа.

Однако Тиндэл ошибся в главном — в своем предположении о том, какой тактики станет придерживаться противник. Командир «волчьей стаи» разгадал маневр Тиндэла, но адмирал, конечно, не мог этого предвидеть. Тактика, которую применил Тиндэл, развернув весь конвой фронтом к направлению торпедных атак, была известна немцам. Они знали также, что перед ними «Улисс». Тиндэл должен был предвидеть это и заранее принять контрмеры.

Подводная лодка, торпедировавшая «Кочеллу», была последней, а не первой из «волчьей стаи». Остальные расположились южнее этой лодки, приведшей ловушку в действие, и западнее курса конвоя — за пределами дальности действия гидролокаторов. И когда конвой повернул на запад, подводные лодки уже находились на боевых позициях для атаки судов конвоя под прямым углом. Море было спокойно. Снегопад прекратился. На юго-востоке яркими лучами заиграло солнце, осветив корабли, заснеженные корпуса которых четко выделялись на фоне темной воды и неба. Условия были идеальными, если вообще слово «идеальный» подходит к описанию пролога к массовому побоищу.

Это побоище превратилось бы в полный разгром конвоя, если бы Тиндэла не предупредили буквально в последний момент. Предупреждение поступило не от радиолокатора, и не от гидролокатора, и не от какого-либо другого современного средства обнаружения. Спасение принесло бдительное око молодого матроса и ниспосланные богом яркие лучи восходящего солнца.

— Смотрите! Смотрите! — крикнул Крайслер, напряженно вглядывавшийся в горизонт через бинокль у прожекторной установки с левого борта. — Там что-то мигает. Вон там, на юге, сэр. Что-то дважды мигнуло. Вот и сейчас опять…

— Где? — воскликнул Тиндэл. — Да скорее же, где? — От волнения Крайслер забыл главное правило сигнальщика: прежде всего доложить направление на обнаруженную цель.

— Пятьдесят градусов слева по борту, сэр. Нет, шестьдесят… Теперь я потерял вспышку из виду, сэр.

Все, кто находились на мостике, направили свои бинокли в указанном Крайслером направлении. Но никто ничего не обнаружил. Тиндэл опустил бинокль, пожал плечами, явно не доверяя донесению Крайслера.

— Возможно, там что-то и есть, — с сомнением произнес Карпентер. — Может быть, это блеснул перископ в лучах солнца?

Тиндэл посмотрел на него и, не сказав ни слова, отвернулся. Карпентеру поведение адмирала показалось странным. Ведь ему были доверены корабли и жизнь пяти тысяч человек… Совершив одну ошибку, можно было бы быть и повнимательней.

— Снова мигают! — вскричал Крайслер. — Две вспышки… нет, три. Теперь я ясно видел их, сэр. Прошу, поверьте мне.

Тиндэл резко повернулся к Крайслеру. Тот уже опустил бинокль и ухватился обеими руками за дверцу, дрожа от волнения всем телом. Несколько секунд Тиндэл молча смотрел на Крайслера. Потом решительно скомандовал:

— Лево на борт, командир. Бентли! Поднять сигнал…

Повинуясь команде, суда конвоя стали медленно поворачивать на юг. Слишком медленно и слишком поздно. На поверхности воды показались хорошо видимые следы торпед. Три, пять, десять. Вэллери насчитал до тридцати торпед. Средние шли параллельно друг другу, а крайние расходились веером, охватывая весь конвой. Никто из моряков конвоя никогда в жизни не видел ничего подобного.

На несколько секунд все впали в замешательство. Времени, чтобы дать судам какие-либо сигналы или распоряжения, не было. Каждый корабль, каждое судно принимали самостоятельно меры для уклонения. Положение осложнялось еще и тем, что некоторые суда конвоя не видели приближающихся торпед.

Уклониться всем было невозможно. Торпеды шли очень близко друг от друга. Первой жертвой явился крейсер «Стирлинг». Уклонившись от одной торпеды, он нарвался на другую. Корабль развернулся и медленно пошел на восток. Над кормовой частью крейсера поднялись черные клубы дыма. «Улисс», мастерски управляемый, проскочил в узкую полосу между четырьмя торпедами, причем две из них прошли всего в нескольких метрах от борта корабля. «Улиссу» по-прежнему везло. Эсминцы, быстрые, маневренные корабли, также увернулись от удара и полным ходом пошли на юг.

Огромные, неуклюжие и тихоходные суда конвоя оказались менее удачливыми. Танкер и сухогрузный транспорт, шедшие в левой колонне, получили по одной пробоине, но удержались на плаву и хода не потеряли. В шедший за ними сухогрузный транспорт, в трюмах и на палубе которого были только танки, попали сразу три торпеды. Взрывы торпед не вызвали на этом судне ни огня, ни дыма. Оно затонуло вместе с экипажем в течение нескольких секунд.

Из судов, шедших в средней колонне, пострадал «Билли Айл». В судно попало, по-видимому, две торпеды. Его сразу же охватило пламя, а минуту спустя оно скрылось под водой. Около пятнадцати человек из команды успели сесть в спасательный вельбот. Мощными ударами весел морякам удалось отвести шлюпку на безопасное расстояние от тонущего судна, но она сразу же попала под форштевень шедшего рядом «Уолтера Бэддли». Капитан этого судна смелым маневром увернувшийся от торпеды, не смог избежать столкновения с вельботом. Сильный удар разбил вельбот, и люди оказались в ледяной воде.

Стараясь отплыть от борта, чтобы не попасть под винты «Бэддли», люди лихорадочно барахтались в тяжелой одежде. В этот момент они, конечно, не думали о том, что все равно погибнут от холода. Но не холод и не винты судна явились причиной гибели этих людей. В кормовую часть «Бэддли» попало сразу две торпеды.

Все, кто находились у борта судна в этот момент, были сразу же уничтожены взрывом. «Бэддли» оторвало корму. Через пробоину внутрь судна устремились сотни тонн воды. Оно начало быстро оседать кормовой частью вниз и перед тем, как скрыться под водой, встало вертикально. Все это происходило в полумиле от «Улисса», и в тот самый момент, когда «Бэддли» уже готов был скрыться под волнами, в руках Николаса щелкнул затвор фотоаппарата, зафиксировавшего на пленке незабываемую картину: тонущий корабль, вставший на дыбы, на фоне светло-голубого неба. На снимке не было каких-либо других деталей, если не считать двух темных предметов — двух тридцатитонных танков, очевидно, сорванных с креплений на палубе и теперь каким-то необъяснимым образом повисших в воздухе над тонущим судном. На дальнем плане виднелась корма «Билли Айла» с винтом, торчащим над поверхностью воды.

Через несколько секунд, после того как был сделан этот снимок, фотоаппарат вырвало из рук Николаса, ударило о палубу и объектив разлетелся вдребезги. Но пленка уцелела.

В трюме номер два, неподалеку от места пожара, на «Билли Айле» размещался груз в сто тонн боеприпасов для танков. Взрыв снарядов разорвал судно пополам, и оно быстро затонуло.

Эхо взрыва все еще гремело над морем, когда до «Улисса» с юга донеслись приглушенные звуки разрывов. Это «Сиррус», «Вектра» и «Викинг», бороздившие воды в двух милях от «Улисса», сбрасывали одну за другой серии глубинных бомб.

Первым желанием Тиндэла было присоединиться к охоте за лодками, отомстить врагу. Карпентер с надеждой посмотрел на адмирала и удивился, увидев на его побелевшем от злости лице гримасу раздражения. Адмирал был явно недоволен самим собой.

— Бентли! Запросите «Стирлинг» о полученных повреждениях, — приказал Тиндэл, резко повернувшись на своем табурете.

«Стирлинг» находился в двух милях позади «Улисса», но шел быстро вперед со скоростью не менее двадцати узлов.

— «В кормовое машинное отделение поступает вода. Кладовые затоплены, но корпус поврежден несильно. Завожу пластырь. Рулевое управление вышло из строя. Управляюсь из запасного пункта. В помощи не нуждаюсь», — прочитал Бентли поступивший ответ.

— Молодец! — с восхищением произнес Тиндэл. — Передайте на «Стирлинг»: «Обходите меня. Курс ост». Давайте, командир, поможем Орру расправиться с этими убийцами.

Карпентер с тревогой посмотрел на Тиндэла.

— Разрешите, сэр?

— Да. В чем дело, штурман? — с нетерпением спросил адмирал.

— Как насчет той первой немецкой лодки? — спросил Карпентер. — Она ведь не могла уйти дальше чем на милю к северу. Не следовало бы нам…

— Черт возьми, — выругался Тиндэл. Его лицо исказилось от злости. — Вы что же, хотите сказать мне, что… — Тиндэл вдруг умолк и пристально посмотрел на Карпентера. — Как вы сказали, штурман?

— Лодка, потопившая танкер, сэр, — осторожно начал Карпентер, — уже, наверное, перезарядила аппараты и находится сейчас на выгодной позиции…

— Конечно, конечно, — пробормотал Тиндэл. Он протер глаза и бросил быстрый взгляд на Вэллери. — Вы правы, штурман. Вы правы, как всегда, черт возьми.

На севере «Улисс» ничего не обнаружил. Подводная лодка, потопившая «Кочеллу», ушла. Вскоре до «Улисса» донеслись звуки выстрелов, а затем с крейсера увидели дым над орудиями «Сирруса».

— Запросите его, в чем дело, — приказал Тиндэл.

Карпентер украдкой улыбнулся. Старик все еще был полон энергии.

«Вектра» и «Викинг» повредили, возможно, потопили немецкую подводную лодку, — говорилось в ответе командира «Сирруса». — «Вектра» и «Сиррус» потопили всплывшую подводную лодку. А как у вас?»

— «Как у вас?!» — взорвался Тиндэл. — Вот нахал. «Как у вас?!» В следующий раз я назначу его командиром самого старого тральщика в Скапа-Флоу… Это виноваты вы, штурман!

— Да, сэр, извините. Но ведь он, может быть, просто беспокоится…

— Вы, что, хотите стать штурманом на том же тральщике? — с раздражением спросил Тиндэл.

Карпентер поспешил скрыться в штурманской рубке.

— Кэррингтон!

— Есть, сэр. — Помощник командира, как и всегда, был чисто выбрит, деловит и строг, несмотря на то, что не спал уже три ночи подряд.

— Что вы скажете по этому поводу? — Тиндэл показал рукой на северо-запад.

Серые тучи закрывали горизонт. Море потемнело.

— Трудно сказать, сэр, — медленно произнес Кэррингтон. — Но это вряд ли к шторму. Мне приходилось видеть такое и прежде: с потеплением в ясное теплое утро вдруг набегает хмурое облачко… Это часто случалось на Алеутах и в Беринговом море. Там это значит, что будет туман, сильный туман.

— А как вы думаете, командир?

— Ничего не могу сказать, сэр, — решительно ответил Вэллери. — Никогда прежде ничего подобного не видел.

Введенная Бруксом плазма, видимо, подбодрила его.

— Я так и полагал, — проворчал Тиндэл. — Поэтому и спросил сначала Кэррингтона. Если заметите признаки приближения полосы тумана, помощник, обязательно сообщите мне. Не могу допустить, чтобы суда и корабли охранения разбрелись по всему Ледовитому океану… Впрочем, — с огорчением добавил он, — кажется, судам без нас было бы куда спокойнее…

— Я и сейчас могу сказать, сэр. — Кэррингтон обладал редким даром неопровержимо твердо и в то же время достаточно вежливо отстаивать свои взгляды. — Будет туман.

— Ну что ж, — произнес Тиндэл, — тогда давайте воспользуемся этим. Бентли, передайте на эсминцы: «Прекратить поиск лодок и вернуться к конвою». Да, Бентли, для Орра специально добавьте: «Немедленно».

Через час суда конвоя и корабли охранения снова заняли свои места в ордере и пошли курсом норд-ост. Ввиду надвигающегося тумана скорость хода уменьшили до шести узлов и поставили туманные буи.

Тиндэл поежился от холода и с трудом слез со своего табурета в тот самый момент, когда прозвучал сигнал отбоя боевой тревоги. Он прошел через дверцу на мостик и, увидев Крайслера, остановился на сигнальном мостике. Тиндэл подошел к нему сзади, положил руку на плечо и, когда тот повернулся к нему лицом, сказал:

— Хотелось взглянуть в твои глаза, юноша. Мы в большом долгу перед ними. Спасибо тебе. Мы этого никогда не забудем. Сколько же тебе лет?

— Восемнадцать, сэр… Будет через пару дней, — ответил Крайслер.

«Восемнадцать через пару дней», — повторил про себя Тиндэл.

Он снял руку с плеча Крайслера и медленно пошел к командирской рубке. Войдя в нее, закрыл за собой дверь.

— «Восемнадцать через пару дней», — пробормотал Тиндэл.

Вошедший вслед за ним Вэллери присел на диван.

— О ком вы говорите? О Крайслере? — спросил он. — Да, он был сегодня молодцом.

Тиндэл в знак согласия кивнул.

— Единственный человек, который заметил… О боже, какая же каша получилась. — Тиндэл сильно затянулся сигаретой и уставился на палубу. — Десять зеленых бутылок висят на стене, — пробормотал он.

— Простите, сэр, я вас не понял?

— Четырнадцать кораблей вышли из Скапа-Флоу, восемнадцать судов — из Сент-Джонса… Это два компонента конвоя эф-эр-семьдесят семь. Всего тридцать два корабля. — Помолчав несколько секунд, он продолжал: — А сейчас? Сейчас осталось семнадцать, причем три из них повреждены, «Теннесси Эдвенчер» можно уже сбросить со счета. — Тиндэл выругался. — Очень не хочется бросать эти суда на произвол судьбы, беззащитными объектами для новых атак. — Тиндэл снова умолк и затянулся сигаретой. — Как вам все это нравится, командир? Какой же я осел!

— Чепуха, сэр, — ответил Вэллери. — Не вы ведь виноваты в том, что авианосцам пришлось вернуться в базу.

— Вы хотите сказать, что в остальном виноват я? — горько улыбаясь, спросил Тиндэл и сразу же поднял руку, предупреждая ответ Вэллери. — Я знаю, что вы не хотели этого сказать, но это правда. Шесть судов погибли за десять минут. Шесть. «Великий стратег» контр-адмирал Тиндэл меняет курс, чтобы нарваться сначала на тяжелый крейсер, а затем попасть в самое логово крупнейшей «волчьей стаи», как раз туда, где она и должна была находиться, по сведениям адмиралтейства… Что бы ни сделал со мной Старр после возвращения, мне все равно не испытать радости встречи с родиной после всего того, что случилось…

Тиндэл с трудом поднялся на ноги. Лицо его было мрачнее тучи.

— Куда вы, сэр? — спросил Вэллери.

— На мостик. А вы останетесь. — Тиндэл попытался улыбнуться, но не сумел совладать с собой. — Дайте мне побыть одному и поразмыслить о совершенных ошибках и ужасных последствиях…

Тиндэл открыл дверь и замер, услышав пронзительный свист пролетевших над крейсером снарядов. Прозвучал сигнал боевой тревоги. Тиндэл медленно повернулся к Вэллери и печально произнес:

— А вот, кажется, и сами последствия…