Корабль Его Величества «Улисс»

Глава девятая ПЯТНИЦА. УТРО

Тиндэл увидел, что густой туман окутывал их теперь со всех сторон. После сильного ночного снегопада температура воздуха неуклонно и быстро поднималась, но это потепление было обманчивым: вихрящиеся в волнах тумана мельчайшие ледяные иголки сильно кололи лицо, и от этого становилось еще холоднее.

Тиндэл торопливо проскочил через входную дверь на мостик. Не отставая ни на шаг, за ним следовал Вэллери. Тэрнер, с болтающимся за спиной стальным шлемом, спешил в кормовой командно-дальномерный пост. Вытянув руку, Тиндэл остановил его.

— Что случилось, старпом? — спросил он взволнованно. — Кто стреляет? Откуда? Откуда летят эти снаряды?

— Не имею представления, сэр. Судя по свисту, они идут откуда-то из-за кормы. Впрочем, я догадываюсь, кто шлет нам гостинцы… — Глубокомысленно посмотрев на адмирала, он торопливо закончил: — Это все тот же наш ночной «приятель». — Круто повернувшись, он быстро побежал на корму.

Ничего не поняв, Тиндэл проводил его недоумевающим взглядом. Выругавшись, он подошел к телефону, соединявшему ходовой мостик с радиолокационной рубкой.

— Говорит адмирал. Лейтенанта Боудена! Быстро!

Хрустящий щелчок в динамике — и металлический голос произнес:

— Боуден слушает вас, сэр.

— Что вы там делаете, черт вас возьми? — возмущенно крикнул Тиндэл. — Спите, что ли? Нас обстреливает надводный корабль!

В этот момент над головой снова раздался пронзительный свист, заставивший адмирала оборвать разговор и инстинктивно втянуть голову в плечи. Снаряды еще одного залпа шлепнулись в воду, где-то в полумиле по носу. Каскады водяных брызг обрушились на палубу шедшего вблизи судна, которое показалось на какое-то мгновение между двумя волнами густого тумана. Тиндэл резко выпрямился и рявкнул в микрофон:

— Он пристрелялся, черт возьми, и бьет довольно точно! Ради бога, Боуден, где он находится?

— Извините, сэр, — послышался невозмутимый голос Боудена, — мы, кажется, не можем засечь его. На экране все еще виден «Эдвенчер», и на этом же пеленге какие-то еле заметные помехи, сэр. Приблизительно на пеленге триста градусов… По-моему, корабль противника все еще закрыт «Эдвенчером», или… если он к нам ближе, чем «Эдвенчер», то наверняка находится на одном и том же пеленге.

— Дистанция? — раздраженно спросил Тиндэл.

— Он довольно далеко от нас, сэр, почти рядом с «Эдвенчером». Его нельзя отличить ни по размерам, ни по расстоянию.

Опустив руку с микрофоном, Тиндэл повернулся к Вэллери:

— Неужели Боуден думает, что я поверю этой сказке? — спросил он сердито. — Такое совпадение может быть только один раз из миллиона. Чтобы корабль противника случайно оказался на этом пеленге и постоянно удерживался на единственно возможном курсе, и так точно, что его нельзя обнаружить нашим радиолокатором! Да ведь это же фантастика!

Вэллери посмотрел на него безразличным взглядом.

— Ну, — нетерпеливо допытывался Тиндэл, — разве я не прав?

— Нет, сэр, — спокойно ответил Вэллери. — Не совсем так. Дело вовсе не в случайностях. Наш курс и пеленг на нас сообщили кораблю противника его подводные лодки. А все остальное сделать совсем нетрудно.

Тиндэл долго смотрел на Вэллери с недоумением, пока наконец до него не дошла убийственная простота происшедшего. Адмирал сильно зажмурил глаза и энергично потряс головой. Этот жест выражал все: и самоосуждение, и конец неверию, и попытку как-то встряхнуть мозги.

«Шестилетний ребенок мог бы догадаться», — подумал он с горькой досадой.

В каких-нибудь пятидесяти ярдах от левого борта в воду со свистом шлепнулся снаряд. Тиндэл даже не вздрогнул. Он, пожалуй, и не видел и не слышал этого взрыва, настолько был ошеломлен.

— Боуден! — крикнул он, снова поднеся микрофон к губам.

— Есть, сэр.

— Изменилось что-нибудь на экране?

— Нет, сэр, ничего не изменилось.

— И вы все еще убеждены в своем предположении?

— Да, сэр. Иначе быть не может.

— Вы утверждаете, что он вблизи «Эдвенчера»?

— Да, по-моему, совсем рядом с ним.

— Но помилуйте, Боуден, ведь «Эдвенчер» должен быть сейчас на расстоянии не менее десяти миль за кормой!

— Да, сэр. Я знаю. Там же находится и обстреливающий нас противник.

— Что?! Десять миль! Но ведь…

— У него радиолокатор, сэр, — прервал его Боуден. Металлический голос в динамике стал вдруг каким-то вялым, как будто утомленным. — Иначе и не может быть, сэр. Он тоже пользуется радиолокатором и поэтому удерживается на одном пеленге с нами и «Эдвенчером». Ему это хорошо удается. Боюсь, господин адмирал, что его радиолокатор нисколько не хуже нашего.

Динамик снова щелкнул и замолк. Внезапно наступившую напряженную тишину на мостике нарушил звонкий треск разбившегося эбонита: микрофон выскользнул из руки Тиндэла и, упав на палубу, разлетелся на мелкие кусочки. Адмирал вытянул руку вперед и оперся ею о переборку, словно ему было трудно держаться на ногах. Быстрым движением рук Вэллери хотел было поддержать его, но Тиндэл прошел мимо него, ничего не замечая. Он тащился по мостику, как старый, до предела измученный человек. Не замечая следивших за ним возбужденных взглядов, Тиндэл еле добрался до высокого табурета и с трудом уселся на него.

«Идиот! — с горечью сказал он сам себе. — Проклятый старый идиот!»

Никогда он не простит себе этого. Никогда! Все это время противник водил его за нос, дурачил, как мальчишку. Немцы сделали из него еще большего дурака, чем он был от рождения. Радиолокатор! Конечно же, все дело в радиолокаторе. Слепо поверить в данные разведки, согласно которым немецкий радиолокатор сейчас настолько же несовершенный прибор, насколько несовершенным он был в прошлом году! Да, радиолокатор, который нисколько не хуже английского. Такой же, как и на «Улиссе», а ведь все считали, что с «Улиссом» не может сравниться ни один корабль, что «Улисс» с его радиолокаторами — единственный в мире! А возможно, немецкий радиолокатор «видит» даже лучше, чем английский. Почему же ему, Тиндэлу, никогда не приходило это в голову? Он почувствовал глубокую досаду, угрызения совести и даже ненависть к самому себе. И вот тяжелая расплата: шесть судов и триста человек пошли сегодня ко дну. «Простит ли тебя бог, Тиндэл? — спрашивал он себя. — Ведь это ты послал их на дно…» Радиолокатор!

Прошлой ночью, например, когда «Улисс» отвернул на ост с целью ввести противника в заблуждение, немецкий крейсер любезно последовал за ним. Прекрасный ответ на маневр Тиндэла! Адмирал тяжело вздохнул. Противник следовал по пятам, ведя сосредоточенный обстрел, становившийся менее точным всякий раз, когда «Улисс» скрывался за дымовой завесой. Командир немецкого крейсера поступал так умышленно, чтобы скрыть эффективность своего радиолокатора, скрыть тот факт, что в течение по крайней мере первого получаса он, по-видимому, следил за ускользавшим на норд-норд-вест конвоем. И он, Тиндэл, облегчил эту задачу противнику, ибо специально запретил конвою идти зигзагом.

И тогда, когда «Улисс» так уверенно повернул сначала на зюйд, потом снова на норд, противник, должно быть, и не думал упускать его со своего экрана, он следил за ним непрерывно. И позднее противник отходил на зюйд-ост только для видимости, чтобы ввести в заблуждение того, кто был уверен, что его хитрость удалась. Немецкий крейсер, почти наверное, тоже отворачивал на норд и удерживал ускользавшего «Улисса» на кромке своего экрана, а сам в это время рассчитал курс на пересечение с конвоем и радировал своим подводным лодкам координаты, расставив их на позиции с точностью чуть ли не до кабельтова.

И вот теперь этот последний жестокий и наглый удар по жалким остаткам поверженной гордыни Тиндэла. Противник открыл огонь с предельной дистанции, по его снаряды ложатся удивительно точно — верный признак того, что теперь он даже больше не скрывает факта применения радиолокатора. Единственная логическая причина таких его действий, — несомненно, уверенность, что на «Улиссе» к этому времени должны были прийти к неизбежному выводу о наличии у противника высокочувствительного радиолокатора. Неизбежный вывод! Тиндэлу никогда не приходил в голову даже малейший намек на такой вывод!

«Боже мой! Надо же быть таким круглым идиотом! — продолжал он безжалостно бичевать себя. — Шесть судов, три сотни людей. Сотни танков и самолетов, миллионы галлонов бензина не получит Россия. Сколько тысяч русских солдат и граждан будет убито из-за этого? А бедные, убитые горем семьи в далеких уголках родной Великобритании, — размышлял он бессвязно. — Мальчишки, доставляющие на велосипедах телеграммы в крохотные домики в долинах Уэльса, на заросших лесом проселочных дорогах Сёррея, в одинокие, дымящие торфяными печами домишки на Западных островах… Эти семьи никогда не узнают, что это он, Тиндэл, с такой преступной беспечностью погубил их мужей, братьев, сыновей…»

— Командир! — крикнул охрипшим голосом Тиндэл.

Вэллери подошел к адмиралу и встал около него, кашляя от проникшего в нос, горло и воспаленные легкие холодного тумана. Болезнь Вэллери, не поддававшаяся лечению и причинявшая ему явные страдания, сильно беспокоила адмирала.

— A-а, вы здесь, командир. Этот немецкий крейсер надо уничтожить.

Соглашаясь, Вэллери устало кивнул головой:

— Да, сэр. Но как?

— Как? — На осунувшемся сером лице Тиндэла, обрамленном замерзшим бисером капелек на шерстяном капюшоне, появилось некое подобие улыбки. — Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Я предлагаю отозвать все корабли охранения, включая и наш, и раздолбать немца начисто. — Сжав губы, он уставился невидящим взглядом на перекатывавшиеся волны тумана. — Простое тактическое учение, пожалуй, даже в рамках моих полномочий…

Внезапно замолчав, он выглянул за борт и снова поспешно пригнулся: всего в нескольких ярдах от борта разорвался снаряд. На мостик обрушился огромный каскад холодных водяных брызг.

— Мы, «Стирлинг» и «Улисс», подойдем к нему с зюйда, — продолжал адмирал через несколько секунд, — и отвлечем на себя огонь и радиолокатор. Орр со своими эсминцами подойдет с норда. Они могут воспользоваться туманом и атаковать торпедами с минимальной дистанции. Условия и обстановка против этого одинокого разбойника, и шансов улизнуть у него немного.

— Все эскортные корабли? — решительно спросил Вэллери. — Вы предлагаете отозвать все корабли охранения?

— Совершенно верно, командир. Я предлагаю именно это.

— Но… господин адмирал, возможно, противник именно этого и добивается, — возразил Вэллери.

— Самоубийство? Славная смерть за родину? Уж не думаете ли вы, что они способны на это? — насмешливо спросил Тиндэл. — Так поступали только во времена Лангесдорфа и Миддлмана.

— Нет, сэр, — нетерпеливо возразил Вэллери, — он хочет отвлечь нас, чтобы конвой остался беззащитным.

— Ну и что же? — настаивал Тиндэл. — Кто сможет найти конвой в таком молоке? Если бы не туманные буи, даже наши корабли не отыскали бы друг друга. Я уверен, что этого сделать никому не удастся.

— Не удастся? — энергично возразил Вэллери. — А что, если здесь болтается еще один немецкий крейсер, оснащенный радиолокатором? Или даже еще одна «волчья стая»? В том и другом случае с нашим «приятелем» за кормой наверняка поддерживается радиосвязь, и он может в любой момент сообщить им наш курс.

— Радиосвязь? Но я уверен, что наши радисты слушают его непрерывно.

— Да, сэр, они, конечно, слушают. Но мне говорили, что станцию, работающую на высокой частоте, перехватить не так-то просто.

Тиндэл пробормотал что-то себе под нос. Он почувствовал невероятную усталость и как-то обмяк: у него не было больше желания отстаивать свое мнение. Молчание нарушил Вэллери. Его хмурое лицо и глубокие морщины между бровями говорили о серьезной озабоченности.

— Почему же тогда немецкий крейсер упрямо идет за нами, разбазаривая свои снаряды? Ясно, что он хочет заставить нас отойти в определенном направлении. На таком курсе он на девяносто процентов уменьшает свои шансы добиться попадания в «Улисс», и половина его орудий — вне сектора обстрела.

— А может быть, он надеется, что логически мы будем рассуждать именно так и не иначе. — Тиндэл старался разгадать эту загадку, прорваться сквозь окутавшую его самого пелену, густую и непроницаемую, как и эти клубящиеся со всех сторон тяжелые, сырые и холодные волны тумана над водой. — Может быть, этот крейсер рассчитывает на то, что мы смалодушничаем и повернем на норд, где он расставил для нас «волчью стаю»?

— Возможно, возможно, — согласился Вэллери. — Но не исключено, что противник пошел в своих рассуждениях еще дальше. Может быть, он считает нас достаточно умными, но хочет оказаться умнее нас… Возможно, он рассчитывает на логичность наших рассуждений, на то, что мы не смалодушничаем и не изменим курса, то есть поступим именно так, как он ожидает… Противник не так уж глуп, сэр, мы в этом убедились.

«Как говорил об этом Брукс Старру там, в Скапа-Флоу?.. — напряженно вспоминал Тиидэл. — Кажется, с тех пор прошла целая вечность. Да, вот как! «…Это тяжелая мучительная борьба… Каждая ваша мозговая клетка напряжена до предела… Вы находитесь как бы на грани сумасшествия…» Просто удивительно, как хорошо Брукс представлял себе это состояние, как точно он описал его».

Да, Тиндэл понял теперь, что значит стоять на грани сумасшествия… Он смутно ощущал, что дошел до предела. Эта тупая боль в голове, одеревеневший лоб… Думать сейчас — процесс столь же мучительный, как слепому пробираться где-нибудь среди острых углов… Остатки разума подсказывали Тиндэлу, что это, должно быть, первый, а может быть, и последний симптом крайнего нервного расстройства. Одному богу известно, как много таких нервных расстройств произошло на «Улиссе» в последние месяцы… Но он был все еще адмиралом… Он должен как-то действовать, обязан что-то сказать.

— Гадание на кофейной гуще ни к чему не приведет, Дик, — сказал он, тяжело вздохнув. Вэллери с удивлением посмотрел на него: старина Тиндэл никогда раньше не называл его на мостике по имени. — Должны же мы что-то предпринять, — продолжал он. — Для успокоения совести оставим с конвоем «Вектру», и достаточно. — Он как-то болезненно улыбнулся. — Для выполнения этой тяжелой миссии нам нужно по меньшей мере два эсминца. Бентли! — крикнул он громко. — Запишите радиограмму: «Всем кораблям охранения и коммодору Флетчеру на «Кейп Хаттерасе»…

Через десять минут, просверлив толщу непроницаемой туманной стены, четыре корабля сократили дистанцию до противника наполовину. «Стирлинг», «Викинг» и «Сиррус» поддерживали непрерывную радиосвязь с «Улиссом». Они вынуждены были нарушить радиомолчание, потому что шли в тумане, как слепые, ничего не видя под самым форштевнем. «Улисс» был для них глазами и ушами.

«На мостике! Докладывает радиолокационный пост! — Взгляды всех автоматически приковываются к динамику. — Противник поворачивает на зюйд, увеличивает скорость!»

— Слишком поздно! — закричал хриплым голосом Тиндэл. Кулаки его были крепко сжаты, в глазах появились ликующие искорки. — Слишком поздно он спохватился!

Вэллери молчал. «Улисс» стремительно разрезал темную массу ледяного моря и плотные волны влажного холодного тумана. Из динамика внезапно послышался новый доклад.

Противник развернулся на сто восемьдесят градусов. Идет на зюйд-ост. Скорость двадцать восемь узлов».

— Двадцать восемь узлов? Он хочет ускользнуть! — Тиндэл, казалось, воспрянул духом. — Командир! «Улиссу» и «Сиррусу» самым полным следовать на зюйд-ост, открыть огонь и задержать противника… Бентли! Радиограмму Орру… Командир! Курс противника?! — Не закончив распоряжения Орру, Тиндэл нетерпеливо ждал доклада о курсе противника.

«На мостике! Курс триста двенадцать. Не изменяется. Повторяю: не изменяется!» — послышалось из динамика.

— Не изменяется, — как эхо прокричал Тиндэл. — Командир! Открыть огонь! Управление с радиолокационного поста! Попался разбойник! — кричал он торжествующе. — Теперь ему не уйти, мы накроем его, командир!

Вэллери опять не проронил ни слова. Тиндэл посмотрел на него недоуменно и даже гневно:

— Вы что, не согласны?

— Не знаю, сэр, — Вэллери покачал головой и приподнял плечи. — Я не понимаю его действий. Почему он так долго ждал? Почему он не повернул и не начал отходить в тот момент, когда мы оставили конвой?

— Он чересчур уверен в себе, — проворчал Тиндэл.

— Или слишком уверен в чем-то еще, — вяло заметил Вэллери. — Может быть, он что-то замышляет и хочет убедиться, что мы обязательно пойдем за ним?

Тиндэл снова проворчал что-то, но тут же умолк: залп из первой башни потряс весь корабль. От взрыва кордита и горячих газов туман на полубаке на какой-то момент рассеялся, но уже через несколько секунд все снова окуталось белой пеленой.

Потом, словно по волшебству, опять прояснилось: тяжелая волна тумана прокатилась над мостиком и в прогалине между нею и быстро надвигавшейся следующей на траверзе показался «Сиррус», который, как разъяренный зверь, мчался на зюй-ост со скоростью более тридцати четырех углов. «Стирлинг» и «Викинг» остались где-то за кормой.

— «Сиррус» идет слишком близко, — заметил Тиндэл. — Почему Боуден не докладывает? Так мы не захватим противника в вилку. Передайте на «Сиррус»: «Курс триста семнадцать, на пять минут». Командир! Нам тоже — пять градусов лево по компасу, потом на прежний курс!

Адмирал еще усаживался на свой высокий табурет, а «Улисс», словно окутанный белым саваном, слушаясь руля, еще только начинал катиться влево, когда в динамике послышался щелчок:

«На мостике! Докладывает радиорубка…»

В этот момент прогремел оглушительный залп из двух пятидюймовых орудий второй башни. Пламя и дым пронзили туман, как копье. Одновременно раздался оглушительный взрыв. Взрывная волна сверхъестественной силы подхватила людей и буквально прилепила их к костедробильному металлу, бросила их друг на друга, превратив в жуткое месиво из мяса, мозгов, костей и крови. Кое-кто пытался подняться, вырваться из хаоса. Эти люди были покалечены, оглушены и ослеплены, с лопнувшими барабанными перепонками. Едкий газ обжигал ноздри, бронхи и легкие, густой черный дым разъедал глаза. А из динамика по-прежнему раздавался металлический голос, неразборчиво повторявший запутанное донесение.

Постепенно дым рассеялся. Неуклюже, как пьяный, опираясь на оттяжку нактоуза, Тиндэл поднялся на ноги. Взрывная волна смела его с табурета и отбросила на середину компасной площадки. Ошеломленный, силясь понять, как же все это произошло, как бы стряхивая с себя что-то, он энергично потряс головой. Рвануло, видно, сильнее, чем он думал… Совершить такой полет… А что с кистью руки? Почему она как-то странно болтается? Да ведь это же его собственная кисть, дошло до него наконец… Удивительно: совсем не больно… А это — вдруг появившееся перед ним лицо Карпентера: повязку с него сорвало, глубокая рана, которую он получил ночью во время шторма, снова разошлась, и сочащаяся из нее кровь залила все лицо… «А как та девушка из Хенли, о которой он всегда рассказывал?.. — почему-то вспомнил вдруг Тиндэл. — Что она сказала бы, увидев его сейчас? И почему этот дьявольский голос не заткнется, почему он непрерывно долбит одно и то же?.. Боже мой!» — Не веря своим глазам, Тиндэл изумленно смотрел на торчавшие отовсюду деформированные листы палубного настила и на разбросанные осколки смолы под ногами.

Оттолкнувшись от нактоуза, за который он все еще держался, Тиндэл, шатаясь, пошел вперед, под козырек мостика. Сделав несколько шагов, почувствовал, что вся компасная площадка наклонилась вперед градусов на пятнадцать.

— Что произошло, штурман? — прокричал он хриплым голосом, показавшимся странным даже ему самому. — Ради бога, что случилось? Взорвалась вторая башня?

— Нет, сэр, — подняв руку, Карпентер провел рукавом по своему лицу. Рукав капковой куртки тотчас же покрылся кровью. — Прямое попадание, сэр, ударило в надстройку.

— Правильно, сэр, — донесся голос Кэррингтона. Свесившись всем корпусом за ограждение мостика, он напряженно всматривался вниз. Даже в такой момент Тиндэл не мог не восхищаться спокойствием этого человека, его непостижимой способностью владеть собой. — Снаряд, видно, был не маленький: снес многоствольный автомат и разворотил борт под нами… Пробоина величиной с дверь… Да, туго пришлось там нашим ребятам.

Последние слова Каррингтона Тиндэл уже не слышал. Встав на колени, он склонился над лежавшим на палубе Вэллери и попытался приподнять здоровой рукой его голову. Командира прижало к двери. Почти потеряв сознание, он едва дышал, захлебываясь собственной кровью. Лицо у него было белое как полотно.

— Крайслер, вызовите на мостик Брукса. Доктора сюда, живее! — закричал Тиндэл. — Быстро!

«Мостик, вызывает радиорубка! Мостик, вызывает радиорубка! Отвечайте! Отвечайте!..»

Голос в динамике утратил свое монотонное безразличие, стал встревоженным и настойчивым.

Не получив ответа, Крайслер поставил на место телефонную трубку и с беспокойством посмотрел на адмирала.

— Ну? — нетерпеливо рявкнул Тиндэл. — Доктора вызвали?

— Не отвечает, сэр, — запинаясь, ответил матрос, — телефон, напорное, вышел из строя.

— Тогда какого же черта ты торчишь здесь, — прорычал Тиндэл. — Беги и позови его! В командование кораблем вступить старшему помощнику! Слышите, Бентли! Вызовите на мостик старпома!

«На мостике! На мостике!» — раздавался взволнованный голос в динамике. Тиндэл раздраженно посмотрел в его сторону, но тут же неподвижно замер. Голос продолжал:

«Прямое попадание в корму. Командир дивизиона живучести докладывает: шифрпост разбит, шестой и седьмой радиолокационные посты разбиты, корабельная лавочка разрушена, кормовой командно-дальномерный пост сильно поврежден».

«Кормовой командно-дальномерный пост, — повторил про себя Тиндэл. Он выругался и, морщась от боли в сломанной руке, снял свои меховые перчатки. Осторожно приподняв голову Вэллери, он подсунул под нее перчатки, потом медленно поднялся на ноги. — Кормовой командно-дальномерный!.. Тэрнер был, наверное, там. Боже, неужели он убит?..» — продолжал размышлять Тиндэл.

Спотыкаясь на каждом шагу, адмирал стал пробираться в кормовую часть полубака. Подойдя к трапу и ухватившись здоровой рукой за поручень, он с тревогой начал всматриваться туда, где должна была быть кормовая надстройка.

Некоторое время он не мог увидеть впереди себя ничего, даже кормовой трубы и грот-мачты. Серые, медленно клубящиеся волны тумана были слишком плотными, совершенно непроницаемыми. Потом неожиданно на какое-то мгновение порыв ледяного ветра рассеял туманную пелену и сместил в сторону крутившуюся над кормой спираль черного дыма. Тиндэл конвульсивно сжал поручень, суставы на пальцах побелели.

Кормовой надстройки не было. На ее месте адмирал увидел беспорядочную груду обломков и искореженного металла. Позади возвышалась третья башня, которая раньше с полубака не просматривалась. Ее, по-видимому, не повредило. Все же остальное — как ветром сдуло: радиолокационные рубки, шифрпост, помещение корабельной полиции, корабельную лавочку, большую часть кормового камбуза. Все, что находилось в этих помещениях, уничтожено, все расписанные по ним люди, наверное, убиты. Чудом уцелевшая грот-мачта осталась на месте. Позади нее в каком-то ужасно нелепом положении, почти на боку, на обломках лежал кормовой командно-дальномерный пост с оторванным дальномером. Тэрнер должен был находиться в нем…

И снова эта дьявольская боль в голове. Тиндэл сильно покачнулся и чуть было не упал на крутые ступеньки высокого трапа. Он встряхнул головой, как бы желая избавиться от давящего на мозги тумана… Особенно неприятной была тупая боль где-то у темени… Ему казалось, что туман разливается по голове именно отсюда, ото лба… Кто-то называл «Улисс» счастливым кораблем. Двадцать месяцев в самых опасных переходах, в самых бурных и холодных водах Ледовитого океана — и ни одной царапины! Но Тиндэл всегда считал, что когда-то и где-то фортуна отвернется от «Улисса».

Услышав дробный стук сапог поспешно поднимавшегося по трапу человека, Тиндэл напряг зрение. Из тумана вынырнуло узкое, худое лицо. Адмирал сразу же узнал старшего сигнальщика Дэвиса с флагманского мостика. Белый, как полотно, он дышал тяжело и прерывисто. Открыв было рот в попытке сказать что-то, замер как вкопанный и изумленно уставился на руку Тиндэла, который все еще держался за поручень.

— Ваша рука, сэр! — Он перевел испуганный взгляд с руки на лицо адмирала. — Ваша рука! Вы же без перчаток, сэр!

— Без перчаток? — Тиндэл посмотрел вниз, словно удивлять тому, что у него была рука. — Да, перчаток и правда нет… Спасибо, мальчик.

Он резко отдернул руку от промерзшего стального поручня и равнодушно посмотрел на окровавленные пальцы и ладонь: кожа осталась на поручне.

— Ну, это неважно, Дэвис… Что вы хотели сказать?

— Центральный артиллерийский пост, сэр! — Глаза Дэвиса потемнели от ошеломляющего ужаса, который он только что видел. — Снаряд разорвался прямо в посту. В нем… от него ничего не осталось, сэр. И центральный прокладочный пост, наверху, тоже, сэр…

Он не успел докончить фразу, так как голос его заглушил грохот залпа из первой башни. Казалось странным, что главная артиллерия корабля в этот момент все еще действовала.

— Я только что был в центральном артиллерийском и прокладочном постах, сэр, — продолжал Дэвис, теперь уже спокойнее. — Там… знаете, там… все убиты.

— И капитан третьего ранга Уэстклифф? — спросил Тиндэл, но тут же понял бессмысленность своего вопроса.

— Не знаю, сэр. Там всех разорвало на куски. Никого не узнаешь… Если он был там…

— Конечно там, — прервал его Тиндэл. — По боевой тревоге он всегда на своем месте…

Не докончив фразы, адмирал конвульсивно сжал пальцы раненых рук: пронзительный вой и лающие хлопки взрывов бризантных снарядов слились в какую-то дребезжащую какофонию. Казалось, что снаряды рвутся у самых ушей.

— Боже мой! — прошептал Тиндэл после оглушительного взрыва. — Это где-то совсем рядом, Дэвис… Какого дьявола…

Остальное произошло в какие-то доли секунды. Что-то с ужасной силой ударило Тиндэла в живот, так, что у него перехватило дыхание. Вместо слов из его рта вырвалось какое-то невероятное кряканье. Теряя сознание, хватаясь руками за воздух, он глухо шмякнулся спиной на палубу. Ему показалось, что он проваливается в пропасть.

Тиндэл не заметил, как за секунду до этого стоявший на трапе Дэвис, не говоря ни слова, ухватился обеими руками за поручни и, отчаянно оттолкнувшись ногами, в акробатическом прыжке подбросил себя через три верхние ступеньки и всей тяжестью своего тела ударил адмирала в живот. Теперь он лежал неподвижно поперек ног адмирала.

Постепенно легкие Тиндэла обрели силу, с трудом он начал дышать и почувствовал, что сознание возвращается к нему. Ничего еще не видя и не соображая, он инстинктивно попытался приподняться, но сломанная рука не выдержала веса тела, и он снова рухнул на палубу. Попытка шевельнуть ногами тоже ни к чему не привела: ноги почему-то даже не сдвинулись с места. Создавалось впечатление, что все тело ниже талии парализовано. Тумана уже не было. На фоне темнеющего неба то тут, то там вспыхивали ослепительно яркие цветные огоньки: красные, зеленые, белые…

«Что это, осветительные снаряды? — пронеслось в голове Тиндэла. — Немцы применяют новые осветительные снаряды?»

Лишь огромным напряжением ума Тиндэл постиг ту истину, что между ослепительными вспышками и мучительной болью во лбу существует какая-то связь… Он поднес правую руку к лицу: глаза ничего не видели… В голове опять все закружилось, и он начал снова куда-то проваливаться.

— Как вы себя чувствуете, сэр? Не шевелитесь. Мы сейчас унесем вас отсюда, — произнес кто-то повелительным тоном над самой головой адмирала.

Тиндэл вздрогнул, открыл глаза и, оцепенев от ужаса, снова зажмурился. Опять галлюцинация? Это был голос Тэрнера, но ведь он убит! А может быть, убит вовсе не Тэрнер, а он, Тиндэл? Может быть, мертвому так и должно все представляться?.. Кругом темнота, и в то же время эти ослепительные вспышки… Дикая боль в голове, во всем теле… и такая слабость… А эти голоса мертвецов…

Внезапно, помимо его желания, веки задрожали и разомкнулись. На расстоянии какого-нибудь фута от себя увидел увидел худое, резко очерченное лицо склонившегося над ним старшего помощника.

— Тэрнер, Тэрнер, — не веря глазам своим, радостно и удивленно бормотал Тиндэл. Забыв о боли в руке, он сжимал ею локоть старпома, как бы желая убедиться, что ею действительно он, а не привидение. — Тэрнер, это вы? А я думал…

— Кормовой пост? — Тэрнер широко улыбнулся. — Нет, меня там не было. Я шел в это время сюда. Как раз поднимался на полубак, когда взорвался этот первый снаряд. Меня отбросило назад, на главную палубу… А как вы, сэр?

— Слава богу! Слава богу! Я не знаю как… Вот что-то с ногами… О боже! А это что?

Над толовой Тэрнера, уходя концами куда-то в нос корабля и в корму, висела тяжелая стальная громада мачты. До нее можно было дотянуться рукой.

— Это фок-мачта, сэр, — пояснил Тэрнер. — Ее срезало последним снарядом чуть повыше нижней реи, а взрывной волной отбросило сюда. Падая, она, кажется, зацепила пост управления зенитным огнем и придавила носовой командно-дальномерный пост. Боюсь, что бедняга Котни погиб… Дэвис видел, как она падала, и я был в этот момент позади него. Он увидел и быстро…

— Дэвис! — ошеломленный Тиндэл совершенно забыл о нем. — Ну конечно же, это Дэвис!

Тиндэл понял, что, жертвуя собой, Дэвис оттолкнул его в сторону от падающей мачты. Это, должно быть, он лежал теперь на его ногах… Тиндэл с усилием приподнял голову и увидел у своих ног распростертое тело Дэвиса. Тяжелая мачта придавила ему спину.

— Старпом, ради бога, вытащите его из-под мачты!

— Лежите спокойно, сэр, пока не подойдет Брукс. С Дэвисом все в порядке…

— Все в порядке? Как это все в порядке? — почти завизжал Тиндэл. — Вы с ума сошли, Тэрнер? Бедняга, наверное, умирает!

Тиндэл порывался подняться. Несколько рук осторожно, но властно удерживали его, не давая даже шевельнуться.

— С Дэвисом все в порядке, сэр. — Голос Тэрнера был удивительно мягким. — В самом деле, сэр, с ним все в порядке… Ему уже не больно. Он теперь все равно ничего не чувствует…

Только теперь Тиндэл все понял. Закрыв глаза, он опустил голову на палубу.

Когда появился Брукс, адмирал все еще лежал с закрытыми глазами. Через несколько секунд проворные и умелые руки доктора сделали все необходимое, чтобы поднять его на ноги. Потрясенный, изрядно помятый, он остался тем не менее невредим. Упрямо не повинуясь Бруксу, адмирал потребовал, чтобы ему помогли дойти до ходового мостика. В глазах его заиграли искорки радости, когда он увидел, что, прижав ко рту белое полотенце, Вэллери хотя и не очень твердо, но все же стоял на ногах. Но Тиндэл не проронил ни слова. Наклонив голову и болезненно морщась, адмирал взобрался на свой табурет.

«Мостик, вызывает радиорубка! Отвечайте. Мостик, вызывает радиорубка! Отвечайте…»

— Этот проклятый идиот все еще тявкает, — проворчал Тиндэл. — Почему никто не…

— Но вас же не было здесь всего несколько минут, сэр, — осмелился заметить Карпентер.

— Несколько минут? — удивленно повторил Тиндэл и молча уставился на него. Потом он посмотрел на Брукса, старательно забинтовывавшего его правую руку. — Вам что, доктор, больше делать нечего? — грубо спросил он его.

— Да, нечего, — резко ответил Брукс. — Когда снаряды разрываются в помещениях, работы для доктора почти не бывает… Разве только подписывать свидетельства о смерти.

Вэллери и Тэрнер обменялись многозначительными взглядами.

«Представляет ли себе Брукс, — подумал Вэллери, — насколько адмирал переутомлен?»

«Мостик, вызывает радиорубка! Мостик, вызывает радиорубка! «Вектра» запрашивает указаний. «Вектра» просит срочных указаний».

Взглянув на адмирала и убедившись, что тот никак не реагирует, Вэллери крикнул сигнальщику:

— Крайслер, любым путем проберитесь в радиорубку и скажите, чтобы повторили первое донесение.

Вэллери еще раз посмотрел на Тэрнера, а потом вниз на палубу, куда с ужасом смотрел адмирал, и сразу же почувствовал приступ тошноты. Матрос-артиллерист, такой же молодой парень, как и Крайслер, должно быть, находился по время обстрела на нижнем барбете. Увидев падающую мачту и, наверное, опасаясь, что она зацепит его, он попытался отскочить в сторону, но едва успел подняться со своего сиденья, как на него всей своей тяжестью обрушилась пролетавшая мимо мостика огромная металлическая решетка радиолокационной антенны. Она со страшной силой придавила его к двум стволам «эрликона» и раздробила тело на куски. От человека осталось только буро-красное мокрое пятно.

Вэллери с тревогой осмотрел мостик.

«До чего же точен огонь противника! Интересно, попал ли в цель хоть один снаряд «Улисса»? — размышлял Вэллери. — Наверное, нет, а теперь это и вовсе невозможно. Невозможно потому, что «Улисс», все еще мчавшийся в тумане на зюйд-ост, был совершенно слепым: оба радиолокатора вышли из строя. И что еще хуже — все посты управления огнем бездействуют и ввести их в строй невозможно. Если так пойдет и дальше, — подумал он с усмешкой, — то нам понадобится только набор кошек и абордажные сабли. В современном морском бою, даже если главный калибр действует, корабль в таком положении по существу не боеспособен».

Обмен залпами прекратился. На мостике воцарилась мертвая тишина. Слышен был только глухой рокот бурлящей за бортом воды, гул котельных воздуходувок, монотонный раздражающий писк гидролокатора. Но все эти звуки только подчеркивали наступившую тишину.

Вэллери заметил, что все выжидающе смотрят на адмирала. Старина Тиндэл бормотал что-то себе под нос. Его посеревшее, изможденное, покрывшееся пятнами лицо было все еще обращено туда, где лежали куски тела раздавленного артиллериста. Казалось, это зрелище загипнотизировало Тиндэла. А может быть, он думал об искалеченной радиолокационной антенне?.. Дошло ли до его сознания, что означали для «Улисса» потеря радиолокатора и выход из строя центральных постов управления огнем? Вэллери долго разглядывал лицо адмирала и наконец понял: дошло.

«Мостик, вызывает радиорубка. Мостик, вызывает радиорубка…»

Все встрепенулись и, повернувшись к динамику, напряженно прислушались… Все, кроме Тиндэла. Он по-прежнему сидел неподвижно, с печально устремленными вниз, но ничего не видящими глазами.

«Донесение с «Вектры». Первое донесение. Получено в ноль девять пятьдесят две…»

Вэллери посмотрел на свои часы: «Всего шесть минут назад! Удивительно!»

«…Текст донесения: «Контакты. Контакты. Три. Повторяю: три. Исправляю — пять. Много подводных лодок впереди и на траверзе. Атакую».

Все снова перевели взгляд на Тиндэла. Было ясно, что это он, Тиндэл, и только он несет ответственность за решение — принятое им вопреки советам старшего офицера — оставить конвой беззащитным. Внутренне Вэллери даже восхищался действиями противника, искусно поставленной им приманкой, выбором подходящего момента для нажатия на спусковой механизм капкана. Как будет вести себя старина Тиндэл в этот кульминационный момент, увенчавший целую серию просчетов?.. Просчетов, за которые обвинять его было бы несправедливо… Тем не менее с него спросят за это. Металлический голос динамика прервал размышления Вэллери:

«Текст второго донесения: «Атакую подводные лодки противника глубинными бомбами. Одно судно торпедировано, тонет. Танкер торпедирован, поврежден, на плаву, управляем. Прошу указаний. Прошу поддержки. Срочно. Срочно».

Щелчок. Динамик выключили. Вновь на мостике воцарилась неестественно напряженная тишина. Прошло пять секунд, десять, двадцать… Все замерли. Каждый смотрел куда-то в сторону, избегая взгляда других.

Неуклюже, медленно Тиндэл спустился со своего высокого табурета. Его движения были вялыми, нерешительными, движениями очень пожилого и очень уставшего человека. Сильно прихрамывая, он направился к двери. Правой рукой, забинтованной бросающимся в глаза белоснежным бинтом, он поддерживал свою сломанную в запястье левую руку. Весь его облик являл собой какое-то странное неправдоподобное величие. На его ничего не выражающем лице появилось очень отдаленное подобие слабой улыбки. Он заговорил, но не громче, чем если бы разговаривал вслух с самим собой:

— Я плохо себя чувствую, — пробормотал он. — Пойду вниз.

Крайслер, не такой уж ребенок, чтобы не понять трагедии адмирала, поспешно открыл дверь и поддержал Тиндэла, когда тот споткнулся у комингса. Обернувшись, адмирал бросил через плечо быстрый умоляющий взгляд на Вэллери и виновато улыбнулся, когда заметил, как тот сострадательно кивнул ему в ответ. Подойдя к трапу, адмирал и матрос осторожно спустились с мостика.

Развороченный, покореженный взрывной волной мостик как-то сразу опустел: старина Тиндэл, когда-то бодрый, жизнерадостный, не поддававшийся никаким печалям, ушел. Оставшихся на мостике угнетала в этот момент не столько быстрота и степень поражения, сколько сознание того, что они теперь одиноки и беззащитны.

Молчание, как и всегда, первым нарушил Брукс. Медленно покачав головой и словно вспомнив что-то, он сказал:

— Пойду вниз, посмотрю, что можно предпринять.

Проводив его взглядом, Вэллери резко повернулся к Бентли. Осунувшееся, заросшее седеющей бородой лицо командира, казалось, ничего не выражало.

— Старшина, запишите три радиограммы! Первая: «Командиру «Вектры». Курс триста шестьдесят градусов. Не рассредоточивайтесь. Повторяю, не рассредоточивайтесь. Иду к вам для оказания поддержки». — Подумав несколько секунд, Вэллери продолжал:

— Подпись: «Адмирал». Записали?.. Хорошо. Шифровать некогда. Передать клером. Пусть кто-нибудь отнесет в радиорубку. Бегом!.. Вторая: «Командирам «Стерлинга», «Сирруса» и «Викинга». Немедленно прекратите преследование. Курс норд-ост. Самый полный». Тоже клером. Как ваша голова, штурман? Работать можете? — спросил Вэллери, обращаясь к Карпентеру.

— Конечно, сэр.

— Спасибо, штурман. Слышали мои приказания? Через несколько минут, примерно в десять пятнадцать, конвой повернет на норд. Скорость шесть узлов. Рассчитайте наш курс на присоединение в кратчайший срок!

Бентли, третья радиограмма: «Командирам «Стерлинга», «Сирруса» и «Викинга». Радиолокатор вышел из строя. Ваших мест не имею. Поставьте туманные буи. Сирена через каждые две минуты». Эту радиограмму зашифровать. О получении квитанций немедленно докладывать! Старпом!

— Есть, сэр, — подскочил к нему Тэрнер.

— Боевая готовность номер два! Полагаю, что к нашему прибытию подводные лодки отойдут. Какая вахта будет свободной?

— Одному богу известно, — откровенно признался Тэрнер. — Ну, скажем, четные.

— Хорошо, пусть четные, — Вэллери слабо улыбнулся. — Назначьте две партии. Первую — для расчистки и уборки всех обломков. Все выбросить за борт. Ничего не жалейте. Вам понадобятся кузнецы и слесари. Пусть Додсон выделит людей с кислородно-ацетиленовыми горелками. Эту партию возглавьте сами. Вторая партия — похоронная, под руководством Николаса. Тела убитых перенести в корабельную лавочку, после того как ее расчистят… Если сможете, доложите мне через час, сколько у нас убитых и раненых и какие повреждения.

— Я сделаю это значительно быстрее, сэр… Можно вас на минутку?.. Несколько слов по секрету?

Они направились в кормовую часть мостика и вошли в командирскую рубку. Когда за ними закрылась дверь. Вэллери с любопытством посмотрел на Тэрнера:

— Что, опять бунт, старпом?

— Нет, сэр. — Тэрнер торопливо расстегнул свою куртку, вытянул из нагрудного кармана флягу и, посмотрев ее на свет, с облегчением заметил: — Слава богу, цела. Боялся, не треснула ли она, когда я упал… Ром, сэр. Неразбавленный! Знаю, что вы ненавидите его, но ничего, пейте. Вам сейчас это совершенно необходимо.

Вэллери нахмурился.

— Ром? Слушайте-ка, старпом, а вы…

— К черту королевские уставы и приказы адмиралтейства! — резко прервал его Тэрнер. — Вам обязательно нужно выпить. Вы ранены, потеряли черт знает сколько крови и продрогли до костей. — Он отвернул пробку и сунул бутылку сопротивлявшемуся Вэллери. — Поймите же наконец: вы нужны всем нам сейчас больше, чем когда-либо, а ведь вы — прямо-таки живой труп. Да, да, живой труп, — повторил он гневно. — Эта жидкость поможет вам продержаться еще несколько часов.

— Вы очень любезны, Тэрнер, — проворчал Вэллери. — Ну, хорошо. Послушаюсь вас, вопреки всем инструкциям…

Он нерешительно подвес бутылку ко рту и отпил несколько глотков.

— Вы подали мне хорошую идею, старпом. Скажите боцману, пусть выдаст команде по двойной порции рому. Им тоже нужно подкрепиться. Особенно похоронной партии, — добавил он, сердито нахмурив брови.