Королевская кровь 12. Часть 2

Глава 15

Тиодхар Тмир-ван знал, что почти все генералы, вышедшие на Туру с армиями, сталкивались с колдовством и чуждой силой. И потому был готов, что и его армия не пройдет легко.

Однако разве можно было приготовиться к тому, что раз за разом докладывали связные, прерывая допрос пленника?

— Мой генерал, — говорил один, — оборона города организована хаотично, но растение с шипами из слюды стало настоящим бедствием — оно словно разумно, и бьет, цепляет, уничтожает наших охонгов, переграждает им путь. Высоты захватить не удалось — все дворцы оплетены этим растением, и оно даже в воздух стреляет лозой, сбивая стрекоз. К врагу все время прибывает подкрепление. В воздухе наших раньяров сдерживают крылатые звери и их становится все больше. И каждый из них обладает колдовским даром — в воздухе могут накидывать на себя невидимый щит, который пробить пусть сложно, но возможно, если насесть десятками раньяров. А на земле они извлекают из воздуха клинки, или плети, или колдовские сферы. Или становятся гигантами в три человеческих роста, и в таком виде могут с голыми руками выйти на охонга. Убитых среди них очень мало, своих они берегут, тут же, на месте ранения, лечат.

— Мой тиодхар, — со страхом докладывал второй, — сейчас большая часть наших отрядов скопилась вокруг холма, на котором открылись врата, наши войска не могут продвигаться. Улицы города узкие, расходиться по ним получается медленно из-за сопротивления и слюдяного растения, которое бьет по всадникам и инсектоидам, стоит только выйти. Единственное, у кого получается двигаться быстро — это отряды на раньярах и невидши. Они режут и растение, и противника. Но они продвигаются вперед — а за их спинами снова вырастают заросли.

Тмир-ван хмурился, понимая, что если бы у защитников города были огненные орудия, которые встречали другие армии, то они бы уже накрыли его отряды со всех сторон и он бы проиграл, не двинувшись с места. Он изучил все доклады связных о боях других армий, изучил оружие противника и возможности их колдунов, но подобного не встречалось нигде. Могут ли его силы вообще противостоять такому колдовскому оружию, как это слюдяное растение?

— Мой генерал, — говорил третий, прилетевший следом, — в городе появилась женщина с белыми короткими волосами, худая и маленькая. Она испепеляет наших воинов потоками огня, перегораживает улицы огненными реками, и ей служат пламенные птицы, которые жгут наших инсектоидов.

Тмир-ван поднял руку, осознавая то, что услышал, и взглянул на пленника.

— Как выглядит твоя жена? — спросил он. И добавил ментального давления.

Пленник измученно посмотрел на него глазами, так похожими на глаза сына, и Тмир-ван снова ощутил, как укололо сердце. Краем уха услышал, как задержал дыхание черкающий пером по бумаге Арвехши и выдохнули стражники.

— Моя жена прекрасна, — медленно и певуче проговорил колдун. — Она белая, как облако, ростом мне по грудь, хрупка и тонка, как лоза, но силы в ней больше, чем во всей твоей армии.

— Что же, надеюсь, она так же дорожит тобой, как ты ей, и обменяет город на тебя, — усмехнулся Тмир-ван. Пленник, слабый и покоренный, не отреагировал.

Генерал понимал, что вести с полей боя тревожные и нужно идти в новый мир самому, смотреть на картину боя, принимать неожиданные решения. Да, туда пошли воевать опытные военачальники, его тха-норы, которым он доверял как себе, — но все же опыта у него больше, и куда деваться, если весь город — это одна большая ловушка?

Но даже здесь, в ставке, он уже видел два варианта решения. Первый — создать из армии кулак и пробиваться узконаправленно за пределы города, туда, где нет слюдяного разумного растения. Пробивать для войск широкий коридор от врат, вставать лагерем на другом берегу реки и начинать разведку других городов — так же ли они прикрыты защитником или нет? И второй — использовать ценного заложника. Знал бы жрец Имити-ша, насколько ценного!

Тмир-ван, решившись, вызвал одного из тейрхов-помощников, что ждали у шатра.

— Собери и возглавь воздушный отряд для поисков белой колдуньи, — приказал он. В глазах тейрха мелькнул страх, но он склонил голову. — Огненные реки видны издалека, ты быстро найдешь ее. Передашь ей письмо от меня. И прикажи патрулям у врат пропустить ее с той стороны и ни в коем случае не навредить с этой, если только она действительно придет одна. Здесь сопроводить ее без увечий ко мне. Кто навредит — отдам на пищу охонгам! — Тиодхар повернулся к связному. — Арвехши, пиши. — И он на языке нового мира, рудложском языке проговорил:

— Колдунья! Я, Тмир-ван, тиодхар войск Лортаха, говорить тебе: твой муж, крылатый колдун, у меня в плен. Если хотеть увидеть его живой, прекратить сопротивление, приходить через врата. Приходить одна, без свита, чтобы поклониться нашим боги, поклясться служить им, сдать город. Тебя пропустить во врата без препятствий. Дать тебе четыре доля папоротника времени, если ты не прийти через четыре доля, тебе принести голова твой муж.

Пленник поднял голову. Его зеленые глаза казались тусклыми, и Тмир-вану очень захотелось, чтобы жена его пришла сюда. Чтобы не пришлось его убивать.

Генерал нахмурился, пытаясь понять, что его царапает, что ускользает от него — но мысль, что расположение к пленным и врагам он никогда не испытывал и всю сопутствующую кровавость воспринимал спокойно, как часть работы, растворилась, сменившись тем самым неприятным сочувствием.

— Колдун, теперь ты писать, — он обратил свой взор на пленного. — Арвехши, дай ему свиток и перо с чернилами. Вы, — он повернулся к арбалетчикам, — высвободите ему руку. Да не эту, не видите, там кость торчит? Целую, иначе как он писать сможет?

— Что писать? — сипло спросил пленник.

— Что ты в плену и просить жена сдать город.

Колдун приподнялся на полу и протянул дрожащую руку к перу из хитина. Обмакнул в чернила. И, останавливаясь на каждом слове, вывел несколько фраз.

Арвехши поднял свиток, перечитал, отдал генералу. Тмир-ван, морща лоб, тоже прочитал — то ли написал пленник, нет ли тайных знаков, тайного смысла? Но слова на языке нового мира были написаны неровно, с кляксами: было понятно, что не привычен пленник использовать перо, да и рука не пишущая.

— Тиодхар, — проговорил Арвехши, и пленник чуть дернулся, вслушиваясь в чужой язык, — а если колдунья здесь сможет использовать колдовство и свой огонь?

— Если бы колдуны Туры здесь могли колдовать, — ответил Тмир-ван, — то он бы, — он кивнул в сторону пленника, — не сидел здесь в цепях. До него сюда пришел еще один колдун с красными волосами. Он был ловок и быстр, но не испускал ни огня, ни льда, как ма-ги с того мира. Поэтому если белая колдунья решится сюда прийти, она придет беспомощной. Я же не несу его в его мир, хотя было бы полезно показать врагам, что он жив, и под страхом смерти заставить их сдаться, ибо там он сможет обернуться крылатым зверем.

Тейрх-помощник, выслушав все приказы, ушел со свитками, и Тмир-ван слышал, как он отдает снаружи команды, как собирает отряд, чтобы лететь.

— Ну что же, — проговорил тиодхар пленнику, — говори, что она выберет? Город и свою свободу или тебя?

Пленник сжал зубы, но сопротивляться приказу не смог.

— Меня, — сказал он и улыбнулся так, что тиодхару на мгновение стало жутко. — Она выберет меня.

Ангелина

11.40 — 12.12 в Тафии, 6.40 в Рудлоге, 4.40 в Инляндии

Ангелина замкнула огненное кольцо вокруг города — теперь все широкие улицы были перекрыты дымящими провалами с лавой, а узкие надежно защищались терновником. Ей хотелось быстрее попасть к порталу, но она умела работать монотонно и упрямо.

Ее огнептицы устали, и она устала. Глаза резало от испарений, голова болела, а сердце превратилось в ледяной камень. Но когда к ней вернулся первый почти рассеявшийся огнедух, она молча проколола отросшим когтем себе ладонь и дала ему крови. И так поила всех, кто прилетал к ней, по одному или несколько подряд.

Сколько их было? Десятки? Сотни? Окрепшие, они разворачивались обратно в небеса, чтобы жечь раньяров и охотиться на невидши.

К драконам, сопровождающим Владычицу, в какой-то момент присоединился и Энтери. Он рухнул с небес на мостовую, поднялся уже человеком — в глазах его была боль.

— Я знаю, что ты пойдешь за ним, — сказал он, — и я хочу быть с тобой в этот момент.

Ангелина кивнула. Ей стало немного легче.

Драконы, которые сопровождали Владычицу и поначалу глядели на нее как на непонятно зачем сунувшуюся в пекло женщину, преисполнились благоговения, и раз за разом залечивали ее раны, подавали фляги — напиться после кровопускания, — подносили фрукты и лепешки, чтобы она подкрепилась на ходу. Энтери где-то раздобыл накидку и попросил надеть на голову.

— Пусть ты дочь огня, но от солнечного удара это не спасет, — пояснил он, и Ани не стала спорить. Так торопилась сюда, что забыла покрыть голову.

Раз, когда закружилась голова, пришлось лететь к реке ловить рыбу и, торопясь, рвать жирные бока клювом, чтобы ускорить кроветворение. И пусть окружающее то и дело погружалось в марево, на груди мерно пульсировала ситория, вбирая ее боль, ужас и отчаяние, грозящие окунуть Тафию в ледяную бурю. Сейчас Ани была бесконечным их источником и, если бы не подаренный Нории амулет, давно бы уже иссякла. А ныне в теле все еще плескало пламя — казалось, с каждым выжженным рвом, с каждым поднятым из недр огнем оно слушалось все охотнее.

Она, проплавив последнюю пару рвов, поднесла к губам флягу и посмотрела наверх. Над городом продолжались бои, шли они и на улицах — на тех, куда иномиряне успели пройти до появления Ангелины, и тех, куда невидши прорезали проход через терновник. Но что-то неуловимо изменилось в воздухе, так что становилось понятно: удача сейчас на стороне драконов. То ли стаи раньяров стали реже, то ли шум боя — тише.

Ани кинула взгляд на холм с порталом: склоны его поднимались в трех кварталах от нее, — и почувствовала, как в груди разливается холодная, удовлетворенная ярость. Весь он снизу доверху был заполнен наземными отрядами наемников, и если группы невидши еще копошились у терновника, который вновь и вновь перекрывал лозой улицы, если огромные тха-охонги еще пытались проломить преграду, то основная масса оказалась скована стихийным духом. Армия колыхалась туда-сюда, готовая то ли выстилать себе телами проход, ибо удары из захваченных гранатометов не позволяли очистить достаточно пространства, то ли хлынуть обратно в портал.

А вот этого допустить было нельзя.

Она посмотрела на свои руки. В ней хватит еще силы выжечь весь этот холм и уйти за Нории. Но сначала нужно долететь до управляющего Эри — неизвестно, будет ли в Нижнем мире действовать ее сила и сколько продержится ситория. Значит, она приведет за собой сотни драконов, умеющих управляться с оружием.

И в тот момент, когда Ани уже собиралась снова обратиться птицей, над проплавленными рвами зависло несколько стрекоз. Рванулись к ним со всех сторон огнедухи, а человек на ближайшем раньяре закричал на плохом рудложском, прикрываясь руками:

— Не жечь! Письмо о твой муж! Помиловать!

В груди кольнуло, Ангелина вскинула руку, и огнедухи зависли, не долетев до раньяров пары метров. Встали вокруг нее драконы-гиганты, держа наготове клинки, и Энтери застыл, поигрывая призрачным шаром.

Иномирянская делегация опустилась на широкую улицу, всадники ощерились арбалетами и автоматами, и Ани как-то легко укрепила свой щит. К раньярам тут же поползли побеги терновника.

— Подожди, — попросила она, — послушаем, что они скажут.

Лоза замерла.

Главарь спрыгнул на землю, пошел к стоящей у лавового рва Ангелине. Он был бледен, но старался шагать уверенно. Терновник, дернувшись, попытался поставить ему подножку, но иномирянин перепрыгнул, пошел осторожнее.

— Не надо, — добавив льда в голос, повторила Ани, и терновник послушно оттянул лозу к домам.

— Колдунья, — подрагивающим голосом обратился к ней иномирянин. — Твой муж, крылатый колдун, у нас. Мой тиодхар Тмир-ван передать тебе что требовать!

За спиной раздался свистящий выдох Энтери. Иномирянин протянул свиток — странный, обернутый вокруг круглой пористой трубки, и Ангелина, развернув, прочитала его. В груди сжало, в стороны вновь плеснуло такой силой, что даже ситория не смогла впитать весь этот всплеск, и вокруг взвыл ветер, окрасив терновник белым инеем. От Энтери потянуло спокойствием. Ани подняла глаза на заиндевевшего вестника, и он, побледнев еще больше, отступил на шаг. Иномиряне на побелевших раньярах начали беспокойно переговариваться.

— Откуда я могу знать, что он жив? — спросила она спокойно.

Иномирянин в полупоклоне холодными руками протянул ей второй свиток. И она, открыв, прочитала:

«Ани-лиша, я в плену у иномирян. Исполняй все их требования, я сам не выберусь. Они обещали нам жизнь. Не сопротивляйся им».

Умение держать лицо в любой ситуации помогло и сейчас. Первый шок прошел, и у нее даже пальцы не дрогнули, хотя внутри начала заворачиваться буря.

Сначала полыхнула эйфория: «Он жив, он все-таки жив!» Затем окатило яростью: «Нории не мог написать это письмо!» и «Как они его заставили?» И посреди этого водоворота эмоций, Ани, стойкая, как скала, хладнокровно анализировала ситуацию.

Нории бы никогда не подставил ее под опасность. Он бы никогда не сдал Пески.

Его заставили? Ведь среди иномирян есть сильные менталисты, так?

Что же, главное, чтобы он был жив. А она позаботится о том, чтобы в живых не осталось никого, кто сделал его слабым.

А если не заставили? Значит, он намеренно написал так? Зачем? Чтобы она это письмо увидела? Чтобы знала: он жив?

Она долго смотрела на такой знакомый почерк Нории. Неровный, нервный, выведенный слабой рукой. Смотрела, пока не увидела то, что должно было сразу броситься в глаза. Кляксы над «ен» в слове «плену», над «и» в «исполняй», над «сам» и «выберусь». Она бы и не заметила, если бы не заполняла с ним множество документов, если бы не знала, что он пишет ровно и чисто, без излишеств, и левой рукой способен писать лишь немногим хуже, чем правой.

«Не исполняй. Сам выберусь».

В висках застучало. Она передала письмо Энтери и вновь повернулась к вестнику.

— Вы могли убить его после того, как он написал это письмо.

Иномирянин снова поклонился.

— Мой тиодхар сказать: если колдунья не поверить, я послать ей еще теплый палец колдун. Если не поверить и этому, послать руку с текущий кровь. А если и третий раз не поверить, прислать голова.

— Разумно, — похвалила Ангелина, — я бы тоже так поступила.

Иномирянин смотрел на нее с ужасом.

— Владычица, — раздался позади тяжелый голос Энтери, — это…

Она подняла руку, успокаивая его.

— Я должна подумать, — сказала она. — Скажи мне, слуга, если я решусь сдаться, как мне попасть в ваш мир? Вокруг портала тысячи ваших воинов, а вы запретили мне их жечь.

— Ты мочь пройти сквозь войско, — подрагивающим голосом проговорил всадник. — Я ждать тебя у главная дорога внизу холм и отнести на раньяр к Тмир-ван.

— На стрекозе я не полечу, — предупредила Ангелина.

— Почему? — насторожился связной.

— Боюсь, — сказала она с каменным лицом, и он уставился на нее с недоверием.

— Тогда я проводить тебя на ноги, — сказал он.

— Хорошо. Как я узнаю, когда придет время отвечать? — спросила она. — Я не понимаю ваши единицы измерения.

Он задумался.

— Четыре доли папоротника, — он показал четыре пальца. — Это время, за который папоротник сьви́лши вырастает на размер своего листа. На время вашего мира, — он долго морщил лоб. — Около половина часа.

— Хорошо, — повторила Ангелина. — Улетай. Дай мне подумать.

Она в сопровождении драконов опустилась в штаб к управляющему Эри и пересказала ему разговор.

— Если ты пойдешь одна, они убьют и тебя, и его, Владычица, — сказал управляющий. И Энтери, стоящий рядом, кивнул, сжимая зубы.

— Ты же видел письмо, Эри, — проговорила Ангелина. — Если я не пойду, он будет мертв. А если пойду, есть надежда, что смогу его отбить. У меня есть ситория, есть огнедухи, — она коснулась камней в мешочке на поясе. Пусть меня доставят туда, где он есть, а там я уже сделаю все, что будет в моих силах.

— Ангелина, — вступил в разговор Энтери. — Ты знаешь, как я люблю Нории. Мама говорила, что у нас одна душа на двоих, так мы близки. Но как отпустить тебя? Судя по всему, там войско не меньше того, что уже вышло сюда. Ты не воин, Ани, ты можешь оказаться там беспомощна. Стоит тебе зайти туда, и тебя пленят. И ты же видишь, он подал знак, что справится сам! Нужно только подождать. Ты можешь помешать ему, понимаешь? Сам он спасется, но сможет ли уйти, если клинок будут держать уже у твоего горла?

— А если не спасется? — Она повернулась к нему. И он, похоже, увидел всю боль и отчаяние в ее глазах, потому что понимающе склонил голову. — Если ему не хватит времени, и через полчаса я получу его голову? Ты думаешь, мне не страшно, Энтери? — спросила она, и голос ее на мгновение сорвался, заскрипел, и она сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Мне так страшно, что я хочу плакать. Я понимаю, что это безрассудство. Но я никогда не прощу себе, что не попыталась. И, — голос ее звучал сухо, — я так люблю его, Энтери, что без него я буду мертва до конца жизни. Поэтому, если я могу его отбить, то я попытаюсь это сделать.

Энтери вздохнул.

— Я буду ждать вас над порталом вместе с другими драконами. Вам потребуется помощь снаружи, если получится выйти.

В этот момент землю затрясло, а Ангелину словно окатило холодом и жаром одновременно. Что-то происходило в мире прямо сейчас. Ани с драконами быстро вышла во двор.

— Что-то случилось, — прошептала она, глядя в небо. Там стремительно бежали в сторону Эмиратов облака, а земля дрожала, словно пытаясь стряхнуть с себя что-то не должное на ней быть.

— Госпожа, держитесь подальше от стен дома, могут рухнуть, — предупредил ее один из драконов.

Ани кивнула и вновь обернулась к Эри.

— Если мы не вернемся через час, действуй так, будто мы мертвы. И ни при каких условиях не сдавай город, даже если тебе начнут приносить нас по частям.

Земля и небо продолжали сходить с ума, когда она раскрыла мешочек на поясе и крикнула:

— Ко мне!

И в мешочек с небес огненным водопадом полились огнедухи, запечатываясь в камнях, в которые старшая Рудлог их подселила своей кровью. После того, как последний нырнул в свой амулет, Ани обернулась птицей и полетела к порталу.

Тмир-ван после отлета помощника с посланием огненной колдунье не стал терять времени: он ждал возвращения и методично задавал вновь закованному в кандалы пленнику вопросы о его стране. Вдруг колдунья не так глупа и не пойдет на сделку — тогда, как бы ни хотелось этого избежать, слово придется сдержать и колдуна казнить. А до этого выведать как можно больше информации. Какие есть дороги в стране? Чем богата? Какие города и где расположены?

Пленник отвечал осипло, тяжело, и несколько раз закашливался — а Тмир-ван подавлял желание подойти к нему и дать воды, а то и снять оковы. Ему казалось, что пленник совсем слаб, что он беспомощен и жалок и все равно не сможет сбежать, так есть ли смысл доводить его до смерти раньше времени?

Но его отвлекли. Далеко-далеко, у врат, куда выходил Манк-теш со своей армией, и который вел в страну под названием Бла-ко-рия, раздался рев рогов, звук выстрелов оружия из нового мира. Тмир-ван нахмурился, прислушиваясь, и пленник тоже повернул в ту сторону голову. И тиодхар, не поверив своим ушам, вышел из шатра. Обошел его, всмотрелся в сторону дальних врат, тех, что лежали внизу равнины по левую руку. И снова раздался условный рев рога — два длинных, короткий, длинный. Сигнал, который знал каждый наблюдатель. Сигнал, который должен был подать каждый нейр, увидев крылатую девку и двух ее спутников.

— Выжили, — пробормотал Тмир-ван с изумлением. Он видел, что осталось от мыса, находящегося рядом с вратами, выходящими в страну Рудлог, после удара копья-гастрострога Омира, и держал в голове, что проклятые беглецы могли спрятаться в закрытом странной силой лесу. Но понимал, что если они успели — это чудо.

И вот чудо подтвердилось.

— Что там? — крикнул он наблюдателю на вышке. Тот отнял от глаз би-нокль, волшебное приспособление из нового мира, позволяющее приближать предметы.

— Бой у первых нижних врат у реки Верса, мой тиодхар! — крикнул он. — Вижу множество раньяров, вижу двигающихся туда тха-охонгов.

Снова прозвучал заветный сигнал.

— Отправьте треть отрядов отсюда, — приказал Тмир-ван еще одному помощнику. — Возглавь их, Селши. Колдунов не беречь, уничтожать любыми способами.

Когда он заходил в шатер, мелькнула мысль, что если беглецов не удастся убить в этот раз, то боги его в живых точно не оставят. И если бы Тмир-ван не должен был управлять армией, действующей в новом мире, и не ждал огненную колдунью, он бы сам прыгнул на раньяра и полетел во главе армии ловчих. Но сейчас основная задача — переломить ситуацию в проклятом городе крылатых зверей. И чтобы Имити-ша не явился и не затребовал пленника себе. Может, богам будет достаточно крови рабов и других пленников?

Но жрец, словно чувствовал, что жертва вот-вот ускользнет, через некоторое время нырнул в шатер черным лорхом.

— Я достаточно дал тебе на допрос, — заявил он, выпрямившись. — Я забираю жертву для богов, Тмир-Ван.

— Я не отдам тебе его, Имити-ша, — покачал головой Тмир-ван. Он говорил осторожно: ссориться с жрецами не хотелось. — Боги достаточно сильны и без его крови. А этим колдуном я выманю его жену, огненную колдунью, чтобы заставить ее поклониться нашим богам и служить им.

— Все люди нового мира и так поклонятся нашим господам, — негодующе напомнил Имити-ша. — Боги скоро выйдут туда и заставят всех служить себе.

— Нет, некоторые предпочтут смерть, — сказал Тмир-ван так, словно растолковывал неразумному ребенку. — Ты же знаешь о приходе богов сюда, на Лортах, больше меня, тебе доступны были храмовые записи. А я читал записи моего предка, который пришел вместе с богами в этот мир. Кто-то, как это было и здесь, заупрямится, имея в руках власть и секреты, которые заберут с собой в могилу, а они пригодились бы нам. Да и на земле, в городах и поселениях, власть богов нужно будет устанавливать и поддерживать, а это проще делать с теми, кто перешел служить нам. Я предпочитаю не разбивать оружие, которым можно сразить врага, жрец. Как заложник он пригодится больше.

— Все, предназначенное богам, должно попасть богам, — визгливо и фанатично воскликнул жрец. — Ты будешь наказан за то, что сопротивляешься их воле!

— Пока что я сопротивляюсь твоему упрямству, — Тмир-ван поднялся. Все же придется противостоять, а, значит, он опять пройдет под жвалами раньяра. — Богам нет дела до пленника, иначе бы они уже пришли и взяли его. Не твой ли собрат, жрец Куини-фа передал мне повеление богов завладеть землей по ту сторону врат? И этот пленник может помочь выполнить их волю! Я слушаю волю богов, и, если я неправ, пусть они решат, виноват я или нет.

— Да как ты смеешь? — жрец, не привычный к отказам, начал брызгать слюной. — Как ты… как ты… никто не смеет противиться воле жрецов! Ты хочешь, чтобы сюда пришли мои братья и заставили твоих нейров передать нам пленника? Ты хочешь оказаться на алтаре рядом с ним?

Тмир-ван положил ладонь на меч, и жрец недоверчиво посмотрел на его руку, отступил.

— Я сорок лет служу богам, — размеренно произнес генерал, — и ни разу они не усомнились в моей верности. А вот ты, Имити-ша, не выдаешь ли свои желания за их и не боишься ли их наказания? Боги не щадят ни рабов, ни жрецов, ты знаешь это!

Имити-ша побледнел, и в этот момент Тмир-ван повернулся к арбалетчикам и приказал:

— Выведите его!

Нейры со страхом переводили взгляды с генерала на жреца.

— Жрецы неприкосновенны! — взвизгнул Имити-ша, выставляя вперед руки. — Боги вас покарают!

— С должным почтением выведите, — уже раздраженно добавил Тмир-ван. — Слово Тмир-вана: пусть гнев богов обрушится на меня, а вы будете моими руками, мои верные воины. Почтенному Имити-ша нужно отдохнуть.

— Да как ты смеешь! — визжал жрец, когда его тащили наружу. Пленник наблюдал за всем этим из-под занавеси красных с седой прядью волос, и Тмир-ван почувствовал облегчение, что отбил его, не позволил убить. Но не успел он удивиться этому чувству, как снаружи затряслась земля, раздался гул, невыносимый, оглушающий рев — сквозь который, как чириканье безумной птички, доносились фанатичные вопли жреца:

— Боги уходят в новый мир! Боги уходят в новый мир!

Земля затряслась сильнее и Тмир-ван выскочил из шатра. Там его помощники, тейрхи, с благоговением смотрели в небо. Нейры упали на колени рядом с бьющимся в экстазе лбом о землю жрецом. А генерал, удерживаясь за ребра шатра, раз за разом поворачивал голову туда, где с небес один за другим в порталы на разных краях равнины входили боги.

Нории, все еще слабый, но уже не умирающий, способный хотя бы поднять голову и пошевелить руками и ногами, остался наедине с молодым иномирянином, который и привез его сюда со жрецом. Снаружи грохотало так, что заныли кости, заныл череп и зубы от вибрации воздуха и земли.

А он слушал свое тело. Сила Ключа сделала все, что могла, уведя его от смерти, и кровь богов в его жилах тоже смогла его подлатать. Но хватит ли его на рывок? Всего на один рывок к вратам?

Одна рука срослась, а вторая все еще торчала костью из запястья.

Во время допроса сердце Владыки билось размеренно и слабо — он заставлял его так биться, — и голова была пуста, — он заставлял себя думать вяло, тихо, — но тело было полно тяжелого, грозного гнева. Этого гнева было слишком много для слабого истерзанного тела, и потому он сводил судорогой мышцы, заставлял от бессилия сжимать зубы до боли.

Только бы Ангелина поняла. Только бы не вздумала идти сюда. Она рациональна, она послушает его.

Он прикрыл глаза и едва заметно усмехнулся, покачав головой. И прислушался к тому, что происходит снаружи, хотя разобрать что-то через грохот было очень сложно. Сколько там народу? Сколько они пробудут там? Хватит ли у него силы справиться с оставшимся здесь врагом? Или нет? Сенсуальное воздействие притушило их бдительность, но как понять, насколько он смог заморочить их?

Владыка напряг плечи, выдыхая, чтобы попытаться сорвать кандалы, когда молодой иномирянин, вскочивший было, чтобы выбежать вслед за генералом, на выходе из шатра опомнился. Он настороженно обернулся на пленника, вытащил на всякий случай меч… и обнажил под полой странного кожаного доспеха, укрепленного хитиновыми полосами и бляхами, совершенно туринскую флягу для воды.

Нории как кипятком ошпарило.

Губы мгновенно пересохли, голова заболела от внезапной надежды — он прикипел взглядом к этой фляге. Если иномирянин нес его с Туры, какова вероятность, что там, во фляге, туринская вода? Не местная, ни какое-то вино с водой, как разбавляли иногда кочевники, а стихия Матушки?

— Я не сбегу, я слишком слаб, — с трудом выговаривая слова, проговорил Нории, когда в безумном грохоте снаружи наметилось затишье. — Но ты храбр и внимателен, воин. Скажи, — он перевел взгляд на него и улыбнулся, — не дашь ли ты мне глоток воды?

Иномирянин, недоверчиво глядя на него, отступил назад, и дракон задержал дыхание — удастся ли? Хватит ли силы в его крови? Не вернутся ли сейчас те, кто выбежал из шатра? Но земля снова начала содрогаться, воздух наполнился ревом.

— Я так хочу пить, — одними губами сказал Нории, глядя врагу в глаза. — Меня так мучает жажда. Помоги мне, воин… помоги мне, дай мне воды…

Лицо иномирянина расслабилось. Он неуверенно, останавливаясь, вызывая желание рявкнуть и поторопить — но нельзя было, нельзя, второй попытки может и не быть! — подошел к дракону, присел перед ним, отстегивая флягу. Поднес к губам — и Нории с первым же глотком чуть не зарычал от жадности, потому что да, это была она, стихия Матушки, сила половины его крови! Она прохладной лазурью растекалась по жилам, она питала его ауру, расправляя ее, излечивая, она словно заключила его в материнские объятья, баюкая и утешая.

Воин поил его бережно, придерживая голову. Кого он видел в нем? Брата или отца? Близкого друга? Нории пил, пил торопливо, слушая грохот снаружи, и с каждым глотком в его жилах росла сила. С каждым глотком по коже пробегали разряды, и боль отступала совсем. Правая рука срасталась, и он скрежетал зубами, пока кость вставала на место, пока восстанавливались мышцы и кожа.

Он облизал горлышко фляги, чтобы выбрать последние капли, и отстранился.

— Благодарю за твою доброту, — проговорил он в затихающем реве, — я не забуду ее.

И в это время в шатер пришла вода — на ладонь-две над землей. Чужая вода, пахнущая тиной и илом, в которой не было силы. Но она остудила тело, на котором остался ромбовидный след от ожогов, и она отвлекла иномирянина.

Нории повел руками раз, наклонился к ногам, и оковы тренькнули, оставив на запястьях и лодыжках браслеты. Иномирянин помог ему встать, влюбленно глядя на него.

— А сейчас мы полетим к порталу на стрекозе, — проговорил Нории, пошевелившись, проверив мышцы: тело работало почти как раньше, только заживший перелом на правом запястье ныл и ожоги зудели. Грохот за шатром затихал. — Ты ведь отнесешь меня? Твой командир не будет против, он сам будет настаивать на этом…

— Да, — прошептал иномирянин. И Нории только двинулся к выходу из шатра, как Тмир-ван сам зашел внутрь, сделал несколько шагов и замер. Нории встретил взгляд его разноцветных глаз и улыбнулся, чувствуя, как закрыт и защищен теперь разум. Замерла и свита генерала, и арбалетчики, державшие оружие наготове, опустили его.

Только жрец, проскользнувший в палатку, остановился вдруг на мгновение и тут же завизжал что-то на иномирянском, что легко переводилось как: «Он вас околдовал, хватайте его, стреляйте!» Он бросился на пленника, вытащив из-за пояса нож — но его перехватил сам Тмир-ван, нажав на какие-то точки на шее и бросив на землю.

Никто не смотрел на свалившегося без сознания жреца, словно так и нужно было. Все завороженно взирали на дракона.

— Здравствуй, Тмир-ван, — сказал Владыка, — как хорошо, что ты меня узнал и не дал мне навредить. И вы здравствуйте, друзья, — он перевел на арбалетчиков взгляд. Те смотрели растерянно. Каждый из тех, кто попал под его влияние, видел в нем черты того, кто был ближе всех, кого следовало защищать. — Теперь нам нужно в новый мир. А чтобы никто не задавал вопросов… Я твой ценный заложник, Тмир-ван, помнишь? Ты хотел обменять меня на послушание моей жены и на сдачу города. Отнеси меня к порталу. И, — он осмотрел свое израненное, покрытое кровью тело, — дай мне какую-нибудь свободную рубаху и портки, если они есть в твоем шатре, чтобы моя супруга не расс… не испугалась сильно.

Через несколько минут на залитую водой землю из шатра вышел Тмир-ван в сопровождении Арвехши и двух арбалетчиков, а также одетого пленника, который шагал покорно, опустив голову, со связанными за спиной руками, явно подчиненный ментальной силой тиодхара. Тхейры-помощники, ожидавшие приказов генерала, поклонились. Откуда-то сбоку доносился рев рогов, и Нории бы очень хотел знать, что там происходит. Не движется ли сюда армия, которая собьет сенсуальную ловушку, сломает ему побег?

— Нам сопровождать тебя, тиодхар? — задал вопрос кто-то из помощников.

— Да, — ответил Тмир-ван. — Наше войско оказалось в капкане. Нельзя медлить ни мгновения, поэтому я сам понесу колдуна ко вратам и буду ждать там ответа колдуньи на мое требование. Если же она не придет — я сам убью его. Овериш, лети вперед, предупреди патруль, что, если она появится, пусть ждет там.

Никто не посмел усомниться в решении. Пленника усадили на раньяра, управляемого Арвехши. Тмир-ван в сопровождении нескольких помощников сел позади. Свита на раньярах взмыла за ними.

Нории смотрел вниз, на творящийся на земле хаос и плотно держал всех в поле своей сенсуальной энергии. Силы, набранные от воды, быстро уходили, словно сквозь песок. Сверкали по бокам две разлившиеся, грязные реки, а портал, который должен был вывести его в Пески, становился все ближе.

Только бы хватило сил додержать врагов до врач. Долететь до них, выбраться на Туру раньше, чем сюда придет Ангелина, а там уже он сможет обернуться на родной земле, окунуться в родную стихию, и ничто и никто не сможет его больше удержать.