Корона Весны

Глава 12. Крест равновесия

— Перестаньте паниковать! Обе! Будто в жизни не было ничего хуже завтрашнего выступления! — в карих глазах Далилы зажглись гневные золотые искорки. Замерцали, как звезды в августовскую ночь, рассыпались, но не погасли, а притаились, чтобы однажды вспыхнуть с новой силой.

Мари с Тиссой в ответ одновременно развели руками. Да, подруга права, катастрофы случались. Но Вилкок легко рассуждать — ей-то не придется произносить со сцены наставительную речь для яу. Будет сидеть среди зрителей и наслаждаться торжественным открытием соревнований.

— Я лучше с десяток наказаний от Ловерты получу, чем стоять завтра у всех на виду и заикаться. А я буду заикаться! Или вообще потеряю дар речи! — объявила Тисса, откладывая в сторону листы, исписанные бисерным почерком ву Саттер, старательно помогающей дочери в подготовке к выступлению.

Мари находилась на срединной территории третий вечер, но, казалось, минула целая вечность. Жизнь в Зимнем Дворце превратился в страшный сон, растаявший поутру. Будто не было горьких унылых дней, десятков недоброжелателей и важных наставлений перед отбытием. Нет, Мари отлично осознавала, что последние ей не померещились, и Инэй Дората ждет выполнения приказа. Но старалась не вспоминать об этом, пока не состоится важный разговор между бабушкой и Принцессой. Ведь только тогда будет ясен дальнейший план действий. А пока почему бы не наслаждаться дружеской компанией?

Вечера проводили в доме усеченной семьи Саттер. Пока Мари и Тисса сочиняли речь для праздника, Далила чаще мешала, нежели помогала. Ворчала больше обычного, напропалую критиковала предлагаемые подругами варианты текстов. Но девчонки не обращали на Вилкок внимания, без слов понимая истинную причину ее гнева. По крайней мере, одну из двух причин. Злость на сводного братца девушка категорически не желала объяснять, зато с первого же дня дала понять, что ничего не желает слышать о Ное Ури. В результате сын Лета, вынужден был готовиться в одиночестве. Правда, Мари пообещала, что накануне праздника прочитает, что он насочинял.

— Не нужно поддаваться панике, — посоветовала Ерида Саттер, расставляя на столе приборы для ужина. — Помните, участникам в разы труднее, — она поправила выбившуюся из прически прядь. Мари с грустью взглянула на волосы хозяйки. Еще год назад они были черны, как крыло ворона, а сегодня из-за обильной седины казались серыми.

— Отличная идея, мам, — задорно засмеялась Тисса, но быстро притихла, заметив на столе лишнюю посуду. Ву Саттер часто ошибалась с численностью стихийников в доме, машинально выставляя на стол приборы для мужа, по-прежнему, томящегося в темнице Весеннего Дворца.

В целом, жизнь матери и дочери можно было назвать удобной. Зная о благосклонности к Саттерам Весты, Майя подобрала для них просторный дом и приставила прислугу — немолодую полную женщину с глубокими морщинами на смуглом лице. Ее звали Донна. И она была человеком. Особой расторопностью не отличалась, зато готовила умопомрачительно. Тисса в первый вечер поведала шепотом, что служанка когда-то жила в несчастной Эзре и потеряла семью во время страшного пожара пятнадцать лет назад.

Ужин, как обычно, оказался изумительным. Особенно пироги. Воздушное тесто таяло во рту, а ягодная сладко-кислая начинка заставляла блаженно прикрывать глаза. Какое счастье — просто наслаждаться трапезой, не ловя косые взгляды и не думая о горе домашних дел, с которой придется расквитаться до сна.

— Мари, давай положу еще кусочек.

— Спасибо, ву Саттер, но не стоит, иначе лопну или стану круглая, как шар, — засмеялась стихийница, отмечая, что слишком часто мама подружки старается ее подкормить и вообще проявляет внимание. Вокруг Далилы Ерида столь активно не суетилась. Тисса списывала избирательность матери на ворчливость Вилкок, однако Мари начала подумывать об иной подоплеке. Уж не рассказала ли Веста отверженной подданной, кто посодействовал их с дочерью переезду из Дворца?

Веста…

Мари тяжело вздохнула. В отличие от Инэя и его ледяной обители, Принцесса Весны никак не желала покидать мысли. Как Ее Высочество отреагирует на новость о родстве с якобы безродной шу? Какие шаги предпримет? Откажется ли от плана? Ох, как же непросто, оказывается, иметь в родственниках столь высокопоставленных особ. Да еще таких, что любят вести огнеопасные игры.

С бабушкой Мари держала дистанцию. Так решила Майя. Внучка не сопротивлялась. Понимала, насколько опасно, если правда раскроется раньше времени. Ведь девушка была и оставалась собственностью клана Дората, должницей за годы обучения в Академии Стихий. Майя пообещала, что найдет способ избавить Мари и от долга, и от службы в Зимнем Дворце. Однако требовалось время. Вот только о главной загвоздке — Эльмаре Герте, Мари не решилась рассказать. Сделала вывод, что для бабушки известие станет ударом, и решила повременить.

— Не хочу выглядеть глупо! — вывел Мари из паутины раздумий раздраженный голосок Тиссы, с шумом отодвигающей тарелку. — Иначе две жабы будут злорадствовать!

— Кто?

— Элла и Фин, — радостно откликнулась Далила. — Монтрэ Тисса так называет из-за глаз навыкате, а ее прихвостня — за любовь к болотному цвету.

— Разве Элла — не выдра?

— Элла — целый зверинец! — припечатала Тисса, забавно сводя светлые брови.

Домой возвращались после заката. На улицах было оживленно, как днем. Предвкушающие праздник жители и гости владений совета не спешили расходиться. Во многих дворах горели костры, отовсюду неслись смех и песни. По дорожкам неспешно прогуливались парочки — одни держались за руки, другие, кто посмелее, шли в обнимку. Мари с завистью проводила очередных влюбленных, заливающихся звонким смехом. Вот бы идти так с Трентом. У всех на виду.

— Ой! — Мари шлепнула себя по лбу. — Мне придется вернуться. Забыла текст выступления у Тиссы. Ты не жди. Иди в дом. Я скоро.

— Текст, говоришь, забыла, — Далила посмотрела на виновато улыбающуюся подругу исподлобья. — Который? Уж не тот ли, что ты спрятала в сумочке под подкладкой? Может, перестанете ставить меня в дурацкое положение? Я знаю, что вы с Тиссой бегаете к нему!

Мари сжала кулаки. Кому-то захотелось откровенного разговора, на ночь глядя? Отлично! Возможно, оно к лучшему.

— Вообще-то, это вы — ты и он, ставите в дурацкое положение нас, — отчеканила стихийница назидательно. — Причем, больше ты. Он хотя бы согласен на вторые роли, а ты требуешь, чтобы мы сделали выбор. Нет, Далила, так не пойдет. Вам двоим пора объясниться и найти выход. Вы это начали, вам и заканчивать!

То же самое Мари высказала несколько минут спустя и Ною, встретившись с парнем в отведенной ему комнатке с крохотной верандой, выходящей в заросший сад. Сын Лета сразу сник и печально засопел. Глаза цвета морской волны стали несчастными, как у пса, которому любимый хозяин указал на дверь.

— Я бы и рад вернуть все, как было, но Далилу это не устраивает.

— Как было? — изумилась Мари. Неужели любовь, перевернувшая жизнь четырех друзей, прошла так скоротечно?!

— Раз иное невозможно, — скупо пояснил Ной.

Чтобы не расстраивать друга сильнее, Мари принялась изучать его речь. Хвала небесам, что у нее имелся богатый опыт вычитки сочинений Ноя, иначе бы пришлось разбирать скачущие по бумаге каракули до утра. А так, управилась за десять минут.

— Настолько плохо? — парень приподнял одну бровь, глядя, как подруга сердито поджимает губы.

— Лучше не трать мое время, и сразу признавайся, откуда ты это списал?

— Не понимаю…

— Еще как понимаешь! — Ситэрра шлепнула стопкой листов по вихрастой макушке и процитировала. — «Уверен, в кубе вы блестяще продемонстрируете знания, усвоенные за годы учебы в Академии» или «Прошедшие девять лет подарили вам множество ярких мгновений, но выпускное испытание станет самым особенным воспоминанием». Ной! Какие годы?! Яу со срединной территории переступят порог Академии на несколько часов!

— Ой, и правда… — Ури несчастно почесал лоб. — Понимаешь, мама меня доконала. Твердит, что я должен произвести впечатление на Короля Агуста, но при этом еще сильнее не разозлить Королеву Росанну. Но разве одно не исключает другое? Текст никак не хотел писаться, вот и пришлось воспользоваться учебником с самыми выдающимися речами академиков. Совсем не годится, да?

— Большая часть, — Мари вооружилась карандашом, понимая, что своими силами друг не справится. — И зачем столько понаписал? Достаточно одной странички — по существу. Сейчас все перечеркаем, и получится вполне пристойная и при этом не выдающаяся речь!

Как легко, оказывается, разбираться с чужой работой. Выбрасываешь безжалостно абзац за абзацем. Может, и собственной поступить также? Или лучше порвать на мелкие клочки? А завтра сказать первое, что придет в голову?

— Это ведь всего пять минут позора, правда? — тоскливо протянул Ной, наблюдая, как подруга «кромсает» его «шедевр». — Ох, и дернуло маму с Ее Величеством поссориться. Вечно не знаешь, откуда шишки посыплются.

— Твоя правда, — кивнула Мари, не отрываясь от важного процесса. Действительно, это начинало походить на проклятье. Из четверых друзей, пока только Далила не перешла дорогу Королевским особам (старые ссоры с Зариной в Академии не в счет). Остальные увязли в делах сиятельных особ по уши!

Праздничные мероприятия начались после обеда. Музыканты в поношенных сюртуках заиграли веселые вальсы, обещая позже организовать незабываемые танцы. Всюду сновали торговцы, наперебой расхваливая то пряники самых немыслимых форм, то разноцветные леденцы на палочках. Фокусники принялись демонстрировать «волшебные» шляпы, устроив соревнования. В результате с одной — с сизой заплаткой на боку — случился конфуз: вместо обещанного голубя выпорхнул наглый ворон. И пока толпа дружно подтрунивала над незадачливым владельцем головного убора, нестандартная птица умыкнула серебряные ножницы, которыми вечером предстояло перерезать ленту, символизирующую начало состязаний. Сгибаясь под тяжестью ноши, птица целенаправленно удалялась в сторону школьной крыши под хохот зрителей и угрозы охраны, рванувшей за крылатым жуликом.

Народу на улицу высыпало столько, что четверым друзьям, впервые собравшимся вместе после долгого перерыва, к главной сцене приходилось протискиваться.

— Плохая идея, — тревожно шепнула Тисса на ухо Мари, когда та, грозя всех заморозить, приказала Ною присоединиться к остальным, а Далиле — не возражать против присутствия сына Лета. Ситэрра предпочла не услышать предупреждение маленькой подружки. В конце концов, с чего-то же нужно начинать примирение. Пускай даже с игры в молчанку, устроенной не состоявшейся парочкой.

По дороге то и дело попадался кто-то из знакомых. Айри Сурама, громко ругая чужую нерасторопность, героически тащил на себе кресло с высокой спинкой. Следом шагали еще с десяток стихийников точно с такой же поклажей, но менее увлеченно. Кристоф Рум с рыжими братьями Леном и Темом, прищурившись, разглядывали лотки торговцев, явно прикидывая, какой товар плохо лежит. А уже на подходе к сцене с друзьями чуть не столкнулся запыхавшийся главный советник — Камир Арта.

— Дети, вы ворона не видели с ножницами? — задыхаясь, спросил он и схватился за сердце.

— Так он же к школе полетел, — изумилась Тисса, оборачиваясь на покатую черепичную крышу здания, оставшегося за спиной.

— Если бы! — Арта горько потряс головой. — Негодная птица передумала в последний момент и не стала туда приземляться. Поди теперь ее отыщи!

— Так возьмите другие ножницы, — добродушно посоветовал Ной, как и друзья, недоумевающий о причине переполоха.

— Как же — другие! — вконец заволновался глава независимого совета — аж борода ходуном заходила. — На этих ножницах неделю четыре символа Времен Года выжигали! Чувствую, будет нам праздник! Опозоримся!

— Ну и ну, — протянула Тисса, провожая Арту взглядом полным искреннего сочувствия.

— Подумаешь, — отмахнулась Далила. — Короли не будут разглядывать дурацкие ножницы. Ох уж эти советники, вечно находят проблемы на пустом месте!

Мари была полностью согласна с Вилкок. Ни один обитатель Дворцов не оценит стараний совета и местных жителей. Палец о палец не ударит, чтобы помочь в организации праздника.

Впрочем, в любом правиле бывают исключении. Причем, самые невероятные.

— Ой, смотрите, это же Норди! — воскликнул Ной, показывая пальцем в сторону. — Хм… с торговым лотком… Чего это она?

— Да ладно, — не поверила Далила, впервые отозвавшись на реплику парня. — И, правда, Норди… Ее не заморозили случаем? По своей воле ни за что не согласилась бы торговать.

— Действительно, не шевелится, — Тисса приложила ладошку козырьком ко лбу. — Странно.

— Не может быть, — прошептала Мари. И не поверила глазам, пока четверка не подошла к девушке с заставленным цветными стаканчиками лотком вплотную.

Это, и впрямь, оказалась Дайра. В белом с серебром платье и кружевными лентами в кудрявых волосах. Стояла хмурая, как Осенняя туча, готовая низвергнуть ледяной дождик длиною в сутки. Голубые глаза смотрели в одну точку, стараясь не фиксировать взгляд на окружающих. Словно это помогло бы стать невидимой.

И если Мари испытала толику жалости, без слов поняв, насколько представительница привилегированного клана чувствует себя унизительно, то друзья нашли в положении старинной недоброжелательнице повод для бурного веселья.

— Шикарно выглядишь, Норди!

— Папочка сослал за домашнюю провинность?

— Уж не ядом ли гостей угощаешь?

Глаза Дайры сверкнули вековым льдом. Руки дрогнули вместе с лотком, но не уронили товар. Только несколько темно-красных капель упали в траву.

— Точно, кровь! — сделал большие глаза Ури и принялся изображать судороги.

— Ной, прекрати! — рассердилась Мари и наградила приятеля подзатыльником.

— Серьезно, она же всех перетравит, — вторила несостоявшемуся жениху Далила, невзирая на попытки Ситэрры прикрыть ей рот ладонью.

— Спасайся, кто может! — фальшиво пропела Тисса тоненьким-тоненьким голоском.

— Ну, все! Вы мне надоели! — рассвирепела Мари всерьез, дивясь тому, что сама Дайра не кидается на обидчиков, как недавно на Вика Волонтрэ. — Сейчас в памятники превращу! Ледяные! А потом Ловерте продам за большие деньги. Будете Академию украшать! — она вскинула руки, приготовившись плести узор. Но не заморозки, естественно, а вьюги, которую можно пустить в лицо зарвавшимся весельчакам и в две секунды охладить их пыл.

— О! Кажется у нас новые покупатели? — заворковал глубокий женский голос. К ним семенила дама в пышном белом платье, увеличивающую и без того полную фигуру. Друзья напряглись, но женщина не почувствовала неладное, а перекошенный вид Норди списала на дурной нрав. — Дайра, почему застыла, негодная девчонка? Обслуживай гостей. Какие стаканчики предпочитаете? У нас цвета всех Времен Года имеются.

— Здравствуйте, зу Волонтрэ, — прошептала Мари, сообразив, кто перед ней. Словно Вик враз растолстел, набрал пару десятков лет и обзавелся женским париком. Снова вспомнился скандал Норди с женихом. Тогда ясно было сказано, что мамаша Волонтрэ задумала мероприятие для срединной территории. Но Дайра уверяла, что не позволит выставлять себя посмешищем…

— Что это? — из вежливости поинтересовалась Тисса, кивая на стаканчики.

— Морс со льдом, — охотно растолковала зу, гордясь представленным товаром. — Приготовлен из Зимней рябины по старинному семейному рецепту. Отлично освежает в жару. Попробуйте, не пожалеете.

— Спасибо, в другой раз, — поспешила отказаться Мари. Клан Волонтрэ славился составлением погодных зелий, а не напитками. — Мы просто поздороваться подошли. Удачной торговли.

— Какие мы пушистые, как снежинка, — проворчала Далила, когда мрачная Дайра и ее будущая свекровь остались позади. — Зачем заступаешься за Норди?

— Я не… — стихийница осеклась, понимая, что подруга права — она сейчас, действительно, защищала общего врага. Того самого, из-за которого год назад Вилкок упустила единственный шанс переехать в Осенний Дворец. Но разве Далила, Тисса и Ной смогут понять, какого это — жить в их с Дайрой ледяном Замке? Месте, где подчас невозможно рассчитывать даже на помощь родной семьи. Нет, последние беды, обрушившиеся на Дайру, не перечеркивали прежние грехи. Однако Мари (стихийница сейчас осознала это четко и ясно) больше не хотела продолжать давнюю войну, приумножая взаимные пакости. — Понимаете, — с усилием заговорила она, видя, что друзья жаждут получить объяснение. — Да, это Дайра Норди! Дайра, которую мы все не выносим. Но это не повод, уподоблять ей или Верне Лоэ. Мне хватает подлостей детей Зимы во Дворце. Поэтому смею надеяться, что мои друзья благороднее!

— Вот это речь! — с толикой зависти протянул Ной, а потом негромко зааплодировал. — Теперь можно смело на сцену. Будешь говорить хотя бы вполовину горячо, как сейчас, тебе точно доверят право перерезать ленточку. Погоди, ты не знала, что эта честь ждет одного из нас? Того, кто выступит лучше всех?

— Ни за что! — Мари негодующе фыркнула. — Пусть Осенняя Принцесса украденными ножницами орудует! Мне дурацких почестей даром не надо! Лишь бы глупо у всех на глазах не выглядеть.

— Точно! — в один голос поддержали подругу Тисса и Ной к глубокому неудовольствию Далилы. Вилкок не желала, чтобы Зарина Орса получила дополнительную привилегию. Процедила сквозь зубы что-то о высокомерности Королевских особ.

Вскоре испортилось настроение и у Мари. К главной сцене подтянулись едва ли не все обитатели и гости владений совета. Сидячие места оказались заняты в два счета. Не считая первых рядов, оставленных свободными для испытуемых яу и именитых зрителей (по слухам, ждали самих Королей). Впрочем, невозможность расположиться с комфортом, мало кого смущала. Стихийники готовы были застыть в самых неудобных позах, лишь бы поглядеть на открытие праздника.

— Как же их много! — простонала малышка Тисса, хватаясь за покрасневшие от досады щеки. — Не хочу туда! НЕ ХОЧУ!

— Вот вы где!

От знакомого до тревожных мурашек голоса четверка дружно подпрыгнула.

— Зу Ловерта, — выдохнули в унисон и почтительно потупили взгляды.

— Вилкок, живо в зрительный зал, — грозно распорядилась заместительница директора, пытаясь параллельно что-то вычитать в длинном свитке. — Остальные за мной. Надеюсь, ваши речи готовы и отрепетированы. Не желаю краснеть за бывших учеников на глазах у бестолковых яу, которые даже не понимают, какой чести их удостаивают, разрешая переступить порог Академии Стихий!

Друзья предпочли промолчать, пока воображение рисовало худший из кошмаров школьных лет — гнев Корделии на ученика, не сделавшего домашнее задание.

За сценой стояла жуткая суета. Каждый пытался выполнить крайне важное поручение, но делал чересчур много лишних движений, тем самым мешая остальным. Со стороны казалось, что десятка три стихийников бесцельно бродят туда-сюда, нарочно натыкаясь друг на друга. Обстановка накалялась, и два парня уже вовсю переругивались. Хотя один всего-навсего толкнул другого, пока тот репетировал в уме, как будет открывать и закрывать занавес.

— Нашли! Нашли! — в самую гущу мельтешащей толпы влетел Айри Сурама, победно тряся над головой отвоеванными ножницами. Волосы осу стояли дыбом, по лбу ручейками бежал пот, оранжевая рубашка прилипла к спине, демонстрируя хлипкое телосложение. Впрочем, сейчас ничто на свете не смогло бы помещать глубокому счастью измотанного учителя. И уж тем более такая мелочь, как непрезентабельный внешний вид.

— Силы небесные! — ахнул Камир Арта и принялся хлопать в ладоши, как ребенок.

— У треклятой птицы гнездо на границе с параллелью Торы, — принялся приплясывать Айри в такт хлопкам советника. — На самом высоком дубе. Еле влезли! Так это негодное создание еще и драку устроило! Чуть глаза не выклевало! Ну и упорство!

— Главное — отбили! Теперь можно не волноваться за церемонию открытия! Ну что, зу Ловерта, — Арта повернулся к женщине, снисходительно взирающей на их с Сурамой пляски, — начинаем?

Праздник грянул громко и весело. Под аплодисменты и смех. Первыми выскочили танцоры, чтобы без слов рассказать, на что способны четыре Времени Года. Белый снег пронесся сердитым вихрем, сменился буйством цветов и целыми полями ягод, но только ради того, чтобы через несколько мгновений пространство захватил огонь увядающей листвы. Впрочем, и он оказался не вечен. Не успели глаза привыкнуть к диким краскам Осени, как сцену снова поглотило белое безумие — мельтешение развевающихся одежд и масок.

Мари отвернулась, почувствовав головокружение. Неужели, Зимние танцы всю жизнь будут вызывать ассоциации с хороводом Летнего Солнцестояния и раненой Королевой Хладой на полу? Пытаясь восстановить пошатнувшееся душевное равновесие, стихийница обвела усталым взглядом зрителей. Первые ряды, где восседали сиятельные гости, не вызывали особенного интереса. Но, стоя сбоку от сцены, рассматривать их лица было удобнее всего.

Слухи оказались правдивыми. Короли почтили присутствием праздник. Не скрывая лиц, как Веста в прошлом году. Вальяжно расположившийся в кресле Агуст Кьятта традиционно нашептывал что-то на ушко жене. Росанна, правда, не спешила смеяться, сидела ровно, напоминая натянутую струну скрипки, способную горько заплакать от легкого прикосновения. Злату с супругой пока не хватало опыта демонстрации Королевской снисходительности. Тонкие губы новоявленного Повелителя Осени то и дело поджимались, а глаза внимательно следили за соседями. Элла источала показательное благодушие в одиночестве. Вероятно, сажать рядом Фина в присутствии других Королей Монтрэ посчитала дурным тоном. Зато Инэй явился с невестой — Кирой Нордой, привычно спрятавшей эмоции под маской холодного безразличия. Сам Повелитель Зимы еще больше помрачнел с последней встречи. В благородной осанке чувствовалось напряжение. Не удивительно, ведь через ряд — между Артой и Буреттой сидела «тайная» половина Его Величества и вгоняла всех в краску. Роксэль облачилась в кричащее платье сочного вишневого цвета с глубоким вырезом. Насмешливые серые глаза игриво стреляли по сторонам опасными искрами. Даже пожилые главный советник и глава Академии нет-нет, да поглядывали на довольную собой Норлок. Что уж говорить о мужчинах помоложе — большинство то и дело скашивало глаза на изгибы стройной фигуры, мечтая о внимании первой местной красавицы.

Единственной, кто мог составить конкуренцию Роксэль, была соседка Майи, при виде которой Мари испытала жгучее желание навсегда переехать к людям. Красота Принцессы Весны не уступала яркостью Норлок, но была не вызывающей и всепоглощающей, а гармоничной и умиротворяющей. А строгое платье цвета лесного ореха добавляло облику Весты истинного Королевского величия. Мари вновь принялась размышлять о реакции Принцессы на известие об их родстве и слушала приветственные речи главных действующих лиц — Буретты, Ловерты и Арты в пол уха.

Очнулась, когда ведущий церемонии Айри Сурама пригласил на сцену наблюдателей. Пришлось подниматься по скрипучей лестнице на негнущихся ногах. Стало чуть легче, когда в глазах Тиссы и Ноя отразился тот же страх, что стихийница испытывала сама. Впрочем, облегчение быстро растворилось. Первой выступить с наставительной речью предложили Принцессе Зарине. А уж она-то по определению не могла опростоволоситься, тем самым поднимая планку для последующих ораторов до заоблачных высот.

Речь Ее Высочества была напичкана высокопарными фразами, что не мешало словам литься медовой рекой. Девушка умело делала паузы, расставляя нужные акценты. Ной, слушая монолог Принцессы, совсем скис. Тисса спрятала руки за спиной, чтобы никто не увидел, как дрожат пальцы. А настроение Мари больно закусила губу, едва глаза выхватили в толпе еще одного зрителя, зачарованно слушавшего Ее Высочество. Трент Вилкоэ почтительно замер неподалеку от своих Величеств и не сводил волшебных васильковых глаз с Принцессы. Оставалось надеяться, что повышенное внимание стало следствием статуса девушки, а не чего-то большего.

Следующим свои «пять минут позора» получил Ной. В буквальном смысле. Нет, он, конечно, и в Академии никогда не блистал у доски, но сегодня косноязычность сына Лета побила все предыдущие рекорды. Он мямлил и заикался, забывал слова, использовал неверные окончания. В общем, вызвал у Королевы Росанны мстительную улыбку, а у Корделии Ловерты приступ «драконьего жара» (так ученики называли состоянии зу, когда она начинала шумно вдыхать и выдыхать воздух орлиным носом).

У Тиссы с выступлением получилось чуточку лучше. По крайней мере, дочь Весны довольно-таки бойко протараторила заученный текст. Пусть и без выражения. Только светло-зеленые глаза испуганно бегали поверх сиятельных голов, чтобы невзначай не встретиться с Эллиными. Ловерта, разумеется, и тут осталась недовольна. К выходу следующей жертвы, лицо заместительницы директора стало бордовым и убийственно грозным.

Как же трепыхалось несчастное сердце, когда ноги обреченно вынесли Мари на середину сцены. Требовало незамедлительного бегства. Прочь от заинтересованных глаз, ухмылок и недобрых пожеланий на лицах. И почему Инэй смотрит столь сурово? Зачем Ловерта стучит веером по ладони, как Северина дурацкой хлесткой палочкой? Еще и Веста впилась испытывающим взглядом.

С чего же начинался старательно вызубренный текст? Как звучало продуманное до мелочей приветствие? Стоило оказаться здесь, как все нужные слова стерлись из памяти! Как на грех вспомнилось выпускное испытание. Неудачная попытка создать Весенний дождь и буран, подгоняющий раскрасневшихся экзаменаторов. А, впрочем, почему на грех? Может, как раз к случаю?

— Я три дня репетировала выступление, — объявила стихийница, когда зрители принялись шушукаться. Слова зазвучали сами собой, пока воображение рвало на мелкие клочки листы с предыдущим текстом. — Речь получилась наставительной, с красивыми и правильными фразами, но невероятно скучной. Поэтому я обойдусь импровизацией. Кстати, кто не в курсе — я та самая Мари Ситэрра, которая в прошлом году установила очередной рекорд Академии — разбила погодный куб. Смею заверить, вам бояться испытаний не стоит. Потому что превзойти мой выпускной «маневр» не удастся никому. Знаю-знаю, зу Ловерта, — развела Мари руками, пока заместительница директора качала головой, пытаясь пристыдить бывшую ученицу, — я опять не вписываюсь в стандарты. Но ведь иначе это буду уже не я, не так ли? Желаю всем удачи. И помните — не сила управляет вами, а вы силой.

Мари уходила со сцены, ожидая в спину свиста и насмешек, но услышала гул одобрения и бурные аплодисменты, которые не снились приторно-правильной Зарине. Не веря ушам, стихийница обернулась. В ладоши хлопали не только яу, но и многие другие зрители. Содж Иллара, опоздавший к началу церемонии, поднял вверх большой палец, Майя Верга смеялась, прикрывая рот ладонью. Даже на холодном лице Инэя промелькнула едва заметная тень озорства.

— Ну, ты! Ну, вообще! — восхищенно выдохнул Ной, совсем потеряв дар красноречия.

— Только глянь на Зарину, — радостно вторила другу Тисса. — Сникла, бедняжка. Теперь ножницы точно тебе отдадут!

Но малышка Саттер ошиблась. Советники и академики не решились поощрить хулиганскую выходку безродной дочери Зимы. Тем более, при наличии выступившей по всем канонам Принцессы Осени. Несмотря на протестующий свист и крики зала (больше всех старался Ян Дондрэ, призывая окружающих дружно скандировать имя Мари), Эмил Буретта, отчаянно симулирующий добродушие, вручил злосчастные ножницы Зарине. И, как вскоре стало ясно — зря.

Айри Сурама нисколечко не преувеличил степень упрямства наглого ворона. Птица не посчитала битву за блестящий трофей оконченной и притаилась в ожидании, когда он снова появится в поле зрения. Ох и устроила благородная девица Орса балаган, увидев нахохлившегося противника, с воинственным карканьем пикирующего сверху.

Мари и не помнила, когда в последний раз приходилось наблюдать подобное развлечение. Наверное, в стенах Академии. Зарина, прыгая и вереща, размахивала руками и никак не могла догадаться выпустить предмет вожделения птицы. А та, радостно хлопая мощными крыльями, нарезала круг за кругом над головой жертвы и пыталась приложить острым клювом в темечко. Рядом суетился Буретта, тщетно пытаясь прогнать ворона оранжевой в красную полоску шляпой.

— Ма-а-а-ама! — взвыла Ее Высочество отнюдь не по-Королевски. — Уберите! Уймите! ААааааааа!

По-настоящему первым на выручку Принцессе, к неудовольствию Мари, ринулся Трент Вилкоэ. Растолкал впавших в ступор зрителей из первых рядов. Досталось даже папеньке Зарины — Злату. Король Осени, не произнося ни слова, тыкал пальцем в сторону воюющей с крылатым катаклизмом дочери, пока тощая, как жердь, супруга пыталась рядом падать в обморок — покачивалась и прикладывала руку к бледному лбу. Тренту пришлось грубо отодвинуть Повелителя. И как раз вовремя. Ибо Королева закончила с репетицией и перешла к решительным действиям. Лишилась чувств, приземлившись на мужа.

— Ваше Высочество! Разожмите пальцы! — одной рукой Вилкоэ выпустил молнию в ворона, но не напрямую, а чтобы напугать, другой попытался вырвать у девушки ножницы, но та с перепуга вцепилась в них мертвой хваткой. — Ваше Высочество! Прошу! Зарина! Да брось ты их!

Мари, отчаянно пытающаяся сдержать хохот, подавилась смешком. Ненаглядный осу обратился к Принцессе по имени и на «ты»?! Как так?! Он же простой служащий!

— Трент, — захныкала Ее Высочество, отпуская трофей ворона, и обвила шею парня обеими руками.

Птица весело каркнула и подхватила вожделенную добычу налету.

— Ваше Высочество, пойдемте, вас ждет отец, — Вилкоэ поспешил выбраться из объятий особы Королевских кровей, но Зарина прижалась сильнее.

— Гадкая-гадкая птица, — пожаловалась она плаксиво, пытаясь уложить огненную голову Тренту на грудь.

На выручку молодому осу спешил Злат с округлившимися от смущения глазами. Супругу он оставил на попечение Весты, суетившейся возле той с темно-зеленой склянкой.

— Зарина, что-то творишь? — зашипел Король. — У всех на глазах! Ведь мы еще не объявили о помолвке! Пойдем, доченька, пойдем. Трент, помоги Ее Величеству.

Наверное, Мари упала бы в обморок, составив компанию Королеве Осени. Потому что целый мир в один миг накренился, готовясь сбросить всех, кто зазевался и самостоятельно не сошел с обезумевший карусели под названием срединная территория. Наверное, не смогла бы сделать ни единого шага. Не произнесла бы ни слова еще очень долгое время. Если бы не одно «но». Столь значительное, что зрители, только что стыдливо опускавшие глаза, чтобы еще больше не смущать сиятельное Осеннее семейство, не вскрикнули в унисон. Не заголосили. Не кинулись врассыпную.

Ворон и Зарина оказались забыты вмиг. Всеми.

Мари сначала не поняла, что творится на площадке, и почему стихийники бегут прочь, опрокидывая скамейки и кресла. А потом впечаталась в стену от сильного порыва ледяного ветра. Настоящего Зимнего — колючего и грозного. Испуганные бледные лица осветила огромная молния, беспощадно разрезавшая небо до самого горизонта. Громыхнуло так, что заболели уши. Стихийница не устояла на ногах, заваливаясь на бок. Левую руку разрезала острая боль — от запястья до плеча.

— Помогите! — отчаянный вопль заставил перемешаться внутренности. Сколько же страха прозвучало в одном коротком слове.

— Нужно уходить отсюда, — к поверженной Мари подскочил Ян Дондрэ, помог подняться. В серых глазах сквозил страх, но парень вел себя достойно в отличие от других зрителей, которые вихрями улепетывали прочь, сбивая друг друга с ног. — Где твои друзья?

— Не знаю, — Мари завертела головой, но не обнаружила ни Далилы, ни Тиссы, ни Ноя. — Погоди, Ян, кто же звал на помощь… О, небо!

Молодой черноволосый парень в нескольких шагах от двух подростков повалился на колени. Он больше не кричал — онемел от ужаса. Только глаза беспомощно взирали на подрагивающие руки. На пальцы, отказывающиеся подчиняться.

— Остановите это! — за сценой взмолилась девушка, недавно изображавшая в танце снежинку. Ее руки, как и у юноши, била крупная дрожь.

— Я не контролирую силу! — закричал еще кто-то, и в небе грянуло снова, открывая дорогу проливному дождю: ледяному, такому, что идет перед первым снегом, но сильнее в разы.

Мари с Яном, держась за руки, крутили головами, с ужасом понимая, что десятка два стихийника вдруг утратили контроль над погодным даром. И теперь одновременно вызывали всевозможные ветра и осадки.

— Молчать! Молчать! — попытался перекрыть общий гвалт бас Корделии Ловерты.

— Оглушайте их! Скорее! Только не калечьте! — приказал еще один женский голос, принадлежащий, если Мари не ослышалась, Весте. — Нужно нейтрализовать пострадавших и создать Крест равновесия! Агуст! Стой! Нам нужна твоя сила!

— Куда собрался, Кьятта? — резво улепетывающего прочь Короля Лета остановил Зимний собрат, перехватив поперек грузного туловища. — Тебе велели стоять на месте!

— Как нехорошо, Агуст! — взволнованно закудахтал Злат, спеша на помощь Инэю. Зарины рядом уже не было. Впрочем, как и Трента. — Что нужно делать?

— Создаем Крест! — голос Повелитель Зимы тонул в вое шквалистого ветра. — Встаем боком друг к другу, соединяем правые руки. Элла! Нет, нельзя. Ее не признал Шар. Веста! Скорее! И нужны подданные. Много подданных!

— Всем стоять на месте! — верная себе Ловерта надрывала горло, и, к счастью, ее привыкли слушаться. Даже больше, чем Королей.

Пока заместительница директора Академии громогласно объясняла детям Времен Года, что требовалось предпринять (а именно, взяться за руки и создать цепочки, тянущиеся от Величеств, чтобы получился упомянутый «Крест»), Буретта и Сурама оглушали молниями стихийников с взбесившейся силой. Бедняги, перепугавшись до смерти, почти не сопротивлялись и падали в мокрую траву, как сломанные игрушечные фигурки. Неестественные изгибы тел, раскинутые руки и мокрая, прилипшая к коже одежда смотрелись жутко, холодя душу. А еще пальцы! Они продолжали подергиваться, несмотря на бессознательное состояние владельцев.

— Как зловеще, — шепнул Ян. Он, как и Мари, был не в силах оторвать расширенных глаз от страшной, нереальной картины.

— Ситэрра! Скорее сюда! — двух подростков в белых одеждах в толпе выхватили глаза-айсберги Инэя. Гости праздника слишком растерялись, чтобы действовать быстро и слаженно. Пока никто не торопился присоединяться к Королям. Единственное, чего удалось добиться Ловерте — это заставить стихийников остаться. — Ему нельзя, — кивнул Дората на Яна, с готовностью последовавшего за Мари. — Только настоящие зу!

По горящему взгляду Короля Ситэрра поняла, что Его Величество не щадил наследника. Для странного обряда не подходили яу.

Как же странно было коснуться руки Инэя. Не ледяной, вовсе нет. Горячей, сильной, крепкой. Аж ток прошел по телу. Добрался до затылка, взял в плотное кольцо виски. Мари физически ощутила уровень силы Короля — столь мощную, что могла бы разрушить все вокруг, оставив одну лишь пыль.

Вторую ладонь Мари сжал Камир Арта. Следующим звеном стал его сын Лелим, за которым выстроились Роксэль, Ловерта, Содж Иллара, зу Волонтрэ и многие-многие другие стихийники Зимы. Когда все четыре цепочки замкнули последние участники, Инэй, которому все остальные Повелители Времен года неожиданно уступили право командовать, прокричал:

— Постарайтесь не шевелиться! И не паникуйте, когда почувствуете обмен силой! Процесс не причинит вреда!

Пальцы Мари затрепетали не хуже, чем у стихийников с взбесившейся силой. Стало страшно — не ровен час снесет или сотрет с лица земли, будто бы и не существовало никогда сироты-полукровки. Сила, проходящая по цепочке, была… Ситэрра не знала, какие слова подобрать, чтобы описать ее. Беспощадное проклятье? Абсолютное оружие? Всепоглощающее зло? А, может, все сразу?

Энергия бежала по живой цепочке в центр Креста, будто ее жадно всасывал большой насос. Не задерживалась. Желала поскорее достигнуть цели. Напоминала бурную реку, вышедшую из берегов. Горячую, обжигающую ладони.

— Не размыкайте рук! — грозно потребовала Веста, заменившая во время обряда не принятую Шаром Королеву. Голос Ее Высочества звенел от напряжения, пока она пыталась приободрить остальных. — Еще немного осталось! Потерпите!

Немного?! В это верилось с трудом. Мари посмотрела вверх на располосованное уродливыми молниями небо, на черные тучи, выбрасывающие одновременно и дождь, и снег. Осадков не становилось меньше. Как и безумных ветров, пытающихся хлестать стихийников со всех сторон сразу. Того гляди, соберутся в смерчи и поглотят всех присутствующих, включая Королей. Святые небеса, кому понадобилось устраивать такое безумие? И ради чего?!

Ноги стали ватными, голова закружилась. Чтобы справиться с подступающей тошнотой, Мари прикрыла веки. Всего на миг — хотела дать воспаленному рассудку передышку. Вот только сознание отказалось подчиняться. Померкло, как солнце за темным облаком.

Или все-таки нет?

Стихийница точно знала, что продолжает стоять недалеко от сцены, где произносила речь. Что является маленьким звеном Креста равновесия. И даже чувствовала крепкие ладони Инэя и Камира. И все же одновременно находилась где-то еще. Далеко от владений Королей и даже срединной территории.

Там полыхал пожар. Страшный. Жаждущий унести множество невинных жизней. Не ради великой цели. Вовсе нет. Во имя прихоти. Не более.

Рядом кто-то кричал. Плакал. Просил пощады. Сыпал проклятия…

— Получается! — Мари оглушил радостный голос Злата. — Смотрите!

Но у девушки не хватило сил открыть глаза и взглянуть на потоки света, которые (судя по бурным комментариям обрадованных стихийников), волнами уходили вверх и разгоняли убийственные тучи. В мозгу продолжал бушевать пожар — голодный и злой. И прежде чем ноги подкосились, Мари услышала мужской голос в голове.

— Прости… помешать… у подножия…