Корона Весны

Глава 30. Несбывшаяся жизнь

Мари медленно спускалась по деревянной лестнице с третьего на первый этаж, испытывая страшную неловкость. Прежде чем выйти из спальни, она не меньше часа пролежала в постели, чтобы потянуть время. Вчера стихийница пережила сильнейший шок, и разговор с Королем воспринимался как само собой разумеющееся. Сегодня душой вновь овладела робость. Зато страха за жизнь Весты почти не осталось. Если б за прошедшие часы случилось что-то плохое, ей бы уже сообщили. К тому же, накануне Грэм сказал, главная опасность миновала. Произошло это перед тем, как Мари напоили целебной липовой настойкой и отправили спать.

В столовой велся негромкий разговор. Стихийница распознала бас учителя и глубокий голос Лиры Фритт — человеческой женщины, волею судьбы посвященной в секреты двух Королевских кланов.

— Не заговаривай мне зубы. Ешь! — распорядилась она и подтолкнула Грэма в плечо, когда юная гостья перешагнула порог обеденной комнаты. — Иначе половником огрею.

Девушка застыла в дверях. Ну и ну! Половником? Грэма?!

— О! Мари! — Иллара первым заметил вторжение. — Присоединяйся к завтраку.

— Сейчас принесу чай, — поспешно проговорила покрасневшая Лира, пряча взгляд, и исчезла за дверью, ведущей на кухню.

Мари аккуратно присела на край стула напротив Грэма, сложила руки перед собой и только потом глянула на учителя и, как недавно выяснилось, нареченного наставника. На его лице застыло лукавое лисье выражение, а в глазах плясали смешинки.

— Думаю, нужно объяснить тебе некоторые аспекты нашей жизни, чтобы не удивлялась, — начал он, отламывая вилкой кусочек мясного пирога. — Дело в том, что Лира Фритт — моя… хм…. официальная подруга. Могла бы быть женой. Но, увы, она не хочет за меня замуж, хотя мы уже двенадцать лет вместе.

Мари кашлянула от неожиданности.

Ну и дела! Эта компания — просто гении конспирации!

— Рада за вас, — пробормотала девушка, не представляя, что еще сказать.

— Спасибо, — поблагодарил Грэм без намека на пафос и продолжил с толикой грусти. — Я считаю, мы идеальная пара. Лира тоже. Но брак она называет плохой идеей. Даже пример моего отца ее не убеждает. Так что живем, как живем. В любом случае, нам приходится легче, чем твоим родителям.

Мари вздрогнула. И спросила через силу:

— Как… э-э-э… они?

— Неплохо, — улыбнулся Грэм. — Учитывая обстоятельства. Кровь клана Рата и настойки твоей мамы творят чудеса. Инэй и Веста сейчас наверху. Думаю, скоро спустятся. Кстати, пока не забыл, — Иллара вытащил из кармана тонкую квадратную коробку. — Это тебе. С днем рождения!

— Он был месяц назад, — попеняла девушка, но подарок взяла.

— Ничего подобного! — Грэм весело подмигнул. — Он сегодня. В первый день нового Года.

— Вот как…

Пальцы сами принялись развязывать ленту, хотя содержание коробочки стихийницу сейчас волновало меньше всего. Святые небеса! Шестнадцать лет! По-настоящему! Это было так странно. И так удивительно. Раньше Мари никогда не считала собственный день рождения праздником. Ведь то была лишь дата из календаря. Выбирая первый день Зимы, Ловерта, наверняка, хотела подчеркнуть принадлежность и высшую степень силы новой ученицы. Что ж, по крайней мере, с Временем Года Корделия не ошиблась.

Распаковав подарок, Мари громко ахнула. Внутри лежали две заколки-гребни в форме снежинок с россыпью белых камешков на изящных лапах. Свет, падая на них, преломлялся и разбегался в стороны разноцветными переливами. Девушка не очень хорошо разбиралась в драгоценностях, но могла поклясться, что это настоящие бриллианты.

Брови сошлись в сердитую линию.

— Не нравится? — встревоженно поинтересовался Грэм.

— Нравится, — не стала лгать Мари. — Просто гадаю, где мне это носить? В приюте?

— Не говори глупости, — попытался осадить ее Иллара привычным учительским тоном. — С прошлым покончено. Навсегда.

— Меня объявят Принцессой? — съязвила стихийница, сама не понимая, зачем срывается на том, кто заслуживает в разы меньше претензий, чем двое наверху.

Обстановку разрядила Лира, принеся юной гостье завтрак. От запаха горячего омлета с ветчиной и свежеиспеченного хлеба у Мари закружилась голова. Позабыв и об учителе, и всех обретенных родственниках, девушка уткнулась в тарелку. Какая она, оказывается, голодная! Быка бы съела!

— Приятного аппетита, — примирительно пожелал Иллара и сам с двойным рвением принялся за пирог.

Повелитель Зимы с тайной супругой спустились минут через пятнадцать, когда нервозность Мари достигла апогея. Глядя, как они под руку заходят в зал, девушка вновь вспомнила их показательную ссору в Весеннем Дворце, а, главное, собственные ощущения. Она тогда почувствовала себя букашкой, которой не посчастливилось оказаться между разгоряченными спорщиками Королевских кровей. Вот и сейчас эмоции были примерно такими же. Хорошо хоть вовремя спохватилась, не вскочила и не принялась кланяться. Вновь испеченные родители восприняли бы это издевкой.

Их Величества расположились за столом напротив хмурой дочери. Лира засуетилась, обещая сию минуту принести горячие напитки, а Грэм, подарив всем троим подбадривающие кивки, покинул столовую. Мари отчаянно хотелось, чтобы Иллара остался и сыграл роль посредника, но с ней хотели говорить наедине, и было глупо выставлять напоказ страхи.

Веста оставалась очень бледной и, несмотря на жар от пылающего в камине огня, куталась в теплый коричневый платок, накинутый поверх темно-зеленого домашнего платья. Не отличался румянцем и Инэй. Ранение и тревоги последних дней всерьез пошатнули здоровье Короля. Он старался не показывать усталости и боли, но Мари не сомневалась, пройдет еще не одна неделя, прежде чем Его Величество восстановит физические и душевные силы.

Молчание за столом затягивалось. Сначала ждали, пока Лира принесет чашки, потом не решались нарушить гнетущую тишину. Мари принялась разглядывать собственные руки, ощущая, как по лицу скользят тревожные родительские взгляды.

Первой не выдержала Веста.

— Как ты себя чувствуешь, Мари?

Дочь чуть заметно повела плечами. Она сама не знала ответа. Чересчур много шокирующих событий произошло за короткий срок. И слишком непростые истины еще предстояло понять и принять.

— Знаю, тебе больно, — осторожно продолжила Веста. — И ты имеешь право злиться. За то, что не смогли тебя уберечь. И за то, что скрывали правду. Но, клянусь, мы не собирались лгать. Лишь выжидали, когда твоя сила придет в норму.

— Это я уже слышала, — оборвала Мари резко. Обида снова проснулась вмиг и принялась обвивать душу противными щупальцами. — Все исключительно ради меня.

— Так и есть, милая. Даже если ты и не веришь, — будущая Повелительница Весны печально вздохнула, заметив на тонких губах дочери тень усмешки. — Хорошо, не будем об этом. Но я уверена, у тебя осталось немало вопросов. Спрашивай о чем хочешь.

О! Вот тут Принцесса (или все-таки Королева, раз они с Инэем женаты?) не ошиблась. Вопросы были! И Мари бы с удовольствием сейчас крикнула в лицо Весте самый главный из них — почему? Почему та отдала младенца в чужие руки и не пришла на помощь в Эзре?! Даже к Королю было меньше претензий. Отцы — они такие. Занимаются важными делами, нередко оставляя семьи на долгий срок. Но мать, в понимании Мари, не имела права исчезать, бросая беззащитное дитя в чужом доме.

Однако стихийница удержалась от криков и упреков. Сумела. По крайней мере, пока. Посмотрела в уставшие изумрудные глаза и тихо спросила.

— Как меня звали? Изначально?

На бледном лице матери отразилась тень облегчения. Она готовилась к вопросам куда менее безобидным.

— О! Это было нелегко, — попыталась улыбнуться Веста, но не получилось. Уголки губ дрогнули, но не смогли приподняться. — Мы долго спорили, пытаясь придумать особенное имя. Я с самого начала знала, что будет девочка. Чувствовала. Когда ты родилась, в комнате пошел снег. Сомневаться в твоей принадлежности не приходилось. Но вместе с Зимними глазами, ты унаследовала Весенние волосы, и я хотела, чтобы имя тоже было от моего Времени Года. Раз уж сила досталась от Зимы. Перебрала множество вариантов. А потом ответ пришел сам собой. Мой цветок-талисман. Так ты стали Розмари.

— Узнав, кто ты, мы пришли к выводу, что гадалка не случайно назвала тебя Мари, — заговорил Инэй, когда жена примолкла. — Вероятно, она слышала, как Снежан произносил твое полное имя, и сократила его до более простого.

Сердце Мари подпрыгнуло и принялось отплясывать радостную польку. Весеннее имя! Цветок-талисман! Вот это да!

— А почему… — она чуть осмелела и подалась вперед. — Почему у вас нет других детей? Ведь вы все эти годы были вместе. Однажды я слышала, — девушка виновато посмотрела на Короля, — в разговоре, который не предназначался для моих ушей, как вы говорили, что других наследников кроме Яна не будет.

— В доме совета, когда ты не подслушивала? — попенял Инэй, но без укора, а, скорее, с толикой озорства и одобрения. — Видишь ли, это чистейшая магия. Мы с самого начала знали, что ребенок у нас будет только один.

— Стали интересоваться вопросом продолжения рода еще до свадьбы, — продолжила Веста, посмотрев на мужа с непривычной для Мари теплотой. — Искали ответы в старинных книгах из Королевских библиотек — тех, к которым не имеют доступа обычные стихийники. Ты ведь знаешь, — она перевела взгляд на дочь, пальцы принялись нервно рисовать что-то на скатерти, — сила детей в смешанных семьях, как правило, ниже по уровню, чем у родителей. Королевская же кровь всегда доминирующая, но ведь мы собирались смешать две золотых крови, и хотели быть уверенными, что это не приведет к ужасным последствиям.

Веста смущенно замолчала. Лицо Инэя на миг стало суровым, высокий лоб прорезали горизонтальные морщинки, но почти сразу разгладились.

— До нас никто подобного не делал, — заговорил он, взяв жену за руку, чтобы прекратить нечаянное «творчество». — Потому и в книгах были лишь предположения, хотя, как мы убедились, все они сбылись. При смешении золотых кровей происходит очень мощный выброс энергии, определенные резервы сил вычерпываются полностью. В результате, ребенок может родиться один. На других детей магии не хватит. Не важно, пытались бы мы завести их друг с другом или с кем-то еще. Свой лимит мы исчерпали. На тебя.

Мари вновь почувствовала неловкость. Не из-за темы деторождения. Стало жаль родителей. По-настоящему. Ведь это, действительно, страшно. Родить единственного ребенка, отведенного небом, и потерять его, зная, что других детей никогда не будет.

— Но это не главное, — снова заговорила Веста, голос задрожал. Мари испуганно посмотрела на нее и разглядела на белом лице вину. — Мы узнали, что кровь двух Королевских кланов, схлестнувшись, могла вызвать очень непростой эффект. В одной из книг было написано, что телом ребенок будет принадлежать одному Времени Года, но душой, увы, другому. Так и вышло, верно? Ты — наследная Принцесса Зимы, но не можешь принять ее, сколько ни стараешься. И это не твоя вина, милая. Кровь Флорана не дает тебе обрести покой. Мы понимали, что подобное может случиться, но решили рискнуть и обрекли тебя на вечные метания. Прости, родная. Мы так хотели, чтобы у нас была полноценная семья, и сделали выбор за тебя.

Мари почудилось, что она летит вниз сквозь все девятнадцать этажей Зимнего Дворца. Или Весеннего. Пробивая телом полы и потолки. Значит, все дело в крови?! В силе клана Флорана, гуляющей по венам, а не в собственной ненависти, зародившейся в не злом обычно сердце! Вот почему она годами видела себя во сне в нарядах Весны и мечтала вызывать дожди вместо снега! О, небо! Но получается… получается… все эти чувства и неприятие Зимы останутся с ней навсегда? Значит, их невозможно побороть?

— Поверь, мы долго взвешивали все «за» и «против», — вернул дочь в дом Лиры Фритт голос Инэя. — Решающим стал разговор с Эрнусом — придворным предсказателем и дедом похитившей тебя гадалки.

— Речь о том, что ребенок у вас будет только, если женитесь на женщине Королевской крови? — вспомнила Мари предсказание старика-лгуна, не раз пересказываемое жителями Дворца и срединой территории. Святые небеса! А ведь оно, действительно, сбылось!

— Нет, — Инэй мотнул головой. — То предсказание Эрнус сделал, когда мы со Снежаном были еще мальчишками. В прошлом году я говорил тебе о нашем уговоре со стариком: какую бы чушь он не скармливал родителям, мне должен был говорить правду. Эрнус знал о нас с твоей мамой. Сам догадался. Словом, мы пришли к нему с просьбой сделать предсказание, как сложится жизнь нашего будущего ребенка, если он или она появится на свет. Старик успокоил, сказал, не нужно бояться. Наше дитя станет особенным. Вырастет незапятнанным прошлыми грехами кланов Дората и Флорана, и принесет в мир много света и для стихийников, и для людей, — красивые черты Короля неожиданно исказились от боли. — Эрнус оказался прав в конечном итоге, но ему повезло, что он умер за несколько месяцев до кошмара в Эзре. Иначе бы я сам его убил. Мы ведь годами считали предсказание подлым обманом и не понимали, за что старик так поступил с нами.

Мари вздрогнула. В голове эхом прозвучали два слова: за что? А потом еще одно — «Эзра». И снова накрыла обида, будто тьма перед грозой. Бело-голубые глаза сверкнули и с укором глянули на Весту.

— Где ты была?

Вопрос прозвучал раскатом грома для всех троих, включая саму Мари, не ожидавшей от себя такой наглости. Мало того, что внезапно перешла на «ты», так еще и готова обвинить мать во всех грехах. А, впрочем, раз хотят быть родителями, пусть привыкают. Потерянным младенцам свойственно вырастать в упрямых и неуправляемых подростков.

— Что ты имеешь в виду, Мари? — спросил вместо онемевшей от растерянности жены Инэй.

— Я хочу знать, где она была, когда Эзра подверглась осаде? — отчеканила стихийница жестко. — Почему не забрала меня? Не защитила? Ведь времени было достаточно! Помнится, на помощь Апрелии Ее Высочество тоже не пришла, хотя Майя умоляла! Кстати, Дайра знает, что у нее могла быть настоящая живая мать, вместо негодяя Рейма и злыдни Риды, если б тетя откликнулась?

— Мари, — Инэй попытался осадить распалившуюся дочь, но и не быть грубым. — Ты не забыла, что накануне мама спасла тебе жизнь, чуть не отдав собственную?

— О, да! Это перечеркивает последние шестнадцать лет! — сильнее ощетинилась девушка, хотя в душе и понимала: здесь Король прав. Но остановиться было выше сил. — Между прочим, Фину не пришла бы в голову мысль об убийстве, если б вы двое не втянули меня в войну против Эллы!

В столовой повисла гнетущая тишина. Мари подозревала, что разозлила родителей, но извиняться не собиралась. Это они виноваты! Вот только, что сейчас делать? Подняться и уйти?

— Знаю, как ситуация выглядит со стороны, — заговорила Веста, когда дочь почти созрела к побегу из-за стола. — Но все не так… — она запнулась, встретившись с мрачным взглядом Мари. — Пойми, я не оправдываюсь. Я годами задавала себе вопрос, могла ли сделать больше, чтобы предотвратить все то, в чем ты меня обвиняешь. И не находила ответа. Потому что даже Королевская власть и колоссальная сила не гарантируют защиту от бед. Я сожалею о смерти Апрелии, виню себя и прекрасно понимаю, какой огромный долг у меня перед Дайрой. Но тогда… тогда я приняла решение, которое считала правильным.

— Отвернуться от того, кто нуждался в помощи? — констатировала Мари безжалостно, и услышала легкое предупреждающее покашливание Короля. Инэй не стал вмешиваться, предоставив супруге самой объясниться с дочерью, однако девушка явственно чувствовала его напряженный взгляд.

Но Веста и не ждала поддержки. Продолжила спокойно, с интонацией истинной представительницы Королевского клана, только подрагивающие пальцы выдавали волнение.

— Я не знала всех обстоятельств. Ни о любовным зелье, ни о Рейме, замыслившем убийство и похищение младенца. Решила, Апрелия успокоится и без моего вмешательства. Но даже не это главное. Я, действительно, не могла откликнуться на просьбу Майи. Потому что…. потому что важнее было защитить тебя. Я тоже была беременна и отчаянно скрывала свое положение. Поездка на срединную территорию могла стоить жизни нам обеим, — Веста опустила глаза, не замечая, как побледнела Мари, мысленно посчитавшая даты. — Я оставалась во Дворце сколько могла, — продолжила тайная Королева, глядя на собственные руки. — У меня были «сообщники». Старик-портной, который прежде работал на клан Верга, шил платья, маскирующие меняющуюся фигуру. А лекарь — друг моей покойной матери — врал отцу, что я больна. Последний месяц перед побегом я провела в своих покоях. К тому времени было слишком опасно попадаться на глаза посторонним. Майя связалась со мной накануне бегства. Застала врасплох. У меня не хватило мужества отказать прямо…

— А Эзра?

Голос Мари прозвучал глухо, как из погреба. Короткие слова дались через силу. Что за напасть?! Она не успела осознать, что Ян лишился отца ради ее спасения. А теперь оказывается, и родной маме Дайры не пришли на помощь по той же причине. Может, она проклята? Иначе почему умудряется приносить несчастья кровным родственникам?

— Эзра… — повторила Веста эхом. — Это было трудно. И невыносимо больно. Оставить тебя, пусть даже на несколько месяцев. Меня искали, и следовало вернуться во Дворец. Позже мы с твоим отцом планировали инсценировать нашу смерть. Но требовалось время….

Мари не смела смотреть на мать, но почувствовала, как изменился ее голос и поняла, что та едва сдерживает слезы. Однако продолжила сидеть, насупившись. Испугалась, что сама расплачется, если встретится с Вестой взглядом.

… отец — Король Цвет — принял меня, хотя и не простил. Запер в покоях на три недели, отобрал осколок. Небо! Я даже не знала об осаде города. Ни о морозе, ни о пожарах. Пока не стало слишком поздно… Понимаю, что это не оправдание. И поверь, я сама себе лучший палач. За шестнадцать лет не было дня, чтобы я не проклинала собственную беспечность. Можно приводить сколько угодно аргументов, но факт остается фактом: я допустила беду и не снимаю с себя ответственности.

— А Король Цвет? — быстро спросила Мари. — Почему он стерпел позор? Ведь многие знали о побеге и поисках, не поверили в версию о твоей болезни.

Девушку мало волновал Весенний дед. Безобидным вопросом она попыталась перевести разговор в иной русло. Слишком непростыми оказались последние объяснения. Больно царапнули обиженную душу, но прощать и «мириться» было рано. Умирающая Веста — одно дело, а выжившая — другое. Вот только лицо матери вдруг дернулось, да и отец вздохнул взволнованно.

— Мы ведь обещали быть честными с ней, верно? — Веста печально посмотрела на мужа.

По спине Мари прошел холодок, когда Инэй плотно сжал губы, не одобряя очередную откровенность супруги.

О, небо! Что эти двое еще натворили?

— Я все объясню, хотя истина и не красит меня, — заговорила Веста, стараясь за легкой надменностью скрыть нервозность. — Ты полтора года наблюдала, как мы притворяемся, играем на публику. Я не хочу этого делать перед тобой, милая, — Королева быстро заморгала, прогоняя упорные слезинки. — Отец был тяжело болен. Об этом знали трое: сам Король, личный лекарь и я. Его Величество разыскивал меня по всей Левии ни ради того, чтобы вернуть домой блудную дочь. Я одна могла помочь ему. Не вылечить, нет. Это было невозможно. Продлить жизнь на несколько лет.

— Хочешь сказать, ты не стала ему помогать? — догадалась Мари.

— Стала. По-началу. Но постепенно я уменьшала эту помощь. Благодаря мне Цвет Флорана мог выторговать у смерти еще лет семь, но я позволила взять лишь два года. Я решила судьбу отца. Это была расплата за то, что он годами травил мою мать любовным зельем и убил в конце концов.

Неизвестно, какой реакции ждали от Мари родители. Но точно не спокойствия.

— Тебя это не шокирует? — осторожно осведомился Инэй, не зная, что и думать.

— Нет, — покачала головой дочь, ни капли не покривив душой. Она посчитала действия Весты оправданными. Та же не убивала Короля, а он и так прожил больше отведенного небом. — Я все понимаю. Сама напала на Рофуса, узнав, что из-за него Вирту потеряла глаз. А ведь тогда я считала Сильвану отцом. Та-а-ак, — протянула девушка заметив родительские недоуменные взгляды, — значит, Грэм не рассказывал эту увлекательную историю. Дело было в Орэне полтора года назад. Кстати, Рофус меня боится. Во Дворце шарахался как от прокаженной. Я ведь знаю его тайну: это из-за проклятия Вирту он лишился погодного дара. Кроме того… — Мари виновато посмотрела на Инэя, — он до сих пор считает меня дочерью гадалки, а, следовательно, и своей собственной.

— Очаровательно, — протянул Король небрежно, но девушка почувствовала, что он недоволен новостью. И чтобы не усугублять непростую ситуацию вновь переключилась на мать, вопросы к которой не успели иссякнуть.

— Почему ты сожгла письмо Фина? Это ведь был шанс победить Эллу!

Вопрос произвел на Королеву поистине целебное действие. Она выпрямилась, расправила плечи, будто на троне сидела.

— Вот именно: шанс, а не гарантия, — голос Весты стал очень жестким, у дочери мурашки по спине пробежали. Наверное, так Ее Величество говорила с фальшивой родственницей и другими неприятелями.

— Но…

— Мари, я тогда только узнала, кто ты. Инэй не сразу мне сказал…

— Не потому что хотел скрыть, — поспешил объяснить Король, заметив изумление дочери. — Элла следила за каждым шагом Весты, и мы виделись не часто. А такую новость, как ты понимаешь, не сообщают через осколок. Я пытался организовать личную встречу.

— Нагнал тумана, напугав меня до судорог! — Королева толкнула мужа в бок.

— Нужно же было привлечь твое внимание. Ты тогда злилась на меня.

— Долгая история, — Веста сделала большие глаза дочери. — Поверь, твой отец далеко не всегда подарок. Хотя и я не лучше. Еще вопрос, кто из нас упрямее, — тонкие губы, почти такие же, как у Мари, расплылись в теплой улыбке, но только на мгновение, а потом лицо снова стало сурово-печальным. — Я ведь и твое выпускное испытание пропустила, потому что демонстративно избегала Инэя. Каждый год приезжала, а тут… В общем, когда ты связалась со мной через осколок, — изумрудные глаза наполнились дымкой, став пронзительно несчастными, — я не успела прийти в себя. Но одно осознавала ясно: письмо Фина не гарантировало победу, а, воспользовавшись им, под главный удар я подставила бы тебя. Элла и ее негодяй-сообщник поняли бы, что послание с приказом об убийстве попало мне в руки не случайно, и отыгрались бы, а я не могла этого допустить.

— Но ведь на кону была судьба целого Дворца! Семьи Тиссы и других!

— На кону стояла твоя жизнь, — отрезала Веста. — Все остальное второстепенно.

— Это не очень по Королевски, — заметила Мари, не согласная становиться причиной несчастья сотен стихийников.

— Возможно, — не стала спорить Ее Величество, не отводя заблестевших глаз. — Но для меня на первом месте всегда будет твоя безопасность. Я снова пожертвую всем и всеми, если придется, нравится тебе это или нет.

— Не нравится, — буркнула Мари, понимая, что продолжать настаивать на своем сейчас бессмысленно: у Весты своя правда. — А кулон? Грэм говорил, его нашли перед испытаниями яу.

— Верно, — закивал Король поспешно, радуясь, что нападки на жену прекратились. — Роксэль обнаружила его на окраине поселка. С порванной цепочкой. Она прекрасно знала, кому принадлежал подснежник, и связалась со мной. Вернее, с Грэмом. Но говорила загадками, настаивала на встрече. Я избегал общения с ней, а Роксэль хотела выторговать себе кое-какие дополнительные преимущества. У этой женщины всегда игры на уме, а заодно и козыри в рукавах. Поэтому не удивляйся, если теперь она постарается подружиться с тобой. Но не доверяй. Роксэль действует лишь во благо Яна и себя.

Мари с горечью покачала головой.

— Ян не обрадуется, когда узнает правду о Норлок, он ее не выносит, — проговорила стихийница, не подумав. И примолкла, вновь испытав неловкость. Ведь не факт, что парень относится к Роксэль хуже, чем сама Мари прежде воспринимала Инэя и Весту. Прежде? Ох, а ведь она и сейчас не понимает, какие у них троих отношения.

Король будто прочитал мысли дочери и заговорил о будущем, приложив максимум усилий, чтобы в голосе не прозвучали безапелляционные нотки.

— Нам нужно решить, что делать дальше. Ты не можешь вернуться в приют, но и высоко подниматься сразу нельзя — это подозрительно, а, значит, опасно…

Мари почувствовала, как запылали щеки. Стало быть, Зимний Дворец?! Король явно не рассматривает иные варианты. Получается, он сам будет решать судьбу вновь обретенной дочери, не спрашивая ее мнения?!

— Но прежде, — продолжал Инэй, не подозревая, какая буря бушует в душе девушки, — следует разобраться с другой проблемой, имя которой — Эльмар Герт.

Жар схлынул вниз, тело сделалось ледяным, как после прогулки в пургу от Замка до Академии без верхней одежды. Глаза защипало от невыплаканных слез. Но не обиды, а, скорее, гнева. Вспомнилось лицо Короля, когда он узнал, что юная подданная подписала свадебный договор. Его гнев и разочарование.

— Я сама виновата, помню, — отчеканила стихийница, отчаянно стараясь не показать обиды.

— Мари…

— О! Или то, что является преступлением для шу, ерунда для Принцессы?

Инэй плотно сжал губы, подавляя эмоции. Какие — не разберешь.

— Я тоже помню тот наш разговор, — заговорил он после короткой паузы. — Но сейчас важнее поиск выхода, нежели виновных. А он, увы, один…

— Убить Эльмара? — процедила Мари сквозь зубы и показательно сложила руки на груди. — Нет. Этого не будет. Я не позволю казнить безумца — а Герт без сомнения болен — во имя моей свободы. И, да, я отлично понимаю, что вы… ты… можешь избавиться от жениха так, чтобы его смерть выглядела несчастным случаем. Так вот, если он внезапно умрет, клянусь, я никогда этого не прощу. Хватит уже смертей ради меня!

Пока Веста протестующе мотала головой, Инэй попытался зайти с другой стороны.

— Ты чуть не погибла из-за Герта.

— А он из-за меня. Я едва его череп об пол не расколола.

— И заслуженно! — припечатал Инэй и пошел в новое наступление. — Пойми, других вариантов не существует! Через два года мерзавец предъявит свои права. Тебе успело исполниться четырнадцать, когда был составлен договор. Неважно, как тебя зовут: Мари Ситэрра или Розмари Дората, подпись ты поставила своей рукой. К тому же, треклятой бумажке добавляет веса и тот факт, что этот брак организовала твоя полоумная бабка.

Мари пожала плечами.

— Всегда можно сбежать. Инсценировать смерть…

— Только на пять лет. Погоди! — Инэй прищурился. — Ты не знаешь? Тогда понятно, откуда столько спокойствия. Договор — это чистейшая магия. Если брак не будет заключен в течение пяти лет после совершеннолетия младшего участника соглашения, виновник промедления погибнет. И это точно будет не Герт, он-то от свадьбы не отказывается.

Мари задрожала, испытывающе глянула в синие глаза, ища там признаки лжи, но не обнаружила и намека на нее.

— Все равно не дам убить Эльмара, — проговорила он тихо.

— И в кого ты такая упрямая? — поинтересовался Инэй, не скрывая иронии. — Ладно, вернемся к этому разговору ближе к твоему восемнадцатилетию. Может, тогда ты изменишь мнение. Что касается ближайшего будущего…

Но Мари перебила Короля. Потому что силы кончились. Эмоциональный разговор вымотал, вычерпав все резервы. Сейчас она не была готова обсуждать с родителями даже завтрашний день, не то, что возвращение в Зимний Дворец.

— Нет! — выпалила она. — Ничего не хочу слышать!

— Мари! — первой сориентировалась Веста. — Но нам нужно…

— Вот именно! Вам нужно! — девушка нервно засмеялась. — У вас было право решать мою судьбу шестнадцать лет назад. А сейчас… — Мари запнулась, в горле застрял ком. У нее был выбор: высказать Их Величествам все, что накопилось и, возможно, испортить отношения навсегда, или остыть, а потом попытаться договориться. Настал переломный момент, юная стихийница это отлично понимала. — Я злюсь, — призналась она с надрывом в звенящем голосе. — Так сильно, что руки чешутся что-нибудь заморозить, сломать или уничтожить! Потому сейчас я хочу уйти, чтобы не наговорить того, о чем мы все потом будем жалеть.

По глазам Весты было ясно — она не согласна прекращать разговор вот так, но Инэй не стал спорить. Покорно кивнул, не произнося ни единого слова. Хорошо это или плохо, Мари не разобралась. Поднялась из-за стола и бегом взлетела на третий этаж, напоминая себе зверька, мечтающего забиться в норку, чтобы спрятаться от чужих глаз и рук.

Оказавшись в спальне, девушка упала на кровать и, наконец, позволила эмоциям взять верх. Но не слезам. Они не захотели прийти. Кулаки замолотили по подушке, а потом подключились и ногти, принявшиеся терзать нежную ткань. До тех пор, пока воздухе не закружились перья, напомнив самый первый снег, который Мари вызвала пятилетней девочкой в Орэне, испугавшись толстяка Доввина. Удивительно, но злость сразу схлынула, уступив место пустоте.

Признаться, Мари сама не понимала, чего хочет. Простить родителей и помириться или оттолкнуть их навсегда, чтобы не смели даже пытаться распоряжаться ее судьбой. И как она раньше могла думать, что появление небезразличных родственников способно решить проблемы. Увы, теперь их стало еще больше. И это только начало. Ведь упрямства не занимать всем троим. Инэй и Веста привыкли командовать, повелевая сотнями стихийников. Но и она не маленький ребенок, а личность, годами тренировавшая волю одиночеством и умеющая сама принимать решения.

Что же теперь делать? Сегодня Мари удалось победить собственную злость, но где гарантия, что завтра или послезавтра ярость не одолеет благоразумие? Нет, она определенно не готова к адекватному общению без криков и упреков. А казалась себе выдержанной взрослой девушкой! Видимо, обиженный и взвинченный ребенок, проснувшийся внутри, пока сильнее.

Выход был только один. И пусть это станет ребячеством чистой воды, но только так юная стихийница могла выбраться из западни, в которой задыхалась, будто на грудь положили целую груду тяжелых камней. Взгляд выхватил коробочку на краю кровати, которую она машинально захватила с собой, убегая из столовой. Что ж, заколки придутся кстати. Их можно продать, выручив немало золотых монет. Нареченный наставник, конечно, не придет в восторг, узнав, как обошлись с его подарком. Однако теперь украшения — собственность Мари, и она вправе решать, как поступить с ними.

Гораздо большей загвоздкой была шуба, испачканная кровью Весты и продырявленная молниями Фина. Того гляди, эу остановят и обвинят в каком-нибудь преступлении. С их брата станется. Но и здесь проблема решилась быстро. Открыв шкаф, куда накануне запихнула пострадавшую верхнюю одежду, девушка обнаружила аж три новых шубы, две пары сапог и дюжину платьев. Наверняка, Грэм постарался. У кого еще было время и силы, чтобы доставить обновки для новоявленной Принцессы?

Облачившись в самые простые вещи из представленных, Мари глянула на себя в зеркало, пытаясь отыскать в глазах отражения сомнение. Но прочла одну только решимость. Подумаешь, нет плана! И ничего страшного, что она до сих пор не знает, в каком городе находится. При побеге из замка Крона полтора года назад, проблем было не меньше.

По лестнице девушка спускалась, стараясь ступать как можно тише. Останавливалась и прислушивалась, не скрипнет ли где половица, не раздадутся ли голоса взрослых, способных преградить дорогу. Но нет, в доме Лиры господствовала тишина. Беглянка беспрепятственно пересекла холл и миновала входную дверь. По раскрасневшимся от возбуждения щекам ударил холодный ветер. Но не отрезвил, а неожиданно прибавил уверенности. Стихийнице Зимы негоже бояться морозов и снегопадов.

На улице начало смеркаться, но и это не встревожило ни капельки. Злость в крови зашкаливала, не давала пугаться ни надвигающейся ночи, ни прохожих, с любопытством поглядывающих на девушку в дорогой белой шубе, ни фигуры в черном плаще, прислонившейся к ближайшему фонарю. Память, правда, услужливо нарисовала лицо Игана Эрслы, но Мари гневно отринула образ мерзкого погодника. Мало ли кому понадобилось наваливаться на столб. Может, это местный пьяница, решивший передохнуть?

— Далеко собрались, Ваше Высочество? — осведомился незнакомец в черном, едва девушка поравнялась с ним.

Но так уж и незнакомец?

С губ беглянки сорвалось легкое рычание. Кулаки сжались.

— Грэм…

— Мари, ты всерьез рассчитывала незаметно покинуть дом, в котором находится целительница? Пусть и не совсем здоровая? — Иллара издевательски приподнял брови.

Пришлось постучать себя по лбу. Разумеется, Веста же слышит лучше лесного зверя!

— Об этом я не подумала. Точнее, забыла.

— Мы так и поняли, ведь прежде отсутствием сообразительности ты не страдала.

С Мари было достаточно. Она и так слишком долго сегодня старалась быть вежливой.

— Тебя прислали, перехватить меня в последний момент, чтобы утереть нос?

— Нет. Меня отправили сопровождать тебя, куда бы ты там ни собралась.

— Они меня отпускают? — стихийница не верила ушам.

Иллара устало вздохнул.

— Веста не пришла в восторг. Она мать, шестнадцать лет оплакивавшая единственное дитя. Будь ее воля, спеленала бы тебя и уложила в колыбель. Но Инэю хватает мудрости не держать дочь-подростка на привязи. Он понимает, вам всем нужно время. Тебе — остыть, а им — принять непростой, но непреложный факт, что их младенец давно вырос и обладает столь же вздорным характером, что и родители. Однако главное условие твоего путешествия — я в качестве компаньона. Что скажешь?

— А есть выбор?

— Нет, — Грэм протянул руку, чтобы поправить съехавший назад капюшон подопечной. — Потому будь хорошей Принцессой, и мы поладим.

Иллара откровенно веселился, а у Мари сейчас не было сил с ним спорить.

— Куда отправимся? — спросил нареченный наставник спустя полминуты, так и не получив ответа.

Стихийница прищурилась, раздумывая. Она ведь почти нигде не была.

— Вперед, — шепнули губы, пока глаза цвета стен Зимнего Дворца всматривались вдаль.

Снег пошел сильнее, и это было здорово. Он ложился под ноги пушистым ковром, заметая старые дороги и давая возможность проложить новую, свою собственную.