Кошмар в августе

3

Несмотря на комичную внешность — круглое тельце, короткие руки и толстые короткие ножки, — Беляков слыл человеком жестоким, подчас беспощадным. Рабочие его не любили, старались лишний раз на глаза не попадаться, и потому было страшно даже предположить, что произойдет в кабинете. Впрочем, Семин был и без того сломлен. Очередной труп, к тому же женский, лишил его остатков сил. Только Филин еще кое-как держался, он был мрачен, но признавать своей вины не собирался.

— Ты, Михаил Анатольевич, на нас зря не дави, — заявил он, войдя в кабинет. — Мы не для себя это делали. Сам говорил: «Кровью плюйте, а к зиме работы закройте». А как их закрыть, если каждую неделю менты оцепление выставляли бы?

— Ты мне тоже на мозг не дави! — оборвал его Беляков. За полчаса он слегка поостыл и теперь пребывал в мрачной сосредоточенности. — За стройку он болел... Прежде всего должны были мне сообщить.

— Я же еще и виноват, — огрызнулся рабочий.

— Заткнись! — клацнули фарфоровые зубы. — Будешь возникать, я тебя первого лично за шкирку отволоку куда надо. — Некоторое время слышалось лишь тяжелое дыхание. — Ладно. — Беляков встал и прошел к окну. Через тонкие планки жалюзи пробивались косые лучи заходящего солнца. — Так, значит, каждую неделю труп появлялся?

Впервые за все время разборки Семин слегка оживился:

— Да нет, пореже. Скорее раз в месяц.

Филин выступил на подмогу:

— Точно. Мы первый раз че подумали? Ну попортил из местных кто девку или бабу чью, вот и разобрались мужики по-свойски, чего бучу-то поднимать? Покойника не вернешь, а за просто так такое не сделают. — На секунду он задумался, видно, прикидывая правоту своей мысли, затем кивнул: — Нет, не сделают. Выходит, ему поделом, а нам за что страдать?

Беляков зло стрельнул глазами.

— ...Вот и перевезли тело в карьер. Решили как: найдут, значит, судьба, повезло покойничку, пусть его убийцу ищут, но уже без нас... Так вот, значит, закопали мы этого бедолагу и забыли. А тут, — Филин невольно понизил голос, — снова полная луна и снова труп. И опять все хозяйство начисто. — Он сделал выразительный жест. — Ну, тут нас оторопь взяла. Все, думаем с Михалычем, приплыли, не иначе как маньяк какой завелся, а может, и того хуже...

— Куда хуже-то? — сквозь зубы процедил Беляков.

— «Куда, куда...» Туда. — Видно было, что версия не вызывает у рабочего восторга. — Мало ли кто при полной луне мозгами-то едет? Что, если среди наших мужиков тоже умом кто тронулся? А что? Баба далеко, некоторые по полгода в одиночку кирпичи кидают, всякое может случиться... В общем, перекрестились и второго туда же, в карьер, определили. А через месяц опять покойничек. Тут-то нам совсем поплохело. Обратно оглобли поворачивать поздно. — Он оттянул ворот рубахи. — Неделю назад еще одного нашли, а сегодня и бабу эту... Тогда решили, что пора докладывать. — И, помолчав, добавил: — Страшно тут становится.

— Не стало бы страшно, по-прежнему лопатой работал? — Сев за стол, Беляков достал телефонную книжку и зашелестел страницами. — Всю стройплощадку мне трупами бы заложили?.. Эх, самих бы вас закопать, козлов, чтобы в следующий раз мозгами думали. Ладно, идите, и чтобы никому ни слова. Вякнет кто — своими руками башку оторву.

Понимая, что хотя бы на сегодня пронесло, рабочие поспешили убраться из кабинета.