Кошмар в августе

Глава 14

— Чего задержался? — Григорьев хмуро поглядывал на своего адъютанта.

— Зинаиду Константиновну домой отвозил.

— Я же приказал тебе...

— Знаю, но она, когда услышала ваш голос, — Бакреев сделал выразительную паузу, намекая, что если Григорьев и хотел что-то скрыть от своей жены, то как минимум должен был приглушить звук своего генеральского голоса, — в общем, как услышала ваш голос, сразу разволновалась, требовала, чтобы я ей все рассказал. Что я мог сделать? Успокоил, как мог, и отвез домой.

Жена Григорьева была нетипичной генеральской женой. Бывший военный хирург, она сама обладала нравом крутым и привыкла командовать не меньше, чем ее высокопоставленный супруг. Григорьев об этом знал и продолжать дальше ругать подчиненного посчитал несправедливым.

— А чего она вдруг разволновалась? — проворчал он. — Что, она не знает, какая у меня работа? У меня не может быть срочных поручений к своему адъютанту?

— Мне показалось, она разнервничалась, когда узнала, что к вам Беляков приходил.

— Да? — Григорьев нахмурился. — Чего так?

— Не могу знать. Она звонила ему, просила сразу же приехать.

Генерал досадливо хлопнул ладонью по столу.

— Ведь расколется портянка. Пять минут потрепыхается и расколется.

Бакреев был согласен: перед жесткими хрипловаты ми интонациями военного врача не могли устоять даже прошедшие суровые бои кадровые офицеры, куда уж там штатскому!

— Расколется, как пить дать. И пяти минут не выдержит. Ей стоит только глянуть.

— Ладно, я с ней дома поговорю, — вздохнул генерал, — а пока слушай меня. Там, на стройке, ну, где коттеджный поселок, пять трупов нашли, похоже, маньяк... — Он запнулся. — Странно только, что... Ну ладно, это мы потом обдумаем. Ты, Бакреев, езжай туда, все разузнай, а пока никому ни слова. Понял меня?

Адъютант смотрел на шефа, не мигая.

— Ни слова вообще никому?

— Никому, ни единой живой душе.

— А как же мне тогда все узнать? Спрашивать ведь придется.

— Вот и спрашивай этого козла Белякова, пусть он тебе все покажет на местности, все подробно расскажет. Там еще два свидетеля есть, я так понял, местные рабочие, с ними можешь поговорить, но больше, — Григорьев выставил желтый от крепкого курева палец, — больше ни с кем. И должность свою пока не афишируй, корочками не размахивай. Все, действуй, вперед.

Приказ прозвучал четко и ясно, но Бакреев продолжал стоять.

— Что еще?

— Если там трупы, их осмотреть надо. — Он явно не понимал нерешительности своего начальства.

— Надо! — Григорьев с досадой растер затылок. — Сам знаю, что надо. Но кого послать? Сейчас такой народ трепливый, ненадежный...

— Черемисина можно. Он специалист хороший и человек не болтливый.

— Черемисина можно. — Генерал, казалось, несколько успокоился. — Он мужик надежный. Скажи, что я лично прошу.

— Передам. — Бакреев уже хотел идти, но приостановился: — Да, Семен Данилович, забыл спросить, а что делать, если местные сыскари уже в курсе?

— Не в курсе они, не в курсе, можешь быть спокоен.

— Это вам Беляков сказал?

— Кто ж еще!

— Ситуация могла измениться.

— Могла, не могла... Вот поезжай и разберись. — Генерал понимал, что его помощник прав, от этого досада была еще сильнее. — В случае чего — позвонишь.

— В случае чего — поздно будет. Я должен сразу знать, что местным операм говорить.

— «Сразу знать»! — сорвался Григорьев. — Я тоже этого хотел бы... Черт, я как чувствовал, не хотел с этой паршивой землей связываться. Но нет, не сиделось ей без дела, не может она, как все бабы, цветы на клумбах разводить или вон, на худой конец, огурцы солить. Ты хоть знаешь, Бакреев, какие у нас огурцы на даче растут? Вот! — Он развел руки на полметра. — Звери, а не огурцы.

— Так это плохие огурцы, Семен Данилович, — с трудом сдерживая улыбку, ответил адъютант, — куда такие солить... Огурчик маленький должен быть, аккуратненький, на два укуса.

Тут Григорьев уже не выдержал, хлопнув тяжелой ладонью по столу, он взревел:

— Нет, ты только посмотри, какие кругом умники стали! Ну, все они знают: и что с трупами делать, и какие огурцы солить... Делом только своим никто не хочет заниматься, а так все знают! — Переведя дух, он грозно глянул на своего помощника. — Ты вот что, огородник, бери руки в ноги, Черемисина — и на стройку. Сунут нос местные опера, скажешь — дело федерального значения, пусть уткнуться в тряпочку и молчат, а то я их за разглашение за жопу и на солнышко. Вопросы есть?

— Вопросов нет! — Лихо козырнув, Бакреев развернулся на каблуках и, печатая шаг, вышел из кабинета.