Кошмар в августе

3

На площадке лифта стояла немолодая женщина с коляской. Из коляски торчали две розовые пятки.

— Котечка, спрячь ножки, — ласково пропела женщина, поправляя простынку, — на улице уже прохладно, пяточки могут простудиться... Как потом будем лечить твои сладкие пяточки?

Антошка внимательно смотрел на счастливую обладательницу младенца. Даша чуть сжала его ладошку, пытаясь намекнуть, что нехорошо в упор рассматривать человека. Но мальчик продолжал глазеть.

— А разве пятки бывают сладкими? — громко спросил он.

— Конечно, бывают! — Круглое лицо расплылось в счастливой улыбке. — У малышей все сладкое.

Серые глаза оставались серьезными.

— А вы их в чай опускаете?

— Кого?

— Пятки.

Соседка звонко рассмеялась.

— Нет, конечно. Это просто образное выражение. Сладкие — в смысле очень милые, любимые. Понял?

Мальчик с явным сомнением разглядывал дрыгающиеся розовые конечности. Он не мог понять ажиотажа вокруг столь мизерного объекта.

— Как мама? — Женщина погладила Антошку по голове. — Что-то давно к нам не заходила.

— Ей некогда.

Соседка понимающе покивала и, обращаясь уже к Даше, проговорила:

— Конечно, с ее-то загруженностью... И как она все успевает? Ой, дай ей бог здоровья...

Даша посмотрела на барахтающегося младенца.

— Внук, внучка?

Женщина немного смутилась.

— Сын. Он у нас поздний.

Внезапно Даша ощутила легкое волнение. В такую удачу трудно было поверить.

— Вам Юлия Сергеевна помогла, — полувопросительно, полуутвердительно произнесла она.

Казалось, соседка попала в щекотливую ситуацию. Она как-то неловко кивнула головой.

— Нет, нет, нами занимался Генрих Бенедиктович, но если бы Юлечка Сергеевна не отправила нас к нему, так, наверное, до сих пор по врачам и ходили бы. Знаете, они оба специалисты от Бога...

— Да, я знаю, у них в институте просто чудеса делают. — Рыжеволосый детектив умело направлял разговор в нужное русло.

— Нет, нет, что вы, у Генриха Бенедиктовича своя клиника.

Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Неужели сейчас она выйдет на подпольную клинику Паэгле?

— Ах, ну да, ну да... Кстати, все забываю его фамилию...

— Пелтрам.

— Пелтрам! — буквально взвизгнула Даша, перепугав своим криком всех, включая младенца, и даже не заметила этого. Теперь все окончательно сошлось: именно его имя произнесла Паэгле в беседе с Пероцким; она так ему и сказала: — у Пелтрама это дело поставлено на поток. Наконец-то появилась настоящая зацепка. — А где, говорите, я могу его найти?

Соседка посмотрела с подозрением:

— Мне показалось, что вы знакомы.

— Конечно, знакома. — Надо было срочно придумать какое-то оправдание своему волнению. — Просто я думала, что он... умер.

— Умер? — Теперь вскрикнула уже соседка. Ребенок расплакался окончательно. — Юлечка ничего не говорила. Какой ужас, он совсем еще не старый человек.

В который раз Даша убеждалась, что первая приходящая в голову мысль не всегда является светлой. Не хватало еще, чтобы соседка сейчас позвонила в его клинику с соболезнованиями.

— Может быть, он, конечно, и не умер, — пробормотала она, — просто мне помнится, он болел...

— Так он умер или нет?

— Не могу сказать точно, кажется, нет...

Ситуацию спас доселе безмолвствовавший Антошка.

— Тетя Валя, вы бы не ходили на улицу, — вдруг выпалил он.

— Почему? — удивилась женщина.

— Там жарко.

— Ну и что?

— У вас молоко в сисях скиснет.

Даше стоило невероятных усилий, чтобы удержаться от смеха. Добрая тетя Валя погладила мальчика по голове:

— Спасибо, милый, я буду очень осторожна и сяду в тень. Ну, всего хорошего, желаю вам приятного дня.

Антошка внимательно смотрел удаляющейся женщине вслед.

— Все равно скиснет, — с сожалением произнес он.