В доме тихо звучал Вивальди. Даша разулась, прошла в ванную, вымыла руки, долго вытирала полотенцем. Она оттягивала момент встречи с Паэгле: не знала, как посмотрит ей в глаза, о чем будет говорить. Из головы не шла фраза про биоматериал. Конечно, будь Шувалова такая одна, можно было бы и пропустить мимо ушей. Но ведь была Юркевич, была странная телефонограмма от Пероцкого...
Заглянула Паэгле и постучала по часам:
— Ты за временем следишь? Где бродишь?
— А в чем проблема? Мне завтра на работу не надо, — хмуро ответила Даша.
Юлька пристально смотрела сквозь тонкие стекла очков:
— Что-то случилось?
— Нет, просто голова разболелась. Гуляла, дышала свежим воздухом.
— Таблетку дать?
— Нет, спасибо.
— Может быть, давление померить?
— Нет. Да. Не знаю... Наверное, мне просто надо отдохнуть.
— Интересно, где же ты так переработала... — Юлька явно была сбита с толку ее настроением. — Ужинать будешь?
— Нет, спасибо.
— Ну как знаешь. Что нового?
— Тебе звонил Пероцкий, просил передать... — Даша долго пристраивала пиджак на вешалку, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — У него проблемы с беременностью, нужны какие-то уколы и цены на материал... Я записала, там, на столе...
— Да, я видела. — Юлька кивнула.
— Твой пациент? — Даша по-прежнему увлеченно разглаживала складки на пиджаке.
— Нет, просто знакомый.
— К тебе так запросто можно обратиться по вопросам воспроизводства? — Даша натянуто улыбнулась. — Как странно.
Юлька сняла очки и посмотрела стекла на свет.
— Что в этом странного? Это мое хобби.
Пиджак все-таки не выдержал чрезмерной заботы и упал на пол вместе с вешалкой.
— Ты делаешь детей в качестве хобби? — гробовым голосом спросила Даша. — Как мило.
— Каких еще детей? — Без очков строгие серые глаза уже не выглядели такими строгими. — При чем здесь дети?
Даша сглотнула:
— Но ведь тебе звонил... этот, как его... Пероцкий.
Юлька по-прежнему не проявляла ни малейших признаков беспокойства.
— Ну, звонил. И что дальше?
— И он сказал... — Слова давались с трудом.
— Что он сказал?
— Ну, он... Там про беременность... Уколы какие-то нужны... Я так поняла, что он не может иметь детей? — последняя фраза прозвучала вопросительно, даже как-то жалобно.
Паэгле не выдержала и расхохоталась:
— «Не может иметь детей» — ну ты даешь! Да у него дети уже институт заканчивают, по-моему, даже внуки есть. Ты что, по голосу не можешь определить, сколько человеку лет? Уколы нужны не ему, а его какаду. Это они никак не могут забеременеть.
— Какаду? — Даша растерянно улыбнулась. — Ты имеешь в виду... Подожди, так он звонил по поводу какаду? Настоящих?
— Нет, искусственных. — Юлька помолчала. — Он что, разве не сказал?
— Да нет... — Даша все еще сомневалась. — Просто мне показалось, что это звонят с твоей работы, по поводу какого-нибудь эксперимента. И еще так важно: «Я по поводу телефонограммы!»
— Не знаю, что тебе показалось... Слушай, пойдем на кухню, я есть хочу, просто умираю, ты, если не хочешь, можешь просто посидеть. Пошли, пошли...
Удивительно, но Юлька сегодня казалась веселее обычного. Может быть, ее так рассмешило Дашино предположение, а может, дело было в бокале, который она все это время держала в руке. Уже на кухне Паэгле достала еще один бокал и вопросительно посмотрела на Дашу. Та кивнула.
— Хотя, конечно, Георгий Никитич — человек пафосный, — продолжала Юлька, разливая виски. — Пост занимает не так чтобы слишком значимый, но гонору хватает на десятерых. Считает себя специалистом во всем, за что берется. Впрочем, как и большинство мужчин. — Сделав глоток, она засмеялась. — А поначалу вообще пытался разводить крокодилов...
— Крокодилов?! — вскрикнула Даша. — Боже, какой кошмар... Зачем они ему?
— Откуда я знаю! Может, собирался ремешков из них нарезать или заставить дом охранять. В их кругу все возможно... — Обычно бледные щеки раскраснелись, видно, это был не первый бокал за сегодняшний вечер. — По счастью, его жена поставила условие: или она, или рептилии. Вот теперь мучает бедных какаду, пытаясь добиться от них приплода. В принципе с их разведением нет особой сложности, но... А! — Юлька махнула рукой и приподняла бокал. — Давай лучше выпьем.
Тост был не так что бы очень, но Даша решила поддержать. В таком приподнятом настроении она подругу видела впервые.
— А почему он обратился именно к тебе?
— А к кому еще? — Юлька пожала плечами. — Ко мне многие с такими вопросами обращаются.
Странно, но до этого Паэгле никогда не говорила, что помимо рыб занимается еще и птицами. С другой стороны, зачем ей придумывать? Могла бы сразу сказать, что речь идет о рыбах.
— И ты не отказываешь?
— С какой стати? Для меня это не только возможность хорошо заработать, но и постоянная практика. Мне интересно.
— Но почему идут именно к тебе?
Юлька помолчала, казалось, последнее замечание ее задело.
— А почему тебя это удивляет? — спросила она, в голосе слышалась легкая обида.
— Есть же ветеринарные клиники. У них возможностей больше.
— Глупости говоришь. Самое главное в лечении хоть людей, хоть зверей — правильная диагностика, именно за это и платят. А я очень хороший диагност. Поэтому ко мне идут и люди, и звери. Вот такой я Айболит.
Паэгле снова взяла бутылку.
— Да, забыла спросить, тебе с водой или чистый?
— Я лучше чаю выпью. — Потянувшись, Даша нажала кнопку электрического чайника. — Сегодня с утра голова кружится, если еще виски добавить, будешь потом меня по углам искать.
На самом деле Даша себя ненавидела. Так же, как всего час назад, она готова была поверить в самые безумные предположения Шуваловой, сейчас она почти поверила Паэгле. Пероцкий действительно не говорил, что речь идет о нем или его жене, а классные специалисты во все времена хорошо зарабатывали.
— А я налью себе немного. — Юлька плеснула в бокал. — Стала уставать в последнее время. Какие-то все вокруг нервные, дерганые. Валикбеев сегодня просто как с цепи сорвался.
Даша хлопнула себя по лбу:
— Да, совсем забыла сказать: утром опять Юркевич приходила со своей беременностью.
Серые глаза подернулись дымкой.
— Ну, ясно... Судя по всему, ты уже в курсе. Как ты только успеваешь все разнюхать!
Даша несколько смутилась: наверное, и впрямь не стоило сразу после упоминания о Валикбееве переходить на Юркевич.
— Не разнюхать, а получить информацию, — мягко произнесла она. — Кстати, именно за это мне деньги платят. В том числе и ты.
Юлька крутила стакан в ладонях:
— Да, у нас с Ираклием когда-то был роман, ну и что с того?
— Да ничего. — От Юлькиного взгляда становилось не по себе. В конце концов, лезть в чужую личную жизнь действительно не очень прилично. — Просто ты могла мне об этом сказать несколько раньше.
— Это не имеет никакого отношения к делу.
Услышав эту фразу в сотый раз, Даша буквально взвилась:
— Слушай, Юль, ты меня заколебала! У тебя ничего не имеет отношения к делу. Ну, если ты такая умная, то зачем кого-то нанимать для расследования? Купи сыворотку правды, вколи всем троим, и через полчаса будешь знать, кто убил твоих бесценных рыб.
Юлька рассмеялась:
— Идея хорошая, надо попробовать. Ладно, что еще говорила Юркевич?
Недовольно поерзав на стуле, Даша придвинула чашку, долго размешивала сахар.
— Она твердо уверена, что ты ее ненавидишь. Я, правда, пыталась объяснить, что так ты относишься ко всему человечеству в целом, но она уверена, что к ней у тебя особое чувство.
— Да слушай ты ее больше! — отмахнулась Паэгле. Она не выглядела смущенной. — Нет, когда-то, лет восемь назад, может, и была немного зла... Но не на Дианку, чего с нее взять... Просто было непонятно, как такой умный человек мог уйти к полной дуре и неврастеничке. — Юлька вдруг рассмеялась: — А потом поняла: большинство мужчин устроено именно так.
— В каком смысле?
— Дав прямом. Мужчина всем хочет владеть полностью и безраздельно, в этом вся проблема.
Даша неопределенно пожала плечами, она не видела связи между двумя умозаключениями. Юлька снисходительно улыбнулась.
— Владеть умной, состоявшейся женщиной невозможно. Ее нельзя удержать ни кошельком, ни угрозами — только сильной и искренней любовью. А это дано единицам. Поэтому они, как та самая эзоповская лиса, объявляют виноград кислым и ищут то, на что силенок точно хватит: смазливую дурочку, которая за колечко и бутерброд с икрой будет ублажать двадцать четыре часа в сутки, закрывая глаза на измены, хамский характер и запоры по утрам. Вот так.
— Звучит несколько жестоко.
— Зато это правда. — Юлька задумчиво смотрела в пустоту. — Ты знаешь, я почему-то всегда была уверена, что Дианка отомстит Ираклию за меня. Так оно и вышло.
— Ты имеешь в виду...
— Ее беременность. Ираклий не может иметь детей. И сам он прекрасно знает об этом. Мы как раз хотели провести Дианке ЭКО.
— Кого?
— Не кого, а что. Экстрокорпоральное оплодотворение.
Даша почесала лоб, мобилизуя запасы научно-популярных знаний.
— Это... это... кажется, их называют «дети из пробирки»?
— Совершенно верно.
— А это сложно?
— Разумеется. И сложно, и дорого. Я тебе больше скажу: мало когда получается с первого раза, иногда с четвертого, пятого, а бывали случаи — и с десятого. Люди квартиры продают ради того, чтобы завести ребенка.
У Даши возникло странное ощущение, что Паэгле будто знала об их разговоре с Черной вдовой. Именно поэтому она сейчас пытается ее убедить в абсолютной законности своей работы. Будь Даша чуть осмотрительнее или хотя бы авантюрней, наверняка никогда бы не произнесла следующей фразы:
— То есть ты хочешь сказать, что нельзя взять абстрактную половую клетку, запустить механизм деления и потом интегрировать ее в...
Остановил ее неподвижный взгляд Юльки, она даже забыла опустить руку, которой тянулась к бокалу.
— Рыжая, ты меня пугаешь, — вымолвила Паэгле, когда к ней вернулась способность говорить. — Тебе надо немедленно прекращать общение с сумасшедшими. Они тебя погубят.
Реакция бывшей одноклассницы была настолько искренней, а все сказанное Дашей выглядело настолько глупо, что она невольно смешалась:
— Просто хотела уточнить, насколько такое возможно, — попыталась оправдаться она и поспешила сменить тему: — А это эко нельзя сделать как-нибудь незаметно во время осмотра?
Паэгле некоторое время задумчиво разглядывала противоположную стену, словно прислушиваясь к своим ощущениям. Наконец, посчитав, что на дилетантов сердиться бессмысленно, ответила почти спокойно:
— Если бы эко могли делать во время обыкновенного осмотра, то зачем тогда ложиться в клинику и платить за одну попытку две-три тысячи долларов? Все бы тогда ходили в районную консультацию — и дешево, и сердито...
— Значит, ты считаешь, что Юркевич...
— Как была тупой и гулящей, так ею и осталась.
И это, скорее всего, так. Оставался только один невыясненный пункт.
Сжав кулаки и приготовившись к тому, что ее могут обругать или ударить, Даша тихо спросила:
— Но почему ты так поступила? Зачем тебе понадобилось это дурацкое ЭКО? Неужели нельзя было дождаться человека, которого полюбишь и...
Паэгле не стала ни кричать, ни драться, лишь бросила быстрый взгляд в сторону комнаты сына.
— Я прошу тебя эту тему в моем доме больше никогда не поднимать, — тихо произнесла она. — Да, я это сделала и не жалею. Можно, конечно, сидеть и ждать до преклонного возраста, когда встретишь того самого единственного, но неизвестно, в каком состоянии к тому времени будет твое и его здоровье. А здесь практически стопроцентная гарантия здорового ребенка.
— Юль, ты в самом деле не знаешь, кто отец ребенка?
Даша пыталась проследить за малейшими движениями ее лица. Но Паэгле владела своими эмоциями не хуже заправского игрока в покер.
— Кажется, мы уже говорили об этом, — довольно равнодушно ответила она.
— Говорить-то говорили, но я просто не могу себе представить, как это вообще возможно? Что ты потом ребенку скажешь? Что папа погиб при освоении космоса?
До этого прозрачный взгляд вдруг стал тяжелым, непроницаемым.
— Рыжая, тебе никто никогда не говорил, что есть вещи, куда посторонним не следует совать свой нос? И какое тебе дело до того, что я скажу своему сыну?
Даша искренне обиделась:
— Твой сын, в отличие от тебя, очень милый и славный человечек, и мне совсем не безразлично, как сложится его судьба.
— А почему ты решила, что отсутствие отца как-то повлияет на его судьбу? — Против воли голос Паэгле потеплел.
— Потому что я точно знаю: для любого человека очень важно знать, кто его родители.
— К сожалению, мир несовершенен. — Констатировав сию бесспорную истину, Юлька одним глотком допила виски. — И бывают ситуации, когда это не имеет ровно никакого значения.
— Ты хочешь сказать, что не имеет значения, кто твой отец?
— Отец, мать... Если ты говоришь о чисто биологической стороне, то да, безусловно, это не имеет ровным счетом никакого значения. Если только речь не идет о патологии и твой ребенок не имеет шанса родиться с третьей ногой. — Она заглянула в пустой стакан, словно желая удостовериться, действительно ли он пуст. — Есть люди, которые хотят иметь детей, но не могут, есть те, кто может, но не хочет. Первые готовы чужому дать все, что у них есть, вторые выбрасывают родных на помойку. И что это доказывает? Только то, о чем я уже говорила: мир несовершенен.
— Ты берешь какие-то экстремальные варианты. — Даша пожала плечами.
— Вся наша цивилизация — экстремальный вариант. — Паэгле поставила бокал на стол. — И прошу тебя, давай к этому разговору больше не возвращаться.
Даша хотела ответить, что данная тема интересует ее не из праздного любопытства, но шестое чувство подсказывало, что разговор лучше свернуть.
— И все-таки я одного не понимаю: эко делают, когда проблемы у женщины, зачем его было планировать для Юркевич, если бесплодна не она, а ее муж?
— Ну а как ты себе это представляешь? — В серых глазах промелькнула усмешка. — Когда проблемы у мужчины, обращаются или к банку доноров, или к родственникам. Ираклий, насколько мне известно, уже договорился с кем-то из двоюродных братьев, но одно дело — договориться о донорстве, и совсем другое — попросить переспать со своею женой. Нет, безусловно, Юркевич была бы только «за», но Ираклий — человек восточный, он подобной широты взгляда не приемлет. — Юлька постучала ладонью по лбу. — Господи, ей бы потерпеть всего пару месяцев, но нет, наша темпераментная красотка выкидывает такой фортель. Это ж надо постараться!
На обычно бесстрастном лице играло нескрываемое злорадство. Даше в принципе были понятны ее чувства. Если б Юлька делала вид, что ее это никак не касается, она бы не поверила.
— И все же Дианка клянется, что никаких любовников у нее нет и не было.
— А что ей еще остается делать? Дура, она и есть дура. И как всякая дура, стопроцентно уверена, что наука всесильна. Раз муж занимается чем-то таким, то почему бы не произойти чуду? Наука все спишет.
— А разве наука не всесильна? — На всякий случай Даша решила предпринять последнюю попытку.
— Увы. — Юлька грустно улыбнулась. — Если бы это было так, наверное, в мире не было столько несчастных людей.
— Ну а если за очень большие деньги? — Даша подвинулась поближе и многозначительно подмигнула обоими глазами.
Юлька не отреагировала.
— За деньги можно многое, но нельзя невозможное. К сожалению.
— Ты хочешь сказать, что есть бесплодие неизлечимое?
— Конечно.
Даша с шумным вздохом отодвинулась. Она не знала, что и думать. В любом случае Юлькины объяснения звучали куда как разумнее выкриков двух истеричных дамочек.
— Ну а вдруг все-таки ребенок Валикбеева?
— Рыжая, я скорее поверю, что это мой ребенок, чем Ираклия. Говорю тебе — это полностью исключено. Просто нагуляла на стороне. И вполне возможно, что она действительно не знает, от кого.
— Она говорила, что полтора месяца назад у нее брали какие-то анализы. Что за анализы?
— Как раз для подготовки к ЭКО. Это же не пломбу поставить. — Юлька обернулась и посмотрела на часы. — Ого, время-то как бежит...
Даша качала головой. Юлькины объяснения нравились ей намного больше безумных предположений Шуваловой и Юркевич. Они бы и Оккаму понравились.
Зазвонил телефон. Даша уже потянулась было за трубкой, но Юлька ее остановила:
— Отдыхай, возьму у себя. — Подхватив бокал, она направилась в свою комнату.
Прошло минут пятнадцать, Даша почувствовала, как глаза начали слипаться, но просто уйти к себе и уснуть казалось невежливым. На цыпочках, чтобы не потревожить, она подкралась к Юлькиной комнате и. осторожно приоткрыла дверь. Юлька сидела в кресле, спиной ко входу и, казалось, спала. Даша уже хотела окликнуть ее, но Паэгле вдруг сменила позу и произнесла:
— Не знаю, Георгий Никитович, не знаю... Я по телефону не могу так сразу сказать... Нет, даже предполагать не хочу... Потому что я не ясновидящая и не гадалка. — Она придвинула к себе лист бумаги и что-то быстро записала. — Да, может быть, киста, если упустить, то... сами понимаете... Мое мнение — надо стимулировать гормонами, другого способа я не вижу. Да ничего смертельного, обыкновенный укол...
Видимо, Пероцкий что-то настойчиво выпрашивал, потому что Паэгле отрицательно качала головой.
— Знаю, что недешево, ну так что... Георгий Никитович, вы серьезный человек и все прекрасно понимаете: если хотите потомства и не в состоянии сделать это самостоятельно, приготовьтесь платить. — Паэгле недовольно качнулась в кресле и добавила вполголоса: — В конце концов, я вас не заставляю. Нет, не надо мне ничего объяснять, цена все равно не изменится... Да, надежно... Лично у меня сбоев никогда не было. Вы не представляете, сколько человек прибегло к этому методу, — она закашлялась, — а Петрам в своей клинике это дело вообще на поток поставил. Кстати, привет вам передает. Да, материал пока у меня дома, но решайте, пожалуйста, быстрее, я не могу держать его у себя вечно, слишком накладно...
Так же на цыпочках, только уже задом, Даша пробралась обратно на кухню. Сердце билось гулко, в голове стояла какая-то пустота. Юлька вернулась задумчивая и еще более уставшая. Медленно вымыв стакан, она стряхнула капельки воды с кончиков пальцев.
— Кто звонил? — пластмассовым голосом спросила Даша.
— Пероцкий. Завтра перед работой надо будет к нему заскочить, сделать укол его рыбам.
Даша вздрогнула.
— Кому сделать укол? — медленно переспросила она.
— Рыбам. Ты же сама мне передавала. Забыла уже? Ну и память... — Юлька улыбнулась, но сейчас ее приветливость показалась зловещей.
— Значит, Пероцкий пытается размножать рыб? — В глубине души Даша надеялась, что Юлька спохватится и воскликнет: «Каких рыб, конечно, птиц!»
Но Паэгле спокойно убрала бутылку в бар и кивнула:
— Конечно, рыб. Не людей же...
— А я думала, у него птицы! — выкрикнула Даша, и в голосе прозвучал такой вызов, что Юлька невольно вздрогнула. Подойдя ближе, она некоторое время рассматривала подругу.
— Что-то не нравишься ты мне в последнее время. Давай-ка мы тебя проверим.
— В каком смысле проверим?
— Направлю тебя к хорошему врачу, сдашь анализы. Даша почувствовала, как горло сводит спазм.
— Ты чего такая бледная? — Паэгле попыталась взять ее за руку и нащупать пульс.
Вырвавшись, Даша вскочила:
— Мне надо немного прогуляться. Голова кружится.
— Подожди, давай хоть давление померю.
— Нет! — Ни одним медицинским прибором она не позволит до себя дотронуться, даже термометром. — Не надо мне ничего мерить. Просто я... перетрудилась, мне надо отдохнуть. Погулять перед сном.
— Интересно, где ты так перетрудилась, — сыронизировала Паэгле. — Что-то я не вижу продвижения в твоем расследовании.
— А вот здесь ты ошибаешься! — Даша нашла в себе силы взглянуть бывшей однокласснице в глаза. — Я в своем расследовании продвинулась так далеко, что даже самой страшно.
— Н-да? — Юлька криво усмехнулась. — Слышать, конечно, отрадно, но я лучше подожду результатов. Надеюсь, это случится еще при моей жизни. Тебя когда ждать?
— Лучше не жди. Просто не ставь замок на предохранитель, я вернусь поздно.
Строгие черты омрачила легкая тень.
— Надеюсь, ты все-таки вернешься в подобающее время.
— Я постараюсь.