Космические скитальцы

Глава 27 Смертная казнь

Не проехал Поль и пяти минут, как сзади раздался конский топот, и неизвестный всадник поравнялся с ним.

Всадник оказался всадницей, молодой и красивой. Блондинкой с голубыми глазами. Барышня в знак приветствия приподнялась в седле и спросила приятным грудным голосом:

— Вы не подскажете дорогу на Зеленый Лог?

— Нам с вами по пути, — обаятельно улыбнулся Поль.

Дальше они ехали вместе. Барышня была приветлива и образована.

— Вы не похожи на местную, — сказал Поль.

— Вы тоже, — засмеялась его спутница. — Да, по правде говоря, я издалека. Получила здесь работу, и вот еду…

— Работу?

— Ага. Помощника шерифа. Говорят, они тут долго не задерживаются. Кого на тот свет отправляют, кто сам удирает… Это правда?

Их лошади шли совсем рядом. Поль даже чувствовал свежий запах волос незнакомки.

— Такая женщина — и на тебе, помощник шерифа, — восхитился он.

Даже его лошадь удивленно покрутила головой.

— Меня зовут Пол, — сказал Поль.

— Хорошее имя, мне нравится, — улыбнулась барышня. — А я Джейн, — просто добавила она.

Они перешли вброд речушку.

— Вы хорошо держитесь в седле, — сказал Поль. — Кто вас научил? Муж?

— О, нет, я не замужем, — скромно ответила Джейн и при этом выразительно взглянула на Поля.

— Я тоже холост, — признался он. — И знаете, так устал от одиночества.

— Как я вас понимаю, — сочувственно улыбнулась Джейн. — Мне тоже хотелось бы о ком-нибудь заботиться…

События развивались настолько стремительно, что когда всадники въехали в городок, они не успели разве что только назначить день помолвки.

Они проехали большую центральную улицу, которая с некоторых пор называлась «Площадь Незнакомца с Картами», и остановились, естественно, перед салуном «Шестой палец».

Выяснилось, что за время отсутствия Поля неутомимый хозяин салуна придумал еще одно нововведение. В специальном зале он установил машину собственного изобретения, которая после поглощения монетки выкидывала наугад набор разных картинок, и если картинки совпадали, на игрока вываливалась куча денег. Несколько ковбоев сосредоточенно дергали за ручки эти аппараты.

— Привет, Маленький Бил-Бил, — соскочил с коня Поль и вошел вовнутрь. Он ожидал услышать бурные приветствия и предвкушал впечатление, которое это произведет на Джейн.

Однако ничего такого не последовало.

— Кто вы, юноша, и откуда? — сурово спросил его хозяин. — И по какому праву вы заходите в мое казино?

Поль слегка оторопел.

— Ты что, старый пройдоха, не узнаешь меня? Я же Пол! Незнакомец с Картами.

— Не знаю никакого Пола, — почему-то помощнице шерифа сказал Бил-Бил.

Поль затравленно оглянулся и увидел вдруг на стене свой собственный, правда, весьма неумелый, портрет и под ним страшную подпись: «Разыскивается!»

Точно такую же листовку достала из кармана Джейн и теперь внимательно сличала ее с лицом своего попутчика.

— Что тут стряслось в мое отсутствие, ребята? — растерянно пролепетал Поль.

— Думаю, это было сделано именно с твоим присутствием, — нахально перебил Бил-Бил.

Чья-то твердая рука взяла Поля за шиворот и приблизила к листовке.

В чем только ни обвинялся несчастный Марьяж. В шулерстве. В самозванстве. В избиении граждан. В пьянстве. В развратных действиях с тремя гражданками. В неуплате налогов. В дезертирстве из армии. А заодно — в краже лошадей.

Поль понял, что пришла пора действовать. Он оттолкнул руку, выхватил свой верный кольт и со словами:

— Вот вам за неблагодарность! — нажал курок.

Пистолет испустил какой-то смешной звук, и из него выскочил дурацкий флажок с надписью — «Бабах!»

Впрочем, никто даже не улыбнулся.

Миловидные черты Джейн неприятно затвердели, она шагнула к Полю и одела на него наручники.

— По законодательству нашего штата за совокупность всех этих преступлений полагается смертная казнь, — красивым грудным голосом сказала она.

— Джейн, это не я! — тонко закричал Поль. — Это какая-то ошибка!

— Кроме того, вы обвиняетесь в нарушении законов нашего города! — окончательно вошла в роль помощница шерифа. — Никто не имеет права носить на нашей территории оружие!

— Да, парень, — съехидничал Бил-Бил, когда Поля выволакивали на площадь. — Глядя на тебя понимаешь, зачем нужны виселицы.

А Поля уже тащили к плахе.

Только тут он вспомнил вчерашнее предупреждение Сола. И очень пожалел, что не послушал старика. Но теперь было поздно.

На виселицу набрасывали свежую пеньковую петлю.

— Очень жаль, что ты не черномазый, — мерзко скалился ковбой в пенсне. — Тогда бы тебя можно было вздернуть здесь, — он кивнул на соседнюю виселицу.

В чем разница, Поль так никогда и не узнал. Он молился о том, чтобы Джейн не вышибла у него из-под ног табуретку. Чтобы все как-то разъяснилось, чтобы оказалось просто дурным сном…

Но, в сущности, он только думал, что молился, а на самом деле повторял карточные комбинации:

— Тройка, семерка, туз!.. Козырные черви!.. Ходить из-под дурака! Я бою-у-у-сь!!!

Джейн занесла свою крепкую, стройную ногу и изо всей силы ударила по табуретке.

Та вылетела вон, и Поль провалился в полную тьму…

— Ай! — вскрикнул Фишка и подпрыгнул на кровати.

Огромная оса с ядовито-желтым в полоску брюхом сидела на носу и невозмутимо вонзала жало в самую его середину.

Фишка взмахнул рукой и так съездил по своему веснушчатому украшению, что из глаз сами собой брызнули слезы.

Оса, впрочем, успела увернуться и, дразняще жужжа, взлетела под потолок.

Нос распух и болел.

Поглядев на себя в зеркало, Мэтью ужаснулся. Как в таком непотребном виде, с багровым баклажаном по самому центру лица идти на свидание к любимой девушке?..

Он обшарил весь дом, но ничего похожего на аптечку не нашел. Не было в доме и спутников Мэта.

А из комнаты Лины хоть и раздавались какие-то голоса, вздохи и хихиканья, но на стук никто не открыл.

Расстроенный Мэт поплелся к мультимерному виртуалу на оконечности мыска. Лина была здесь!

Она лежала у камина на шкуре какого-то диковинного животного и, подперев руками голову, задумчиво глядела на пляшущие языки огня.

При появлении Мэтью на лице ее вспыхнула лукавая улыбка.

— А я тебя давно дожидаюсь! — воскликнула она. — Ой, что это с тобой?..

Фишка трагическим жестом прикрыл багрово-сизую грушу.

— Покажи-покажи! — настаивала Лина. Она засмеялась. — А знаешь, тебе идет. Таким ты мне больше нравишься, честное слово! Приляг со мной, — она подвинулась, уступая место на шкуре. — Какое дивное украшение, — шептала Лина, разглядывая опухший Фишкин нос, — дай потрогать! О!..

Она вдруг с силой схватила голову Мэтью и впилась в губы страстным поцелуем.

— Обнимай меня, целуй меня, — жадно говорила она, — почему же ты меня не целуешь!..

Она сорвала с него одежду и впилась в его тело горячими губами.

Сквозь туман сладострастия Мэт увидел улыбку на запрокинутом лице Лины — и эта улыбка явно была адресована… не ему!

Мэтью приподнялся на локтях — и с ужасом обнаружил, что за стеклянными стенами, прильнув к окнам, стоят люди. Они облепили нижний ярус строения по периметру и теперь внимательно наблюдали за происходящим у камина.

— Кто это?! — вскрикнул Фишка. — Откуда они взялись?..

— О, милый! — стонала Лина.

— Убирайтесь!!! — заорал Мэт.

Лина по-животному хищно лизнула языком его сосок.

— Пусть смотрят! Это так возбуждает! — зашептала любимая.

— Как это?! — опешил Фишка. — Они же нам мешают!..

— Они нам завидуют! Давай покажем им, на что способны!..

И, не слушая протестов несчастного Мэтью, она оплела ногами его ноги и похотливо задвигалась под взорами десятков глаз.

Плохо соображая, что происходит, Мэт с ужасом пытался отстраниться.

— Ты сегодня не такой, — Лина покусывала его за мочку уха, — я тебя просто не узнаю!..

Мэтью застонал — входная дверь отворилась, и трое огромных китайцев, похожие на перекормленных бычков-трехлеток, переступили порог дома.

— Во… вон отсюда!!! — отчаянно завопил Мэт. Лина обернулась, и глаза ее сузились от восторга.

— О, какие они! — прошипела она, — Интересно, что они представляют из себя в постели?

— Лина! — поразился Фишка. — Ты с ума сошла?!

Но она уже направлялась к китайцам, обольстительно вихляя обнаженными бедрами.

— Опомнись!.. — проскулил бедолага. Китайцы заулыбались, и один из них оценивающе взвесил на ладони Линину грудь.

— Карасе! — одобрительно кивнул он остальным.

В мгновение ока все трое оказались, в чем мать родила.

Фишка зажмурился, а когда открыл глаза, то увидал свою прелестную возлюбленную, оседлавшую огромного тучного азиата и успевавшую при этом руками и губами отдавать должное двум другим.

— Мамочки! — тоскливо повторил он, но тут его взгляд упал на сучковатое полено, валявшееся у камина. Схватив его будто палицу, Мэтью с отважным криком бросился на китайцев.

Но один из них легонько ухватил Фишку за запястье, и, перекрутив, стиснул подмышкой.

— Оу! — вопил Фишка.

— Оу!.. — вторила ему Лина, но с несколько иной интонацией.

— Карасе! — переговаривались китайцы, меняясь местами. — Осень карасе!..

Отчаянный взгляд Мэта и затуманенный Лины пересеклись.

— Какие мужчины!.. — прошептала она Фишке, показав большой палец. — Ты даже представить себе не можешь!..

Между тем зрители переместились от окон в саму залу и окружили совокупляющихся плотной стеной.

— А давайте вместе попробуем! — азартно предложила девушка, взлохматив волосы. — Впятером, а?

Бычкам-трехлеткам, как видно, эта идея пришлась по вкусу.

— Лина, — выл обезумевший Мэтью, — не надо, Лина!.. Ты сошла с ума!!!

Никогда в жизни не попадал Мэтью в столь чудовищное положение. Даже самые черные часы, проведенные в лунной тюрьме, казались розовыми и безоблачными по сравнению с тем, что испытывал несчастный теперь.

Любовь его была поругана, а сам он превратился в посмешище.

Толпа тыкала в него пальцами, а громадные азиаты жадно и бесстыдно щупали лапищами его плечи и бедра.

Лина увивалась вокруг.

— У него отличная попка! — информировала она китайцев.

— Карасе, — приняли к сведению насильники. Зарычав, Мэт вдруг распрямился, отчего один из китайцев повалился навзничь. Второму Фишка кулаком заехал в нос, и тот, визжа, волчком закрутился на месте. Третий, державший Мэта, сам отпрыгнул в сторону и сказал:

— Не нада.

— Надо! — возразил Мэтью и огрел его поленом.

— Гау-а-а!!. — толпа зашлась в экстазе.

— Все равно они тебя догонят! — хохотала Лина.

Фишка мчался вдоль линии прибоя, и ноги увязали в рыхлом песке.

— У-у-у-у!!! — слышал он за спиной вопли преследователей.

Спасения не было.

Мэт, на чем свет стоит, клял себя, что не догадался свернуть к мусоровозу, за стенами которого легко было укрыться от скопища развратных маньяков.

Хриплое дыхание было уже совсем близко, потные руки уже пытались ухватить Мэта за плечи, но ему удавалось увернуться.

Наконец кто-то тяжелый, с огромным напряженным фаллосом, прыгнул на него сзади. Фишку пронзила страшная боль:

— Не надо-о-о-о!!! — закричал он дико.

Все закружилось перед глазами, и последнее, что услыхал бедняга, был заливистый смех Лины и ее одобрительный рефрен:

— У него прекрасная попка!..

Сол проснулся с сильной головной болью. Натянув уже изрядно помятые штаны и несвежую рубашку, он заглянул в остальные комнаты. В них, конечно же, никого не оказалось. Вчерашняя раковина лежала там же, где он ее и оставил — на каминной полке.

Голова разламывалась на куски.

«По идее, я сейчас должен найти аспирин,» — подумал Сол, вспомнив о своих вчерашних догадках. Он пошарил в шкафу, на полках и в ящике тумбочки. Никаких лекарств не было.

«Может быть, это от голода голова болит?» Со вчерашнего утра у Сола во рту не было и маковой росинки.

На столе стояла небольшая эмалированная кастрюля. Сол подошел и поднял крышку.

Кастрюля была до половины заполнена давно остывшей тушеной капустой брокколи в мучном соусе.

«Кажется, волшебство уже не действует», — усмехнулся про себя Сол. Однако голод давал о себе знать, и он, давясь, проглотил содержимое кастрюли. Головная боль не прекратилась.

«Может быть, где-нибудь рядом найдется аптека? Хотя, судя по нынешнему настроению наших «благодетелей», избавиться сегодня от головной боли мне не светит».

Он пошарил по карманам и, к своему великому удивлению, обнаружил в одном из них туго набитый бумажник.

«Вот это уже лучше».

Дойдя до шоссе, Сол двинулся в сторону города. Было жарко. Мимо него проезжало много машин, но ни одна из них не останавливалась, хотя он почти беспрерывно голосовал.

Минут через двадцать Сол дошел до какой-то маленькой деревушки, где с большим трудом разыскал аптеку.

Толстый, лысый продавец дремал, положив щеку на стеклянный прилавок.

— Простите пожалуйста, — любезно обратился к нему Сол. — Нет ли у вас чего-нибудь от головной боли?

Аптекарь поднял голову.

— Кеске? — спросил он по-французски. «Так, — подумал Сол. — Как говорится, хорошего понемножку».

Найдя на витрине упаковку аспирина, он ткнул в нее пальцем.

— Ас-пи-рин, — раздельно произнес он международное слово.

— Сис франке, — сказал продавец.

«Шесть франков», — перевел Сол.

Вытащив бумажник, он расплатился с аптекарем. Тот, проверив банкноту на свет, вдруг изменился в лице и выпалил несколько возмущенных фраз.

«Кажется, банкнота фальшивая!» — догадался Сол.

Аптекарь схватил телефонную трубку и, видимо, собрался звонить в полицию, но Сол, перегнувшись через прилавок, нажал на рычаг.

«Чем бы ему заплатить, черт побери!?»

И тут Сол вспомнил про орден. Сорвав с лацкана, он протянул его аптекарю. Тот, не веря своему счастью, схватил орден и расплылся в улыбке. Потом, выбежав на секунду за дверь, он предложил Солу стакан воды — запить аспирин.

Выйдя из аптеки, Сол огляделся по сторонам.

«В Париж сегодня не поеду. Судя по началу дня, меня там наверняка ждет какой-нибудь неприятный сюрприз. Нет уж, я лучше дома посижу».

Еще издали он заметил полицейскую машину, которая направлялась явно к нему. Один из сидящих в машине полицейских, высунувшись из окна, делал Солу какие-то знаки рукой.

«Фальшивые банкноты!» — пронзила его мысль. В аптеке он машинально засунул бумажник обратно в карман. Незаметно выбросив его в придорожную канаву, он быстро зашагал дальше.

Полицейская машина проехала мимо.

«Значит, я могу в какой-то степени влиять на события? — подумал Сол. — Хм… Надо будет запомнить».

Сзади послышался тихий шелест автомобильных шин. Рядом с Солом остановился вчерашний роскошный лимузин, из которого вышла Моника. Она снова была в майке и потертых джинсах.

— Мсье Симпсон! — с недобрым блеском в глазах она бросилась к нему. — Вот счета! Вы еще вчера должны были заплатить! Не думайте, что вам удастся скрыться! — Она протянула Солу огромный бланк. Вверху стояло: «Счет за проведение международного научного симпозиума». В углу от руки было написано: «К оплате проф. С. Симпсону». Подпись была неразборчива. Далее шли графы: «Прокат лимузина», «Изготовление медали Нобелевского лауреата», «Аренда зала Парижского университета». Даже «Копировальные работы» не были забыты. Счет оканчивался огромной суммой со многими нулями.

Ознакомившись с ним, Сол вернул лист Монике:

— Очень интересно. Только боюсь, что вы обратились не по адресу.

Лицо Моники потемнело.

— Перестаньте валять дурака, профессор Соломон Симпсон! Немедленно оплатите счета! Иначе я прикажу вас арестовать!

Из машины вышли двое полицейских.

Но Сол продолжал сохранять спокойствие:

— Вы, милая, допустили небольшую ошибку. Во-первых, ни на каком симпозиуме я не был, и Нобелевской премии не получал. К вашему сведению, ее вручают в Стокгольме, а не Париже. Во-вторых, я не профессор, а просто арестант лунной тюрьмы. Можете навести справки у ее начальника. А в-третьих, — Сол подумал. — Меня вообще зовут не Соломоном. Соломон — это мой брат-близнец.

От такого наглого вранья Моника застыла с открытым ртом. Затем она попятилась к лимузину. Дверцы захлопнулись, и через минуту он скрылся за поворотом.

«Оказывается, со всем этим можно очень просто бороться, — подумал Сол. — Нужно просто не соглашаться с предложенной ситуацией».

Вдруг до него донеслись отдаленные крики. Обернувшись, он увидел несущуюся по шоссе толпу, состоящую из вчерашних ученых. Впереди всех бежали Эйнштейн, Менделеев и Ньютон с искаженными от ярости лицами. Президент Жак на бегу командовал несколькими окружающими его телохранителями.

— Лови шарлатана! — вопила толпа. — В тюрьму мошенника! Стреляйте, он сейчас уйдет!

Первым движением Сола было броситься бежать со всех ног. Охранники уже достали огромные пистолеты и прицеливались в него.

И тогда Соломон сделал то, что делают дети, когда боятся чего-нибудь сильно-сильно.

Он закрыл глаза и сказал:

— Я больше не играю…

— Встать, суд идет!

Двери распахнулись, и несколько человек в цивильных костюмах заняли места за судейским столом.

Лина все искала глазами скамью подсудимых, а на ней президента. Но найти не могла.

В зале было совсем мало народа. Собственно, только она одна и еще двое вооруженных охранников рядом с ней.

— А где же президент? — спросила она у одного из них.

— Молчать, — коротко скомандовал тот. Председатель суда перебирал какие-то бумажки и что-то невнятное бормотал себе под нос.

Лина достала блокнот и стала записывать свои первые очень странные впечатления:

«Суд идет без подсудимого. Очевидно, боятся волнений. В зале только я. Судьи не носят мантий. Кажется, председатель отметил мою роль в разоблачении подсудимого. Выступает прокурор.»

Действительно, со своего места поднялся чернобровый угрюмый человек и начал говорить:

— Господа, предметом нашего сегодняшнего разбирательства будет дело, аналогов которому не знает история. Речь идет о преступлении страшном и циничном по своей сути вообще и отягощенным тем обстоятельством, что жертвой этого преступления стал наш глубоко любимый президент. Все вы уже знаете из средств массовой информации, что эта отвратительная преступница под видом журналистки сумела пробраться в служебные апартаменты президента и там, используя доверчивость и человеколюбие героя нашей страны и нации, убить его.

Лина не поверила своим ушам. Президент убит?!

— Вы с ума сошли! — крикнула она со своего места и подскочила, но в тот же момент два охранника синхронно опустили руки на ее плечи, и Лина вынуждена была сесть.

— Прошу председательствующего отметить поведение подсудимой, — сказал прокурор и продолжил свою речь.

Дослушав выступление прокурора, Лина как будто даже успокоилась, потому что воспринимать всерьез его было невозможно.

«Это какой-то нелепый розыгрыш», — решила она и остальные выступления выслушивала, руководствуясь этим соображением.

А выступали после прокурора адвокат и судья. Речи их практически не отличались. Оба они проклинали подлую и коварную преступницу и горевали по непозволительно рано ушедшему президенту.

Приговор объявили без предварительного совещания судей.

— Именем закона гражданку Лупино Лину приговорить к высшей мере социальной защиты — смертной казни через расстрел…

Охранники ловко надели на руки Лины металлические браслеты.

Фарс становился слишком грубым и жестоким.

— Вы с ума сошли! — снова закричала Лина. — Это уже ни в какие рамки не лезет!

— Я согласен с подсудимой! — вскочил и прокурор.

— И я согласен! — вскочил адвокат.

«Ну, наконец-то,» — подумала Лина облегченно.

— Расстрел! Да это слишком гуманно для нее! — развил свою мысль прокурор. — Только сожжение!

— Ага! Придумал, козел! — по-блатному захохотал адвокат. — А последнее слово подсудимой для тебя уже ничего не значит? Нет, только утопление!

— Ша! — заорал председатель. — Волки позорные! Дайте договорить! — Он снова приблизил к глазам бумагу и прочитал: —… приговорить к высшей мере социальной защиты — смертной казни через расстрел, который заменить по ходатайству сторон полевыми работами! Приговор привести в исполнение немедленно!

Все присутствующие в зале, включая охранников, зааплодировали.

— Но я не знаю сельского хозяйства! — воскликнула Лина.

— А тебе это и не нужно! — заржали охранники.

— Я не понимаю, что за наказание меня ждет?!

— Да в ямку тебя закопают, — объяснил адвокат. — Живьем. Посадил дед репку!

К тому моменту, когда Лину вывели во двор, яма для приведения приговора была уже готова.

С Линой началась истерика. Палачи, впрочем, мало обращали на это внимание. Они подвели Лину к самой яме и опустили на дно, как мешок. Двое подручных взяли заступы и живо закидали яму землей, которую потом плотно утоптали ногами. Над утоптанным местом виднелось бледное, искаженное ужасом лицо Лины, которая отчаянно мотала головой и пыталась выкрикнуть:

— Сейчас же откопайте меня, идиоты! Однако вместо крика вылетали лишь слабые стоны.

Стоявшие вокруг несколько человек, поглазевши некоторое время на молодую закопанную женщину, начали мало-помалу расходиться, а возле Лины встал на страже человек в темном костюме, который должен был присматриваться за тем, чтобы мученице, обреченной на медленную смерть, никто не дал напиться или поесть.

— Слышь, репка, — сказал охранник. — Обычно помирают на третий-четвертый день. От почечной или легочной недостаточности. — Но ты не протянешь столько. А хочешь, — он оглянулся по сторонам, — я тебе дам ядку? Чтоб не мучатся, а, репка?

— Не хочу-у-у-у!!! — закричала Лина. — Не хочу-у-у-у!!!