Коварный супруг

Глава 28

Сиерра

Я не решаюсь припарковать машину перед гаражом Ксавьера почти в десять часов вечера, пробыв в офисе гораздо дольше, чем нужно. Мысль о том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, нервирует меня так, как никогда раньше, и это связано с тем, как странно Ксавьер вел себя в последнее время, и с тем, как он поцеловал меня в своей прекрасной библиотеке.

Он настолько не похож на себя, что я не знаю, что с ним делать. Я стараюсь избегать его, как могу, и, к моему удивлению, он ничего не говорит об этом. Как будто он этого ожидал. Отчасти я думала, что он поднимет шум и доставит мне лишние неудобства, но он просто держался в стороне. В большинстве дней можно забыть о том, что мы женаты, пока я не прихожу домой и не обнаруживаю его в нашей постели без рубашки, а выражение его лица выражает что-то, в чем я могу поклясться, что это тоска.

Утро с ним еще хуже. Каждое утро он так крепко прижимает меня к себе, и то, как его тело прижимается к моему, заставляет меня отчаянно желать его. За несколько дней ему удалось полностью запутать меня, и я ненавижу это. Я была так уверена, что знаю, во что ввязываюсь, выходя за него замуж, но я не могла ошибиться.

Я делаю глубокий вдох, выходя из машины, и мое сердце бешено колотится, когда я вхожу в дом. Это нереально, что я живу здесь, в том же доме, в который я врывалась столько раз, и я не уверена, что когда-нибудь привыкну к этому. Мои шаги замедляются, когда я подхожу к двери в спальню Ксавьера и вижу, что он сидит в постели, простыни сбились вокруг его обнаженного торса, а ноутбук лежит на коленях. Он поднимает глаза и улыбается, и мое сердце бешено колотится.

— Котенок, — промурлыкал он.

— Что это за личная вендетта против футболок? — Я огрызаюсь, не в силах удержать себя от того, чтобы украдкой не взглянуть на его широкую грудь и сильные руки.

Он усмехается и откидывает голову к изголовью, глядя на меня из-под опущенных ресниц.

— Я ношу рубашки и галстуки каждый день, женушка. Почему я должен хотеть носить их и дома?

Женушка? Мое лицо пылает от этого слова, прозвучавшего из его уст, и я отвожу взгляд, спеша в ванную. Я не тороплюсь в душ, изо всех сил пытаясь успокоить нервы и терпя неудачу.

Глаза Ксавьера загораются, когда он замечает, что я вхожу в одной из его футболок, и он ухмыляется.

— На тебе они смотрятся бесконечно лучше, чем на мне, — замечает он, когда я ложусь к нему в постель, его голос звучит мягко.

Я перевожу взгляд на него и изо всех сил пытаюсь понять, не шутит ли он, не издевается ли надо мной, но он кажется серьезным, и это просто бессмысленно. Я сужаю глаза и тянусь к своему ноутбуку, решив поработать еще час и совершенно не желая, чтобы он отвлекал меня своим дурацким прессом и ленивой ухмылкой.

— Размести там небольшую кофейню, чтобы увеличить пешеходную посещаемость, — говорит Ксавьер, наклоняясь, чтобы заглянуть в мой экран.

Мой первый инстинкт — закрыть ноутбук, но я сопротивляюсь и неохотно признаю, что он прав.

— Откуда ты знаешь, что мне было интересно, как увеличить пешеходную посещаемость?

Он усмехается и придвигается ближе, закидывая руку на спинку моей подушки, не совсем близко, чтобы коснуться моих плеч, но достаточно близко, чтобы я мгновенно стала его замечать. Когда он наклоняется, чтобы получше рассмотреть мой экран, у меня по позвоночнику пробегает дрожь, и я вижу его пресс, когда он прижимается боком к моей руке. Это несправедливо, насколько совершенным является его тело, и я ненавижу то, что не могу не замечать этого.

— Я знаю тебя, — говорит он, его голос наполнен чем-то, что я не могу определить. Возможно, властностью? — На самом деле, я думаю, у тебя достаточно места, чтобы разместить фуд-корт.

Я поднимаю бровь и поворачиваюсь к нему лицом, но замираю на месте, когда понимаю, насколько он близко. Мое дыхание сбивается, и его взгляд падает на мой рот.

— Это странно, — шепчу я. Он почти незаметно напрягается, и я тут же чувствую, что вынуждена закончить свою мысль, не желая, чтобы он понял меня неправильно. — Я так привыкла защищать свои проекты от твоих любопытных глаз и рук, что это немного странно. Обычно ты пытаешься украсть у меня мои проекты, и мне, честно говоря, неприятно признавать, что твой вклад полезен.

Ксавьер ухмыляется и тянется ко мне, заставляя бабочек в моем животе запорхать. Он наматывает прядь моих волос на палец, а его взгляд блуждает по моему лицу.

— Я никогда не крал ни один из твоих проектов, — отрицает он, ухмыляясь так, что я не могу сдержаться.

— Что? — спрашиваю я, и мой голос звучит гораздо более хрипло, чем я предполагала. — Ты никогда не крал у меня проекты? Ты шутишь, да?

Он отпускает мои волосы и слегка поглаживает мою щеку кончиками пальцев.

— Нет. Ни одного.

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, ярость медленно овладевает мной.

— Ты чертов лжец, — огрызаюсь я. — «Artemis» была моей, — говорю я ему, напоминая о театре, который он украл у меня, вместе с его планами. — И не начинай мне рассказывать о том, что два твоих лучших ресторана, «Siren» и «Renegade», тоже должны были быть моими. Я смотрю на него, ломая голову, пытаясь вспомнить все крупные проекты, которые он украл у меня за эти годы.

— Я их не крал, — говорит он, пожимая плечами, когда его взгляд блуждает по моему лицу, и в его раздражающе сексуальных глазах появляется нотка веселья. — Это просто должно было случиться. Даже ты не можешь бороться с судьбой, не так ли?

— Ты абсолютно безумный кусок дерьма... — У меня возникает искушение закричать в подушку, но вместо этого я поворачиваю голову и кусаю руку, которой он обхватывает меня.

Ксавьер напрягает мышцы и разражается смехом, запустив руку в мои волосы. Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него, и жалею, что у меня не хватило духу укусить его достаточно сильно, чтобы было больно.

— Ты думаешь, это смешно? — Я почти рычу.

Он крепче сжимает мои волосы, его дыхание немного неровное, когда он улыбается мне.

— Разве ты не милашка, мой сладкий маленький котенок? — Он приближает мое лицо к своему, и ощущение его пальцев на моей коже головы делает меня забавной. Его взгляд переходит с моих глаз на губы, и мое сердце начинает бешено колотиться. — Не знаю, что я люблю больше: твои милые клыки или твои когти, которые ты не показываешь никому, кроме меня.

Его нос касается моего, и я непроизвольно хнычу, все мое тело захлестывает желание.

— Если ты хочешь что-нибудь укусить, — бормочет он, прижимаясь лбом к моему. — Могу я предложить свои губы?

— Ты думаешь, я не сделаю этого? — спрашиваю я, придвигаясь чуть ближе, мое тело гудит от адреналина и желания.

— Я бросаю тебе вызов, — шепчет муж мне в губы, и я поддаюсь, зажав его нижнюю губу между зубами. Он крепко сжимает мои волосы и стонет, целуя меня, быстро беря контроль над собой. Его движения одновременно медленные и решительные, он углубляет наш поцелуй и притягивает меня к себе, позволяя почувствовать, насколько он тверд. Мысль о том, что он хочет меня так отчаянно, только разжигает мое желание, и я не могу удержаться от стона, когда он проводит своим языком по моему.

— Ты сводишь меня с ума, — шепчет он мне в губы. Он начинает двигать бедрами, и то, как он чувствуется между моих ног, сводит с ума. Я задыхаюсь от желания, одна рука зарывается в его волосы, а другая начинает блуждать по его груди и прессу, и мои запреты исчезают. У меня перехватывает дыхание, когда его руки проникают под футболку, а большой палец нащупывает трусики. Мои бедра непроизвольно двигаются навстречу его рукам, моя потребность в нем обретает собственную жизнь.

Ксавьер стонет и целует меня сильнее.

— Ты мокрая, — стонет он мне в губы, отодвигая ткань и проводя большим пальцем по моему клитору.

Я громко стону, не в силах сдержаться.

— Ксавьер, — умоляю я, крепче вцепившись в его волосы, и снова притягиваю его рот к своему. Он массирует мой клитор, медленно доводя меня до оргазма, и я стону в его губы, не в силах сдержаться. — Пожалуйста, — шепчу я, мои ноги дрожат.

Ксавьер отстраняется и смотрит на меня, заставляя повернуться к нему лицом, пока он держит меня на грани.

— Пожалуйста, что? — спрашивает он, забавляясь со мной. — Ты хочешь кончить для меня, не так ли? — говорит он, ухмыляясь, когда его прикосновения становятся грубее и быстрее. — Я дам тебе то, что ты хочешь, если ты вежливо попросишь.

— Ты невыносим, — говорю я ему, сильнее прижимаясь бедрами к его рукам, отчаянно оседлав его руку. Я так близка, и он это знает.

— А ты прекрасна, — шепчет он, когда мои мышцы начинают сокращаться, а стоны становятся бессвязными. — Да, — стонет он, его глаза полны желания. — Кончи для своего мужа, Котенок.

Я прижимаюсь лбом к его плечу, мое дыхание становится неровным, когда волна за волной наслаждение проносится сквозь меня, вызывая головокружение. Ксавьер поворачивает голову, чтобы поцеловать меня в щеку, его руки обхватывают меня, крепко обнимая, не давая реальности оторваться от меня еще на несколько мгновений.

Он нежно гладит меня по спине, пока мое дыхание выравнивается, и внезапно я боюсь поднять голову, хотя несколько минут назад я была такой смелой.

— Тебе ведь нужно закончить кое-какую работу, не так ли? — шепчет он, словно давая мне выход, словно он знает, насколько уязвимой я вдруг почувствовала себя. Ксавьер прижимается к моей щеке еще одним поцелуем, и я немного отстраняюсь, не сводя с него взгляда.

Он усмехается и щиплет меня за подбородок, поднимая мое лицо, а затем наклоняется и целует меня, медленно, неторопливо, прежде чем отстраниться. Наши глаза встречаются, и он улыбается так мило, что я не могу не покраснеть, когда отстраняюсь от него и хватаю свой ноутбук. Я думала, он будет дразнить меня, но он просто ложится на бок и наблюдает за тем, как я притворяюсь, что работаю, больше часа, пока в конце концов его дыхание не становится глубже, и он не засыпает.

Ксавьер всегда приводил меня в замешательство, но никогда так сильно, как в эти дни. Я думала, что буду очень несчастна, будучи замужем за ним, но вместо этого он постепенно наполняет меня надеждой, которую я совершенно не должна испытывать, — надеждой на то, что, возможно, бабушка была права насчет него.