Коварный супруг

Глава 4

Сиерра

Мое сердце бешено колотится, когда я выхожу из машины в красном платье Raven Windsor Couture, сшитом на заказ, и помадой того же оттенка. У него разрез от середины бедра до самого низа и великолепный вырез в форме сердца. Это платье должно заставить меня чувствовать себя уверенно, когда я ступаю в логово моего врага, но почему-то я не могу избавиться от нервов.

Когда я вхожу в большой театральный зал, где проходит сегодняшняя вечеринка, мои глаза расширяются, и ярость сменяется тревогой. Все именно так, как я себе представляла, вплоть до трехъярусных люстр и прекрасных потолочных роз. Этот гнилой кусок дерьма. Он явно не пожалел денег, продублировав мой замысел до мельчайших деталей, и за это его незаслуженно хвалят. Боже, как я его ненавижу.

Моя рука слегка дрожит, когда я беру с подноса бокал шампанского и благодарю официанта, мои мысли в беспорядке. Почему он вдруг снова провоцирует меня после перемирия, длившегося более двух лет, и что он от меня хочет? Прошло несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз видела Ксавьера лично, и я не знаю, что думать о его недавнем поведении. Я не понимаю, каков его мотив, но я достаточно хорошо знаю Ксавьер Кингстона, чтобы понять, что у него он есть.

— Сиерра Виндзор?

Я поднимаю глаза и вижу, что ко мне идет знакомый мужчина. Его каштановые вьющиеся волосы средней длины чуть подпрыгивают при каждом шаге ко мне, а улыбка озаряет его голубые глаза.

— Грэм Торн, — говорю я, невольно улыбаясь.

Он ухмыляется, заключая меня в объятия, и крепко сжимает их на мгновение, а затем отступает, его глаза блуждают по моему лицу.

— Я не видел тебя много лет, — говорит он, его тон такой же добрый, каким я его помню.

Мы с Грэмом — друзья детства, которые часто оказывались в орбите друг друга из-за моей бабушки и его родителей. Мы всегда знали, что оба в конечном итоге будем работать в сфере недвижимости, в силу того, что наши семьи являются партнерами, и поэтому нам настоятельно рекомендовали подружиться. Мы были очень близки, когда росли.

— Это не я решила годами работать в Средиземноморье, — говорю я ему, поддразнивая. — Не могу поверить, что ты меня бросил!

Он ухмыляется и начинает отвечать, когда в комнате воцаряется тишина. Мне даже не нужно смотреть, чтобы понять, кто только что вошел. Ксавьер Кингстон всегда так влиял на людей, и я не уверена, что он сам это осознает.

Мы с Грэмом оба поворачиваемся, и мое сердце сжимается, когда я вижу, что он входит в комнату с Валерией под руку. Они выглядят невероятно вместе в одинаковых черных нарядах, их ауры излучают уверенность и силу. Ненавижу, что он все еще так красив, что я не могу отвести взгляд, когда он входит в комнату. Эти темные волосы, острые скулы и щетина, к которой так и хочется прикоснуться... Наверное, дьяволу имеет смысл приходить в соблазнительной упаковке. Так легче обмануть ничего не подозревающие души.

— Ее красота идеально дополняет его привлекательность, — замечает Грэм, и я крепче сжимаю бокал с шампанским, поскольку мой взгляд останавливается на бриллиантовом колье, которое она надела. Прежде чем я успеваю поймать себя, мой взгляд переходит на ее безымянный палец, и что-то тяжелое разжимается в моем желудке, когда я обнаруживаю, что он пуст. На сигнализации Ксавьера четко написано «Миссис Кингстон», и то, что никто из них не носит обручальных колец, вовсе не означает, что они не поженились. Это просто значит, что они не хотят, чтобы кто-то знал — пока.

Я не могу выбросить из головы статью, опубликованную в «The Herald», и темные эмоции, которые я не могу определить, проносятся во мне, когда я смотрю, как сверкают ее украшения под люстрами, которые я подобрала. Есть шанс, что по крайней мере одно из украшений, заказанных Ксавьером у Лорье, было обручальным кольцом.

Я стискиваю зубы и начинаю думать, зачем я вообще сюда пришла, но замираю на месте, когда чувствую на себе взгляд Ксавьера. Он останавливается, и Валерия, проследив за его взглядом, оглядывается через плечо. Она улыбается мне так мило, что я тут же чувствую себя виноватой за ту слабую и совершенно иррациональную неприязнь, которую испытываю к ней. Я на мгновение опускаю голову и поворачиваюсь к Грэму, не желая слишком пристально смотреть на Ксавьера.

— Похоже, слухи правдивы, — говорит Грэм, заискивающе улыбаясь мне.

— Какие слухи? — спрашиваю я, и мой тон звучит резче, чем я предполагала.

— Что соперничество между Ксавьером и тобой — самое ожесточенное, которое когда-либо наблюдалось в индустрии.

Я закатываю глаза и опускаю бокал с шампанским.

— Он беспринципный засранец, — бормочу я. У меня возникает искушение рассказать Грэму о своих проектных планах и о том, как все вокруг нас когда-то было моим самым грандиозным видением, но почему-то я прикусываю язык.

Кроме моих невесток, никто не знает о том, что мы с Ксавьером делали друг с другом на протяжении многих лет. Все знают, что мы яростно конкурируем за одни и те же проекты, но никто не знает, как далеко мы зашли в своих попытках саботировать друг друга. Я даже не знаю, почему мы всегда держали свои выходки в тайне, когда любой из нас мог бы привлечь власти и навсегда положить конец нашему соперничеству.

— Беспринципный засранец, да? — повторил Грэм, выглядя забавным. — Я вижу, ты все еще обиженная неудачница.

Я смотрю на него в полном негодовании, а он разражается хохотом.

— Что ты только что сказал? — спрашиваю я, сдерживая улыбку. Грэм — один из немногих людей, с которыми я всегда могу быть полностью самой собой. Его никогда не пугала фамилия Виндзор и все, что с ней связано. В мире, наполненном притворством и фальшивыми друзьями, он всегда был глотком свежего воздуха.

— Да ладно, — говорит он, смеясь. — Он далеко не беспринципный. Он тратит много своего свободного времени на строительство школ, больниц и жилья для уязвимых слоев населения — и все это на свои деньги.

Я стону и запускаю руку в волосы. Никто не знает его так, как я. Все видят его милосердное сердце и доброту, но не знают, что все это — фасад.

— Ксавьер Кингстон — это дьявол, который маскируется, — говорю я ему, только заметив, что Грэм смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Сиерра.

Мое сердце мгновенно начинает биться при звуке голоса Ксавьера, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть его темные глаза, наполненные такой силой, что трудно отвести взгляд. Он улыбается так, как всегда улыбается, когда видит меня, и в его выражении смешались провокация и веселье.

— Хочешь потанцевать с дьяволом?

Я сужаю глаза, поворачиваясь к нему лицом. Конечно, он поймал бы меня на том, что я плохо о нем отзываюсь, и, конечно, не стал бы закрывать на это глаза. У меня возникает искушение отвергнуть руку, которую он протягивает мне, но если я так поступлю, то никогда не получу ответа на вопрос, который привел меня сюда. Что он украл у меня?

Я стискиваю зубы, кладя свою руку поверх его, не обращая внимания на легкое волнение, пробегающее по позвоночнику, когда я делаю это. В глазах Ксавьер мелькает что-то похожее на облегчение, когда он одним плавным движением вытаскивает меня на танцпол и прижимает к своей груди.

— Я не был уверен, что ты придешь, Котенок.

Я сужаю глаза и намеренно наступаю ему на ноги.

— Ты не оставил мне выбора. Я здесь, и мы на танцполе, так что скажи мне, что ты у меня украл.

Он несколько мгновений смотрит на оркестр, и тут же начинает играть Por una Cabeza. Ксавьер ухмыляется, глядя на меня, и мы оба принимаем позу для танго, как делали это уже много раз. Он просит именно эту песню каждый раз, когда мы оказываемся на одних и тех же официальных мероприятиях, и, хотя я никогда не признаюсь ему в этом, я стала считать эту песню нашей.

— Выбор есть всегда, — говорит он мне, пока мы танцуем по комнате, наши тела двигаются вместе гораздо лучше, чем должны. Я не маленькая женщина, но в его объятиях я чувствую себя крошечной. — И ты выбрала меня.

Моя нога обхватывает его, и наши глаза встречаются. — Принуждение и выбор — это совершенно разные понятия, Ксавьер. Хотя я понимаю, что для тебя это может быть трудно понять.

Мы оба тяжело дышим, двигаясь вместе, и ни один из нас не отводит взгляд от другого.

— Мне всегда нравилось, как ты произносишь мое имя.

Мои глаза расширяются, а сердце учащенно забилось.

— Расскажи мне, что ты украл.

Он ухмыляется, его глаза блуждают по моему платью и задерживаются на моей груди.

— Ты выглядишь ослепительно, мой дорогой котенок, но твоя шея сегодня выглядит ужасно голой.

Я замираю в его объятиях, что-то горячее и темное разгорается в моем животе.

— Тебе лучше знать, что не стоит говорить мне ничего подобного, — огрызаюсь я, не в силах сдержать свой пыл. Я терпеть не могу мужчин, которые флиртуют с другими женщинами, даже если они состоят в серьезных отношениях. Нет ничего более ненавистного, чем неверность.

Я отталкиваюсь от него, приходя в себя. Как он всегда это делает со мной? Мне не следовало соглашаться танцевать с ним с самого начала. Когда я рядом с ним, я никогда не бываю собой. Он нажимает на мои кнопки так, как никто другой никогда не мог. Я убеждена, что Ксавьер Кингстон рожден, чтобы раздражать меня.

— Что я сделал не так? — спрашивает он уязвленным голосом.

Я сужаю глаза от его, казалось бы, искреннего замешательства, прекрасно понимая, что именно так он и поступает. Ксавьер никогда не лжет мне, но он все равно будет говорить по кругу и обманывать меня.

— Ты должен относиться к ней лучше, — говорю я ему, и мой тон выдает мой гнев.

— К кому лучше относиться? — спрашивает он, выражая недоумение.

— К твоей спутнице, — огрызаюсь я, прижимаясь к его груди. — Забудь об этом, Ксавьер. Я не знаю, что именно ты у меня украл, но настоятельно рекомендую тебе вернуть это до того, как я узнаю, что это такое, или, да поможет мне Бог, ты пожалеешь о том дне, когда нарушил наше перемирие, украв мои чертежи.

Он ухмыляется мне так, словно я какой-то его чертов питомец.

— Я не верну то, что взял, пока не получу то, что хочу, Сиерра. И ни днем раньше.

На мгновение я испытываю искушение спросить, чего же он хочет, но мне лучше знать, чем играть с ним в эти глупые игры.

Никогда больше.

Никогда и ни за что на свете я не позволю Ксавьеру Кингстону снова занять все мои мысли.