Коварный супруг

Глава 45

Сиерра

Я хмуро смотрю на свои архитекторские чертежи и точу карандаш, досадуя на то, что у меня никак не получается.

— Черт возьми, — бормочу я, откидываясь на спинку кресла за нашим обеденным столом.

— Дай-ка взглянуть, — говорит Ксавьер, ставя на стол тарелку с сыром и садясь рядом со мной. Я смотрю на него широко раскрытыми глазами и хватаю всю тарелку обеими руками, пока он тянется к моему рисунку.

Ксавьер хихикает, когда я откусываю кусочек копченого чеддера и стону от восторга.

— Никогда раньше не ревновал к сыру, который сам купил, — говорит он, качая головой, когда берет мой карандаш. — Вы делаете со мной самые странные вещи, миссис Кингстон.

— Это ты сам с собой сделал, — бормочу я, беря крекер и намазывая его бри. — Ты женился на мне, странные причуды и все такое.

Он смеется и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Лучшее, что я когда-либо делал, — отвечает он, а затем возвращается к моему чертежу. Я наблюдаю за ним, как он анализирует мою работу и очень быстро делает ее лучше, как будто это дается ему легко, и не могу не позавидовать тому, насколько он талантлив. Неудивительно, что мы так долго были соперниками — мы оба слишком конкурентоспособны.

Я радостно покачиваюсь на своем месте, откусывая очередной кусочек сыра, а Ксавьер, положив голову на кулак и поставив локоть на стол, наблюдает за мной с таким завороженным выражением лица.

— Возможно, мне просто следует отвести тебя в ресторан в Париже, откуда я это привез. Я не был там уже много лет, но думаю, что тебе понравится. Он маленький и причудливый, но из него открывается великолепный вид на Эйфелеву башню, безупречное обслуживание и абсолютно лучшая еда, которую я когда-либо пробовал.

Я поднимаю бровь, ревность медленно разгорается в моей груди.

— Звучит романтично, — бормочу я, мгновенно задаваясь вопросом, с кем он ходил. Судя по тому, как он улыбается, воспоминания явно хорошие.

Ксавьер поднимает бровь, а потом усмехается.

— Не нужно так на меня смотреть, — говорит он мне, похоже, забавляясь. — Я ходил с моим хорошим другом, мужчиной. Его семья владеет этой сетью ресторанов, а также многими другими в Европе.

Я удивленно поднимаю глаза, внезапно осознавая, что он ни разу не упоминал ни друзей, ни даже того, что он делал в прошлом, о чем я еще не знала, например, о поездке во Францию.

— Ты все еще дружишь с ним? — осторожно спрашиваю я.

Ксавьер слегка напрягается, но потом вздыхает и кивает.

— Я бы сказал, что Дион и Энцо — мои единственные два настоящих друга. Когда-нибудь я вас познакомлю. Думаю, он будет рад познакомиться с тобой.

Кажется, он все еще долго думает, прежде чем рассказать мне о чем-то, но он начал делиться со мной отрывками из своего прошлого. Только хорошие воспоминания, и я подозреваю, что они сильно отредактированы, но я не возражаю. Мне не нужно знать о нем все до мельчайших подробностей, я просто хочу чувствовать, что он впускает меня в свою жизнь, что я та, кому он доверяет и с кем хочет разделить свою жизнь.

За последние месяцы мы оба сильно выросли как пара и начали делать маленькие шаги навстречу друг другу. Каждый раз, когда я рассказываю ему забавные истории о своем детстве, он через день присылает мне письмо со своей историей, и мы так и ходим туда-сюда, постепенно узнавая друг друга так, как не знали раньше. Он оставляет мне маленькие записки по всему дому и почти каждый день присылает небольшие подарки — просто вещи, которые напомнили ему обо мне, с приложением истории.

Вчера он прислал мне в офис лакрицу с сопроводительной запиской, в которой напомнил, как однажды я измельчила лакрицу и засыпала ее в кофеварку у него дома и в офисе, потому что мы конкурировали за приобретение конфетной фабрики, и он милостиво отказался после моей маленькой шалости, заявив, что я навсегда испортила для него лакрицу. В его записке говорилось, что он думает обо мне каждый раз, когда видит лакрицу где-либо, и это заставляет его улыбаться каждый раз. Он рассказал, что я вошла в его жизнь больше, чем он может сосчитать, больше, чем я могу знать.

Эта новая близость между нами и уязвимость, которую мы продемонстрировали друг другу, сблизила нас, и хотя я боюсь признаться ему в этом, я начала видеть реальное будущее с ним, и мне интересно, видит ли он его тоже.

— Я никогда не спрашивал тебя, знаешь? — говорит Ксавьер, снова поднимая взгляд от моего рисунка. — Почему ты решила заняться недвижимостью?

— Из-за отца, — признаюсь я, и мое сердце болезненно сжимается. Я редко говорю о своих родителях, потому что, в отличие от моих старших братьев, у меня нет с ними никаких воспоминаний. Все, что у меня есть, — это бесчисленные сожаления, воспоминания, которые я хотела бы сделать, фотографии, которые мы хотели бы сделать вместе, и вопросы, которые я хотела бы задать. — Помнишь обсерваторию, в которой мы провели свадьбу?

— Обсерваторию Зейна?

Я киваю.

— Мой отец построил ее для моей мамы. Это был один из первых проектов Windsor Real Estate. До меня у компании был внешний генеральный директор, а председателем была моя бабушка, но я всегда знала, что однажды захочу управлять ею сама. Идея строить места, в которых люди пускают корни, где они живут, где они хранят воспоминания... вот что меня привлекало. А как насчет тебя?

Он улыбается, но улыбка не достигает его глаз.

— Было время, когда моей семье приходилось очень тяжело, и я чувствовал, что тону. Мне нужен был спасательный круг, и Энцо, друг, о котором я только что говорил, дал мне его. Он попросил меня управлять некоторыми его объектами недвижимости, а когда стало ясно, что у меня есть к этому способности, он подтолкнул меня к тому, чтобы самому заняться недвижимостью. Дион искренне согласился, и они вдвоем помогли мне все организовать и начать. Они оба научили меня многим практическим вещам, которым я просто не мог научиться в школе, и я полюбил процесс наблюдения за тем, как все строится с нуля. Это напомнило мне, что при достаточном терпении можно построить практически все — даже такое труднодостижимое, как лучшее будущее. — Он ухмыляется. — Потом появилась девушка, которая бросала мне вызов на каждом шагу, и я влюбился еще больше, сильнее, чем когда-либо прежде. Я стал одержим соревнованием с ней, и она нечаянно помогла мне развить мою компанию до большего, чем я когда-либо думал. Она стала моим спасательным кругом. Эта невероятно красивая, безумно сумасшедшая девушка стала главным событием всей моей чертовой жизни. Она дала мне цель, и она даже не знает об этом.

Я смотрю на него, боясь задать ему единственный вопрос, который не дает мне покоя. Влюбился ли он в девушку из своей истории, в меня, или он еще больше влюбился в недвижимость? Я знаю, что лучше не задавать вопросов, ответ на которые может мне не понравиться, поэтому вместо этого я тянусь к нему, моя рука обхватывает его лицо.

— Может быть, та девушка влюблялась в тебя все это время, во время каждой битвы, каждой выходки, каждого твоего поступка, который гарантировал, что ты будешь на уме у нее так же, как и она у тебя, и, возможно, она просто не осознавала этого.

Он усмехается, касаясь своим носом моего.

— Может, я сделал это специально. Может, я просто хотел, чтобы она думала обо мне, хотя и знал, что не заслуживаю ее внимания.

— Думаю, она не согласна, — говорю я ему, прижимаясь губами к его губам и запуская руку в его волосы. — Я думаю, что ты просто идеально подходишь этой сумасшедшей девчонке.

Он стонет, когда я крепче сжимаю его волосы и целую его, теряя себя в нем, в этом моменте. Боже, я так влюблена в него, и мне кажется, что он чувствует то же самое. Мы так далеко продвинулись от того, с чего начали, и все это за несколько месяцев, и я просто знаю... эта история, которую мы пишем вместе, — моя любимая история всех времен.