Красная змея

9

В комиссариате царила суета. Люди входили и выходили, какая-то мадам писала заявление об ограблении, полицейские проверяли документы у группы горланящих юнцов.

Вообще-то этот район был оживленным, но спокойным, одним из самых престижных в Париже. Этот факт подтверждали здания, стоявшие по соседству с комиссариатом. В них располагались весьма серьезные учреждения.

На перекрестке улиц Реомюр и Банковской находилась парижская биржа, один из мировых финансовых центров. Здесь составлялся знаменитый биржевой индекс САС-40.

Через два квартала от нее стояло здание, с тысяча семьсот двадцатого года принадлежавшее Национальной библиотеке Франции, известное под именем Ришелье-Лувуа. Открытие великолепного библиотечного центра на другом берегу Сены, состоявшееся в 1996 году, вовсе не означало забвения старого книгохранилища. Его легендарный Овальный зал продолжал оставаться местом встречи преподавателей, исследователей и неуемных книгочеев. Именно здесь выдавались рукописи, карты, планы, эстампы, фотографии, монеты и медали.

Чуть дальше к западу, на бульваре Капуцинок, находилась Опера-Гарнье. Если пройти по направлению к Сене, то можно попасть к церкви Мадлен, на Вандомскую площадь, к Пале-Роялю и Лувру.

Дежурный полицейский проводил посетителей к кабинету Годунова. Комиссару вовсе не понравилось, что Бланшар явился в сопровождении молодой спутницы. На его лице застыло слабое подобие улыбки. Привычка, выработанная за годы службы, заставила его насторожиться. Комиссар подумал, что Бланшар привел с собой адвоката.

Годунову было лет под пятьдесят. Этот мужчина среднего роста до сих пор сохранял хорошую физическую форму. Самой броской деталью на его лице были усы, целиком оккупировавшие верхнюю губу и почти полностью закрывавшие рот. В жандармерии поговаривали, что комиссар таким образом пытается прикрыть врожденный дефект — заячью губу, однако никто не решался прямо спросить его об этом. Он слыл человеком жестким, начисто лишенным чувства юмора.

Медиевистка сразу поняла, что ей здесь не рады. Этот усач произвел на нее отталкивающее впечатление. Маргарет представила себе, каким образом этот мужчина ухитрялся поедать вермишель и знаменитый луковый суп — зрелище получалось мерзостное.

— Комиссар, позвольте представить мою знакомую Маргарет Тауэрс.

Женщина протянула ладонь, и комиссар пожал ее, не скрывая, что это просто дань вежливости.

— Пожалуйста, садитесь, — указал он на кожаный диванчик, явно знававший и лучшие времена.

— Спасибо.

— Не думал, что вы придете не один. Ведь речь пойдет о простой формальности. Сразу скажу, что на данный момент у нас нет фактов, позволяющих обвинить вас в убийстве мадемуазель Тибо. Мне просто хотелось бы задать вам несколько вопросов касательно этого дела.

В течение нескольких секунд Пьер вообще не мог понять смысла сказанного. Он далеко не сразу нашелся с ответом:

— Вы заблуждаетесь, комиссар. Мадемуазель Тауэрс — британский историк, специалист по Средним векам. В Париже она проездом, прилетела совсем недавно, и мне показалось невежливым оставить ее в одиночестве.

Маргарет знала французский язык достаточно хорошо для того, чтобы следить за ходом разговора, хотя некоторые нюансы были для нее не ясны. Пока шотландка не освоилась с манерой речи Годунова, она не понимала подтекста беседы, так что не уловила, почему это комиссар заблуждается. Все-таки женщина заметила, что полицейский почувствовал себя гораздо спокойнее, когда услышал, что она британский историк.

— Мне показалось… — начал было комиссар.

— Вы полагаете, я нуждаюсь в какой-нибудь защите? — перешел в контратаку журналист.

— Простите, месье Бланшар. В моей профессии важна каждая мелочь. Вы и представить себе не можете, сколько потрясений я испытал. Уж я бы вам порассказал!

Журналист подумал, что иные из историй комиссара могли бы и впрямь оказаться интересными. Они наверняка пробудили бы в читателях нездоровое любопытство. Однако Пьер не желал поддакивать этому человеку. Его больше волновала суть дела. Он решил как можно скорее со всем покончить, следуя давней аксиоме: чем дальше от полиции, тем лучше. К тому же ему приходилось заботиться о Маргарет.

— Извинения приняты. Для чего вы хотели меня видеть?

— Полагаю, мадемуазель Тауэрс — человек надежный?

— Можете быть уверены в этом.

Маргарет посмотрела комиссару в глаза:

— Вы предпочитаете поговорить наедине? — Шотландка повернулась к Пьеру и произнесла уже тише: — Не беспокойся из-за меня. Я готова подождать снаружи столько, сколько потребуется.

— Что вы, никоим образом! — заволновался комиссар.

Вероятно, в этот момент Годунов изобразил вежливую улыбку, однако усы ее скрыли. Комиссар вытащил из ящика пластиковую папку и положил ее перед собой, на маленький столик.

Когда Пьер раскрывал папку, он уже не сомневался в том, что это и есть «Le Serpent Rouge». Он должен был догадаться об этом сразу. Ведь говорил же Вожирар, что доступа к документам нет, поскольку они изучаются в полиции!

Пьер подумал, что вот теперь, при самом худшем стечении обстоятельств, Маргарет узнает, что представляет собой единица хранения 7JCP070301. Он испугался, что она устроит ему сцену прямо здесь.

— Послушайте, Бланшар, вы говорили, что папка, с содержимым которой мадемуазель Тибо предложила вам поработать, как-то связана с тамплиерами, помните? — (Пьер рассеянно кивнул, его больше заботила реакция Маргарет.) — Могу даже напомнить, как именно вы выразились: «Сейчас снова возникла мода на средневековое рыцарство. Рыцари у нас повсюду — в журналах, в книгах, в кинофильмах. Эта тема превратилась в золотую жилу».

— Да, я помню.

— Значит, вы должны помнить и мой вопрос. Говорит ли вам что-нибудь название «Красная змея»?

— Верно.

— Вы ответили отрицательно.

— Да, это правда.

Маргарет старалась не пропустить ни слова. Ей было известно, что Пьер слышал про «Красную змею» и хотел узнать, что скрывается за этим названием. Она только не понимала, почему Бланшар утаил это от полиции.

— В документах, с которыми вас ознакомила мадемуазель Тибо, определенно упоминается «Красная змея». — Годунов раскрыл папку. — Больше того, это название написано на первом листе.

«Мерзавец Вожирар!» — подумал Пьер.

Этот библиотекарь обманул их подлейшим образом. Он врал, говоря, что не может предоставить Маргарет доступ к заказанным документам. На самом же деле полиция получила в свое распоряжение лишь ксерокопии, на которые сейчас с изумлением смотрела шотландка.

— Да, возможно, — пробормотал Бланшар.

— Не «возможно», а так оно и есть. Смотрите сюда!

Годунов ткнул пальцем в заголовок из трех слов: «Le Serpent Rouge».

— Ну и что?

— Да вот что! Почему вы сказали мне вчера, что никогда о таком не слышали?

— Потому что это правда, — с вызовом ответил журналист.

— Не могли бы вы пояснить? Как вы уже убедились, перед нами ксерокопии документов, о которых вам рассказывала покойная мадемуазель Тибо.

Полицейский перевернул несколько страниц, демонстрируя машинописные тексты и компьютерные распечатки.

Ошеломленная Маргарет взглянула на Пьера. Тот ожидал вспышки ярости, однако она не произнесла ни слова. Буря должна была разразиться позже.

— Все очень просто, комиссар. Мадлен Тибо за ужином в «Ле Вьё бистро» передала мне диск с копией микрофильмов. Коль уж у вас такая превосходная память, то вы должны помнить, что я упоминал именно это заведение. — Журналист усмехнулся. — К тому времени, когда вы пожаловали в лекторий Ассоциации друзей Окситании, я еще не успел ознакомиться с содержимым этого диска. Вчерашнее утро я провел в попытках обнаружить Мадлен, вечером готовил свою лекцию. Кажется, я обо всем этом уже сообщал вам.

— Какая изворотливость! — театрально развел руками Годунов.

— На что вы намекаете?

— Я только хочу сказать, что вы замечательно объяснили, почему ничего не знали о «Красной змее» вчера, когда услышали мой вопрос.

— Нет, вы произнесли слово «изворотливость»! Это значит, что я будто бы стремился что-то скрыть от вас!

— Простите, месье Бланшар, я не собирался делать из вас подозреваемого. Иногда мы необоснованно вставляем в разговор словечки, которые, знаете ли, составляют часть нашего жаргона.

— Впредь ведите себя осмотрительнее, господин комиссар. Вам приходится извиняться уже второй раз за несколько минут.

Словесная перепалка грозила закончиться большими неприятностями, но тут прозвучал вопрос Маргарет:

— Почему вас так заинтересовала «Красная змея»?

Для Пьера это был удар обухом по голове. Он допустил ошибку, предложив Маргарет сопровождать его в комиссариат.

— Что вы сказали, мадемуазель?

Маргарет застала Годунова врасплох.

— Почему вас интересует «Красная змея»? — повторила она.

— Может быть, вам известно, что обозначают эти слова?

— Может быть, — чуть заметно улыбнулась шотландка.

— Что вы имеете в виду?

— Может быть, я могла бы предоставить вам кое-какую информацию на этот счет.

Комиссар на мгновение заколебался. Ему не нравилось, что иностранка столь беспардонным образом вмешалась в дело, которое ее не касалось, но Годунов вовремя вспомнил, что перед ним историк, специалист по Средневековью. К тому же инспектор заметил то недовольство, которое возникло у Бланшара после этого вопроса. Полицейский сумел справиться с эмоциями и спокойно уточнил:

— Какого рода информацию?

— Относительно «Красной змеи».

— Марго, мне кажется, тебе не следует лезть в это дело, — предостерег Пьер.

— А что тут плохого? В моей стране сотрудничество с полицией — это гражданский долг, важная обязанность. Хотя здесь и не Англия, но я полагаю, что поступаю правильно.

В этот момент зазвонил стоявший на столе комиссара телефон.

— Прошу прощения.

Годунов поднялся, снял трубку и рявкнул:

— Слушаю! — После недолгого молчания он спросил: — Вы уверены, что это так срочно? Скажите ему, что я перезвоню через несколько минут, как только закончу здесь. Ничего не объясняйте этому человеку!

Во время этого разговора Пьер не проронил ни слова, даже не взглянул на Маргарет. Он пытался разобраться, что же заставило ее действовать подобным образом, и пришел к выводу, что она увидела содержимое папки и решила ему отомстить.

Годунов потер руки и изобразил на лице любезнейшую из своих улыбок. Проще говоря, он просто раздвинул уголки губ.

— С величайшим интересом готов вас выслушать, мадемуазель.

Теперь он был само очарование, насколько позволял его скверный характер.

— Вы когда-нибудь слышали о так называемом священном роде?

— Что это? — изобразил полнейшее непонимание комиссар.

— Под таким именем известно одно из семейств, происходящих от библейских царских династий.

Пьер заметил, как участился его пульс. Через мгновение кровь застучала в висках журналиста, как будто бы он только что поднял тяжелый груз. Габриэль д'Онненкур выразился почти так же: «Царские династии иудеев, упомянутые в Библии».

Бланшар даже перестал дышать. Поведение Маргарет ставило его в тупик. Почему сейчас она с серьезным видом пускается в объяснения, тогда как совсем недавно обозвала эту самую «Красную змею» фальшивкой и надувательством?

— Существует легенда, — рассказывала Маргарет. — Мол, потомки царя Давида, Хасмонеев и двадцати четырех верховных служителей иерусалимского храма заботились о чистоте своих династий, поэтому они и сохранились до наших дней. Эти семьи принято называть rex deus, подразумевая, что они угодны Богу, конечно, в иудейском понимании этого выражения.

— Что вам известно об этих семействах? — Возбуждение Годунова все возрастало.

— Совсем немного. После того как в семидесятом году нашей эры легионы императора Тита взяли Иерусалим, произошло так называемое рассеяние иудеев. Именно тогда эти семьи и поселились в различных местах Передней Азии, в Европе, в городах Северной Африки. По всей вероятности, некоторые из них пытались породниться с самыми влиятельными семействами из тех краев, где они нашли себе пристанище.

— Им это удалось?

— Кое-где, видимо, удалось. Некоторые источники утверждают, что одно из иудейских семейств соединилось с неким важным родом в краю франков. Так называлось одно из германских племен, которое обошло пол-Европы и добралось до Галлии, старинной римской провинции, где после разграбления Рима в четыреста десятом году проживали вестготы.

Маргарет специально остановилась на важности этого набега. Ведь вестготы, которыми правил Аларих, унесли с собой немалую долю баснословных сокровищ, веками копившихся в столице империи. Среди захваченного находилась по крайней мере часть того богатства, которое легионеры Тита в свое время вывезли из Иерусалима в качестве военных трофеев.

— Так, значит, сокровища иерусалимского храма попали в Рим? — спросил Годунов.

— Это один из немногих достоверных фактов во всей этой истории, в значительной степени состоящей из легенд и домыслов.

— Почему вы столь уверены в этом?

— Потому что любой путешественник может увидеть в Риме арку Тита — триумфальное сооружение, рельефы на котором отображают деяния этого императора. Немало места там уделено победоносной войне в Иудее. На одном из рельефов изображены римские легионеры, вывозящие на повозке свои трофеи, захваченные в храме.

— Но откуда известно, что эти трофеи взяты именно из иерусалимского храма?

Годунов был по-настоящему опытной ищейкой. Он не доверял никакой информации, должным образом не подтвержденной.

— Среди предметов, увозимых на повозке, отчетливо различим знаменитый семисвечник, так называемая менора. Такой предмет мог находиться только в главном храме.

Маргарет столь же подробно остановилась на событиях, имевших место век спустя. В пятьсот седьмом году произошло кровопролитное сражение в долине Вуйе, где франки Хлодвига столкнулись с вестготами Теодориха. Вестготы потерпели столь сокрушительное поражение, что были вынуждены оставить почти всю Галлию, за исключением небольшой территории, в те времена прозывавшейся Септимания, а впоследствии известной под названием Окситания.

Маргарет продолжала:

— Многие историки задавались вопросом о том, что же заставило вестготов, в основной своей массе переселившихся на Иберийский полуостров, удерживать эту территорию, находящуюся по другую сторону Пиренейских гор? Все сходятся в том, что причина этого была очень весомой.

— Какова же она?

— Ответа у нас нет. Однако в свете всех событий, происходивших на этой земле в последующие века, многие специалисты вспоминают о сокровищах, вывезенных из Рима.

— Не поделитесь ли вы со мной вашим собственным мнением?

— У меня нет своего мнения по данному вопросу. Я никогда специально не занималась вестготами. Мой интерес к Окситании связан с иной эпохой — Крестовыми походами.

Годунов, постоянно что-то строчивший в записной книжке, понимающе закивал.

По настоянию комиссара Маргарет углубилась в историю семейств rex deus и поведала немало интересного о самых известных их представителях. Одно из семейств привлекало к себе особое внимание исследователей. На его счет нафантазировали больше всего. Речь идет о династии Меровингов.

Пьер следил за ее объяснениями, наморщив лоб. Подобно многим преподавателям, шотландка, к сожалению, перегружала свое повествование подробностями, с ее точки зрения любопытнейшими, однако для большинства слушателей — малоинтересными.

Ее монолог длился уже больше двадцати минут, когда Годунов, утративший свою первоначальную увлеченность, перебил медиевистку:

— Все, что вы рассказываете, в высшей степени познавательно, однако как это связано с «Красной змеей»?

Маргарет поняла, что переборщила. Однако это не давало полицейскому права вести себя столь невежливо. Шотландка взглянула на Пьера, но его лицо было похоже на застывшую маску, и ответила подчеркнуто сухо:

— Это лишь легенда, но если вам интересно, то я отвечу. Именно так, «Красная змея», принято именовать один из царских иудейских родов, одно из так называемых семейств rex deus.

Пьер отметил, что слова Маргарет совпадали с теми сведениями, которые он почерпнул в Интернете.

— Разъясните, пожалуйста, о каком семействе идет речь?

— Точно это неизвестно. Здесь все окутано легендами. Некоторые ученые говорят, что именно эта линия породнилась с франкской знатью, положив начало династии Меровингов.

— Эта династия прервалась много веков назад, — заметил полицейский, воспользовавшись багажом старых школьных познаний.

— Именно так, в восьмом веке. Дагоберта Второго, последнего представителя Меровингов, умертвили по приказанию Пипина Геристальского, который таким образом создал новую династию королей — чуть позже их назовут Каролингами. Римская церковь признала Пипина, также известного под прозвищем Короткий, королем франков. Так учит нас история, однако кое-кто предполагает, что род Дагоберта Второго не пресекся.

— Вы утверждаете, что у него были потомки?

— Ничего я не утверждаю! Я сразу заявила, что для меня это все — легенда! — возвысила голос Маргарет. — Не нужно извращать мои слова.

— Приношу свои извинения. Я и не думал вас оскорбить. Пожалуйста, ответьте на мой последний вопрос.

— Спрашивайте.

— Можно ли считать эту семью, именуемую «Красной змеей», чем-то вроде хранителей меровингских традиций?

— Ни о чем подобном я не слышала. Я уже говорила, что, по моим сведениям, «Красная змея» — название, которым принято обозначать потомков династии Меровингов.

— Они могли дожить до наших дней?

Маргарет не ответила. Пьеру казалось, что она всерьез раздумывала над вопросом Годунова. Ее молчание длилось так долго, что терпение полицейского лопнуло. Он повторил свой вопрос.

Ответ Маргарет прозвучал резко, отрывисто. Ей явно не нравилось поведение этого субъекта.

— Боюсь, господин комиссар, что вам придется порыться в учебниках по истории или же — рекомендую — в куче мусорной писанины, имеющей отношение к данной проблеме.

Годунов был изумлен таким ответом.

— Вы могли бы облегчить мне задачу!

— Возможно, однако в настоящий момент я не готова этим заниматься. Простите, но мы договаривались, что ваш предыдущий вопрос будет последним, помните? Урок окончен.

Шотландская кровь Маргарет вскипела после чересчур смелых предположений полицейского. Тот даже не подозревал о том, насколько ценный источник информации находился сейчас в его распоряжении.

— Что-нибудь еще, комиссар? — спросил Пьер, по поведению Маргарет догадавшийся о том, что им, скорее всего, удастся помириться.

— У меня все. — Годунов поднялся. — Как бы дела ни сложились, месье Бланшар, но я рекомендую вам не покидать Париж, не поставив меня в известность, и быть в пределах досягаемости. Возможно, нам придется снова с вами встретиться, поскольку убийство мадемуазель Тибо обрастает все более странными подробностями.