Красная змея

28

Комиссариат в Лиму был маленький. Этого и следовало ожидать от города с населением в десять тысяч человек, хотя здешние полицейские наведывались и во все окрестные деревни.

Пьер и Маргарет догадались, что без Годунова в этом деле не обошлось. Полицейские, заставшие их под дубом, произвели задержание, явно повинуясь инструкциям, полученным из Парижа. Теперь искатели приключений, скованные наручниками, как настоящие преступники, сидели на неудобной скамье — другой мебели в камере не было — и дожидались, когда им объяснят, почему они сюда угодили.

У Пьера на душе кошки скребли. Ведь фараоны появились в самый неподходящий момент. Журналист страшно переживал.

Он было оправился от изумления, тотчас же снова повернулся в сторону замка, однако незнакомец уже успел сесть в машину. Пьер так и не разглядел его лица.

Маргарет больше всего злилась из-за бесцеремонности ареста. Она ведь считала Францию цивилизованной страной, учреждения которой, включая и полицию, подчиняются определенным нормам, а жители имеют гражданские права, защищающие их! Полицейские отказались что-либо объяснять, надели на женщину наручники и доставили в камеру, где они с Пьером сидели взаперти вот уже около часа.

Единственным напоминанием о внешнем мире было радио, звук которого доносился из соседнего помещения. После вереницы рекламных объявлений узники прослушали выпуск пятичасовых новостей. Помимо нескольких мелких сюжетов в нем обсуждались две главные темы: состояние здоровья Папы и ужасная автокатастрофа.

Диктор заявил, что Рим превратился в бурлящий котел, Ватикан наводнен различными слухами. Впрочем, пресс-центр Святого престола опроверг все домыслы по поводу ухудшения здоровья понтифика.

В дорожной катастрофе погибли шесть человек, одиннадцать получили ранения разной степени тяжести. Двое из них — инспектор полиции и продавщица из цветочного магазина — находятся в критическом состоянии. Затем прозвучал целый ряд сообщений по поводу остановки дорожного движения во всей восточной части Парижа более чем на три часа. В качестве новости последнего часа диктор отметил, что в полиции эту аварию считают спровоцированной намеренно.

— Надеюсь, в автокатастрофе Годунов меня обвинять не станет, — саркастически изрек Пьер.

— А я вот надеюсь на то, что ему придется давать объяснения по поводу нашего ареста.

Теперь по радио пела Мирей Матье, которую называли Авиньонской голубкой. В шестидесятые-семидесятые годы голос этой певицы зажигал сердца миллионов влюбленных. Звучала «Arde Paris». Эта песня была успокоительным лекарством для смятенных душ двух задержанных.

Маргарет пыталась разгадать головоломку. При этом она комбинировала научные познания осмотрительного и въедливого историка с тем, что недавно видела собственными глазами.

Пьер в это же время рылся в запасниках своей памяти, силясь вспомнить, кому же могли принадлежать эти жесты, знакомая манера держаться. Но ответа он так и не нашел, сколько ни бился. В конце концов Бланшар решил, что ошибся, что это был всего-навсего обман зрения, вызванный обостренным любопытством. Так бывает с изможденным путником, заблудившимся в пустыне. Он видит воду, хотя вокруг него лишь песок.

В кармане его брюк завибрировал мобильник. Полицейские не отобрали у арестованных личные вещи.

— Марго, скорей, засунь руку мне в штаны и вытащи телефон! Кто-то звонит!

Маргарет залезла к нему в карман. Когда она вытаскивала руку, телефон упал на пол. Экран мерцал, вызов продолжался. Журналист изогнулся, подобрал аппарат и успел вовремя нажать зеленую кнопочку.

— Слушаю.

— Месье Бланшар?

— Да, я.

— Это Габриэль д'Онненкур.

— Вот так сюрприз, месье д'Онненкур.

Маргарет закрыла рот ладонью и навострила уши, чтобы не проронить ни слова.

— Простите, Пьер, что не отвечал на ваши звонки, хотя и видел, что вы настойчиво пытались меня отыскать. Надеюсь, вы войдете в мое положение. Я не могу оторваться от пергаментов, которые наконец-то попали в мои руки. Мои чувства просто невозможно описать, но, может быть, вы меня поймете. Я перечитываю их раз за разом, без устали вникаю в каждую мелочь, делаю выписки. Все это просто невероятно! Я никак не могу унять собственное любопытство и возбуждение, все время провожу за изучением документов. Тут важны даже мельчайшие подробности. Мне хотелось бы встретиться с вами. Если вы найдете это целесообразным, то пусть и профессор Тауэрс насладится этими текстами. Она все еще в Париже?

Пьер на секунду задумался и ответил:

— Да, она рядом со мной. Когда вам удобно встретиться?

— Могу ли я сегодня вечером пригласить вас на ужин?

— Ужин? Сегодня? В Париже?

Теперь замолчал Габриэль. Его удивили последние вопросы.

— Да, в Париже.

Пауза в разговоре указала Бланшару на то, что он совершил ошибку, а д'Онненкур понял, что журналист от него что-то скрывает.

— Понимаете ли, в чем дело, Габриэль, — импровизировал на ходу Пьер. — Мы с Марго сейчас находимся в Роминьи, неподалеку от Шартра, в гостях у приятелей, собираемся здесь переночевать и до завтра не вернемся в Париж. Не могу передать, как мне жаль, но если вы хотите, то мы могли бы завтра пообедать.

Бланшар сознавал, что его оправдания звучат не очень убедительно, и слишком поздно понял, что только что совершил новую ошибку. Нужно ведь быть вконец тупым, чтобы в их положении договариваться об обеде в Париже!

— Я не знал, что вы уехали из Парижа. Ладно, пообедаем завтра. Половина второго вам подходит?

— Идеально.

— Предлагаю встретиться в маленьком, но весьма изысканном ресторанчике на улице Де-ла-Пэ под названием…

— Простите меня, Габриэль! — перебил его Пьер.

На журналиста накатил приступ откровенности. Бланшар решил прекратить этот бессовестный фарс. Ведь он говорил с человеком, который доверил ему свою величайшую тайну.

— Не понимаю. За что вы извиняетесь?

— Видите ли, Габриэль, в данный момент я сижу в полицейском участке.

— В участке?

— Да, в комиссариате Лиму.

— Да ведь это рядом с Каркассоном!..

— Именно так.

— Что произошло?

— Точно не знаю, но мы и вправду задержаны.

— Вы и профессор Тауэрс?

— Да, и она тоже.

— Простите, Пьер, но что вы делаете так далеко от Парижа?

— Ищем «Красную змею».

— Что вы сказали?

— У этих людей сегодня было собрание.

— Где же?

— В Арке.

— Как вы узнали?

— Долго объяснять. Марго услышала, как ее похитители что-то об этом говорили. Все было очень запутано, но в конце концов мы обнаружили место встречи.

— Вам удалось установить, где они собирались и кто именно присутствовал на совещании?

— Нет, в самый неподходящий момент нас задержали полицейские. Не знаю, почему они так поступили, но предполагаю, что за всем этим стоит комиссар Годунов.

— Почему вы так считаете?

— Он сейчас в ярости. У него похитили мобильный телефон, а инспектор Дюкен попал в серьезную аварию, скорее всего подстроенную.

— Да что вы!

— Вы ничего не слышали об этом?

— По правде говоря, нет.

— Да ведь это первая новость, транслируемая по всем каналам и сопоставимая разве что с сообщениями о здоровье Папы. При аварии погибло много людей.

— Я почти на двое суток буквально погрузился в документы, восстанавливающие мою родословную. Это еще более потрясающе, чем я себе воображал. Вы не поверите собственным глазам, месье Бланшар, когда увидите все сами.

— Сначала мне нужно как-то выбраться отсюда.

— Если я могу быть чем-то полезен…

— Большое спасибо, надеюсь, мы выпутаемся сами. Вижу, что документы вас сильно увлекли.

— Это изумительно, Пьер! Вы почитаете их сами и убедитесь в том, что я не преувеличиваю.

— Мне все это очень интересно, однако сначала я должен решить наши проблемы здесь. Может быть, Годунов вытащит нас из этой заварухи. Уже больше часа назад я просил здешних полицейских с ним связаться, но комиссар так со мной и не поговорил.

— Ну что же, в таком случае…

— Я свяжусь с вами сразу же, как только вернусь в Париж.

— Отлично, буду ждать звонка.

Пьер отключил телефон и взволнованно вздохнул. Маргарет не терпелось услышать подробности.

— Звонил д'Онненкур.

— Я догадалась.

За стенкой снова передавали новости, сообщали об автокатастрофе и о параличе дорожного движения в столице.

— Он с головой ушел в документы, которые связывают его род с семейством rex deus, и даже не слышал о том, что Дюкен попал в аварию.

— Зачем ты ему все рассказал?

Пьер лишь слегка пожал плечами:

— Как я мог лгать человеку, который до такой степени мне доверился?

Дверь распахнулась, на пороге появился жандарм. Он освободил узников от наручников и велел Пьеру следовать за ним.

— А я? — вскинулась Маргарет.

— Обождите здесь, мадемуазель.

Жандарм провел Бланшара в кабинет комиссара полиции. Тот держал в руке телефонную трубку.

— На связи комиссар Годунов.

Пьер подскочил к аппарату.

— Слушаю!

— Так что, Бланшар, у вас, кажется, возникли проблемы?

Журналист расслышал иронию, скрытую в этом вопросе, но понял, что в силу своего положения не может ответить должным образом.

— Да, те самые, которые устроили вы.

— Почему вы так говорите?

— Потому что ничем иным не могу объяснить нашу часовую отсидку в комиссариате. Я не совершал никакого преступления, не нарушал общественный порядок, не делал ничего противозаконного. Я образцовый гражданин, жертва полицейского произвола. Кроме того, никто здесь, черт побери, не желает нам объяснить, почему на меня и на профессора Тауэрс надели наручники и все это время продержали без связи с внешним миром.

— Вот уж нет, никак не без связи! — заявил хозяин кабинета, не отлепив от губы дымящуюся сигаретку. — В вашем распоряжении оставались мобильные телефоны.

Пьер наградил его мрачным взглядом.

— Что вы делали в Арке? — спросил Годунов.

Поскольку терять уже было нечего, реальная возможность раскрыть тайну растаяла как дым, Пьер ответил не раздумывая:

— Пытался выведать, какие решения принимают верховные руководители «Братства змеи».

— Что за брехня, Бланшар?! Вы снова тянете меня за яйца?

При этих словах Пьер театральным жестом убрал трубку от уха, скорчил на лице гримасу отвращения и посмотрел на комиссара из Лиму.

— Я говорю абсолютно серьезно. Как вам кажется, за каким дьяволом я проехал восемьсот километров до этой деревушки? Думаете, ради того, чтобы показать мадемуазель Тауэрс какой-то замок? Вокруг Парижа, всего в двух часах езды, их пруд пруди! Я поехал в Арк, потому что эти люди устроили там собрание!

Годунов молчал уже несколько секунд. Пьер понял, что его выпад достиг цели. Теперь ситуация повернулась на сто восемьдесят градусов.

— Как вы узнали?

Именно этого вопроса журналист дожидался, чтобы поставить полицейского на место, хоть немного развеять свое пасмурное настроение и избавиться от подавленности, которая охватила его после ареста. Пьер произнес очень тихо, точно открывая секрет:

— Комиссар, вам ведь известно правило?

— Какое еще, на хрен, правило?! — Ирония Годунова сменилась неприкрытой яростью.

— Источники информации никогда не разглашаются!

— Бланшар! Вам когда-нибудь говорили, что вы сукин сын?

— Столько раз, что я уже и счет потерял.

— Сегодня утром вы мне бессовестно набрехали насчет того, что ваша подружка интересуется катарами, трубадурами, тамплиерами и прочими мудозвонами!

Комиссару из Лиму были прекрасно слышны вопли Годунова. Однако лицо его при этом оставалось совершенно бесстрастным, а сигаретка в углу рта все тлела и тлела.

— Естественно, я ведь не хотел, чтобы вы мне запороли все дело. Вот батарейка-то у меня и села.

— Почему же я должен вам верить сейчас?

— Потому что я говорю правду. — Пьер покосился на местного начальника. — Спросите-ка у комиссара, который сидит передо мной, проходило или не проходило собрание в замке Арк. Речь не просто о какой-то там встрече. Я говорю о собрании на высшем уровне — охранники, водители, тачки, которые ни я, ни вы не сможем приобрести даже за все наши пожизненные заработки!

— Дайте мне комиссара! — прорычал Годунов.

Пьер, не прибавив ни слова, передал трубку полицейскому.

— Слушаю.

— Журналист говорит правду?

— Ты имеешь в виду встречу людей, о которых задержанный упоминает не иначе как в связи с какой-то красной змеей?

— Я имею в виду, проходило ли в Арке, или как его там, сборище больших шишек?

— Это верно.

Для Годунова эти два слова были равносильны паре оплеух.

— Растолкуй!

— В этом замке состоялось собрание руководителей известной швейцарской фармацевтической фирмы. Они арендовали его за чудовищную сумму. Наш мэр был вне себя от радости. Эти фармацевты сделали ему годовой бюджет.

— Они всегда там собираются?

— Насколько мне известно, такое было впервые.

— Как называется фирма?

— Не знаю, но если тебе очень интересно, то могу узнать.

— Мне очень интересно.

— Я постараюсь.

— Уж будь любезен. Это крайне важно.

— Я скоро тебе перезвоню.

— Журналисту и его подружке передай, что они свободны, но не должны покидать Лиму, пока мы не разузнаем, что за люди собирались в этом долбаном замке. Лучше давай-ка я сам ему скажу.

Коллега из Лиму действительно вскоре перезвонил Годунову и сообщил нужные сведения. Прошение об аренде замка поступило в мэрию три дня назад. Оно было составлено от имени представителя фирмы «Фармаколин». Юридический адрес этого фармацевтического предприятия оказался таким: Цюрих, проспект Жана Кальвина, дом восемнадцать. Мэр назвал также телефон секретариата и номер факса фирмы. Фармацевты выплатили округу кругленькую сумму в восемнадцать тысяч евро за право распоряжаться замком вплоть до завтрашнего дня. Еще мэр сообщил, что накануне в замок приезжал грузовик с мебелью. Сейчас всю обстановку рабочие загрузили обратно в машину и оставили замок в его первоначальном состоянии. Руководителю города вся эта операция доставила большое удовольствие.

Через десять минут приятный женский голос отвечал на вызов Годунова:

— «Фармаколин», что вам угодно?

— Прошу прощения, никак не могу вспомнить ваш почтовый адрес. Проспект Жана Кальвина, дом…

— Восемнадцать, месье.

— Спасибо, вы очень любезны.

Годунов нажал на рычаг, посмотрел на трубку, которую все еще сжимал в руке, и произнес:

— Так, значит, «Красная змея», да?