19

Габриэль д'Онненкур бросился на кухню за стаканом воды. Бланшар дожидался его в гостиной. Он был бледен, дышал прерывисто.

— Выпейте воды.

Пьер принял стакан трясущейся рукой. Габриэль терпеливо ждал, пока журналист придет в себя.

— Это была «Красная змея»! — выкрикнул он, не дожидаясь расспросов со стороны д'Онненкура.

— Вы хотите сказать, что человек, с которым вы говорили по телефону, сказал, что звонит от имени организации с таким названием?

— Так он и сказал. Он угрожал мне.

Габриэль нахмурился. Морщины на его лице выступили резче. Он посмотрел на комод, тайник в котором по-прежнему оставался закрытым.

— Как они узнали, что вы здесь?

— Понятия не имею. Однако звонивший мужчина сразу спросил: «Месье Бланшар?» Я молчал, удивленный тем, что кто-то ищет меня по этому номеру. Тогда вопрос повторили, и я пробормотал «да». Затем в трубке раздалось: «Если жизнь вам хоть сколько-то дорога, позабудьте о „Красной змее“».

Д'Онненкур пристально посмотрел на журналиста:

— И что же это означает?

Пьер выпил всю воду.

— Мадлен Тибо была моей подругой.

Изумление почти не отразилось на лице Габриэля д'Онненкура. Этот человек, получивший отменное воспитание, умел контролировать свои эмоции и чувства.

Журналист склонил голову, как будто только что признался в постыдном деянии. На душе у него было пакостно, поскольку Габриэль доверил ему великую тайну своей семьи, а сам он умолчал о знакомстве с заведующей «отделом игрек», имя которой его гость упоминал в утреннем разговоре. Теперь собственное поведение казалось ему недопустимым.

Д'Онненкур вытащил из кармана пиджака страничку из «Фигаро». Пьер почувствовал себя как обвиняемый, увидевший в руках прокурора неопровержимую улику. Он на секунду заколебался, хотя ему было уже ясно, как надо поступить.

Журналист почти не знал этого человека, однако понимал, что Габриэль, конечно же, заслуживал доверия. Он рассказал Пьеру о своей принадлежности к династии библейских царей, позволил ему забраться в дом родного брата, чтобы завладеть потрясающими документами! В подобных обстоятельствах он просто должен был рассказать д'Онненкуру о своих отношениях с погибшей женщиной. Молчание было бы равносильно подлости.

— Мы были знакомы с Мадлен вот уже много лет. Три дня назад она позвонила мне и предложила вместе поужинать. Оказалось, что моя приятельница располагала сведениями, которые весьма заинтересовали меня как журналиста. Эта странная история связана с материалами, находящимися в ее библиотеке.

— Что же в ней странного?

— Все вместе.

— Может, вы расскажете мне об этом?

Пьеру казалось, что д'Онненкур напрочь позабыл о документах, находящихся в комоде, добраться до которых он так долго мечтал.

— Внимание Мадлен Тибо привлекла одна папка, хранящаяся в отделе редких книг, которым она руководила. В последние годы в ней кто-то покопался. К тому же Мадлен было неясно, почему эти документы вообще очутились в ее отделе. Ведь их содержание никак не соответствовало специфике материалов, хранимых там.

— Вам известно, о чем там идет речь?

— В ночь перед убийством Мадлен передала мне диск со сканированными документами.

— Значит, вы встречались с мадемуазель Тибо накануне ее гибели!..

Теперь д'Онненкур выглядел по-настоящему удивленным.

— Мы договаривались встретиться и на следующее утро. Я пришел в библиотеку, вот только Мадлен сделать этого уже не смогла.

Габриэль в замешательстве взмахнул рукой.

— Все-таки я не понимаю, как связаны эти бумаги с «Красной змеей» и гибелью мадемуазель Тибо.

— Все очень просто, месье д'Онненкур. Сама эта папка носит заглавие «Красная змея».

— Да что вы!

— Содержимое ее не очень интересно. Это ксерокопии, газетные заметки, наброски родословных и всякие выписки, как будто составленные школьниками. Вот одна из причин, по которым Мадлен обратила внимание на эти материалы.

Габриэль погрузился в молчание, а потом изрек, как будто размышляя вслух:

— Все это весьма странно!

Пьер лишь покивал в ответ.

— Что же вы думаете предпринять?

Совсем недавно Пьер выглядел подавленным и растерянным, словно человек, взваливший на свои плечи непосильную тяжесть. Теперь он ответил весьма решительно, что немало удивило д'Онненкура:

— Я намерен до конца разобраться с этим делом. Это надо сделать уже не ради сногсшибательного репортажа, а лишь для того, чтобы вывести на чистую воду убийц Мадлен.

— Вы полагаете, что это разумное решение?

Пьер взглянул собеседнику прямо в глаза.

— Неужели вы считаете меня человеком, способным отступиться от расследования, услышав какие-то угрозы по телефону? Вам как будто бы многое известно о моей жизни, стало быть, полагается знать, что я давно уже потерял счет подобным предупреждениям.

— Просто…

Д'Онненкуру было нелегко облечь свои мысли в слова.

— Просто совсем недавно вы казались мне весьма напуганным.

Габриэлю д'Онненкуру осталась неведома истинная причина беспокойства Пьера. Журналист не упомянул о том, что телефонные угрозы касались также и Маргарет Тауэрс.

— Я просто растерялся. Откуда тому человеку было известно, что я нахожусь здесь?

— В последние дни вы не замечали ничего странного?

— Чего, например?

— Что за вами наблюдают, ходят следом?

Пьер только пожал плечами.

— По правде говоря, последние дни выдались очень уж беспокойными. Смерть Мадлен, полиция, документы из библиотеки… Я не слишком обращал внимание на то, что творилось вокруг меня. Возможно, кто-нибудь из этой секты следил за мной начиная с нашего разговора с Мадлен. Все это очень странно. — Пьер взглянул на конверт, лежащий на столе. — А кто приходил?

— Оноре, портье. — Д'Онненкур взял и аккуратно вскрыл конверт. — Его доставил мотоциклист, который тотчас же уехал.

Бумага была плотная — два листка, покрытых аккуратной машинописью. Чем дальше глаза Габриэля скользили по строчкам, тем больше он мрачнел. Д'Онненкур закончил читать и сложил листки вдвое. Теперь уже он выглядел встревоженным.

— Что-то случилось?

— Вот, убедитесь сами.

Пьер читал и все больше хмурился.

— Невероятно! Эти парни угрожают и вам! Что же это все-таки за «Красная змея»?

Габриэль не спешил с ответом, потом все-таки сказал:

— Владыки теней.

Его слова прозвучали как утверждение эксперта, сведущего в данном вопросе, знающего все, что касается этой темы. У журналиста волосы на затылке поднялись дыбом.

— Можно подробнее?

— Простите, Пьер, но с объяснениями придется повременить. Сейчас у нас есть более срочное дело.

Д'Онненкур выразительно посмотрел на комод.

Пьер не сдвинулся с места.

— Мне кажется, вскрыть этот ящик надлежит вам.

Габриэль не заставил себя упрашивать. Он много лет дожидался момента, который судьба внезапно предоставила ему. С ловкостью, неожиданной для человека столь преклонного возраста, д'Онненкур нагнулся и потянул задвижку, однако ящик не выдвинулся ни на миллиметр. Габриэль предпринял еще несколько попыток, завершившихся таким же результатом.

— Не поддается? — спросил Бланшар, поднимаясь с мягкого дивана, на который рухнул пластом после телефонного разговора.

— Кажется, эта штуковина проржавела. Задвижку заело.

— Вы позволите?

Все усилия Пьера тоже пропали даром. Ржавчина сама по себе превратилась в надежный замок.

— Возможно, нам поможет небольшое количество масла.

Габриэль принес стеклянную масленку, Пьер покапал на стыки, но замок так и не поддавался.

— Лучше всего будет разобрать ящик. Думаю, мне легко удастся отвинтить шурупы.

Пьер вооружился терпением, маленькой отверткой, разобрал задвижку, мягко пристукнул и вытащил ее из деревянной стенки. Журналист устало распрямился, предоставляя хозяину документов право добыть их из тайника. Ведь они подтверждали его принадлежность к семейству rex deus.

Глазам взломщиков предстала тонкая стопка пергаментов, перевязанная потертой шелковой тесемкой. Д'Онненкур осторожно взял ее в руки и извлек из ящика.

— Боже мой! Боже мой! — повторял он, как будто не замечая присутствия журналиста.

Этот момент имел для него грандиозное значение. Пьер представил себе, как же долго д'Онненкур мечтал об этой минуте. Он вел себя как священнослужитель, в руки которого попала бесценная реликвия. Бланшар вспомнил о том непростом вечере, когда состоялась его лекция. Тогда этот человек уходил прочь из зала, поскольку ничем не мог подтвердить рассказ о своем необыкновенном происхождении, в котором история и легенда шли рука об руку.

Д'Онненкур с превеликой осторожностью развязал узел на ленточке. Древние пергаменты заскрипели, словно жалуясь на то, что кто-то потревожил их долгий покой.

— Боже мой! — повторял Габриэль раз за разом, поглаживая затвердевшие листы, содержавшие подтверждение его принадлежности к династии библейских царей.

Пьер молча наблюдал за происходящим. Он не осмеливался нарушить волшебство момента, переживаемого этим человеком.

Кроме того, в свете создавшихся обстоятельств журналист не знал, что делать с историей, которая за считаные дни доставила ему столько потрясений. Пьер сознавал, что у него в руках оказался лучший материал за всю его жизнь, из разряда тех, о которых журналист может только мечтать. При этом многолетний опыт подсказывал ему, что все сигналы тревоги включены. Опасность поджидала его за каждым углом. Первой жертвой этого дела стала Мадлен Тибо. Угрозы сыпались отовсюду, поэтому Бланшар уже не сомневался в том, что будут и другие жертвы.

Пьер колебался. С одной стороны, он чувствовал себя затянутым в сети этой истории, грозившей разорваться у него в руках. Странная папка, убийство, тайное общество, существующее несколько столетий, — эта загадка пока что показала только свой краешек.

С другой стороны, у Пьера собралось достаточно доказательств того, что люди, действующие от имени «Красной змеи», вполне способны на убийство. Эти люди не угрожали понапрасну. Бланшар боялся за Маргарет, которую вовлек в эту авантюру, с каждым часом становившуюся все более опасной.

Журналист взглянул на Габриэля, с головой ушедшего в чтение бесценных документов, и потихоньку вышел из гостиной. Он прошел в другой конец длинного коридора, набрал на мобильнике номер Маргарет и с нарастающим беспокойством стал дожидаться ответа. Гудки автоматически прекратились. Ответа так и не было. Пьер позвонил на свой домашний телефон, но тоже безрезультатно.

Ему стало совсем нехорошо при мысли, что молчание Маргарет может иметь ужасные причины. Пьер в замешательстве вернулся в гостиную. Д'Онненкур был все так же погружен в чтение.

— Габриэль, простите, но мне нужно уходить. Я должен вернуться в свою квартиру.

Этот человек оторвал взгляд от пергамента. Вид у него был совершенно потерянный, точно после возвращения из иных миров.

— Что вы сказали?

— Прошу прощения, мне нужно уходить. Полагаю, нам следует водворить комод на прежнее место.

Д'Онненкур был поражен.

— Разве документы вас не интересуют?

— Конечно, интересуют, Габриэль. Однако мне нужно срочно вернуться домой. Я туда звонил, никто не отвечает. На душе у меня неспокойно.

— Вас кто-то ждет дома?

Пьер подумал, что не имеет смысла скрывать существование Маргарет.

— Да, моя знакомая, британский историк. Она прилетела из Лондона, чтобы помочь мне в изучении документов из той папки.

— Так… Вы опасаетесь, что ей тоже угрожали?

— Она не отвечает на звонки, а это худо.

Но Пьеру пришлось задержаться надолго, несмотря на всю свою поспешность. Он развил лихорадочную активность, с мастерством человека, привычного к мелкой работе, винтил, вставлял штифтики, прилаживал на место досочки и смазывал все маслом.

Габриэлю, напротив, торопиться было некуда. Он упорно настаивай на том, что самое важное — это сделать все так, чтобы брат не заметил издевательства над комодом, а стало быть, необходимо скрыть все следы.

Через час кропотливой работы журналист справился с поставленной задачей. Мебель выглядела безупречно. Д'Онненкур придирчиво осматривал комод, пытаясь обнаружить хоть какие-то приметы взлома.

Пьер уже начинал закипать.

— Габриэль, хватит вокруг него крутиться! Только взгляд профессионала, причем предупрежденного заранее, мог бы установить, что над этим комодом поработали. Пора вернуть его на место! — Журналист помимо своей воли перешел на повышенные тона.

Бланшар извинился за спешку, отверг предложение д'Онненкура подбросить его на машине и попрощался.

Пьер вышел на улицу и обратил внимание на то, что уже вечерело. Только теперь он понял, что провел в этом роскошном доме больше трех часов.

Движение на Елисейских Полях было оживленным. Все такси ехали уже с пассажирами. Свободная машина попалась журналисту только через двадцать минут.

В ожидании Пьер несколько раз пытался звонить, но ничего не добился. Маргарет не отвечала ни с мобильного, ни с домашнего телефонов. С каждой секундой Бланшар волновался все больше.

Пьер прокричал таксисту адрес таким раздраженным тоном, что ему тут же пришлось извиняться. Нервы его были на пределе. Потеря нескольких минут в тот напряженный вечер оказалась последней каплей.

Поездка стала для Бланшара настоящим мучением. Его мысли перескакивали с пугающего молчания Маргарет на слова, которыми Габриэль сопроводил свое прощальное рукопожатие: «Не забывайте, что власть „Красной змеи“ — это власть сумерек».

Журналист смутно помнил о том, что они договорились пообедать на следующий день. Габриэль обещал заехать за ним в два часа, поскольку им следовало много что обсудить. Однако воображение Пьера поразили именно последние слова д'Онненкура. Они звенели у него в голове, точно это была наковальня, на которую раз за разом опускался тяжелый молот: «Не забывайте, что власть „Красной змеи“ — это власть сумерек».

Пьер не мог определить, идет ли речь о предупреждении или об угрозе, но, как бы то ни было, сама эта формулировка ввергала журналиста в еще большее смятение духа.

Ему казалось, что таксист слишком медлительно маневрирует при парковке. Наконец Пьер быстро расплатился и выскочил из машины. Он поднимался в лифте и думал только о Маргарет.

Когда Бланшар распахнул дверь в квартиру, у него оборвалось дыхание.

Загрузка...