Красная змея

2

Шепотки придворных поутихли, когда камергер несколько раз стукнул церемониальным жезлом об пол и звучным голосом возвестил о появлении трех рыцарей:

— Гуго де Пайен, Готфрид де Сент-Омер и Андре де Монбар!

Все трое были мужчинами в расцвете лет и выглядели внушительно, несмотря на простоту костюмов. Рыцари вошли в зал и решительно направились в самый центр. Все прочие раздвинулись перед ними.

Их строгие одежды мало гармонировали с шелками и парчой придворных щеголей. Впрочем, среди присутствующих тоже можно было заметить людей, одетых попроще.

Это была одежда воинов. Под чистыми туниками белого полотна с большим вышитым крестом виднелись звенья кольчуг. Каждый из троих вошедших левой рукой сжимал рукоять меча, а в правой держал рыцарский шлем.

При появлении этой троицы в зале воцарилась полнейшая тишина. Рыцари подошли к возвышению, на котором восседал на троне Балдуин Второй, монарх так называемого Латино-Иерусалимского королевства. Все трое опустились на одно колено и склонили головы в знак повиновения.

— Встаньте.

Голос Балдуина прозвучал тепло и любезно. Когда рыцари поднялись, в зале снова сделалось тихо, словно все присутствующие чего-то ждали.

По знаку короля один из его секретарей спросил рыцарей о цели их прихода, как того требовали нормы протокола.

— Ваше величество! — заговорил Гуго де Пайен. — Мы прибегаем к вашему великодушию и добросердечности, просим вас о защите от имени отряда, состоящего из девяти рыцарей. Мы хотели бы под вашим покровительством поселиться в священном городе для вящей пользы нашего Господа Бога и готовы соблюдать целомудрие и повиновение, к коим обязывает звание каноников Гроба Господня. В свете этих обстоятельств мы надеемся на щедрость вашего величества и просим выделить нам место, подходящее для такой жизни. Мы благодарны за прием, оказанный вашим величеством бедным и скромным рыцарям, которые мечтают превратить свои недостойные жизни в образец служения нашему Господу Богу.

Балдуин ответил рыцарю легким кивком, а затем сделал знак секретарю.

Тот развернул лист пергамента и торжественным голосом зачитал:

Секретарь свернул пергамент и почтительно вложил его в руки монарха.

— Подойдите, Гуго де Пайен.

Рыцарь передал одному из своих товарищей шлем, приблизился к трону, опустился на одно колено и смиренно склонил голову. Балдуин возложил левую руку на правое плечо рыцаря и что-то прошептал ему на ухо. Он говорил так тихо, что даже ближайшие придворные не расслышали ни слова. Затем король передал Гуго пергамент, предоставлявший во владение рыцарям тот самый участок земли, на котором когда-то возвышался храм Соломона.

Дом выглядел убого. Он располагался в конце переулка, посреди квартала горшечников. В одной из комнат первого этажа, позади внутреннего дворика, где росли две стройные пальмы, за столом расселась группа мужчин. Судя по одеяниям, это были рыцари. Они о чем-то жарко спорили. Взаимное раздражение, витавшее в воздухе, только подчеркивалось дрожанием пламени двух свечек. Скудное и неровное освещение придавало восьми собравшимся мужчинам вид заговорщиков.

— По моему мнению, нам уже завтра следует приступить к работе, которая видится мне долгой и трудной, — горячился один из рыцарей.

В ответ несколько человек отрицательно покачали головой, один из них возразил:

— Я считаю, что это дурная идея. Мы возбудим ненужные подозрения. По-моему, надо подождать, покамест не утихнут шепотки вокруг нас. Это дело нескольких дней, самое большее — пары недель.

— Но мы уже обладаем правом собственности! — воскликнул сторонник скорейшего начала работ.

— Если бы ты видел, какими взглядами провожали нас придворные, то заговорил бы иначе. Ты не видел блеска зависти в их глазах! Многие полагают, что король проявил чрезмерную щедрость.

— Так оно и есть, — вмешался Андре де Монбар.

— Что ты хочешь сказать?

— Все очень просто. Это место чересчур просторно для такого немногочисленного отряда, как наш. В городе, где пространство ценится на вес золота, кое-кто считает дар короля необоснованным расточительством, и это в какой-то степени объяснимо. Ведь наши истинные намерения здесь неизвестны.

— А почему ты сказал «в какой-то степени»?

— Потому что основная часть этих шепотков продиктована завистью, самой ходовой монетой в придворных кругах. Самое лучшее для нас — это какое-то время ничего не делать, подождать, пока волны не улягутся. Да что такое несколько недель! Наша работа может растянуться на многие месяцы. Это как искать иголку в стоге сена!

— К тому же нужно дождаться указаний нашего патриарха, — добавил другой рыцарь.

Человек, призывавший действовать незамедлительно, ударил кулаком по столу. Посуда, стоявшая на нем, так и заплясала.

— Мне не нужно никаких указаний, кроме слов брата Бернара! А он все изложил предельно ясно. Неужели вы позабыли?

На секунду за столом воцарилось молчание, так что все присутствующие смогли расслышать какой-то посторонний звук. Это был скрип дверных петель. В ночной тишине он прозвучал как раскат грома. Затем послышался стук шагов. Рыцари непроизвольно насторожились.

— Вам не кажется, что он как-то рановато возвращается? — поинтересовался один из них.

Двое рыцарей неслышно поднялись и заняли позиции по обе стороны двери. Шага звучали уже во внутреннем дворике. Подходили по крайней мере два человека.

В дверь постучали. Это означало, что незнакомцы не имели намерения застать собравшихся врасплох.

— Кто здесь?

— Сион.

После этого слова напряжение спало, но не окончательно. Пароль был назван правильно, но в Иерусалиме опасность таилась за каждым углом. В последние недели сикарии — так здесь именовали профессиональных убийц — нападали на свои жертвы в самых разных частях города, при свете дня. Никто не мог чувствовать себя в безопасности, когда эти головорезы рыскали по улочкам и площадям города.

Гуго де Пайен взял свечу и распахнул дверь.

— Мы рады тебя видеть.

Рыцарь, произнесший пароль, отошел в сторону, уступая дорогу аббату Гормонду, настоятелю ордена Гроба Господня. Он был основан Готфридом Бульонским, первым властителем Иерусалима, который отказался от королевского титула и скромно объявил себя защитником Гроба Господня. Основу братства составляли каноники — священники, входившие в капитул Иерусалимской патриархии. К ним примыкали многочисленные собратья-миряне.

Братьев было легко отличить по внешнему виду. Все они носили белые плащи с красным крестом на плече. В их ведении находились все те молельни, которые после завоевания Иерусалима во множестве появились как в стенах города, так и за его пределами.

Основная резиденция братства размещалась в большой базилике, частями которой являлись храмы Мартириум и Анастасис. Ее приказал воздвигнуть император Константин, правивший в четвертом веке. Эта базилика считалась матерью всех христианских церквей города, и вот Готфрид Бульонский повелел вновь отстроить здание на старинных руинах. Важным местом для литургий и прочих служб братства являлось также аббатство Горы Сион, настоящая крепость, расположенная вне городских стен, на холме к югу от Иерусалима.

— Я вижу, вы взволнованы.

— Мы не ждали тебя так скоро.

— В эту пору улицы пустынны. Лунный свет помогал нам найти дорогу. Кроме того, аббату лабиринт этих проулков знаком как собственная ладонь.

— Вы пришли без охраны?

— Нас только двое.

Гуго ничего не сказал, однако укоризненно покачал головой.

— Присядем, — распорядился аббат. — У нас мало времени.

Десять мужчин расселись вокруг стола, продолжая переговариваться между собой.

— Выслушайте меня со всем вниманием, — возвысил голос аббат Гормонд, чтобы прекратить шушуканье. — Король удовлетворил нашу просьбу. Нужно незамедлительно приступить к исполнению миссии. Работы начнутся завтра…

— Простите, ваше священство, но не кажется ли вам, что это будет чересчур поспешно? — перебил его Андре де Монбар.

— Почему?

— Ваше священство вместе с Гуго де Пайеном и Готфридом де Сент-Омером могли наблюдать за тем, какую реакцию вызвала эта королевская милость.

— И что же? — вскинулся аббат.

— По мнению некоторых из нас, было бы лучше выждать несколько недель.

— Забудьте и думать об этом! — возмутился патриарх. — Вам ничто не мешает. Чем позже вы приметесь за дело, тем дальше от нас будет достижение цели! Брат Бернар придерживается того же мнения. Теперь, когда с этим вопросом покончено, слушайте меня и не перебивайте. — Было очевидно, что Гормонд считал дело решенным.

Никто не возразил.

— По нашим сведениям, галереи напоминают настоящий лабиринт, — продолжал аббат. — Данное обстоятельство дополняется также тем, что никакого плана подземелий не сохранилось. В нашем распоряжении только те указания, которые приведены в рукописи, а это не так уж и много. — Гормонд обвел присутствующих взглядом. — Быть может, кто-нибудь из вас слышал о неких пергаментах, помогающих ориентироваться в этом подземном мире, однако все это грубые фальшивки, созданные бессовестными мошенниками ради того, чтобы вытянуть из простецов пригоршню монет. Истинно только то, что никаким рассказам об этом месте доверять нельзя. Все это сплетни, которые никто не может подтвердить, поскольку большинство из них — плод воспаленного воображения. Разумнее всего для нас будет руководствоваться здравым смыслом. Что же он подсказывает?

Этот риторический вопрос Гормонд задал так, как будто обращался к многочисленной публике, собравшейся выслушать его проповедь.

— Здравый смысл подсказывает, что по прошествии веков проход в галереи может быть затруднен. За все эти годы, конечно же, произошло немало обрушений. Доступ ко многим коридорам теперь закрыт. Однако это не самая большая трудность, по крайней мере на данный момент. Проблема в том, что до сих пор, насколько нам известно, никто не сумел проникнуть в эти галереи. Итак, первая задача — отыскать вход. Когда вы это сделаете, лучшими вашими помощниками в достижении цели — помимо, конечно, поддержки Господа нашего Иисуса Христа — станут терпение и прилежание. Как вы уже удостоверились, эти конюшни весьма просторны. По некоторым подсчетам, они могли вместить до тысячи верблюдов и еще большее количество лошадей. Вас же всего девятеро, и ни один человек больше не вступит в ваше братство, пока вы не справитесь с той задачей, которую возложили на себя. Вам придется совершать работы, не приличествующие вашему званию: копать и перетаскивать землю, сокрушать камни, а также заниматься иными трудами, не соответствующими рыцарскому титулу. Однако именно такова ваша миссия во имя вящей славы нашего Господа Бога. Вы были избраны, дабы разрешить эту загадку. Пусть это укрепит ваш дух и вашу решимость.

Гормонд вытащил из складок длиннополого одеяния потрепанную Библию, положил ее на стол, затем вгляделся в каждого из присутствующих. Он произвел эти действия медленно и торжественно, точно выполнял какой-то ритуал. Патриарх впивался в глаза каждого из этих закаленных войной мужчин, отказавшихся от всего — семьи, богатства, положения в обществе, — чтобы исполнить священную миссию, о которой им было рассказано в строжайшей тайне.

— Хотя вы все и обязаны хранить молчание, так как каждый из вас поклялся спасением своей души, я, аббат Гормонд, призываю вас вторично дать клятву здесь, на этой Святой земле, по которой ступали ноги Господа нашего Иисуса Христа, где Он претерпел позорную казнь на кресте, дабы искупить наши грехи, где был похоронен и на третий день воскрес из мертвых. На колени!

Рыцари опустились на колени.

— Теперь произнесите ваши имена.

По комнате разнеслось эхо девяти голосов.

— Теперь возложите правые руки на Священное Писание и повторяйте за мной: «Клянусь спасением своей души хранить в полнейшей тайне свои действия и чувства, направленные на поиски того, что мне поручено отыскать. Если же я нарушу священное обещание, которое сейчас произношу во второй раз, то да пребудет моя душа во веки веков в адских мучениях. Аминь».

Когда церемония завершилась, рыцари поняли, что патриарх удовлетворен.

— Теперь, любезные братья, я скажу вам, что у меня есть две хорошие новости. Первая не представляет большого интереса, ибо она предсказуема.

— Все же?.. — спросил Гуго де Пайен.

— Завтра на рассвете каноники Гроба Господня, составляющие церковный капитул моей патриархии, покинут комнаты, предназначенные для вас. Уже сегодня все будет подготовлено для переезда. Это означает, что все дарованные помещения переходят к вам.

— Это хорошая новость. Каноники вашей патриархии заслуживают безусловного доверия, но я полагаю, что чем меньше глаз увидят и чем меньше ушей услышат нас, тем будет лучше. Какова же вторая новость?

На губах Гормонда появилась улыбка.

— Завтра, когда она будет оглашена прилюдно, многие не поверят своим ушам.

— Клянусь Гробом Господним, вы разжигаете мое любопытство! — поторопил его де Пайен.

— Вот уже несколько месяцев я убеждаю короля в необходимости переменить резиденцию и перенести в другое место все придворные службы.

— Вы просили, чтобы его величество покинул свой дворец?

— Именно так. Переговоры на этот счет я проводил с большой осторожностью, дабы все оставалось в тайне и ничего не просочилось наружу. Сегодня, перед нашей встречей, его величество удостоил меня частной аудиенции. Балдуин только что сообщил мне о том, что намерен покинуть пределы храма.

Рыцари обменялись многозначительными взглядами.

— Где же он обоснуется?

— Неподалеку отсюда, в цитадели, центр которой занимает башня Давида.

— Для чего вы поступили подобным образом, Гормонд?

— Потому что, как вы сами сказали, чем меньше свидетелей — тем лучше. Завтра король предоставит в ваше полное распоряжение все постройки на территории, некогда принадлежавшей храму Соломона. Вы сможете продвигаться к вашей цели, находясь вдалеке от посторонних ушей и глаз, действовать абсолютно свободно, не боясь, что вас потревожат или станут шпионить.

— Невероятно! Весь храм — для девятерых! — вырвалось у де Пайена.

— Это даст отличную пищу злословию и шепоткам. Возможно, что кое-кто отважится протестовать в полный голос. Держать язык за зубами не принято ни при каком дворе. Там никогда не было недостатка в сплетниках, распускающих слухи просто ради того, чтобы насладиться приятной беседой. Говорят, куда больше людей погибло от острого языка, нежели от острого меча.

— Слухи и злословие могут только мешать достижению наших целей. Мой племянник особенно настаивал на том, что главным нашим оружием должна стать осторожность, — заметил Андре де Монбар.

— Это верно. Поэтому я и делаю то, что делаю. Вы сможете трудиться без помех, укрывшись от нескромных взглядов. Что значат сплетни и даже негодование, диктуемое завистью, в сравнении с преимуществами, которые предоставляет вам решение его величества! — Патриарх обратил свой взгляд на де Монбара: — Вот что я скажу вам, любезный мой Андре. Эти сплетни вскорости улягутся, превратятся в малую каплю, растворившуюся в море.

На следующий день девять рыцарей перенесли свой небогатый скарб в пустынные подвалы, которые занимали немалую часть того участка, на котором когда-то гордо высился храм, воздвигнутый царем Соломоном во славу Иеговы.

В тот же самый день, повинуясь указаниям Гормонда, девять рыцарей, спасением души поклявшихся хранить великую тайну, принялись за подготовку к своим таинственным поискам. Все они сознавали, что их труд будет нелегким и продлится немалое время.

Официальная миссия этих девяти рыцарей заключалась в охране дорог и святынь ради спокойствия паломников и странников. Их было слишком мало для выполнения столь важной задачи. Эти люди не могли даже представить себе, какие последствия вызовет их появление в Иерусалиме.