Кровь, охота и рок-н-ролл

ГЛАВА XIII. ЗНАКОМСТВО С РОДИТЕЛЯМИ

Рецепт комфортного существования был выведен вампирами ещё в античности: четыре постоянных донора, сменяющих друг друга раз в неделю. Среднему вампиру требуется около 600 мл живой крови в месяц. Такая система позволяет людям восстанавливаться, а вампирам — не заниматься охотой, распространяя неприятные заболевания.

Из книги Марии Лисач «Открытая дверь»,

глава «Гарем»

Итак, то был достойнейший из мужчин. Лысый, с тоннелями в ушах и с паутиной причудливых татуировок на торсе. Торчал в растопырку в окне у Ады. Стучал и шептал «пусти». Повернув ручку, Ада потянула её, открывая. Вампир ошалело улыбнулся, по-прежнему цепляясь за фасад и упираясь в невидимую стену.

— Привет, я — Мэдс!

— Ммм. Очень приятно. Ада.

Мужчина красноречиво обвёл взглядом раму.

— Покрасить бы надо, — сказала Ада.

— Эээ… Я — вампир. Нужно приглашение. Пустишь?

— А, ты об этом… А Роз тебя ждёт?

Она была, мягко говоря, шокирована. Роз недавно проснулась и собиралась на вторую работу. О гостях она не предупреждала.

Сама Ада весь день провалялась в постели, прокручивая лекции по флорентийскому и древнеанглийскому, то и дело ныряя в мобилизацию. Перед парнем подруги она предстала в пижаме. Спасибо, что не в боёвке.

— Нет, но я приехал и пытаюсь не спалиться! Ада, я сейчас упаду!

— Врёшь. Полное имя?

— Максимилиан!

— Ладно, впускаю тебя, Максимилиан.

Мужчина в сетчатой футболке и кожаных штанах изящно перепрыгнул через подоконник, и от него как из могилы повеяло прошлой жизнью. Повеяло клубами, концертами, смешанной толпой из смертных и вампиров и верой в их возможную дружбу. Повеяло музыкой, страстью и чем-то острым, бесповоротно потерянным, чего Ада даже про себя не могла назвать.

— Привести Роз?

— Не, я сделаю сюрприз!

Ада пожала плечами.

— Она тебе в глаз даст.

— Угу. Но я один из немногих, кого это не пугает! — Мэдс подмигнул, выскальзывая из комнаты.

Ада торопливо переоделась под стучащую в сброшенных наушниках песню. Песня не отпускала последние сутки, крутясь в плеере на повторе:

In my head I hear a million conversations

I'm spinning out, don't wake me up until the end

The rivers flowing in denial I can't fake it

I'm paranoid that all my thoughts are all my friends

I got*

Вид вампира Аду не удивил: Роз всегда любила брутальных парней и заведения, где они водились. В Чикаго она протаскивала Аду в места, куда их не должны были пускать из-за возраста, и цепляла то какого-нибудь байкера, то музыканта. О том, что Терри выступает, тоже узнала Роз. Фактически это она их свела, ведь Ада влюбилась именно в парня на сцене, а не в парня из Ордена, который толком не умел держать пистолет и подкатывал к ней с просьбами пострелять вместе.

Она бы душу отдала за шанс пострелять с ним ещё хоть раз. Даже во сне. И чтобы больше не просыпаться.

Ледяной клубок под сердцем расширился, распирая рёбра и мешая дышать. Ада промокнула влажные глаза краем одеяла и пообещала себе больше не окунаться в воспоминания при Мэдсе не расклеиваться.

Роз в гостиной вскрикнула, Родерик выдал несколько грязных слов. Спустившись, Ада увидела как вампир и рыжая обнимаются. Потом Роз с усилием отстранилась.

— Я просила не приезжать!

— Сразу после того как призналась, что готова познакомить меня с семьёй! А вдруг ты бы передумала!

— Да блин… Ты не вовремя! У меня в лучшем случае полчаса! Ты надолго?

— На пару дней, остановился в «Пятнице». Не спорь! Солнце, прости, но тут творится хрень, и мне за тебя тревожно!

Родерик взял с камина пресловутый кубок и нарочито громко поставил обратно.

— А, да… Род, Ада, это Мэдс! Мэдс, это Род и Ада. Не перепутай.

— Привет, — сказал Род, убирая руки за спину.

Роз расторопно принесла всем по содовой и бутылку ИК для Мэдса. Вампир стоял посреди комнаты под люстрой как звезда на интервью, широко расставив ноги и улыбаясь во все клыки. Родерик разглядывал его забитые бицепсы.

— Значит, татуировщик…

— Ага! Был художником раньше. Могу тебя написать или вас с Розой вместе, если захочешь. Но тату мне ближе как итерация искусства.

«Итерация искусства! — Ада скептически поджала губы. — Изумительный подбор слов!»

Из вежливости она присмотрелась к узорам на груди и предплечьях найфа.

— Необычные. Какая-то особая техника?

Вамп оскалился шире.

— Ага, авторская. Хотя это не я её придумал. Но в Америке делаю только я и помощница. И только вампирам. Угадаешь, что это?

Ада прищурилась. Угольные линии змеились под кожей, сталкиваясь и разбегаясь, выделяя мышцы, но складываясь и во что-то своё, особое.

— Так. Я сошла с ума, или это отсылка к Пикассо?

— Бинго! В рисунке зашиты три его картины! А материал?

Ада снова пробежала взглядом по тату, но безрезультатно. Она в этом не разбиралась.

— Сдаюсь.

— Нити! — сказал вампир торжествующе. — Протягиваю под кожей. У найфо процесс проходит без воспаления и шрамов, а держится дольше красок!

— Мммм, — протянул Род без энтузиазма, — а если картинка надоедает?

— В этом и соль! Клиенты хотят стабильности — хоть какой-нибудь!

Хмыкнув, Род уставился на кромку пушистого ковра под ботинками Мэдса. Отхлебнул пива.

— Не стесняйся, спрашивай ещё! Я встречаюсь с твоей сестрой вообще-то.

Род потёр переносицу, пряча за кистью лицо.

— Сколько ты зарабатываешь?

— Род!

— Достаточно, чтобы арендовать салон в Вемпасе. Основной доход у меня там от обычных тату.

— Но помогать нам с кредитом Мэдс не может! Он вне кланов, на нём куча налогов.

— Я над этим работаю, солнце! Обучаю ассистента, откроем новую точку… Время есть.

Вампир посмотрел на Роз, и оберегающая нарыв корка на душе Ады опять треснула. В ту ночь Терри смотрел на неё ровно так же: со смесью нежности и обещания. С мыслью, что время есть. Они принадлежали к разным мирам, к разным культурам и социумам, но с какого-то момента главным оказалось то, что они принадлежали друг другу. Четыре месяца назад он проводил её в Штаб на дежурство и отправился с Дереком в их квартиру-каморку, одну на троих. Они должны были встретиться утром. Они больше никогда не встретились.

Пол зашатался, Ада закрыла глаза.

«Дышим, Ада, дышим! Глубже! Ты на все влюблённые парочки так собралась реагировать? Да, чувак похож на людей из твоей старой тусовки, а ты чего ожидала? Роз из той же тусовки так-то!»

— Ладно. Сколько тебе лет?

— Сто двенадцать.

— И зачем она тебе? Мы же дети для таких как ты!

— Нет, ну это уже…

— Спокойно, Роза, нормальный вопрос! — вампир ненавязчиво коснулся её тыльной стороной ладони. — Род, ты прав и не прав одновременно. У меня другой жизненный опыт, другие воспоминания. Но биологически мне около тридцати. И, знакомясь с девушками, я не собираюсь обсуждать с ними любимые мультики или на какой стороне она сражалась в Великой французской революции. Мы существуем здесь и сейчас. Сходимся или не сходимся взглядами на жизнь и характерами. Важно похоже воспринимать настоящее, а не иметь общее прошлое. Понимаешь?

Глаза Ады оставались закрытыми.

«Не проводи параллели, не проводи! Не смей!» Однако сознание не слушалось и проводило.

— Кажется, да… А дальше? Поженитесь? А дети?

Дети… Ада не хотела детей, не хотела распространять генетическое проклятье. Терри воспринял это восхитительно легко, но заверил, что её гены в любом случае его не смущают.

— Мы пока на другом этапе. Я жду, когда Роза согласится ко мне переехать. А она не готова.

— Ммм. А у тебя есть этот, ну типа «гарем»? Она же не одна из…?

Роз почти зарычала.

— Брат, ты дебил!

— Шшшш! Всё хорошо, солнце! — Мэдс одной рукой привлёк её к себе. — Нет, у меня нет гарема, я вообще уже тринадцать лет не пью живых людей!

Ада поставила содовую на журнальный столик.

— Извините, я поднимусь. Голова кружится.

Она заперлась, прижала к себе гитару и поцеловала гриф как шею любимого. На гитару капало. Аду трясло от запертых в горле рыданий.

«Твари! Кровососы! Лицемеры! Живёте взаймы, сука, в поисках счастья, оплачиваете его чужими судьбами! Ненавижу! Скольких же ты, гад, выпил, что теперь на диету сел?»

Злость взметнулась красным знаменем, мышцы налились силой.

«Ё*аные уроды!»

Задетое самолюбие двух ублюдков лишило её всего, даже самой себя. Ада поклялась отплатить им той же монетой.

Изначально она собиралась примелькаться в «Цепном псе», познакомиться с персоналом, возможно, даже с кем-то завести отношения. Устроиться на работу, но не прямо в клуб, а к их поставщикам или кому-нибудь в таком роде. Только нужно было подождать, не рубить с горяча. Однако из-за Линчевателей теперь в клубе наверняка проверяли тщательнее, и заявиться туда придётся пораньше, пока её лицо ещё не выветрилось из памяти тех, кто следил за «Чикагской резнёй». План летел в тартарары.

Всхлипывая, она нацепила наушники.

All these thoughts I battle creeping up my skin, creeping up my skin.

Fears they try to rattle who I am within, where do I begin**

Гвидиче. Тоже та ещё скотина, но скотина, которая в ней нуждалась. Если Аду узнают в «Псе», сделка с итальянцем ей пригодится. Да и Мэдс представлялся Аде полезным: уважаемый тату-мастер, частый посетитель клуба, он мог стать прекрасным легальным проводником туда.

Мысли о мести, возможность планировать месть, остудили Аду. Она вновь ощутила опору, увидела цель, стремясь к которой, можно было не оборачиваться назад.

На цыпочках Ада пробралась в ванную, умылась. Мужчины внизу обсуждали животрепещущее, Мэдс гоготал.

—…Но ведь Элвиса инициировали, ваши признались!

— Это не значит, будто мы специально охотимся за селебритти!

— То есть тайно обращённые звёзды-вампиры случайно образовались, когда пошла тема с Легализацией?..

Помявшись у лестницы, Ада не решилась присоединиться. Найф наверняка слышал, как она плакала.

Через некоторое время он постучал.

— Мне это, обратно!

— Окей. А чем плох чёрный ход?

— Он освещён, его видно соседям, а твоё окно прямо напротив леса. Сама-то лазила?

— Нет, зачем? Я дверями пользуюсь.

Возле подоконника вампир задержался.

— Ты не пахнешь, Ада, — он обернулся, ловя реакцию. Она изобразила ступор.

— То есть?

— Избегаешь средств с отдушками. Прямо как найфо.

— Эээ, ну да. У меня аллергия. Это редкость?

— Отнюдь. Просто любопытно в сочетании с национальностью.

Ада вновь картинно «притормозила».

— А. Приду к тебе за татуировкой «Я не байхант».

— Клёво! Сделаю скидку! — и он растворился в гладкой темноте.

***

Сутки втянули в себя Давиде как ребёнок газировку через соломинку. Его бросило в гущу событий, прополоскало и выкинуло. Репортёры чествовали возвращение итальянца перед Домом вампиров, и он уделил им пару минут. Потом попал на подобие примирительной вечеринки в конференц-зале Дома, где Альберт, Лиззи и Мартин наперебой возмущались дерзкой атаке смертных, предлагая забыть старые обиды, чтобы как можно скорее приструнить наглецов. Вечеринку украшали сигареты и симпатичные донорки, готовые позволить больше, чем укус.

Разомлев от курева, Джонсон благодушно делился новостями — интересными и не очень. Во-первых, назвал имя Линчевателя, которого Давиде выпил в лесу. Даву оно и так было известно: Оскар давно подкупил одного полицейского, и всё выудил. Дуглас МакАдамс, ветеран Второй Кровавой, бывший член Ордена, покинувший организацию четыре года назад. Безработный, жил на военную пенсию, содержал жену и сына. Гаусс навестил вдову и теперь отрабатывал друзей и знакомых МакАдамса. Джонсон, а точнее, полиция, шли по тому же пути.

А вот взлом орденского Лагеря заиграл иначе, когда Мартин показал, что именно неизвестные собирались подбросить внутрь. Законники оказались умнее Родерика Спайса и сразу вызвали сапёров из Брэнсона, оцепив периметр. Те обнаружили в пухлой сумке не бомбу и даже не останки вампира. Туда напихали орудия пыток, идентичные инвентарю из последнего видео.

Забавно, но с позиции Джонсона и полиции дело выглядело так, будто злоумышленники проникли в помещение, чтобы найти и вынести брошенное. Камера над входом не работала («Скряга Листас не оплатил наблюдение!»), поэтому Мартин решил, будто взломщики залезли в Лагерь, вырезав окно, вскрыли хранилище Ордена, а потом попытались уйти через дверь — ведь лезть с сумкой, полной железа, на крышу тяжеловато. Но сработала сигнализация, грабители испугались, а груз кинули.

Дав слушал, внутри сотрясаясь от хохота.

— Короче, местные легавые — дружки охотников. Русский клянётся, будто игрушки не его, и ему типа поверили. Зато моих ребят трясут, мол, кто посмел сунуться в Лагерь! Прикинь? Оборзели совсем!

— Двойные стандарты, ничего нового!

— Ага! Я перекинул часть людей следить за их орденскими. Очевидно же, что козлы оттуда! Рано или поздно прищучим!

— А как, если они дружат с полицией?

— Обещали прислать кого-то из Канзас-сити. Кого-то, одобренного твоим дядей.

— Тогда скоро всё разрешится.

Потом Давиде отдельно беседовал с Альбертом, отвлекаясь на оставшихся донорок, которые подставляли под зубы полуобнажённые тела, прижимались и залезали в брюки. Вампиры наслаждались, но не злоупотребляли.

Найтингейл вещал про новый вектор в политике и про то, как Линчеватели становятся цементом, скрепляющим кланы. Дав поддакивал, как кот на солнце щурясь от привычного обращения с собой как с равным. И не веря так же неистово, как не верила в его заботу девчонка-байхант.

Он вновь навесил личину беззаботного гедониста, следующего прицепом за кем-то более значимым. Личина душила.

Интересно, купился ли кто-нибудь? Он привык считать себя хорошим актёром. Но Ада Верга видела его насквозь, толком не зная. Чего-то он с ней не предусмотрел.

За беседой последовало заселение в новую резиденцию и посиделки с присланной охраной. Давиде, разумеется, был со всеми знаком: Лука, Симоне и Кьяра. Все сохраняли нейтралитет в их вялой грызне с Лоренцо, вероятно, потому и были отобраны. Они обменялись сплетнями, Дав раздал указания и вознамерился улизнуть на последнюю встречу, незапланированную и тайную. И тут столкнулся с проблемой.

Ребята вроде бы подчинялись, но стоило ему удалиться в комнату, меняли оговоренные позиции, не выпуская его из поля контроля. Кьяре полагалось дежурить на кухне, но её силуэт темнел у Давиде под окном. Кто-то другой стоял на стрёме под дверью. Дав прошёл в кабинет, притворяясь будто не замечает перемещений. Коридор за дверью, разумеется, пустовал.

В кабинете его тоже незримо окружили.

Дав обменялся взглядами с Нэнси, следовавшей за ним как обычно. Сейчас она носила шапочку «бини», а на улице надевала тёмные очки. Выглядело несуразно, зато отсутствие волос не притягивало внимание. Нэнси подтвердила: да, тебе не мерещится.

Дав открыл мессенджер.

«Привет! Есть «Фумигатор»?»

Ночь давно перевалила за середину, девушка должна была спать. Но вдруг?

Экран засветился:

«От комаров?»

«Нет, снотворное для вампиров».

Оскорбительное название, как и все, какими их награждают.

«Нету, могу достать».

«Да ладно! Наверняка есть. Нужно прямо сейчас».

«Зачем?»

«У меня завелись тюремщики. Надо вырубить, чтобы я смог выйти».

«И чтоб меня потом поймали и записали в Линчеватели?»

«Уверен, ты скринишь нашу переписку, и как я тебя бессовестно подстрекаю».

«Приятно иметь дело с умным вампиром.

Нет, Гвидиче, палево. Ты только один раз так сможешь сбежать».

Она говорила дело. «Фумигатор», как и «Далила», вкалывался внутримышечно, такое нельзя было провернуть незаметно, а потом убедить Кьяру, будто она выдумывает. Но чем яснее Давиде осознавал, что заперт под круглосуточным наблюдением, тем сильнее хотелось вырваться. И увидеться с Адой. С девчонкой, отгоняющей Смерть.

Он написал Гауссу и Роз Спайс.

Через двадцать минут весёлым ураганом полетел по дому.

— Вставайте, собирайтесь! Пока ночь не кончилась, покажу единственное приличное место Краствила!

Римляне послушно подорвались и загрузились в бронированный «Лэнд Крузер». Дав по пути в красках описывал город и его обитателей.

В «Розе ветров» обслуживала высокая блондинка с бейджем «Молли». У Молли была большая грудь, но узкие бёдра и плоские ягодицы. Давиде не привередничал.

— Живую кровь моей команде!

Молли зарделась.

— Прошу прощения, живая кончилась. Поток выше, чем мы ожидали. Но сегодня завезли отличную ИК из Пенсильвании, ограниченная партия! Хотите попробовать?

— Давай!

Когда девушка вернулась с дребезжащим подносом, Дав задержался взглядом на бюсте, вызывающе обтянутом футболкой не по размеру.

— Молли, а есть другой способ получить натуральную кровь? Особое предложение?

Она поёжилась, и улыбка стала неестественной, но лишь на мгновения. Зыкрнув по сторонам, блондинка нагнулась к итальянцу:

— Двести баксов, в подсобке. Не шея. — он кивнул. — Я позову.

Мины у охраны стали кислые.

— Не переживайте, и вам найдём девочек. Или мальчиков. Только по очереди и вне дежурства!

Нервно закусывая губу, Молли поманила его ко входу в коридор рядом с уборными. Давиде встал, а за ним и Симоне.

— Нет, нет, нет! — осадил его Гвидиче. — Не смущай синьориту, она и так в напряжении. Мы ненадолго. Или надолго, если синьорита растает!

Он пошёл за Молли, зная, что дальше сдерживать ребят будет Нэнс. А драться в баре они не рискнут.

Молли провела мимо таблички «для персонала», достала связку ключей и долго отпирала хлипкую деревянную дверцу. За ней простирался чей-то кабинет. Они закрылись изнутри.

— Вот. — проговорила она. По шее стекала струйка пота. — Роз сказала…

— Роз правильно сказала. — Давиде сунул ей пять стодолларовых бумажек. — Посиди тут минут пятнадцать. Потом выйдешь и скажешь, что я решил прогуляться.

Молли с облегчением кивнула.

Уже на улице, заводя автомобиль, подогнанный Гауссом, Дав в зеркало заднего вида различил мечущуюся вокруг бара Кьяру. А вот она его не заметила: шалость удалась.

***

— Серьёзно? — Ада опустила пистолет, секунду назад направленный на окно, ибо там светилась под луной знакомая рожа.

— Зачем ещё сбегать в такую ночь?

— Нуу… Оскара навестить?

Вампир отряхнулся после подъёма и вытащил из кармана плаща бутылку.

— Оскара завтра племянница увезёт в Джефферсон-сити. А это тебе. Гранатовый эль.

Ада хотела как обычно ощетиниться, но передумала и эль взяла. У неё сбился режим, алкоголь мог помочь вздремнуть хотя бы немного***. К тому же, ей нравилось вишнёвое пиво, почему бы не попробовать и гранатовый эль?

Гвидиче бросил на пол плащ и, скинув ботинки, сел на него.

— Рассказывай. Про Гила и Монтеро, про Чикаго, и почему охотишься за Дрейком. Не знаю, когда снова получится сбежать, а я должен услышать лично.

Ада вздохнула. Сковырнула крышку бутылки об тумбочку и приземлилась напротив вампа, вжавшись спиной в круглую ножку кровати. Сделала несколько глотков и со свистом провалилась в бездну.

В Америке всё было не так. Вообще. Совсем. И не так как в новостях РК, и не так как в американских фильмах. Аду мутило при попытках разобраться со страховкой, жильём и общественным транспортом. Её укачивало от кашеобразного эклектичного языка, из гущи которого она с трудом выуживала слова, мучительно продираясь к смыслу. Раз за разом, день за днём. Она не умела пользоваться общими прачечными и не знала половину продуктов на полках. Как-то из продажи пропали знакомые овсяные хлопья, и, не найдя их в очередной поход в магазин, Ада прямо у кассы расплакалась, хотя она всегда была довольно стабильной.

Потом быт худо-бедно наладился, и выяснилось, что Ада никому не нужна. В РК она считалась талантливой дочкой талантливой женщины, будущим сверхценным специалистом. Три профессора на факультете правдами и неправдами уговаривали её писать у них курсовые и диплом. И даже если бы с академической карьерой не заладилось (а скорее всего заладилось бы), Аду бы с распростёртыми объятиями ждали в других структурах, где ценили чувствительный слух. Но Ада собиралась продолжать дело матери: изучать вампиров, чтобы показать миру их суть.

После скандала и эмиграции университет отчислил её с формулировкой «за неуспеваемость». Так и не ответил на запрос выслать документы, хотя они бы не пригодились — ей намекнули, что подаваться на стипендии бесполезно, а на платное обучение деньги не находились. Из интеллектуальной элиты Ада превратилась в человека второго сорта. Эмигрантка с неуверенным английским, делающая грязную работу вместе с мексами и темнокожими. Иностранная монетка в банке нищего.

Как байхант она тоже не пригодилась. Её регулярно приглашали сдавать «образцы», особенно в самом начале, и вены тогда были исколоты как у наркоманки, но на практике способностями просили не пользоваться: к баям тут относились с опаской.

Волонтёрство в чикагском Ордене стало спасением. Ада вцепилась в него как в шанс быть полезной и делать понятное. Сперва ей ничего не доверяли кроме патрулей, а она расстраивалась из-за низкой эффективности отделения. Тогда она решила пробиться в руководство, занялась не только патрулями, но бумажной и организационной работой. Сам глава отделения Энрике Кармона обратил внимание на новенькую. А потом появился Терри.

С Терри она узнала, что необязательно быть борцом с вампирами, чтобы быть. Можно гулять. Можно наслаждаться музыкой, солнцем и ветром с озера Мичиган. Можно целоваться, петь глупые песни, ночевать у друзей, потому что потеряли ключи или не заплатили за квартиру. Можно строить планы на будущее. Просто планы. О выступлениях, о доме. О свадьбе.

Терри научил играть на гитаре и не стесняться сцены. Научил быть собой в постели. Шутил, дескать, РК — его любимая страна, раз подарила ему такую замечательную невесту. А Терри на год подарил ей новую жизнь: жизнь без смысла, где смысл не требовался. Смысл зарождался сам по себе.

Целый год Ада верила: они будут счастливы.

Она продолжала ходить в патрули для Ордена, продолжала общаться с людьми оттуда и замечала мелкие странности, но это было неважно.

Тьма окутала их незаметно. Клуб, где они выступали, облюбовали одни из самых важных найфо Чикаго — Гил и Монтеро, лучшие друзья и соратники графа Иллинойса, его безопасник и финансист. Пара Терри и Ады чем-то их зацепила, вероятно, как раз тем, что оба состояли в Ордене. Началось с подначек, мол, охотники развлекают вампов. Продолжилось шутливыми, но назойливыми предложениями поразвлекать приватно. Ада огрызалась, Терри и Дерек тоже не оставались в долгу. Они привыкли к не всегда адекватным зрителям, кем бы те ни были. Таких стоило ставить на место, а к утру в голове прояснялось, и все расходились.

Не разошлись.

Очередная перепалка произошла на глазах гостей из другого клана. Ничего серьёзного — обменялись колкостями, и Ада отправилась на дежурство, а Терри и Дерек по домам. Однако утром ей позвонили и попросили не возвращаться в Орден, чтобы сдать пост. Там бросили тела.

Она думала, сойдёт с ума. Но горе и чувство несправедливости заставили действовать, погнали на поиски. Они с Лином вычислили маршрут ребят, прочесали окрестности и нашли место преступления. Вот там она правда чуть не тронулась. Лину пришлось оттаскивать её и драться с одуревшей Адой в боёвке. Она сломала ему руку, ей было стыдно.

Гил и Монтеро даже не пытались избавиться от отпечатков шин и обуви, выдававших их с головой. Но сильнее всего выдавал запах, такой интенсивный, что его мог учуять не только Лин. Гнилостный запах вампирского пота, смешанный с кровью и семенем.

В Чикаго вампы подкармливали полицию, поэтому Лин подстраховался, засняв следы. Ада потом поражалась, как у него хватило выдержки, ещё и со сломанной рукой. Она в этот момент скулила, забившись между забрызганных багряным мусорных баков.

С этого начался ад, который так и не закончился, и если бы не Лин, Ада бы, наверно, не вывезла.

Они, естественно, всё выложили Кармоне. Тот потряс кулаками, побрызгал слюной и, потребовав фотографии, обещал показать всем мексиканскую Кузькину мать. Но на следующий день публике представили подставных виноватых, и никто не издал ни звука, а смартфон Лина внезапно сломался, потеряв все данные. Произошло это в здании Ордена.

Несколько суток Кармона дурил Аде голову, заверяя в поддержке, и уговаривая не идти к журналистам. А когда уже провели казнь, резко сменил тон. Это был их с Лином последний визит в штаб.

В воспоминаниях все события, эмоции и решения существовали неразделимо и единовременно. Для Гвидиче Ада зачерпнула лишь горсть. Рассказала про конкистадоров, Лина обозначила словом «друг». Но она прожила ад заново во всей полноте.

Эль почти закончился.

— Кармона сказал «ради мира нужно принимать компромиссные решения». Ножа и Плеть клан не отдаст, быстрее меня прикончат. А буду рыпаться, он меня засунет в психдиспансер — у него там женщина работает, быстро бы справились. Особенно с моими спецэффектами в мобилизации. И будут мне до конца дней колоть «Далилу», а в СМИ покажут слезливый сюжет о девушке, поехавшей от горя и опасной для окружающих после тренировок в Ордене в страшной России. И про промывание мозгов там не забудут уточнить! — она залпом допила. — Денег предложил… Много. Ну по классике: сначала запугать, потом облагодетельствовать! Как ты примерно, но ты умнее.

Гвидиче сидел, оцепенев, глядя на неё в упор.

— И ты меня пожалела? — спросил он глухо.

— Мы уже выяснили, что я идиотка.

— Ты путаешь идиотизм с гуманизмом.

Ветер снаружи усилился, предвещая дождь. Комнату захватил мрак. Вампир переместился к Аде, устроившись рядом.

— Мне очень жаль, Аделина. Если бы подонки были в моём клане, я бы предал их Солнцу.

Она искоса посмотрела на его мерцающие глаза.

— Но они не в твоём клане. Поэтому я попробую предать их суду.

— Через «Цепного пса»?

— Ага. Лично к ним подобраться у меня не получится: подонков охраняют лучше, чем графа. А я вылетаю так неожиданно, как некоторые залетают. Но я за ними следила.

— Следила? — в его интонации считывалось «она ещё и следить умеет!»

— Да… Ну не совсем! Я хотела их напугать. Мелькала то тут, то там — мол, вы под наблюдением. Играла на нервах. Через неделю Кармона позвонил с угрозами.

Гвидиче легко толкнул её в плечо:

— Но ты не сдалась.

— Не-а. Я увидела кое-что. Ножа и Плеть тогда заперли в Доме и заставили проводить экскурсии. Соразмерная кара, ять. Выходить они могли только изредка и после долгого согласования. Да, я знаю, не спрашивай! И вдруг подъезжает непонятный чувак, паркуется в зоне для вампов, и по одному щелчку Монтеро к нему выпрыгивает! С чего вдруг?

— Это был Дрейк?

— Угу. Они говорили о каких-то поставках, но очень завуалированно и с наездами. Тогда я взялась за Дрейка. Если у них общий нелегальный бизнес, и мы его раскроем, Монтеро тоже пострадает.

— Понятно. Страшная ты женщина, Ада Верга! Но конкистадоры страшнее. Я тебе помогу. Я считаю это правильным.

У Ады в груди что-то шевельнулось, словно тугой узел ослабили. Она одёрнула себя: «Не верь ему. Не верь!». Она ближе подтянула колени.

— Окей. А теперь твоя очередь. Почему ты так дорожишь Нэнси?

Вампир негромко и недостоверно рассмеялся, запрокинув голову.

— Ожидаемо! Чёрт подери… Хорошо!

Дотянувшись до плаща, Давиде вытряс из кармана пачку сигарет и блестящую зажигалку, украшенную объёмным рельефом в виде арки. Закурил. Взгляд его потух и расфокусировался.

— Девятнадцатый век. Мне продали её подростком как донора, и я заметил в девочке талант. Она изумительно пела и рифмовала слова. Я нанял ей учителей. Часто так делал… А затем я её полюбил, — голос Давиде налился тоской. — И она меня тоже, не думай... Она писала обо мне стихи, считала, я не понимаю, кому они посвящаются. Переживала, что влюблена в монстра, а как это иначе выразить и не задеть меня, не знала… Однажды охотники вычислили мой дом, проникли внутрь и всех перебили. Всю смертную прислугу, включая детей. И телефонные провода перерезали. Дело было днём, я сидел в подвале, и только слышал крики и мольбы о пощаде, — рука Давиде сжалась в кулак, оставив на деревянном полу царапины от когтей. — Нэнси поймали и мучали, пытаясь выманить меня, — он уже говорил почти не раскрывая рта, сквозь зубы, давя любой намёк на эмоции. — Я вышел. Правда, знал, что мы погибнем оба, она в их глазах не заслуживала снисхождения… Я открыл дверь, а в этот момент она… пожертвовала собой. Я не видел, как — меня сжигало солнце. Просто миг — и у неё из живота торчит рукоять меча, а за спиной — пронзённый охотник. Второй ваш растерялся, и мне удалось утянуть Нэнси с собой в подвал, но я был не в силах её спасти, — Давиде зажмурился, нижняя половина его лица казалась каменной. — А скоро бы пришли другие, им же требовалось вскрыть меня до темноты! А я там обожженный с умирающей любимой… И я её инициировал. Вместо одного покалеченного вампира их встретили два, включая голодную новообращённую! Только она теперь другая…

Стекло задрожало от мелких капель. Вампир сидел одетый, но обнажённый, и огонёк сигареты замер вместе с ним в пространстве и времени. Ада осторожно накрыла его кисть своей.

— Мне тоже жаль.

Он натянуто улыбнулся, и Ада добавила:

— Только не говори никому!

Улыбка потеплела.

— Могила! Твоя репутация бессердечной красотки в безопасности! Как и моя великовозрастного придурка… Ладно, ночь, увы, не вечна. Мне пора!

***

Давиде слушал радио InterVampire, заглушая упрёки прошлого. Вопли Рафаэля, и Марии, и маленькой Франчески… И Нэнси. Он всех помнил по именам. Те люди были не первыми, и не последними погибшими из-за него, и Дав давно научился выставлять щит между собой и виной. В конце концов, до середины двадцатого века смертные в принципе часто гибли не от старости, и вампиры не выделялись из общего списка причин. Но Дав привязывался и скучал, и поэтому порой его посещали призраки.

Кое-что кроме радио сейчас помогало отгораживаться от призраков: тлеющий на коже отголосок прикосновения Ады.

«Срочное сообщение! Обнародованы имена погибших в аварии на Лазурном мосту в Вемпасе. Среди них наш сородич, преподаватель Манхэттенского колледжа, финансовый аналитик Кристоф Робер».

Давиде резко затормозил.

«Также официально подтверждено, что в одной из машин находился популярный рэп-исполнитель Тивата. Певец доставлен в больницу, подробности состояния не разглашаются».

Дав быстро напечатал сообщение для Нэнс: «Возможно, Кристоф нёс не бред. Готовь почву для представления».

*Песня Fire группы The Score, перевод вольный:

В голове моей тысячи разговоров,

Меня заносит, но я не хочу просыпаться.

Реки текут вспять, даже я не могу отрицать это,

И боюсь, что мысли — мои единственные друзья.

**Мысли, с которыми я борюсь, ползут и ползут по коже,

Страхи пытаются перекричать моё «я» и заставить забыть, где я беру начало.

***Минздрав и автор предупреждают: это плохая идея!