Кровь, охота и рок-н-ролл

ГЛАВА XVIII. ПО КОМ ЗВОНИТ КОЛОКОЛ (1)

MorganWilSon:

Ха-ха, вампирская шлюха, которую всю жизнь содержали мужчины, рассказывает о проблемах феминизма!

↳ AmandaBrown: @MorganWilSon возможно, дело в том, что про эти проблемы хотя бы слушают.

Давиде следил за сводками новостей с холодным удовлетворением. Сообщество гудело как рой разъярённых ос: теракт в заведении для вампиров, едва не переросший в лесной пожар! Смертные вторили: этим экстремистам на всех плевать — на людей, на природу, на собственную страну! Голоса представителей «Цепного пса», твердившие про взрыв газа, терялись на периферии.

С Давом пока никто не связывался, и угроз ему не поступало. Лука по-дружески выпытывал, какая фея так захватила его внимание, что они на час его потеряли, и Давиде придумывал на ходу, параллельно прикидывая варианты событий. Критически важно было пережить эти сутки, не напортачив. Потом ниточки неизбежно начнут сходиться в одних руках. У Дрейка он наверняка первый подозреваемый, ведь бандиты обидели его Аду. Дрейк сообщит конкистадорам, а те закинут удочку дяде и Кэтрин. Дядя сверится с отчётом тюремщиков… Что он решит предпринять — одному Всевышнему известно. Если Дав неразличим на записях, времени больше. Мало ли кто заинтересовался лабораторией? Не желающий платить клиент? Пожадничавший Месси? Пока они разбираются, Дав успеет стать главной медийной персоной клана, а то и всего сообщества. Тогда проблемы с конкистадорами получится отложить. Но если его лицо засветилось, о передышке можно забыть, как и о безопасности.

А Ада выздоровела, но отпускать её было нельзя. При худшем сценарии ему потребуется охрана.

Ещё оставались Спайсы, с которыми творилось неладное. Они сперва пропали, а затем засыпали его вопросами о подружке, причём по отдельности, как будто не общаясь друг с другом. Давиде их игнорировал, он и так отслеживал слишком много. Адски не хватало Оскара.

Днём Дав раздавал интервью и комментарии, журналисты тянулись в их дом, как паломники. Давиде же расспрашивал Джонсона и Онтарио: что известно, какие версии? К вечеру прояснилось. Торговцы сывороткой настаивали на несчастном случае. Посчитав, во сколько псам обошёлся подкуп полиции, пожарных и коммунальщиков, вампир улыбнулся. А ведь они ещё товар потеряли!

А потом произошло непредвиденное. Новый слив. Путанные кадры, темнота, крики, знакомый почерк. Новая жертва. И планомерно наполнявшийся сосуд лопнул.

***

Гэри выругался коротко и по делу — на английском трудно было иначе. Ада его понимала. Они почти час кружили по Краствилу, пытаясь добраться до нового прибежища, но маршруты приводили к перекрытым перекрёсткам и патрульным, спрашивающим про место назначения. Один раз Гэри соврал, назвав адрес недалеко от нужного дома, и дежурный доброволец радостно предложил позвонить Лотти и уточнить, ждёт ли она гостей. Гэри отбрехался, но положение это не улучшило. Они застряли.

На очередном повороте в крышу бухнуло, автомобиль затрясло, нечеловеческая сила столкнула машину с выстроенной траектории. Ада зажала рот, Гэри вцепился в руль, чудом выравнивая серую «Краун Викторию». От капота отпружинил вампир, намеренно использовавший их транспорт как опору в паркуре. Водители на дороге притормаживали или вовсе останавливались, внося в поток ещё больше хаоса.

После четвёртого «бегуна» Гэри завернул на парковку — платную, зато ближайшую. Ада с заднего сиденья украдкой заглянула ему через плечо. Разобрала на экране мобильника «въезд… глаза и уши открытыми…». Гэри прикрыл телефон.

Она никак не верила, что началось, хотя Лин предупреждал именно об этом. С неделю вампиров США раскачивали, раздувая кейс Линчевателей. Атаку на «Цепной пёс» тоже интерпретировали как намёк, мол, найфо здесь не рады, и официальная версия про несчастный случай всех лишь разозлила — смертные как будто опять всё спускали на тормозах, не собираясь заниматься расследованием. Сообщество уже волновалось — только спичку поднеси. И тут один вброс за другим! Убийство красивой синеволосой вампирши, частично снятое на трясущийся телефон. Затем возвращение самой первой записи, некогда оперативно убранной, в самом существовании которой многие сомневались. Теперь вампиры уверились, что их истребляют давно, и власти этому потворствуют.

Темнота уже опустилась на штат, никто не успел принять меры, и найфо высыпали на улицу.

В новостях показывали, как по разлинованным белыми и жёлтыми полосами дорогам движутся глухие фургончики, везущие кровососов из Вемпаса в Краствил. Полиция стекалась куда-то в сумерках, готовясь выставлять кордоны.

— Так, — заговорил Гэри напряженно, — ты в боёвку можешь?

— Нет.

— Океей. Смотри, мне нужно быть в другом месте. А тебя надо девать куда-то. Давай к Спайсам.

— Нет!!!

— Ээээ?

— Ну… вдруг за ними наблюдают? И я на второй этаж не заберусь. Может, обратно?

— Перекрыто намертво. Ёперный слон… И босс не отвечает…

Мимо пронеслась ещё одна группа вампиров, уже с транспарантами. Повсюду заводились сигналки, кто-то в громкоговоритель призывал сидеть по домам и отменить приглашения для найфо. Парковка заполнялась другими неудачниками, оказавшимися в заблокированном районе.

— Тогда дуй в жилой квартал и стучи с просьбой пустить тебя.

Ада вздохнула.

— Страшно. Они все друг с другом знакомы, а я не доверяю никому.

— Супер…

Несколько минут Гэри (хотя Ада сомневалась, правда ли он «Гэри») скроллил ленту и обновлял сайт Краствила, где неумолимо прибавлялись красные строчки. Похоже, он ждал отмашки от Гвидиче, а итальянец не торопился отвечать.

— Ладно, — принял он решение, — сиди тут. Ляг на пол и не шевелись. К утру разберёмся.

Порывшись в багажнике, Гэри бросил на заднее сиденье пакет с двумя пистолетами, серебряной портупеей и бутылкой воды. За тонированными окнами Аду было не видно, но она послушно свернулась чёрной загогулиной в закутке между сиденьями. На ней была найтис — модифированная униформа охотников, которая на западе превратилась в модные худи: с отверстиями под пальцы в длинных манжетах и с пристёгивающейся к капюшону маской в пол-лица. Ада примостила на коленях смартфон и наклонилась, устроив завесу для экрана из капюшона.

Судя по новостям, обстановка продолжала накаляться. В Джефферсон-сити осаждали мэрию, в Нэшвилле и Индианаполисе сообщали о погромах. В Краствиле штурмовали полицейский участок. Популярные или хотя бы известные лица кланов поочередно рассуждали о недопустимости насилия, а в Орденах снимали ободряющие тиктоки, раскладывая арсеналы и перечисляя правила поведения при встрече с вампирами. Чиновники разной степени значимости несли пургу о ценности абсолютно всех граждан и о готовности к переговорам. Когда глава Ордена в США и глава Совета вампиров выпустили совместное заявление, Ада осознала главное: чем бы не обернулась эта ночь, всё не будет как раньше. Убаюканные обыватели ощутили вкус страха, а инициированные после Легализации юнцы — вкус власти, которую дарит страх. Пятнадцать лет их пьянило бессмертие, проводимое рядом с родными. Старые найфо наслаждались свободой и передышкой в войне. Но передышка кончилась, ставки выросли.

Рядом опять завопила сигнализация, послышалось металлическое эхо и звон стекла. Через секунду на Аду посыпалось белое крошево. Она сгруппировалась, по привычке пробуя включить охотника, однако Вторая не отзывалась. Пока Ада соображала, что делать, вандалы переключились на другую машину. Ада сжалась, успокаивая сердцебиение, хотя если бы вампиры искали живых, её бы обнаружили без проблем. Её спас их бунтарский кураж и жажда испортить как можно больше имущества.

«Человеческого имущества», — подумала она горько, вспомнив сложную схему с вампирским правом собственности. Через неё страны, принимающие найфо, старались предотвратить бесконечное накопление средств в руках бессмертных. В итоге добились взлёта коррупции, разгула серых схем в высших эшелонах вампиров и кучи преступлений против новорождённой мелочи. Неудивительно, что мелочь пошла вразнос. Удивительно, что Ада, как и многие, до этого момента не считала ситуацию проблемой.

Вандалы ушли. Тянуло дымом. Застегнув портупею и приладив маску, Ада выкатилась из автомобиля. Осмотрелась. Горел мусорный бак и, кажется, не один.

«Идиоты! Вы же сами от огня страдаете! Тела новые, мозги те же!».

Злостью Ада отгоняла страх, но он лип к ней. Она была полностью беззащитна, в торговом квартале, во враждебном городе. Следовало переломить себя и напроситься к кому-нибудь.

Она побежала к жилым домам, огибая участки, где раздавались крики и звуки погромов. Хлопало и гремело будто бы всюду. На востоке (видимо, у мэрии) скандировали «Равноправие! Равноправие!».

Пробираясь вдоль задних фасадов магазинов и кафе, Ада сочиняла легенду на случай, если понадобится. Это отвлекало. Неожиданно ближайшая дверь разлетелась в щепки, выплюнув мятый шар. В шаре угадывался человек. За шаром высыпала компания найфо, один из них подхватил выкинутого толстяка, повернул лицом к остальным, и они начали поочередно наносить ему удары, причём намеренно не в полную силу, а чтобы растянуть удовольствие. Щуплый блондин, вставший к ней вполоборота, транслировал экзекуцию. Толстяк визжал. Аду не заметили, но двинься она хоть на миллиметр, внимание переключилось бы на неё. И она не выдержала.

— Стойте! Прекратите! Прекратите! Не подтверждайте, что они правы!!!

Четыре горящие пары глаз обратились к ней, и Ада вдруг воспарила над этой сценой: четыре разъярённых вампа и она — с закрытым лицом, в портупее из серебра. Располагающий собеседник.

Вампиры явно не рассчитывали на свидетеля, не понимали, кто она, и вопросительно переглядывались.

— Он отказался нам ИК продать! Это нормально, а? Мы зашли в магазин с маркировкой, а гадёныш выстрелил!

У говорящего на футболке правда выделялась дыра с обугленными краями и красным пятном вокруг. Ну и как их разубеждать? Дрожащей рукой Ада убрала маску, стараясь игнорировать поскуливания смертного. Она должна быть искренней. Она обязана быть искренней.

— Вы хотите, чтобы вас дальше считали монстрами? — компания обменялась взглядами. Связки Ады одеревенели. Перчатки, кусок ткани — и прикрывающую её шею и живот портупею даже не снимут — разорвут. А потом разорвут саму Аду. Но она продолжила. — К вам относятся как к нелюдям, зовут нежитью, хотят загнать в гетто, думая, будто вы — чудовища. Докажите, что вы не чудовища!

— Доказать?! — рявкнул тот, кто держал толстяка. — Я это с перерождения доказываю, а получаю г**на на лопате! Теперь пускай люди доказывают! Или люди, по-твоему, не чудовища?!

— Люди научились скрывать, — сказала Ада жёстко. — Они заметают следы и принимают удобные законы. Их простят. А вас не простят, тем более с записью! Этого хотите?

— «Они»? — переспросил кто-то.

По виску скатилась крупная капля пота. Пот пропитывал футболку под найтис и мягкие спортивные брюки.

— Мы, — выдавила она севшим голосом. — Мы.

В порыве, в потоке, она шагнула к вампу с человеком. Медленно, без агрессии, держа руки на виду. Излучая боль и сочувствие. Особенно сочувствие. Слова не имели значения, значение имел состав воздуха — смесь газа, дыма и чего-то большего, мгновенно выдающего фальшь. В Аде не было фальши.

Она сделала ещё шаг, и ещё, пока не встала к ним вплотную. Ада не смотрела на человека, лишь на вампира, в необычные ярко-зелёные глаза. Повторила:

— Мы.

Вампир несколько секунд удерживал её взгляд, а потом оттолкнул мужчину.

— Да ну в жопу! Пойдёмте к мэрии!

И они испарились, прорезав пространство четырьмя молниями. Как будто их и не было.

Ада, наконец, сосредоточилась на мужчине. Сейчас она окажет ему первую помощь, и они спрячутся…

— А ну не трогай меня, шмара вампирская!

Она оторопела.

— Но вам нужно…

— Знаю я, что мне нужно! Вон с моей территории!

Он орал на неё, стоя на четвереньках, шепелявя из-за выбитых зубов. Ада ошалело наблюдала, как он ползёт обратно в магазин, заковыристо матерясь. «В экстремальных ситуациях люди ведут себя нерационально» — предупреждали на занятиях. Предупреждали, но подготовить не смогли.

И Ада отправилась дальше, к самому худшему.

***

Скопившаяся на крыше пыль скрипела под подошвами. Здания вокруг мэрии заняли охотники, Давиде — да и все остальные — видел их снайперов, поэтому ему пришлось довольствоваться деловым центром на отдалении. Но он и отсюда мог разглядеть площадь и десятки собравшихся вампиров. Дав смотрел на них как ястреб на воробьёв.

Он залез сюда не один — Кьяра и Симоне следили за периметром, Лука рядом отчитывался о поступающих новостях, уткнувшись в мобильник.

— К Дому подгребли, Альберт забаррикадировался. Выложил видеообращение, но никого не впечатлил.

Чего и следовало ожидать. Старик, конечно, не пострадает: он владеет той же техникой, что и Давиде, и пока они в разных частях города и не вступают в конфликт, оба могут на неё полагаться. Но Альберт не высунется, а Дав — высунется.

Дороги в центр перегородили серебряными сетями, поблескивавшими в городском освещении. Люди пока не осознавали, что центру повезло: сюда стекались самые законопослушные, готовые к диалогу, а жаждущие порезвиться отморозки отправились в другие места.

— О, — продолжал Лука, — добрались до Лагеря! Требуют вскрыть арсенал.

— Будто там что-то осталось! — фыркнула Кьяра, — Весь Орден с оружием в городе!

— Ты же понимаешь, им нужно не это, а индульгенция на погром, — заметил Давиде.

— Глупо!

— Дети вообще не умны.

Лука возбуждённо хлопнул себя по колену.

— Прикиньте, живодёрам прислали подкрепление с огнемётами! Надеюсь, наши не сунутся.

— Я тоже.

Дав сфокусировался на шумящих найфо. Они требовали мэра Виконта. Требовали равных прав, честных судов и собственности. Кто-то заикнулся про представительство в парламенте, но несмело.

Он мысленно прощупал толпу, ловя слабые, и всё же отчётливые отклики. Он волновался, ибо давно такого не проворачивал. Явились, в основном, новички, юные хищники, не подозревающие о том, насколько они социальные. Дав подавил нервную улыбку. Погрузившись в себя, он прикоснулся к нужной эмоции, однако она была недостаточно интенсивной, и Давиде воскресил в памяти недавние эпизоды: ссора с дядей, позорная ссылка; унижение в лесу, пожар в резиденции; обгоревшая Нэнс; приставление дурацкой охраны; окровавленная полуживая Ада…

Кисти сжались в кулаки, желваки заходили на скулах. Лёгкий ветерок закрутился в торнадо, в чаше которого плескалась ярость, и места ей не хватало. Она кипела и разрасталась, обваривая внутренности, и Давиде выбросил излишек на площадь. Вылил ненависть как раньше во время гулянок лили вино. Людская стихия заволновалась, восставая. Дав добавил ещё.

«Вам нужны не права, не справедливость. Вам нужна месть. Давайте!»

В мэрию из разных точек полетели камни. Заверещал полицейский свисток.

Мало.

Насмешки Джонсона, предложение Кэтрин, дядюшкино враньё. Его никто ни во что не ставит, но они пожалеют. Прямо сейчас!

Ярость протянулась от него мириадами острых щупалец, пронзая всех, кто попался на пути. Ярость кнутом хлестала чужие души, звенела, резонировала и искала новую цель.

…На машине лупили кого-то с нашивкой Ордена, раздавались выстрелы. Мордобой вспыхивал везде, где оказывались охотники или копы. С западной стороны, колыхаясь, разворачивалась огромная сеть.

«Простите, — подумал Дав. — Мне не оставили выбора».

Пожалуй, это был их единственный настоящий секрет. Когда вампир создавал другого вампира, он мог какое-то время влиять на его эмоции: сдерживать, успокаивать. Натравливать голодные стаи молодняка на обидчиков. Однако связь терялась, когда инициированный входил в силу, то есть года через два-три. Но много позже, лет после двухсот, чувство связи возвращалось преумноженным. Зрелые вампиры не зависели от условностей инициации, они дотягивались до всех молодых, чем пользовались, например, подавляя бунты. Но пока способность не проявлялась, о ней не рассказывали, поэтому компания Давиде вряд ли понимала, что он творит.

На площади закричали:

— Они убили Грегори! Они убили его!!!

Ну вот, теперь волна насилия покатится по Краствилу почти неостановимо.

«Простите».

Дав повернулся к охранникам и напрягся: они сменили позиции, готовясь атаковать, а не защищать. Он покачал головой.

— Сейчас, да? Втихаря во время беспорядков?

Фраза послужила спусковым крючком. Лука устремился к патрону с ножом, а Симоне выхватил ствол. Раньше, чем он успел прицелиться, глаза его беспомощно округлились, шею перечеркнула красная полоса. Голова и тело упали на крышу. Луку Дав поймал и отбросил на угол лифтовой шахты. Теперь Лука с Кьярой, тоже держащей пистолет, балансировали у края крыши, с испугом уставившись на Давиде и Нэнси.

— Вы правда полагали, будто её здесь нет?

Кьяра посмотрела на Симоне безумным взглядом. Заговорила:

— Давиде, это не наше решение! Это Лоренцо! Хочешь, мы признаемся Графу? Встанем на твою сторону! Дави, ты же знаешь, мы любим тебя! Мы отказывались! Отпусти, и мы что-нибудь придумаем!

Дав хмыкнул.

— Значит, Лоренцо?

— Да!

— А дядя не в курсе?

— Он подозревает, но позволяет всему идти своим чередом! Ему нравится вас разделять!

Дав хмыкнул снова. Кому она вешает лапшу на уши? Их троица всегда была верна лишь одному человеку в клане.

— Убей, — сказал он вслух, не размениваясь на знаки. Предателей казнят с приговором.

Он, разумеется, помог Нэнс, они упокоили тюремщиков вместе. Главное, те слышали, кто отдал приказ.