Круиз мечты для полубывших

Глава 33. Жизнь и смерть Помпей

Татьяна

На автобусе нас привозят в Помпеи. Дают почти час свободного времени на обед. Мы не из большинства, в кафе не идем. На шведском столе немудрено набрать лишние килограммы, так что можно совместить полезные для организма разгрузочные полдня с опять же полезной для кошелька экономией.

Находим удобную скамейку в тени апельсиновых деревьев. Опознали их по нескольким зависевшимся и подгнившим апельсинам — сезон сбора давно прошел. Достаю из рюкзачка захваченные с завтрака фрукты и вегетарианские бургеры — по жаре обычные брать не решилась. Жуем и болтаем о всяких пустяках. Давно не чувствовала себя так легко и беззаботно. Трудности с родными и домашние хлопоты, рабочие проблемы и ипотечный кредит — все осталось далеко, в другой стране. Мы к ним вернемся, но не сейчас, еще немного побудем свободными и беспечными, какими были, наверное, только в ранней юности. Когда встретились.

Через две недели знакомства Даня уже меня поцеловал. Никакому другому парню так быстро бы не сдалась, но он был взрослым, очень взрослым для меня. И опытным, мне казалось, он видит меня насквозь. Я влюбилась без памяти и очень боялась его потерять. Умом понимала, что, пользуясь этим, может сделать со мной все, что угодно. По вечерам лежа в постели без сна, мучимая любовным томлением, я представляла, как он губит меня, как Печорин погубил Бэлу, а Паратов — Ларису Огудалову. Со временем я стала больше доверять и выбросила из головы глупые мысли. Он был терпеливым настолько, насколько может быть терпеливым влюбленный мужчина. А его любовь я почувствовала, поверила. Порой пугалась, терялась от его напора, стремления нарушить запреты, но чувства придавали смелости, и я вновь возвращалась к ощущению — с ним можно все. Лишь когда узнала, что беременна, испытала шок. Наверное, уже шалили гормоны, мне казалось, что это конец. Конец любви и счастья. Но оказалось, только начало.

Сейчас не начало. И в нашей истории появились не самые красивые страницы. Мы устали, наделали глупостей. Молчали и копили ненужный нам груз. Раны не затянутся мгновенно, боль и страдания не сотрутся из памяти. Но я снова верю, с ним можно все.

Как кошка, трусь головой о плечо Дани. Он обнимает рукой, в которой зажато яблоко. Дает откусить. «Поистине змей-искуситель», — вслух смеюсь я своим мыслям. Даня вопросительно на меня смотрит, но я отвечаю лишь поцелуем.

Собираемся у входа в археологический комплекс Помпеи. Нам представляется экскурсовод. Марио — высокий и очень худой итальянец, обаятельный, даже симпатичный, разве что немного сутулится. Некоторые русские слова у него выходят неразборчиво, но видно, что он очень старается. Признается, что влюблен в Россию почти так же сильно, как в свою русскую жену.

Проходим контроль на входе, и вот мы у ворот древнего города, уничтоженного извержением Везувия. Трагедия разразилась внезапно, оборвав жизнь тысяч людей.

Марио, актерский талант которого несомненен, размахивая руками и пользуясь выразительной мимикой, разворачивает перед нами грандиозную картину:

— На Помпеи обрушился камнепад, потом их окутало облако ядовитых газов. Повседневная жизнь города остановилась в одно мгновенье. Люди погибли на пороге своих домов, хлеб остался в печах, собаки привязанными на цепь, рабы за своей работой. На столах остались монеты, в шкафах — посуда, на полках библиотек — бумажные свитки. Пепел и лава законсервировали город. Сегодня нам предоставляется уникальный шанс — воспользоваться машиной времени и перенестись на тысячу девятьсот тридцать пять лет назад, пройти по улицам, заглянув в дома богачей и бедняков, побывать в театре и на рынке, в трактире и бане, посетить общественную уборную и поклониться богам в храмах.

Однако, моя машина времени дает сбой. На первой же встречной стене древнего здания вижу рисунок современного вандала — мужской половой орган. В точности, как на заборе неподалеку от нашего дома. «Почему так плохо охраняют мировые сокровища?!» — возмущаюсь я про себя.

Направляемся к помпейским театрам. Выходим на квадратную площадь, окруженную со всех сторон галереями с колоннами — портиками, которая изначально служила театральным фойе, местом, где зрители могли отдыхать в перерывах между представлениями. Позже, когда землетрясение 62-го года разрушило казармы гладиаторов, их перенесли сюда. Гладиаторы жили здесь в маленьких комнатках и тренировались.

— Направо Малый театр, прямо — Большой театр, — показывает Марио.

— Как в Москве, — шутит Даня.

В Малый театр, когда-то полностью крытый, только заглядываем. Не такой уж он маленький, вмещал около 1500 зрителей. На его сцене проходили музыкальные представления и пантомимы.

Заходим в Большой театр, построенный по греческому образцу на склоне. Он был культурным центром города и вмещал 5 000 зрителей. Здесь ставили комедии и трагедии.

Садимся на места для зрителей — расположенные полукругом каменные скамьи. Они ступенями поднимаются вверх, все сооружение больше похоже на цирк или летний амфитеатр в парке, чем на современный театр. Забираемся на самый верхний ряд. Отсюда во все стороны открывается потрясающий вид на Помпеи и горные вершины.

От «театральной площади» отправляемся бродить по древним улицам. Они вымощены каменными плитами, узкие тротуары приподняты. Системы канализации не было, нечистоты выливались прямо на проезжую часть. То и дело встречаются пешеходные переходы поперек улицы — высокие камни с плоской верхней поверхностью, чтобы пешеход мог перейти на другую сторону, не испачкавшись в грязи.

Каменные дома выстроены по прямым или слегка изогнутым линиям. На фасадах многих видны следы краски и фрески. В богатых домах есть внутренние дворики с садами, декоративными бассейнами, скульптурами. На стенах комнат фрески, на полу — мозаики. Выполнены они настолько искусно, поражаешься, что им почти две тысячи лет.

Напольная мозаика у входа в одном из домов изображает свирепого черного пса на цепи. Рисунки собаки у входа в дом были не редкостью, служили чем-то вроде охранного талисмана и сопровождались надписью «Бойся собаки» или попросту «Осторожно, злая собака!» Я бы в такой дом заходить не стала.

Но впечатление от страшного пса мгновенно меркнет при столкновении с более шокирующим, но при этом волнующим. На стене одного из домов обнаруживается барельеф в виде огромного… фаллоса. Марио с воодушевлением рассказывает, что помпейцы относились к этому органу с большим почтением. Считалось, что его изображение способно отогнать злых духов. Оно символизировало внутреннюю энергию, плодородие и процветание. Чтобы привлечь удачу, обеспечить успех бизнесу, его располагали у входа в дом, лавку, мастерскую. На помпейских фресках бога плодородия Приапа и бога торговли Меркурия изображали с гипертрофированными фаллосами. По всей видимости, то, что я приняла за хулиганские граффити тоже являлось древним рисунком-оберегом.

Мужской детородный орган мы еще пару раз встречаем на фресках и вырезанным в камне мостовой. Но у последнего иное назначение. Это указатель на публичный дом.

Заведений подобного рода, а также одиночных комнат, предназначенных для проституции, в Помпеях было немало. Есть мнение, что именно они прославили город. За услугами жриц любви приезжали жители других мест.

Дома терпимости в древности называли лупанариями, а проституток лупами — волчицами. С наступлением темноты они привлекали клиентов завываниями. Проститутки были в основном рабынями греческого или восточного происхождения.

Публичный дом мы тоже посещаем. В это небольшое двухэтажное здание на перекрестке улиц всей группой войти невозможно, заходим партиями.

Внутри тесно. Несколько крошечных темных комнат, больше похожих на кельи отшельников или тюремные камеры-одиночки. Внутри только короткая каменная кровать с приподнятым изголовьем. Даже при том, что жители Помпей были маленького роста, не выше полутора метров, сексом они, очевидно, занимались полусидя. Стены коридора покрыты фресками эротического характера. Они создавали у посетителей нужное настроение, а также служили инструкцией — указав на соответствующую картинку, иностранец мог объяснить, какую позу он предпочитает.

Наш экскурсовод сообщает, что подробными эротическими фресками украшены также общественные термальные бани — «ванны удовольствия». Историки считают, что там помпейцы также могли заниматься публичным сексом.

Пока впечатленные экскурсанты гуськом выходят из лупанария, шепчу мужу:

— Не ври мне теперь, что не был в борделе.

Осматриваем пекарню с печами и мельницей, огромные жернова которой приводились в движение несколькими рабами. В трактире, термополии, привлекает внимание выходящий на улицу прилавок с большими встроенными в него сосудами. Здесь подавали горячую еду и вино с пряностями. Система общественного питания в Помпеях была хорошо развита и позволяла людям отказаться от приготовления пищи дома.

Бани, термы, поражают сложной планировкой. Есть раздевалка, залы, где были ванны с теплой, холодной и горячей водой, парилка наподобие сауны. Богатая внутренняя отделка терм хорошо сохранилась, на стенах барельефы, орнаменты, фрески.

В одном из зданий нам показывают вызывающие ужас экспонаты — отлитые из гипса фигуры погибших горожан. При раскопках Помпей еще в девятнадцатом веке археологи придумали заливать в пустоты в окаменевшем пепле раствор гипса. Затвердев, он создавал скульптурные слепки жителей, застигнутых внезапной смертью. Позы и выражение лиц несчастных не вызывает сомнения, что им было невероятно больно и страшно. При одном взгляде на них мороз идет по коже.

На контрасте с этими жуткими находками впечатления от помпейского форума, куда мы вскоре попадаем, еще ярче. Это обширная площадь, окруженная множеством общественных зданий, которая являлась центром политической, экономической и религиозной жизни города. Осматриваем продовольственный рынок, главный храм Помпей — Храм Юпитера и несколько других святилищ. Форум — самая живописная часть города. За колоннами храмов возвышается громада Везувия. Сейчас он выглядит декорацией на огромной театральной сцене. Все туристы фотографируются на этом фоне. Мы не исключение.

Но если задуматься, что может быть страшнее и трагичнее — мертвый город и его убийца.

Когда я делюсь своими мыслями с Даней, он обнимает и говорит вполне справедливые слова:

— Ничто не вечно. Все мы смертны. Этим людям в каком-то смысле повезло — их жизнь и смерть вместе с этим городом стала мировым культурным наследием. Человеческая жизнь, короткая или длинная, всего лишь миг в истории цивилизации. Помнишь, «миг между прошлым и будущим».* Но у меня на этот миг еще очень большие планы.

____________________

* цитата из песни Л. Дербенева и А. Зацепина к кинофильму «Земля Санникова»