Круиз мечты для полубывших

Глава 37. Пытка поцелуями

Татьяна

Приключения сегодняшнего дня начинаются для меня ночью.

Даня крепко спит, а в мой поверхностный сон врывается шум из коридора. Пытаюсь его игнорировать, но, когда рядом с дверью раздается грохот, а следом отборный русский мат, накидываю халат и высовываюсь в коридор. Там двое молодых парней в униформе поднимают свалившиеся с тележки чемоданы. К счастью, чужие. Наши еще стоят у входа в каюту.

— Мальчики, — обращаюсь я к ним, — пожалуйста, поаккуратнее с нашими чемоданами. У одного уже колеса не хватает. Что будем делать, если и у второго отвалится?

Мальчики остолбенели, заторможенно кивают. Не ожидали услышать замечание посреди ночи, да еще на русском, как и я не ожидала увидеть на судне русскоговорящий персонал. Матоговорящий.

Когда закрываю дверь, слышу сдавленный гогот. Шум в коридоре заметно уменьшается, наш багаж грузят с осторожностью.

Утром меня удивляет Даня. Встаем по будильнику в половине седьмого утра. Сразу бегу в душ, бросаюсь собирать по каюте оставшиеся вещи, которые повезем в ручной клади. У меня состояние изрядной помятости: вчера был насыщенный день, и ночью явно недоспала. А муж неожиданно начинает ко мне приставать. Когда отпихиваюсь и говорю, что времени в обрез, еще жалуется:

— Думал проснусь до будильника, продолжим приятно проводить время…

— У нас что, медовый месяц? — ошарашена я его идеями ниже пояса.

Вскидывает вверх брови:

— А ты не заметила?

Но времени действительно нет. Ни минутки. К тому же минутки, даже десяти, даже получаса мне, честно говоря, не хватит. Не готова. Беспокоюсь о том, чтобы ничего не забыть, не потерять, не прозевать время сбора группы.

— Милый, все потом, — целую его в губы.

— Интересно, когда? — ворчит он.

Видимо, нескоро. Больше суток будем в пути, пообедаем в заводской столовой. Даня отправится на работу, а я по магазинам — в холодильнике шаром покати, потом готовить ужин. А еще надо Персика от мамы забрать. Намучился котейка, пока мы отдыхали. Без дома, без любви, к которой так привык. Думает, что его бросили. Возможно, станет дуться, и нужно будет его отглаживать. Вечером будем ни живы, ни мертвы. Ну что ж, отдых заканчивается, начинается обычная жизнь.

Спускаемся на пятую палубу в бюро платежей. Согласно счету, который принесли в каюту вчера вечером, нам возвращают неистраченную часть депозита с круизной карты. Около ста евро. Получать деньги всегда приятно, даже если они — взятые взаймы твои собственные, кровно заработанные.

Наш завтрак проходит с видом на Геную. Лайнер уже заходит в порт. Нервная дрожь внутри нарастает. Я стараюсь поскорее затолкать в себя еду. Хочешь не хочешь, а калории нужны. Почти не ощущаю вкуса блюд. От волнения начинает подташнивать. Когда пытаюсь проглотить слишком большой кусок, давлюсь, на глаза наворачиваются слезы. Даня внимательно смотрит, берет мою ладонь, растирает в пальцах:

— Танюш, что происходит?

— Ты же знаешь, я всегда нервничаю перед дорогой.

Как будто я часто выезжаю из дома. Раз в несколько лет. Так что, может, и не знает.

— Поешь нормально, — уговаривает меня Даня. — Торопиться некуда и беспокоиться совершенно не о чем. Посмотри, сколько всякой вкуснятины.

Обводит широким жестом стол. Принес всевозможных десертов. Обычно такие готовят к обеду, но сегодня, наверное, в честь окончания круиза повара расстарались.

— Все равно не смогу. Ешь сам, не обращай на меня внимания.

— Э, нет, так не пойдет, — возражает муж, подсаживается поближе.

Обнимает, гладит плечи, руки. Мне неловко, в ресторане полно людей. Но и отталкивать не хочется, приятно, что он обо мне заботится. Шепчет на ушко нежности и целует. Совсем уж неприлично, но… как хорошо.

Поцелуй неглубокий, почти дружеский. Горячие губы согревают, успокаивают. Становится все равно, что творится вокруг, смотрит ли на нас кто-то с осуждением или завистью. Когда отрывает губы, тут же подносит на вилке кусочек мясной нарезки. Тестирует, подействовало, или нет. Смешно, но я действительно успокаиваюсь, и аппетит появляется. Так что Дане приходится идти за добавкой.

По окончании завтрака, уже почти не стесняясь и не скрываясь, собираю в рюкзачок продукты, которые могут пережить несколько часов на жаре. Получится ли нормально поесть в Милане, неизвестно.

Забираем оставшиеся вещи из каюты. До восьми утра мы должны ее освободить. Не спеша доходим до места сбора группы.

Туристы потихоньку подтягиваются, сосредоточенные и невеселые. Из всей группы отдохнувшими и счастливыми выглядят только Инна и Герман Александрович. Кристина приносит и раздает паспорта, проверенные офицерами иммиграционного департамента. Пока ждем разрешения на выход, Оксана фотографирует всех на мягких красных диванах лаунджа. О круизе подробно расскажут на сайте радиостанции, а ссылку на обширный фотоархив обещают прислать на электронную почту. Идем к выходу с корабля. В последний раз предъявляем круизные карты и убираем. Они остаются нам на память.

В пассажирском терминале получаем багаж и садимся в автобус. Еще пару минут, пока отъезжаем от порта, «Space of the seas» виден в правые окна. В носу начинает щипать, выворачиваю шею, чтобы еще несколько секунд видеть край кормы. «Спасибо, спасибо за все! — беззвучно благодарю я его. — До свидания!»

Когда улицы Генуи остаются позади, мой телефон начинает вибрировать. На экране высвечивается мамин номер.

— Я не понимаю, вы разводитесь, или нет? — начинает мама безо всяких предисловий.

— Ты снова звонила Вале? — догадываюсь я.

— Да, и он заявил, что я что-то напутала. Но твоя подруга мне ясно сказала…

— Мамочка, ты была недовольна, что я развожусь. Теперь недовольна, что не развожусь. Ты уж определись со своими предпочтениями, — говорю я, посмеиваясь в душе.

С Валей я поговорила еще в то утро, когда лайнер пришвартовался в Неаполе. Честно соврала, что незадолго до поездки мы с папой поругалась, я жаловалась на него тете Ладе, в сердцах сказала что-то про развод. А она, исказив мои слова, передала их бабушке.

Одним словом, подтвердила Данину версию про «сломанный телефон». А потом заверила, что мы уже помирились, и все в порядке.

Мама возмущается тем, что я скрываю от нее правду, не посвящаю в дела семьи.

— Я вам как чужая. Даниле век бы тещу не видеть. А ты вспоминаешь обо мне, только когда от меня что-то нужно.

— Мам, ну зачем ты так?

— Если б не нужно было отдавать мне это хвостатое чудовище, ты бы мне и про круиз не рассказала! — а ведь правда, была такая мысль.

Даня прислушивается к разговору, корчит рожи и смеется, так что приходится закрывать трубку рукой. Когда заканчиваю разговор и убираю телефон, шутовским тоном заявляет:

— Не нравлюсь я твоей маме. Может уже о другом зяте размечталась? А придется и дальше меня терпеть. Никому я тебя, Таня, не отдам!

Сгребает меня в охапку и целует. Не спеша, нежно, растягивая минуты. Горячее, требовательнее, глубже. Обжигает, словно проводит языком по моим оголенным нервам. Затягивает все глубже в омут страсти. Тону, даже не пытаясь выбраться. Влажный язык проникает глубоко в рот, ласкает, нажимает, трется, а потом начинает ритмично двигаться, и это похоже на…

Голова кружится, отдаюсь без остатка, скольжу по тонкой грани, за которой поцелуй превращается в секс. Теряюсь во времени и пространстве, словно парю в воздухе.

Автобус подбрасывает на какой-то неровности, хотя дороги в Италии почти идеально гладкие. Резкий толчок приводит меня в чувство. Первая мысль, которая появляется в голове: «О боже, что о нас окружающие подумают?» Упираюсь мужу в грудь, с трудом отрываюсь, судорожно перевожу дыхание. Оглядываюсь по сторонам. Так и есть: женщина, сидящая через проход от нас, с каменным лицом смотрит прямо перед собой. Видела. Осуждает. Хорошо, что ее дочка лет шестнадцати неотрывно смотрит в окно. Публичного скандала не возникает, и на том спасибо.

Ох, Даня! Теперь по Милану в мокрых трусах ходить.

Нас высаживают недалеко от замка Сфорцеско. Экскурсовод — миловидная молодая женщина — невнятно представляется и торопливо ведет нас к замку. Остановившись у стен, скомкано рассказывает.

Миланский замок, который первоначально использовался как резиденция герцога, был разобран восставшими против него горожанами. Лишь спустя столетие его вернули потомку семьи Франческо Сфорце. Укрепление восстановили, фрески в покоях герцога писал сам Леонардо да Винчи, но до наших дней они не сохранились.

Проходим во внутренний двор. Замок из темно-красного кирпича и красив и мрачен одновременно. Высокие зубчатые стены, мощные башни, украшенные барельефами и фамильными гербами герцогов.

— Какое известное вам сооружение напоминает этот замок? — спрашивает экскурсовод. Но не дает даже пары секунд подумать. — Московский кремль! Его строили миланские зодчие и взяли за основу форму башен и зубцов стен замка Сфорца.

Такое ощущение, что она очень спешит домой и старается поскорее от нас отделаться.

После беглого осмотра выходим на площадь с фонтаном. Довольно долго идем по улице. Вдалеке виднеется Миланский собор, но мы сворачиваем влево. Подходим к памятнику Леонардо да Винчи. Несколько минут слушаем заученную речь экскурсовода о великом художнике и ученом.

Потом нам показывают знаменитый театр Ла Ска́ла. Я поражена его обликом. Он похож на… наш областной драматический театр. Просто проходя по улице никогда бы не подумала, что это всемирно известная оперная сцена. Внешне здание красивое, гармоничное, но без лоска, которым так и веет от его названия.

Зато следующий объект — галерея Витторио-Эммануэле II — это настоящий символ роскоши, один и самых грандиозных пассажей во всем мире. Зайдя внутрь, затаила дыхание. Высоченный потолок из стекла и металла. Мозаичные полы блестят так, что на них неловко ступать, кажется, испачкаешь. Магазины самых известных и дорогих мировых брендов: Диор, Прада, Гуччи, Луи Виттон. В воздухе буквально пахнет деньгами. Жмусь поближе к мужу, беру за руку. Ему в таком месте, должно быть, не по себе. Но он даже не хмурится, закаленный. На сверкающие витрины не смотрит, изучает потолок и украшения стен.

В центре галереи просим удачи и исполнения желаний у мозаичного бычка на полу. По примете нужно повернуться на каблуке три раза по часовой стрелке на его причинном месте. Со стороны, наверное, весело смотреть, как сорок человек по очереди крутятся на пятке. А бычка даже жалко. Никаких половых органов у него давно не осталось. Вместо них приличная вмятина в полу.

Наконец, отправляемся к самому прекрасному, что есть в Милане — главному собору — Дуомо. На этот готический собор из белого мрамора со множеством башенок, колонн и шпилей можно любоваться бесконечно. Даже внутрь заходить не хочется, хотя специально ради его посещения я надела юбку за колено, в слишком открытой одежде не пустят. Внутри я тоже залипаю на многочисленные статуи и витражи. Но когда возвращаемся на улицу и отходим на некоторое расстояние от собора, я разворачиваюсь и замираю.

Экскурсия давно закончилась, группа разбрелась, экскурсовод убежала по своим делам, а я стою, не в силах сойти с места, отвести глаз от фантастического творения человеческих рук. Даня с трудом утаскивает меня:

— Я должен тебя покормить, а то высохнешь и станешь похожей на одну из этих тонких башенок.

Дешево поесть не удается даже с учетом наших продуктовых запасов. Берем две порции супа минестроне и одно второе блюдо на двоих в кафе самообслуживания. Перевод суммы чека из евро в рубли спускает меня со шпилей Миланского собора на грешную землю. Дома на эти деньги несколько дней можно прожить.

В Милане мы оставляем приличную сумму. В многочисленные бутики не заходим, нечего нам там делать. В супермаркете покупаем разноцветную пасту и две баночки соуса к ней, две бутылки красного вина наугад, Даня все же решил купить вино, а не граппу, и несколько маленьких сувенирных бутылочек ликера Лимончелло.

Подходящий чемодан долго не можем найти. Наконец набредаем на фирменный магазин сумок. Цены кусаются, на ярлыках мелким шрифтом написано «made in china», но что европейское сейчас сделано не в Китае? Выглядят чемоданы добротно, будем надеяться, что это долгосрочное вложение средств. Выбираем вместительный синий чемодан, платим в кассу 99, 99 евро — кто бы сомневался — и откладываем блестящий евроцент сдачи в качестве сувенира.

В автобус все возвращаются с покупками, но наш большой чемодан привлекает особое внимание. И хотя по тому, как Даня его несет, всем понятно, что он пуст, народ улыбается, шушукается, и до меня долетает фраза: «скупили весь Милан».

— Мы произвели фурор! — смеется муж, когда садимся на свои места.

У него прекрасное настроение, и у меня, признаться, тоже. Хотя мы спустили почти все деньги кроме тех, что брали на случай форс-мажора. Дома будем несколько месяцев сосать лапу.

Но думать об этом сейчас не хочется. Пока едем до аэропорта Мальпенса, разговариваем о приятных мелочах. То и дело целуемся. Даня старается заслонить меня своими широкими плечами от чужих глаз. Мне стыдно, честно, потому что нас все равно видно. Пытаюсь вразумить мужа, но раз за разом сдаюсь. Целоваться с ним так сладко! И, в то же время, мучительно, потому что хочется большего.