Крыло Книга 2

Глава 28

— Вам запрещено говорить, пока вас не спросят. Сидите на месте и слушайте, ожидая, когда к вам обратятся, — инструктировала нас Ино.

Женщина была несколько удивлена, когда нашла нас сегодня на тренировочном полигоне. Нас, это два десятка подростков, практически весь молодняк Минакуро, что сейчас находился в Суонбурге. Не знаю, насколько она разбирается в магии и смогла ли с первого взгляда определить «Замирающий Ветер», но факт, что меня атаковали впятером одновременно, а я успевал, помимо защиты ещё и огрызаться огненными атаками, зафиксировала. Но ни слова не сказала, отправив нас с Соней переодеваться.

Жан несколько раз продемонстрировал мне взлом заклинания. И я вообще ничего не мог сделать, только снимать и строить заклинание заново. И это плохо, потому что взлом с каждым разом будет даваться проще, я же не защищаюсь, просто не умею, и прорехи в защите остаются на своих местах. И на третьей попытке взлома Жан просто подловил меня в момент, когда я уже снял взломанный щит, но не успел поставить новый. Он оказался полностью прав, опытный дуэлянт в сражении на магии меня разберёт, если бой затянется. Прорва грубой силы вовсе не такое большое преимущество, как мне казалось.

С атаками тоже всё было непросто. Да, Астарта чувствовала, где я оставляю для неё прорехи в щите. С синхронизацией проблемы не было, что очень впечатлило Минакуро. Молодёжь искренне считала, что я просто не справлюсь с одновременной защитой и атакой. Но нет, с этим «мы» справились. Но первая же сильная атака Астарты свалила меня от боли из-за перегрузки. И здесь простым повторением проблему было не решить, Астарта как раз била экономно и эффективно, мы упёрлись в мой текущий предел. И расширить его быстро практически невозможно. А слабые заклинания не были эффективны. Мы так ничего и не придумали, просто не успели.

Последний вариант — спускать её с поводка, как мы это сделали в парке, защищая Момо. Но этот вариант даже самой демонице не нравился.

— Вы меня слушаете?

— Да, сира, — кивнул я за обоих.

— Тогда почему молчите?

— Вы сказали молчать, пока нас не спросят, сира, — ответил я.

Издеваюсь. И по скрытому в глазах Ино желанию отвесить мне подзатыльник понимаю — она осознаёт, что я издеваюсь. Но в этом вся прелесть, и тихий смех Астарты это подтверждает.

— Надеюсь, вас не спросят на протяжении всего суда.

Знаменательное мероприятие проходило снова в особняке Манилка, но уже в другом зале. Если какие-то аналогии с судом моего прошлого мира здесь и были, то очень отдалённые. Был длинный стол, за которым, я так понимаю, сидели судьи, в лице представителей знатных родов. Было два тоже широких, но всё же более скромных стола, для нас, Минакуро, и для Боярских. И были трибуны для зрителей. Не было отдельного места для «подсудимого». Серж просто сел за стол Минакуро, рядом с Ино, но по другую сторону от нас. Род Минакуро представляли Серсея и Карлос. Боярских я не знал ни одного, но все пятеро имели золотую символику рода. Один, сидевший с краю, самый младший, щеголеватый молодой человек, подходил под описание Коуэла. За столом судей публика подобралась почтенная, но без позёрства, шесть мужчин в возрасте и две женщины. Я узнал только Манилка, он же сидел на троне во время большого приёма. В центре между столами со скучающим стоял Честер, безразличный к окружающим.

Манилка, который из судей, ударил маленьким молоточком по висящей тарелочке, привлекая к себе внимание.

— Тишины, — голос его был хриплый и усталый, как у заядлого курильщика.

Дальше пошла церемония открытия. Сидевший справа от Манилка мужчина, представившийся представителем рода Лок, одним из родов основателей Эстера, поднялся и загнал телегу о правосудии, справедливости, дворянской чести и прочей дребедени, благополучно пропущенной мной мимо ушей. Представил своих коллег судей, фамилии были мне незнакомы, они не из Эстера. Ещё раз церемониально призвал всех не посрамить честь и достоинство предков и, наконец, заткнулся.

— Слово юстициариуму, — произнёс Манилка.

Честер прилежно вытянулся, как пятиклассник на контрольной, и заговорил.

— Речь идёт об инциденте, произошедшем, — он назвал дату. — В промежутке между тремя часами дня и десятью часами вечера. В промежутке между тремя и четырьмя часами парой наёмников по заказу Даниэла Боярского была похищена Соня Минакуро.

— Возражаю! — вскочила одна из Боярских. — Это невозможно!

— Были задержаны наёмники, производившие похищение, — спокойно возразил Честер. — Их показания тщательно проверены, нет оснований предполагать, что они могли солгать.

— Возражение отклонено, — постановил Манилка и кивнул юстициарию: — Продолжай.

Честер кивнул.

— Во второй половине пятого часа Серж Минакуро и Като Минакуро обнаружили исчезновение Сони Минакуро. В это время вместе с ними находился и Даниэл Боярский. Минакуро опрашивали свою служанку, последнюю, кто видел Соню Минакуро. Из опроса служанки было ясно лишь, что Соня Минакуро ушла с неизвестной женщиной, наёмницей, как выяснилось позже. Совершенно неочевидно было, что это похищение. Однако Даниэл Боярский выдвинул именно эту версию и тут же покинул Минакуро, якобы из-за их бездействия.

— Возражаю! — снова вскочила женщина, но в этот раз её усадили собственные родственники.

— Возражение отозвано, — пояснил другой Боярский.

Это даже забавно. Кубический мажорчик подставился по полной программе. Наследил везде, где только мог. Да, если бы не вмешались мы, не случилось и разбирательства. Никакого расследования, никакой публичной порки. И, мимоходом слушая дальнейший рассказ Честера, я задумался о другом. Это же аристократы. Причём совсем неглупые, если говорить о тех, кто здесь собрался. Честеру совсем необязательно было описывать всё в таких подробностях, провоцируя недовольство Боярских. А то, что они недовольны, я вижу отчётливо, вон какие морды кислые.

И это письмо.

Я внутренне похолодел. Честер намеренно заводит Боярских, доводит до нужной кондиции. Чтобы, когда я брошу вызов, никто из них неспособен был мыслить здраво. Это лишь догадки, но... В честность, благородство и стремление к справедливости у аристократов поверить ещё сложнее.

Я новым взглядом посмотрел на разыгрывающий процесс. Честер уже подходил к концу, успев вызвать ещё одну вспышку возражений у Боярской. На моменте, когда Даниэл собрался договориться с наёмниками. И её возражения вообще никого не волнуют, судьи скучают, едва ли не зевают, практически демонстративно не слушая выступления юстициария. Ведь дело не в похищении. Дело в убийстве Боярского. Трёх Боярских, и главное — наследника.

— Экспертиза показала, что смертельный удар был нанесён Като Минакуро, — закончил Честер.

— Это возмутительно! — подскочил уже мужчина. — Вчерашний простолюдин не мог одолеть нашего наследника, подходившего подготовку в рыцари! Минакуро выгораживают своего наследника! Боярские — древний...

Здесь я чуть не заржал. Древний, блин.

— ... род воинов и рыцарей! Мы не позволим унижать себя такими оскорблениями!

В этот раз возражение не было отвергнуто сразу. Манилка посмотрел на юстициария.

— Насколько тверды улики в этом вопросе?

Честер, до этого бывший воплощением твёрдости и уверенности в своих словах, замешкался.

— Тело Даниэла Боярского было сожжено. Мы предположили, что имело место обильное вливание силы одержимого. Но не исключено, что Серж Минауро сумел пробить защиту раненого противника и атаковал именно он. Предположение сделано больше по допросам Минакуро.

Получите, распишитесь. Честер подводит ситуацию к какому-то нужному именно ему результату. Я снова пешка в чужой игре. Блеск! Заметка на будущее — посылать в пешее эротическое путешествие всех, кто предлагает бескорыстную помощь из якобы высоких моральных побуждений. Вот просто сразу и с места, с низкого старта и подогнав пинком под зад. Меня тихим злым шипением поддержала Астарта.

Нет, я всё понимаю, преследуешь ты какие-то свои интересы. Но в тёмную-то зачем? Мир пополам треснет, если ты расскажешь, что не из благородных побуждений действуешь, а в меркантильных интересах?

А если цель стоит не помочь, а навредить? Но чем? Как?

— Мы не принимаем иную версию, кроме убийства нашего наследника Сержем Минакуро! — выпалил Боярский. — Этот слабак не смог бы одолеть нашего наследника!

Честер покосился на меня, ожидая моей реакции. И да, сейчас было бы самое подходящее время, наилучший момент.

Но я промолчал, ожидая продолжения. Мне не нравится, что старшие Минакуро относятся к нам, ко мне и Соне, как к расходному материалу. Но они, задери их демоны, с нами честны. А играть собой втёмную я не позволю.

Возникает короткая пауза. Честер, не дождавшись моей реакции, быстро переглядывается с судьёй. Чёрт! А ведь не знал бы, что он ждёт моей реакции, мог подумать, что он ожидает дальнейшего решения Манилка.

— У Минакуро есть возражения? — не подвёл мои ожидания старик.

И ведь не подкопаешься, всё как так и надо!

Особых возражений конкретно в этом вопросе у Минакуро не было. Насколько я понял, давить мои родственники собирались именно на то, что мы с Сержем защищали интересы рода и потому были в своём праве.

— Мессир судья, — церемониально обратился к Манилка Боярский, самый спокойный из всех. — Я не понимаю, почему мы обсуждаем похищение этой никому не интересной девочки? Претензии рода Боярских касаются совершенно иного вопроса.

Здесь уже встрял и Карлос:

— Претензия рода Боярских несостоятельна как раз из-за этой никому не интересной девочки, как вы выразились.

— Отнюдь. Похищение — всего лишь невинная шалость. Как установил сир Честер, ни Даниэл, ни нанятые им наёмники не собирались причинять вреда юной особе. Ей ничего не угрожало. А значит, в высшей степени преступная реакция Минакуро была неоправданной.

— Они реагировали на угрозу, — ответил Карлос.

Но Боярский отрицательно покачал головой:

— На мнимую угрозу. Не существующую в реальности. Сир Честер, воспроизведите, пожалуйста, ещё раз последние слова Даниэла.

Юстициарий, получив разрешающий кивок от Манилка, зачитал:

— Мне надоело. Соня будет моей, и я больше не намерен тратить время и деньги на всякую чепуху. Эй. Как там тебя. Рейчел.

Боярский кивнул:

— Вот видите. Здесь ни слова про применение насилия. Мы не можем знать, чем Даниэл хотел покорить сердце девушки. Как не можем знать, о чём он хотел поговорить с наёмниками. Угроза — лишь домыслы Минакуро.

— Три вооружённых одарённых — домыслы? — усомнился Карлос.

— Просто маскарад, — отмёл Боярский.

— С боевыми патронами, — выразил недоверие Минакуро. — Если всё должно было пройти без жертв, то зачем боевые патроны? Не собирался ли юный ловелас попросту пристрелить наёмников? Для нагнетания драматизма?

— Домыслы, — вновь отмёл Боярский. — Как мы видим, всё, что есть у Минакуро, это домыслы.

Честер вновь бросил на меня выжидающий взгляд, но я остался безучастен. А вот Соня рядом со мной забеспокоилась, тоже бросая на меня короткие ожидающие взгляды. А я не уверен. Не обернётся ли всё это ещё большими проблемами?

— Тишины, — потребовал судья. — Суд признаёт, что похищение — порочная практика. И род Боярских неоднократно был в ней уличён. И тем не менее убийство не является адекватным ответом в такой ситуации. Суд признаёт претензии рода Боярских к роду Минакуро. Какую виру требует род Боярских?

Женщина зло, хищно улыбнулась:

— Кровь за кровь! Три жизни за три смерти!

Вот кровожадная бабища.

«Хороший принцип!» — передала мне своё мнение Астарта. — «Но не слабому ничтожеству, прячущемуся между лап сильного хищника о таком требовать!»

— Бред! — вскочила Ино. — Боярские сами пошли на преступление! И поплатились за это! Минакуро не будут платить такую виру за чужие преступления!

И вновь взгляд Честера в мою сторону.

— Тишина. Род Боярских признаёт, что одарённый Като Минакуро мог убить их наследника?

— Нет! — тут же повелась женщина вперёд своих родственников.

— В таком случае суд признаёт право на виру, но платить её будет только убийца, или тот, кого признают убийцей.

Соня протянула под столом руку и схватила меня за ладонь. Она была напугана. Проклятье!

— У Минакуро есть что возразить? — обратился судья к нам.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ненавижу, когда меня лишают выбора.

Я поднял руку.

— У меня есть что сказать, мессир.

Судья посмотрел на меня, и на какой-то миг в глазах его промелькнуло удовлетворение. Они в сговоре с Честером? Стоп. А ведь Честер тоже Манилка! Я идиот!

— Молодой Минакуро, — прохрипел судья. — Даёт ли род Минакуро слово своему отпрыску?

Серсея вскочила первой:

— Нет. Он молод и не знает, что делает.

Подстава. Или нет? Если судья вместе с юстициарием разыгрывают свой спектакль, то должны были предусмотреть такой оборот.

— В таком случае... — Манилка потянулся молоточком к тарелке.

— Мессир! — вскочил один из зрителей.

Молодой человек, тоже Манилка, чтоб им всем спать только на ёлочных иголках три поколения, поднял гордое лицо. Символика на груди золотая, сам щегольски одет, но без вычурности. Блондин, голубоглазый, как положено. И рядом с ним сидит Ария. Так, я начинаю догадываться...

— Говори, — милостиво позволил судья.

— Этот молодой человек — брат моей невесты. Сегодня слишком часто звучали слова о том, как он недостоин, как слаб. Слова о том, что он способен победить благородного наследника рода Боярских.

От чего-то представители названного рода разом побледнели.

— Не значит ли это, что Боярские отказывают юному Минакуро в том, что он унаследовал от своих родителей безликих силу и талант? Не значит ли это, что они отказывают в этом и моей невесте, дочери этих же людей?

— Мессир! — попытался вскочить самый спокойный из Боярских.

— Молчать! — очень хорошо поставленным приказным тоном опустил Боярского на место Манилка. — Не значит ли это, что Боярские отказывают мне в способности выбрать себе достойную невесту? Я вижу личное оскорбление и предоставляю право молодому Минакуро говорить. Если не в защиту чести своего рода, то в защиту моей чести.

Подстава. Эпическая подстава. Ох, полюбят меня после этого Минакуро. Впрочем, после всей этой разборки, по заветам одного гнома-кузнеца, любись они все в жопу. Сами виноваты.

— Като Минакуро. Тебе дозволено говорить.

Я поднялся, прямо физически чувствую ниточки, за которые дёргают кукловоды.

— Мессир судья. Сегодня действительно много было сказано о том, чего я недостоин, на что я неспособен и как я жалок. Что же, пришло время ответить за себя самого. Ты, — я ткнул пальцем в Коуэла. — Ты старший брат Даниэла, верно?

Тот медленно кивнул.

— Так вот слушай меня. Я считаю, что у твоего братика вместо рук были крабьи клешни, и росли они не из плеч, как у всех нормальных людей, а из места пониже спины. Этому кретину я не доверил бы ни то, чтобы ухаживать за нашей снежной королевой Соней, он своими кривыми клешнями не смог бы убрать и дерьмо за собакой. И это я воткнул нож под рёбра этому ублюдку, и я спалил его к демонам. А ещё я думаю, что у вас это семейная тенденция, и что у тебя такие же крабьи клешни вместо рук, — я изобразил эти самые клешни, сделав «клац-клац». — А поскольку ты сидишь здесь и молчишь, вместо того чтобы заткнуть вашу истеричную бабу, то ты ещё и баран. В другой ситуации я не хотел бы марать о таких ущербных ублюдков свои руки, но ситуация вынуждает. Я вызываю тебя на смертельную дуэль. Проиграешь — и род Боярских отказывается от всех претензий. Победишь — сможешь доказать, что ты не импотент, и что способен по-настоящему отомстить за смерть брата его убийце, а не ныть на суде, пытаясь прикрыть косяки своего долбодятла-брата.

Это было совсем не по тому сценарию, что выдал мне Честер. Моя импровизация. И произнести я всё это сумел только потому, что жених сестры дал мне слово и выразил готовность под моими словами подписаться. Так что формально я выражал не мнение Минакуро, а мнение конкретно своё плюс этого Манилка.

Коуэл поднялся. Боярская готова была взорваться фонтанами фекалий, удерживало её только изумление. Самый спокойный из них, и, похоже, самый умный, пытался шёпотом заставить Коуэла промолчать. Победа уже в их руках, и они могут все просрать, если пойдут у меня на поводу. Если этот баран пойдёт у меня на поводу. А он пойдёт.

— Я принимаю вызов. Ты умрёшь медленно!