Крысиная башня

ЗНАКОМСТВО СО СТАЛКЕРШЕЙ

Незадолго до Нового Года Олег вплотную озаботился тем, чтобы на следующий год Башня стала полностью автономной. В одной из квартир дома нашелся альбом фотоиллюстраций европейских архитектурных достопримечательностей, в котором было немало замков, в основном с юга Франции. Фото одного из них, величественно возвышавшегося на неприступной скале, он повесил в столовой; и теперь каждый раз во время еды задумчиво на него смотрел, что-то подсчитывая. По его выходило, что для того, чтобы достичь автономности, Башне надо: А. Свой источник воды. Возобновляемый. Б. Запасы продовольствия. Желательно — возобновляемые. В. Оружие и «свирепый гарнизон», готовый умело и не задумываясь это оружие применять. И если что касается «гарнизона» все было более-менее, о чем свидетельствовал успешно отбитый накануне штурм, то с остальным возникали вопросы.

Оружие было. Но автоматы — неважный довод в возможном споре с гранатометами и крупнокалиберными пулеметами; а что рано или поздно, особенно после эпидемии, они станут доступны повсеместно сомнений уже не возникало. Вопрос был только сколько еще времени поредевшая Новая Администрация сохранит контроль над оружейными складами, над все более старающейся обособиться и «перейти на самообеспечение» армией. Пока что поползновения отдельных частей превратиться в подобие махновцев жестко пресекались; собственно, на это, да на борьбу с сепаратизмом со стороны «районов» и уходили все силы и ресурсы ВС Администрации. На город и поддержание порядка в поредевших окрестных деревнях и почти пустых теперь районных городах сил уже не оставалось; но долго это явно продолжаться не могло. И в этом случае кто первым в городе бы добрался до серьезного оружия — тот и получил бы огромное, неоспоримое преимущество перед всеми соседями. Толик просто бредил вооружением Башни: вдвоем с Олегом они, склонившись над листами ватмана, чертили сектора обстрела, спорили по поводу куда поставить АГС и нужна ли зенитная установка на крыше… Очень, очень хотелось завести в хозяйстве ПК и снайперскую винтовку! — но пока было «увы». Пока Администрация контролировала военные части и склады, соваться к воякам с предложениями «вынести» что-то серьезней АК или цинка патронов было явной авантюрой. Было принято решение «держать руку на пульсе, прощупывать, и как только»…

Запасы продовольствия скопились очень неслабые. Несколько квартир на самых разных этажах были заставлены коробками с провизией — и благодаря летним мародерским рейдам, и благодаря батиной запасливости.

К счастью, а вернее, благодаря бате, мы, наверное, одни из первых в городе сообразили, а вернее — знали, что настоящая ценность в «новом мире» — не деньги или золото, а провизия. Очень много нам дали пиратские рейды на оптовку. Несколько подчистую вычищенных контейнеров с долгохраном составляли нашу продовольственную безопасность, по самым скромным подсчетам, не менее чем на три года. Но, тем не менее, батя постоянно призывал экономить, расходовать в первую очередь то, запасы чего можно было бы обновить — ту же картошку, которой у нас благодаря удачному рейду в «операции „Картошка“» было более чем достаточно.

Несколько серьезных и обидных подзатыльников во время еды, несколько серьезных скандалов, когда я или Белка по старой привычке пытались было недоесть и выбросить недоеденное в мусор четко расставили приоритеты: пищу выбрасывать нельзя! Оно и понятно… В свободное время Володя занялся высушиванием той же картошки: резал ее тонкими ломтиками и сушил на сетке над постоянно топящейся кухонной плитой, делая самодельный «сублимат». Зимой теплая «кухня» вообще стала постоянным обиталищем «гарнизона» Башни.

Пока что совершенно бесценным источником воды был бассейн. Тщательно забаррикадированный, с заминированными входами с улицы, он был нашим «озером», откуда мы ежедневно черпали воду. Да, за прошедшее время ее уровень заметно понизился. Зимой вода в чаше бассейна замерзла. Лед приходилось с бортика проламывать, для чего батя приспособил пудовую гирю, привязанную за ручку стропой. Темнело и так-то быстро, а в занесенном снегом снаружи зале бассейна всегда стоял полумрак. «Добывание воды» было сходно с ритуалом: сначала с фонариком проверялись целостность входов с улицы, затем зажигался еще один фонарь, закрепленный так, чтобы освещать только чашу бассейна в месте ежедневно обновляемой полыньи. Стелился на бортик пластмассовый жесткий коврик-«травка», — чтобы не поскользниться на льду и не грохнуться в чашу. С бортика сталкивалась гиря, с брызгами проламывавшая намерзший за сутки лед. Вытаскивалась на сторону. Снова сталкивалась, расширяя полынью. В свете фонаря красочным фейерверком в темноте взлетали огоньки брызг. Ведром на веревке наполнялись пятилитровики, завинчивались, вешались на подобие коромысла. Убирался к стене, чтобы стекал и не примерзал, коврик. Оттаскивалась на сухое, чтобы не примерзала, гиря. Выключался фонарь, направленный в бассейн. И «экспедиция», как правило, из двух человек, отправляясь в обратный путь, через дыры в стенах, последовательно закрывая за собой лазы, включая охранное минирование. Процесс был важный, не терпящий суеты и спешки, — все помнили обгорелую, посеченную осколками тушку Бруцеллеза, пытавшегося сбежать через заминированный лаз в бассейн.

Конечно, и в Башне были немаленькие запасы воды — Олег, а потом принявший на себя функции завхоза Володя, тщательно следили чтобы потраченные невзначай запасы восполнялись. Также и Ольге Ивановне, в ее «наблюдательный пункт», «скворечник», как называл Толик, тоже каждый день или через день таскали воду «на расход», чтобы она не трогала свои «освященные» запасы. Тем не менее было ясно что бассейн все равно рано или поздно иссякнет. Нужен был свой, ни от кого независящий источник воды. Олег планировал к постройке в подвале «абиссинский колодец», информация о котором нашлась в его нетбуке. По сути, это и не колодец вовсе, а разновидность скважины; собираемой из труб на резьбе с особым наконечником, забиваемых в землю над водоносным слоем в любом месте — хотя бы и в подвале. Несколько дней Олег советовался с Володей, чертил, считал. Нужно было найти где-то хоть какое-то металлообрабатывающее производство. В умершем городе это было непросто. Свои мастерские были у Администрации, но, конечно, они не занимались выполнением частных заказов. Вообще, после того как по городу, вслед за селами и «коммунами» прокатилась эпидемия, военные не подпускали никого к «зеленой зоне», опутанной колючкой на стойках, предупреждали выстрелами в воздух, бывало — стреляли на поражение. Теперь Администрация была «город в городе».

Металлообработка в той или иной мере была у «баронов», у тех, кто несмотря ни на что сохранил свои предприятия — например, «МувскРыба». По слухам, были и мастерские на восточной окраине города, чем там занимались, никто толком не знал. Вроде как восстанавливали машины, переводили их с бензиновых на газогенераторные двигатели, — старая технология, еще с Большой Войны. Спрос на такие движки предполагался по мере окончательного и повсеместного исчерпания запасов жидкого горючего просто бешеный, особенно на селе.

Олег и Толик собрались в экспедицию на восток. Пешую экспедицию, джип решили не гонять — слишком заметно в лишенном транспорта городе, да и хотелось внимательно разведать дорогу. Джип был надежно спрятан: его перегнали из арки во двор Башни, и по сходням загнали, а больше — затолкали в решетчатую загородку с тыльной стороны магазина, где в прошлые времена складировалась пустая тара. Теперь, расчистив там место, туда поместили машину; замаскировав ее от посторонних глаз всяким хламом. «Загородка» закрывалась на замок, и просматривалась из верхних этажей Башни, так что по сравнению с аркой это было надежное укрытие.

Там, в «экспедиции на Восток» они и повстречали Сталкершу. Как ее звали, они толком так и не узнали. Кажется, Ольга. Но она представилась как Сталкерша, и звали ее, когда приходилось, именно так — Сталкерша. Или — Уважаемая Сталкерша, в чем, несомненно, был элемент стеба. Впрочем, встреча была далекой от шуток и юмора.

Они шли уже несколько часов, шли медленно, с опаской, стараясь выбирать абсолютно безлюдные места. Оба были экипированы как для длительного автономного похода, каким пеший путь на восток, через весь город, по сути и был. Теплые охотничьи зимние куртки и брюки из мембраны (привет, бывшая работа Толика, вернее, один из офисов, в котором нашли запасы зимней финской охотничьей одежды, дожидавшейся сезона), термобелье, флисовые шапочки, на ногах — меховые зимние берцы. Охотничьи жилеты, перешитые Белкой под разгрузки, набиты магазинами к АК. Гранаты в подсумках на поясе. Рюкзаки со спальными мешками, провизией, водой, спиртовыми горелками, — к экспедиции готовились серьезно, и занять она должна была как минимум четыре дня.

Скоро должно было начать темнеть. Прошлую ночь провели в подвале брошенного административного здания, обставившись минами-растяжками. Впереди была промзона, окраина Мувска. В отличии от центра, здесь чаще встречались следы людей. Где-то здесь нужно было искать производство, но ясно, что не на ночь глядя — непрошенные гости могли запросто схлопотать автоматную очередь вместо приветствия. Решили искать пристанище. Утром нужно было найти кого-нибудь из местных жителей, узнать о здешних «заположняках», — являться без разведки и информации было чревато. Впереди виднелся какой-то многоэтажный дом, на фоне сереющего неба чернотой зияли его выбитые окна. Решили до темноты пройти к нему, осмотреться, и, если не будет опасности, заночевать где-нибудь на этажах. Мороз спал, продуманная экипировка себя оправдывала, в удачно подобранной одежде было тепло и уютно.

Они шли к зданию через заброшенный гаражный кооператив. Вырванные или просто открытые ворота позаносило снегом, снегом были засыпаны остовы нескольких машин, брошенных прямо в проезде между гаражами. Тем не менее кооператив был проходной; днем здесь ходили, через него шла довольно утоптанная тропинка. Рычание и скулеж они услышали метров за двести. В собачьем подгавкивании слышалась досада — собаки явно до чего-то не могли добраться. Собачьи стаи в брошенном городе становились настоящей опасностью — брошенные хозяевами, драпающими в пригороды, собаки за лето и осень откормились и сплотилось в стаи, часто ведущие свои, собачьи войны за передел территории. Среди них можно было встретить и красавцев-догов, и мелких, но наглых и не дающих себя в обиду разномастных терьеров, и беспородных, привычных к уличной вольнице «дворян». Зимой, с оскудением «кормовой базы», они становились реальной опасностью для одиноких невооруженных прохожих.

Возле мусорного контейнера, забитого всякой всячиной, крутились несколько скулящих шавок, при приближении людей тенями метнувшихся в сторону. Они чуть не прошли мимо, но что-то задержало Олега.

— Толян, постой-ка. Что они тут унюхали? — Он подошел к мусорке, и стал ворошить накиданное сверху барахло.

— Оно тебе надо? — отозвался тот, — Вполне может быть, что и труп.

— Да ну… — Олег было отдернул руку, потом вновь взялся ворошить мусорку, — Кому бы это надо, сейчас-то, труп прятать… Столкнул вон в канаву, всего и делов. Не от кого сейчас трупы ныкать. А снега сверху нету — что-то не так давно явно спрятали… О! Что это?

Он нащупал чем-то туго набитый пластиковый мешок. Забросив автомат за спину, с усилием вытащил из контейнера увесистый пакет.

— Оп-па… Что-то спрятали… — он достал нож, полоснул, треснула синтетическая ткань мешка, — О, мясо…

— Не человеческое хоть? — поинтересовался брат, не собираясь рассматривать находку.

— Нет… Скотское. Как на продажу приготовленное. Сало… Соленое. Заныкал кто-то…

Негромко рядом хрупнул снег. Олег не успел поднять голову, Толик же напрягся; и тут же поблизости щелкнул взводимый курок. Мгновенно присев, укрывшись за фигурой брата, Толик тут же упал на бок, перекатился за мусорный контейнер, одновременно дернув с плеча автомат.

— Стой как стоишь!! — раздался из-за угла звенящий девчачий голос, как раз метрах в пяти за спиной сидящего на корточках Олега; и тут же щелкнул еще раз взводимый курок. В спину, в поясницу ему как подуло ледяным ветром. Он замер. Из-за контейнера послышался яростный шепот брата:

— Хули ты застрял?? Падай на бок, я…

— Нет!! — очень четко и отчетливо сказал, не меняя позы, не оборачиваясь, Олег, — Не надо!!

Очень медленно он развел в стороны руки, в одной он все еще держал нож. Из-за угла темная фигурка, слабо различимая в набегающих сумерках, тяжело дышала; холод от поясницы не отступал. Из-за мусорного контейнера, казалось, исходило свечение — настолько оттуда явно сочилось желание Толика раскрошить, изорвать фигурку за углом длинными автоматными очередями; палец его застыл на спусковом крючке, выбрав уже весь свободный ход. Оставалось только мгновение…

— Сто-о-оп!! — еще выше поднял руки Олег, — Без нервов!! Всем — спокойно! Всем! Спокойно!! Не делаем необратимых телодвижений! Все! Тихо… Тихо убрали пальцы со спусковых крючков и разговариваем! Спокойно раз-го-ва-ри-ваем! Все хотят жить. Все будут жить. Спокойно. Спокойно…

Пара секунд тишины, и, кажется, напряжение стало спадать. Хотя, конечно, никто, ни незнакомка, ни тем более Толик, пальцев от спусковых крючков не убрали; но холод в спине стал не таким режущим. Продолжая держать руки на виду, Олег ме-е-едленно повернулся.

— Девушка… Давайте без членовредительства обойдемся, а? — увидев нацеленные ему в грудь два ствола обреза, неприятным самому себе просительным тоном проговорил он, жалея что на нем нет бронежилета хотя бы второго класса. Че там обрез… Но с такого расстояния промахнуться картечью или дробью будет трудно даже бабе, а результат вполне предсказуемый: кровавое месиво и «преждевременный конец этой ветви действительности». А хотелось бы еще покувыркаться…

Та не успела ничего ответить, как в «беседу» врезался грубый Толик, не сводивший автомата с незнакомки:

— Слышь, лярва! Ты, надеюсь, понимаешь что я тебе сейчас лехко могу состричь одновременно рученки и головенку, одной очередью? И только эта… врожденное человеколюбие… мешает! И даже если я, что невероятно, вдруг промахнусь — то куда ты нафиг денешься? От автомата-то? Тут везде открыто. Достану.

И вполголоса, брату:

— Это… Пяться сюда потиху…

Но та просекла момент и, явно нагнетая в голос крутости, которая вдруг неожиданно преобразовалась в визгливый фальцет, крикнула Олегу:

— Стой как стоишь!.. — и добавила крайне непечатно, — Сдвинешься хоть на шаг — замочу без раздумий! А потом посмотрим еще, кто кого!

Толик проворчал:

— Чума-а-а…

Отозвался Олег. Он уже освоился с ситуацией, и говорил нарочито скучающим тоном, но руки держал по-прежнему в стороны:

— Толян, погодь… Ты грубый какой-то, нифига не женственный… ДеУшка!.. Давайте поговорим как интеллигентные люди!.. — и с недовольством вспомнил, что точно так же ему предлагал «интеллигентно поговорить» Михал Юрьич, беглый чиновник Администрации.

Та фыркнула, но ничего не ответила. Подбодренный этим Олег продолжал:

— Вы в шахматы играете?… Нет? Ну, это когда фигурки по доске двигают, видели небось… по телевизору? Там есть такой момент — вечная ничья называется. Вот и здесь. Не можете вы меня грохнуть — вы ж… Во-первых, я чувствую, вы — интеллигентный человек…

Из- за стены, от темного силуэта, донесся смешок.

— Во-вторых, смысла нету… Если бы вы хотели попользоваться нашим скромным скарбом, вам стоило бы стрелять сразу, в обоих, из засады. Тогда еще шансы бы были. Невысокие, конечно, но все же. А сейчас, — ну что? Вряд ли вы согласны разменять свою, безусловно, для вас бесценную собственную жизнь на жизнь старого маразматика типа меня, тем более который вам ничего не сделал… Так ведь?

Молчание было ему ответом.

— А потому давайте отмотаем ситуацию в исходную: вы тихо упятитесь, мы вас преследовать не будем; у вас же сегодня будет повод порадоваться: во-первых, подарили жизнь… ээээ… мне. Во-вторых — сохранили себе, что тоже, уверен, для вас немаловажно…

— В третьих — это мое мясо! И без него я никуда не уйду! — звонким девичьим голосом откликнулась фигура.

— Ах вон оно что… Мясо. Как-то я не оценил сразу всей ценности этого клада. Тогда понятна ваша непримиримость. ДеУшка, милая, уверяю вас, мы не претендуем на ваше мясо! То есть на мясо, которое вы считаете своим… То есть — на это вот сало… — вконец запутавшись в двусмысленностях, Олег замолчал; но опять влез Толик:

— Э, мочалка! Я тебе реально говорю — опусти бердану. А то обрежу вместе с руками!

Помолчали.

Тяжело вздохнув, Олег опустил руки, которые все это время он держал разведенными в стороны, и стал заталкивать нож в ножны на разгрузке.

— Э, мужик!.. Живо поднял руки! А то… — отреагировала девушка.

— А то… А то! Ладно. Закончили препираться. Выходите сюда — поговорим как интеллигентные люди. Я ж говорю — не претендуем мы на ваше… хм… мясо. Вы же видите — мы по походному. Издалека мы, да пешочком. Неужто думаете, что мы сюда притопали за вашим мясом, и, радостные, потащим его к себе — в Советский-то район, в центр?… Пешком-то?

— А вы откуда? Что там — в центре? — заинтересовалась та.

— Мы — из Башни! Из Крысиной Башни! — веско заявил Толик, все же не снимая пальца с крючка, — Слыхала небось?

— А должна?

— А то ж!

— Нет. Не слыхала.

— Темнота…

— Мы ищем здесь металлообработку. Слышали, у вас тут есть кто работает до сих пор? Машины? — вклинился Олег.

— Есть… — теперь она вышла из-за угла, хотя и не опуская обреза, — Можно поговорить…

— Ну вот. И хорошо. Давайте-ка, робяты, стволы ставим на предохранители, не дело интеллигентным людям друг в друга целиться… — примиряющее проговорил Олег, давая знак Толику выходить.

Взаимные оценивающие взгляды, еле различимые в наступающей темноте. Наконец, оружие у незнакомки и Толика поставлено на предохранители и убрано — за спину автомат, под полу пальто — обрез.

— Олег — он первым протянул руку.

— Я… Ольга, вообще-то. Но зовите меня Сталкершей — рука у девушки оказалась тонкая, но неожиданно сильная, Олег от неожиданности аж поморщился.

— Стругацких уважаем?… — оценил он, и продолжил процедуру знакомства: — Это мой брат.

— Толик, — пожимая ей руку, представился тот, — Но для тебя — Анатолий. Ибо чуть не замочил я тебя.

— Не вижу связи, — откликнулась новая знакомая, — И, кроме того, еще кто кого — большой вопрос!

И тут же перешла к делу:

— Значит так. Мехмастерские — это цех бывшего танкоремонтного. Сегодня, понятно, туда соваться смысла нету. Завтра покажу, и, может быть даже, провожу. А пока, если поможете дотащить мешок, помогу с ночлегом — у соседки квартира… хм… освободилась…

Она жила не очень далеко, и провела их так, что по дороге они никого не встретили. Против ожидания, окраина Мувска оказалась довольно населена; конечно, не так как «до этого самого», но все же: видно было, что в некоторых окнах горели свечки, где-то сквозь плотные шторы пробивался вообще электрический свет — по всему, от аккумуляторов; отдаленно стучал генератор… Из окон торчали трубы буржуек, тянуло дымком.

В подъезде обычной панельной девятиэтажки двери не запирались, что явно говорило о полном отсутствии какого бы то ни было объединения оставшихся жильцов. Поднимаясь, миновали несколько квартир с явно взломанными дверями; на площадке, где жила Сталкерша, деревянная дверь соседней квартиры была грубо вынесена, явно «с ноги», судя по отчетливо читаемым в свете фонарика отпечаткам на ней.

— Старушка там жила, Пилагея Ильинична. Пришибли ее гопники, — пояснила Сталкерша.

Сама она жила за добротной железной дверью. Судя по обстановке, достаток «в доме» был — но постепенно рассосался: не было ни бытовой техники, ни телевизора — хотя по массивной стеклянной тумбе и креплениям на стенах не так давно там находился плазменный или жидкокристаллический монстр. Там было холодно, туда и сгрузили принесенный мешок с мясом и салом. Там же, накрытые ковром, лежали еще несколько мешков и пакетов.

Зато в одной из комнат небольшой «двушки», с завешенной «для утепления» одеялом дверью, стояла хорошая железная печь, даже с баком для нагрева воды и с каменкой, явно бывшая раньше принадлежностью загородной бани. Пока Ольга-Сталкерша подкладывала в нее дрова, будя уснувший в малиновых углях огонь, и ставила чайник, Олег бегло осмотрел ее жилище, и, стараясь делать это неявно, разглядел получше девушку.

Собственно, Сталкерша оказалась старше, чем это показалось сначала по голосу. Ей было лет под тридцать. Высокая и худощавая, длинноногая, что было заметно даже в балахонистом лыжном костюме, она производила приятное впечатление. Длинные светлые волосы собраны в пучок на затылке, серые глаза смотрели серьезно и с вызовом. Со своим обрезом древней курковой двустволки она не расставалась даже когда растапливала печь. Олег заметил, что даже занимаясь хозяйством, она старалась ни на секунду не упускать из поля зрения гостей и держать обрез под рукой. Паранойя, вполне понятная в наше время, — сделал он для себя заключение. Чтобы не нервировать хозяйку, они с братом поставили автоматы в прихожей, там же повесили куртки и разгрузки. Однако пистолет и нож на поясе у каждого ясно давали понять, что к сюрпризам они готовы не только на улице.

— Что уставился? — растопив печь и поставив на нее греться чайник, недружелюбно спросила Сталкерша.

— Да я, собственно, не на вас, а на печь больше смотрю… — отмазался Олег, поймав себя на том, что действительно долгое время уже с удовольствием рассматривает ловкую фигурку в лыжном костюме, — Понимаете… Сейчас вот только сообразил — почему мы сразу не предусмотрели встроенный бак для нагрева воды? У нас ведь даже сварка есть, а в принципе, можно было его просто вмуровать в кладку. Это мой недосмотр, увы… Греем воду в ведрах и баках на плите, как дикари на костре, чесслово…

Сталкерша засмеялась, отреагировав на такую явную отмазку. Толик тем временем выкладывал из рюкзака съестные припасы. Устроились рядом с печкой, притащив из другой комнаты кресло и стул, и сервировав ужин на маленьком журнальном столике. Сталкерша зажгла пару свечей; но Олег заметил, что свечки были для нее, судя по всему, ценностью; и предложил свой вариант освещения: сунул включенный фонарик в скомканный полиэтиленовый прозрачный пакет, и поставил этот импровизированный светильник, в котором пакет играл роль диффузора, на стол. С видимым облегчением хозяйка потушила свечи — света хватало.

— Вы успели затариться батарейками? А я вот экономлю…

— Успели, да. Вы, может, помните — в самом начале, когда еще давали свет, а мародерка уже началась, батарейки буквально валялись под ногами. Собственно, мы просто были несколько предусмотрительнее остальных… Да это и не батарейки — аккумуляторы, у нас есть генератор для подзарядки.

— Богатые?

— Не так чтобы. Но быт себе немного стараемся облегчить.

— Я смотрю консервы «МувскРыбы» у вас?… Новые? — спросила она, нарезая ломтиками соленое сало.

— И новые. И старые есть, еще до-бе-пе-шные. И шоколад есть. Угощайтесь.

— Спасибо. — Сталкерша, в свою очередь, выставила на стол начатую коробку шоколадных конфет и пачку печенья.

— А эпидемия у вас тут есть? Больные?

— Было. Издому полтора месяца не выходила. Потом… Потом ЭТО прошло как-то само-собой. Говорят, «штамм вируса не переносит низких температур» — просто вымерзла зараза. Вместе с носителями.

— Сколько этих «носителей» тут лежит по квартирам — представляете? Что будет весной?

— Да понимаю я…

Толик, не участвуя «в беседе», разогрел на плите в одолженной сковородке перловую кашу с тушенкой, выгреб себе в тарелку добрую половину и молча принялся за еду.

— Ну так как, за знакомство? — Олег достал из нагрудного кармана небольшую стальную фляжку.

— Ну шас. Как вы это представляете? На ночь глядя распивать спиртные напитки с малознакомыми мужчинами? Я девушка воспитанная! — с усмешкой отказалась Сталкерша и непроизвольно подвинула к себе поближе лежащий рядом обрез.

— Какая-то ты явно озабоченная… — пробормотал с набитым ртом Толик.

— Ах! Как приятно в наше время встретить столь воспитанного человека, столь тонко отслеживающего все нюансы ритуала знакомств… Это ничего, что мы представились друг другу в столь странных для благовоспитанных людей обстоятельствах?… — не приминул подколоть Олег. Все засмеялись, напряженная обстановка разрядилась.

За чаем Олег рассказывал про Башню. Он сознательно не упоминал про состав и количество «гарнизона», вскользь дав понять, что они с Толиком лишь небольшая разведгруппа, а количество стволов гарнизона позволяет решать самые разнообразные задачи. Про себя он подумал, что если не считать это простой предосторожностью, это можно было бы оценить как бахвальство, подобно тому как раньше «новый русский» хвастался якобы имеющейся на Канарах виллой и яхтой в средиземноморском порту… Да, времена изменились, и наличие пулемета в хозяйстве теперь было бОльши признаком преуспеяния, нежели «Бентли» в прошлом.

Коротко рассказал что «Башня» уже выстояла против трех наездов, что «Башня» исповедует принцип кровной мести и имеет свой «Кодекс».

В ответ Ольга рассказала про свое бытье. Она не углублялась в прошлое, а начала рассказ сразу с начала развала. Олег отметил, что в рассказе ее были явные недомолвки и умолчания; в частности, она так и не сказала, откуда взялся мешок с мясом и салом в мусорном контейнере. Оно было и понятно — жизнь не располагала к излишней откровенности.

Несмотря на слабые протесты Сталкерши, намеревашейся отправить их на ночлег в соседскую квартиру, спать улеглись все в комнате с печкой, от которой исходило приятное тепло. Толик при поддержке Олега наотрез отказался «ночевать в квартире, где пришибли какую-то бабку…»

— Вдруг она ночью явится, вся в белом?? Брррр! Да я с деццтва боюсь покойников!

Хозяйка, не раздеваясь, устроилась на диване, в обнимку с обрезом под пледом; Олег с Толиком расстелили спальные мешки.

На следующий день Сталкерша действительно вывела их на ребят, занимавшихся металлообработкой. Их старший, Валерий Александрович, серьезный пожилой дядька, сразу оценил весь возможный будующий профит от изготовления оборудования для таких вот скважин. Но торговались долго. Олег напирал, что он дает им новый фронт работ, новую «рыночную нишу» — оставляет всю «техдокументацию»: самопальные чертежи на ватмане, и «весь техпроцесс»; Валерий Александрович чесал в затылке, упирал на трудности с электричеством и отсутствие грамотных токарей. В конце концов хлопнул ладонью по столу — так, что дежурившие у дверей вооруженные автоматами молодые парни бандитского вида, охрана, явно дезертиры, судорожно клацая затворами ломанулись в комнату где шли переговоры, — и сказал:

— А, ладно! Сам к станку стану, — сделаем! У нас тут хоть и частный сектор рядом, колодцы, но и самим скважина не помешает! Да в поселках вокруг города почти сплошь центральное водоснабжение… Было. Сделаем! Цену гнуть не стану, главное — чтоб получилось!

Ударили по рукам, обсудили еще возможность к весне заказать машину на газогенераторном топливе, оговорили сроки и порядок расчетов — и расстались довольные друг другом.

Попрощались со Сталкершей. Перед этим, во дворе мехмастерских, Толик, нагнав на себя проницательный вид, спросил:

— Ты, брателло, не запал ли на нее? Чо-то есть у меня ощущение, что хочется тебе пригласить ее в нашу команду, не?

— А что?… — неловко изобразив, что эта мысль только сейчас пришла ему в голову, ответил Олег, — Почему нет? Как ты на этот счет?…

— Ну че сказать… Девка, как грится, справная… Во всех смыслах. Только есть моменты…

— Какие же? — Олег был удивлен, что, как видно было, брат эту перспективу уже «прокачал» на «за» и «против».

— Во-первых, — стал в манере Олега загибать пальцы Толик, — Если уж на то пошло, то «по законам Дикого Запада», по которым мы теперь и существуем, прежде чем заводить себе новую женщину, надо бы прогнать, а лучше — пристрелить свою женщину прежнюю…

Олег уставился на брата, пытаясь понять шутит тот или серьезно.

— А что? Так уж заведено было. «Мама, мама, мне кажется, Билл скоро сделает мне предложение! — Почему ты так думаешь? — А он уже пристрелил свою прежнюю жену!» — Толик заржал над своей шуткой, но видя, что Олег и не улыбнулся, продолжил:

— Прикинь реакцию твоей бывшей. И соответствующую ат-мо-сферу! Ты можешь ей ничего и не говорить — она сама все просечет! Даже я просек, когда ты с ней вчера любезничал, а бабы такое чувствуют спинным мозгом… Собственно, другого им и не дано, да…

— И чо мне теперь, всю жизнь… Вернее, весь остаток жизни, ходить в «бывших мужьях»? Толик, вот уж реакция моей «бывшей» меня волнует меньше всего.

— Гы. Так я тебе и поверил. Тогда придется пристрелить — рано или поздно. Лучше раньше, чем по необходимости поздно. Ты крысиного яду в тарелку, что ли, дождаться хочешь?… Кстати!

— Что?

— Не думай, что я не заметил, что ты вчера чай стал пить только после того, как Сталкерша себе налила и отпила!

— Оно и понятно, — согласно буркнул Олег, — Кто она нам, и кто мы ей? А стволы есть стволы — немалая ценность! А сплю я чутко…

— Гы. Такая же фигня в голову пришла вчерась. Итого. Дальше. Во-вторых, и это главное, мне не понравился ее взгляд. Чо-то тут, брателло… Знаешь, если одинокая молодая, и «ничего себе» баба пережила этот год, — то через кое-что ей пришлось пройти… Что — она нам «освещать» не стала. Откуда у нее этот обрез? Ты поверил сказке про соседку? А конфеты? А мясо и сало? Печка? Она ведь ничего внятного на этот счет не сказала! Знаешь… Как бы нам не привести крокодила в наш курятник!

— Сейчас выживают только крокодилы. Главное, чтобы это был свой, ручной крокодил. Пудель мне самому без надобности — вон, болонка одна уже есть. C пуделями вон что бывает — шкурка на пеньке… — он вспомнил Графа и кулаки его непроизвольно сжались.

— Вон, из Элеоноры за несколько месяцев, за полгода, из болонки вполне себе крокодил получился! Ты ж и воспитал, — вспомнил Олег.

— А! Да. Есть такой момент. — Толик ухмыльнулся, — А ниче крокодильчик получился, а? Не поверишь, — третий день не вижу — уже скучаю… Брателло, веришь? — сам не ожидал!

— Это любовь, брат! — съязвил Олег.

— Гы-гы-гы! Точно! Так вот он какой, северный олень! — одобрительно заржал Толик, и тут же стал серьезным:

— А если говорить начистоту, то чувствую я в ней… В Сталкерше, то есть. Хм… Родственную душу, как ни странно. Но ничего хорошего в этом нет! Поскольку себя-то я хорошо знаю, и вот что — я бы не советовал брать меня в компанию тем, кого я за свою компанию сам не признал. Понимаешь? Напряжно я себя с ней чувствую. Не рискнул бы лишний раз без необходимсти к ней спиной поворачиваться! Через чур дерзкая и резкая. Напрягает… Да, кстати! Она не лесби случаем?

— Да ну тебя нафиг, с чего ты взял? — махнул рукой Олег, — Да и я-то откуда знаю?

— Да не, это я так… Короче, что думаешь по раскладам?

— Все что ты сказал — убедительно. Но, в то же время, болонки нам и не нужны. И… Надо бы спросить согласия остальных. Понятно, что по большому счету мы тут решаем, но определенный пиитет надо бы сохранить. Во избежание.

Но все определилось раньше и проще. Когда перед уходом пили чай и собирались прощаться, Сталкерша сама, вызвав немалое удивление обоих братьев, вдруг сказала:

— Вы знаете, Олег, если вы собираетесь предложить мне идти с вами — то я отказываюсь.

Склонив голову набок, полюбовалась на ошарашенного Олега, убрала с лица золотистый локон, и продолжила:

— Что-то мне показалось, что именно это вы мне хотите предложить.

Помолчали.

— Или мне показалось?

— Ясное дело — показалось! — влез Толик, — Когда такая глупость следующий раз покажется, — сразу крестись! У нас там рядом целое женское хореографическое училище, — есть с кем пайком делиться!

— А, ну да! Как я сразу не догадалась! — улыбнувшись, подмигнула ему Сталкерша.

— Хм… Знаете, Ольга, мы тут через месяц примерно за заказом приедем… Да, уже именно приедем. Тогда, давайте, к этому разговору и вернемся. И… А, собственно, почему отказываетесь?

— А вот давайте через месяц к этому разговору и вернемся! — весело подвела черту Сталкерша.

Когда уже оделись, навьючили на себя рюкзаки с остатками провианта, заправили фляги чаем, и стали прощаться в прихожей, торопясь захватить побольше короткого светового дня, она вдруг сказала:

— Олег… Сергеевич! Мне так приятно, что мы с вами познакомились, и… хм… не перестреляли друг друга вчера! Вы про вашу собаку рассказывали, я вас так понимаю, как вы все переживали. Переживаете. Я понимаю, — это как члена семьи потерять. Я вам, вашему сыну, подарок хочу сделать. Ну — не подарок — так, презент. К Новому Году. Вот.

Она протянула небольшую картонную коробку. Олег открыл ее, в полутемной прихожей посветил внутрь фонариком — в древесной стружке на него из коробки уставился красными глазами-бусинками маленький белый крысенок.

— Об-ба! — заглянув в коробку, воскликнул Толик, — То-то я слышал, ночью что-то шуршало; я так и понял — крысы!

— Это домашний крыс, лабораторный, видите — белый! Я их парочку случайно в одной брошенной квартире нашла, — мальчик и девочка. Этот вот — мальчик. Имя ему сами придумайте. Без домашнего питомца как-то не так, я понимаю…

— Нууу… Спасибо! — растроганно ответил Олег, трогая пальцем крохотное белое тельце с розовым голым хвостом, — Крыс, то есть Сергей, — будет рад! У нас жила крыска как-то. Давно. Совсем ручная, мы с ней даже в телешоу, в Москву ездили, первый приз получили… Ну ладно, это я потом расскажу, в другой раз. Спасибо!

— Ну, раз у вас «Крысиная Башня», вам и нужен тотем, правда ведь? — улыбнулась Сталкерша.

— Там по округе таких хвостатых тотемов бегают стада! — заверил Толик, — Но, конечно, спасибо! От лица всей крысиной общественности Башни!

— Пожалуйста, Анатолий!

— Мне тоже очень приятно, что я вчера тебя не пристрелил, хотя очень хотелось!

— Ладно-ладно, идти пора! — чтобы не дать развиться пикировке, заторопил Олег, — Еще раз спасибо, Ольга! То есть — Сталкерша. Да! Кстати! Вот вам и от меня новогодний подарок!

Он извлек из кармана разгрузки и протянул ей зеленое яйцо гранаты РГД-5.

— Ой! Мне?? — радость ее была огромной и искренней.

— Вам-вам. Берите. Как пользоваться — объяснять? Вернее — не пользоваться, — использовать?

— У меня папа — подполковник ВДВ!

— Ага… Ну, это многое объясняет. Ну, счастливо! — они вышли.

— Ну ты, прям… Расчувствовался, брателло! — хохотнул Толик, когда они уже были на улице.

— Тебе что, жалко?

— Нет. Просто забавно смотреть, как тебя разобрало.

— Ничего не «разобрало»… Вполне себя контролирую, поверь. Могу я симпатичной мне женщине сделать подарок? Сам-то ты из-за ствола для Белки землю носом рыл — что я, не знаю?…

— Можешь, можешь, успокойся! Видишь как складывается: за неимением брильянтов или билетов в театр как толковый подарок проходит граната. Оно и, пожалуй, покруче брильянтов будет — по нынешнему времени-то!

Помолчав, продолжил:

— В щечку хоть чмокнула? — в благодарность и на прощание? В залог, так сказать, будущих отношений?

— Отвяжись! Паси вон округу, а то получится как вчера!

— Гы. Оно вчера как раз с тобой получилось, не забывай. Ладно — ладно, не заводись, пошутил я…