Кукла и ее хозяин

Ep. 10. Молодой босс (III)

— А ну отдай! — раздался вопль из гостиной. — Стой, мерзавец!..

Следом по дому разнесся топот ведьмочкиных ног, но нагнать Харона было не так-то легко. Вообще, за последние несколько дней он совсем обнаглел — приезд девчонок словно вывернул что-то внутри поганца, и он проявил свой характер во всей красе. То и дело по дому летали визги Ули, которую эта зараза доставала по мелочам, ходя за ней по пятам, как ее собственная тень, и втихаря пугая — выскакивая навстречу из-за очередного угла. Трогать ее Харон остерегался, вняв моим предупреждениям, а вот мотать нервы — всегда пожалуйста. Раз даже устроил ей театр теней — прямо в нашей спальне, показывая гигантскими пальчиками на стене то одного, то другого довольно неприглядного монстра. И где только освоил такое искусство?

В первое время визгов было много, а потом они становились все тише и реже, сменившись под конец короткими вскриками — скорее неожиданности, чем испуга. Уля уже знала, что этот поганец ничего ей не сделает, но докучал он знатно.

С Агатой же он выбрал иную тактику: резко подскакивал и вырывал у нее что-нибудь из рук, вынуждая носиться за собой по дому и вопить. А всякий раз, когда, залепив по этим загребущим пальчикам, она у него что-то отбирала, поганец показывал ей свой любимый фак и гордо удалялся в тень, оставляя ведьмочку негодовать. Зато у нее больше не было возражений, чтобы ему хорошенько наподдать.

А вот от меня этот зачаточный разум удирал, едва оказывался в поле моего зрения, понимая, что я снова буду запихивать его в свою тень. Насильно туда пока что помещались два пальца, а потом он вырывался и сбегал, как капризный, плохо воспитанный пес, на чью дрессировку нужно время. Полная противоположность моей змейке, которая, несмотря на грозные габариты, оказалась крайне застенчивой, предпочитая скромно сидеть в моей тени и никого не трогать. Лишь время от времени крошка появлялась рядом со мной в кабинете, укладываясь по полу кольцами, словно грея их на солнышке, и быстро исчезала, стоило кому-то заглянуть.

Но перемены коснулись, конечно, не только Харона — с приездом девчонок быт стал постепенно налаживаться. Из Лукавых рядов доставили защитные серебряные брошки для временной прислуги, чтобы им было легче переносить мой дом. Хотя эти дородные тетушки и так довольно крепко стояли на земле, думая лишь о готовке, уборке и стирке — совсем не амбициозные сенные девки, имевшие планы еще и на хозяев. Вообще, прислуга в городе есть и помоложе, но варианты помоложе и покрасивее Уля даже не рассматривала — просто наняла этих тетушек со словами «такие лучше работают», «они берут меньше» и «в конце концов, ты сказал, что я здесь хозяйка». Вот как ревностно моя хозяйка относится к своим задачам.

Глеб само собой выписал ей на эту тему, а потом, получив закономерный ответ, пришел жаловаться ко мне.

— Она, видите ли, сказала, что нанимает сюда работниц, которые будут работать, а не ублажать хозяев!

— Вообще-то логично, — заметил я. — Мужской клуб хочешь открыть ты, а не она.

Хотя у нее, пожалуй, это бы получилось быстрее.

— Эх, — вздохнул друг, — вот бы мне кто на это кредит дал…

Да кто же тебе на это даст кредит? Это все равно что диабетику дать кредит на кондитерскую. Так что ему оставалось довольствоваться чужими клубами и случайными туристками.

— Отдай, кому сказала! — продолжали долетать вопли Агаты из гостиной. — Зачем тебе это?..

Следом раздались грохот мебели, топот ног и скрип моей двери, задетой очередным снарядом — воюющая парочка пронеслась мимо кабинета. Хорошо хоть, ко мне заглядывать не стали — а заглядывали ко мне постоянно. Я в полной мере оценил, что такое быть хозяином большого дома, и даже немного посочувствовал дяде, чьи владения пока что побольше. В последние дни меня буквально все рвали на части: Савелий непрерывно приносил документы на подпись, возобновляя рабочий процесс; ведьмочка, которая по настоянию бабушки стала ездить на какие-то занятия, рвалась продемонстрировать мне полученные знания. Ну а наш Святейший Синод кругами ходила около моего кабинета, наблюдая за тем, как я осваиваю отцовскую книгу — словно проверяя, не превратился ли я еще в монстра. В этот плотный поток умудрился втиснуться даже Вяземский, позвав на открытие нового развлекательно-увеселительного комплекса, который, несмотря на пафосное название, оказался обычным стрип-клубом. А их в столице настолько много, что каждая вторая девушка уже казалась стриптизершей. Но тем не менее мы съездили и оценили.

Однако самую суровую конкуренцию за мое внимание устраивали Глеб и Уля по вечерам. Один всеми силами пытался вытянуть меня из дома, другая не менее рьяно старалась в нем оставить.

— Костя сегодня мой, — обычно начинал вечер Глеб.

— Извини, конечно, — мигом возражала Ульяна, — но у меня сегодня на него планы.

— У меня вообще-то тоже планы, — парировал друг.

Дальше шло соревнование планов, где каждый изощрялся, как только мог. Благо, ни один из проигравших не обижался. Глеб всегда находил, чем себя занять, а к Уле я возвращался после любых похождений — нигде, кроме нашей постели, я не спал. Вот такой я примерный семьянин.

В свободное от притязаний на меня время я занимался: с помощью упражнений отца разгонял энергию по телу, изучал сделанную им книгу, тренировал ставшую чуть погуще дымку. Темнота с каждым днем давалась все легче, откликалась все охотнее и все больше слушалась. Учителя тоже приходили — такие же бесполезные, как и первый. Дабы не терять время, с помощью Харона я стал устраивать им тест на профпригодность. В итоге газон перед домом безвозвратно помялся, а поток желающих меня учить предсказуемо иссяк. Так что я с головой нырнул в самообразование, периодически трепля вопросами бабушку Агаты — благо, наша старушка всегда не против поумничать.

В один из таких моментов, когда я занимался в кабинете, вопли Агаты, носившейся за граблей по дому, внезапно затихли, и из гостиной раздался знакомый женский голос — точнее, перебранка из знакомых женских голосов.

— Я к мессиру Константину! — возвестила гостья.

— Извините, — отозвалась Уля, — но если вы по найму, то набор прислуги уже закончен.

— В смысле? — следом послышался взрыв возмущений. — Я не прислуга! Как меня можно вообще за прислугу принять? Я ведьма!

— Ведьма у мессира Константина тоже есть, — заметила Агата, явно закончившая свою битву с Хароном.

— Можно подумать, я собираюсь его скверной мазать, — огрызнулась гостья, которую, к слову говоря, я сразу узнал.

Мои девчонки словесно трепали одну из близняшек — и я даже сразу понял какую.

— А, — ехидно протянула Агата, — то есть пришла сразу за слиянием?

— Да почему я вообще должна отчитываться, зачем пришла! — возмущалась Анфиса. — Что, нельзя меня просто к нему проводить?

— Следовало бы предупредить о визите, — наставительно заметила Дарья, включившись в трепку вместе со всеми. — День мессира достаточно занятой.

В последнее время наша мадам вообще заметно расслабилась — расхаживая все чаще в обычной одежде вместо голубого креста на плече и уже не столько наблюдая, сколько участвуя в жизни дома.

— Подождите, — невозмутимо добила Уля, — уточню, сможет ли мессир вас принять.

Затем раздались мягкие шаги и тактичный предупреждающий стук в мою дверь.

— Мессир, к вам посетительница, — с легкой иронией сообщила моя хозяюшка, заглянув в кабинет. — Проводить или выпроводить? — судя по голосу, второе она бы сделала охотнее.

— Заводи, — усмехнулся я.

Сурово косясь на Ульяну, в проем тут же протиснулась одна из близняшек — странно, кстати, что одна. Дверь плавно закрылась с той стороны, оставляя нас наедине, и Анфиса картинно замерла посреди кабинета.

— Что, в рабство пришла сдаваться? — полюбопытствовал я.

— Ага, сдашься тебе, как же, — проворчала она. — Сначала на улице не пойми что, потом бабы эти. Что-то для рабынь они слишком наглые… Кто они вообще?

Куда интереснее было другое. Я неспешно оглядел аккуратную светлую косу на плече, бежевую блузку и в тон ей бежевые брюки — что примечательно, не грязные и не мятые. А ведь не так много посетителей способны проникнуть сюда самостоятельно — без опознавательных визгов с улицы, потрепанной по земле одежды и застрявшей травы в волосах. Близняшка же выглядела чистенькой и свеженькой — давно незваные гости не заявлялись в мой дом в таком виде.

— Как прошла мимо моего охранника?

— Да подумаешь, — она небрежно отмахнулась, будто речь шла о крошечном пустяке, — сильная ведьма и не такое может…

Я повернулся к окну и сразу получил ответ — Харон увлеченно гонял по двору черного кота.

— Отвлекла котом, что ли?

— Ну и что, — буркнула моя гостья, — это тоже способ пройти!

Оригинальность способа я, конечно, оценил, но про твои силы он особо не говорит — скорее, про смекалку.

— А кота тебе не жалко?

— Да это не просто кот, а аномалия. Причем моя персональная аномалия! — гордо сообщила ведьма.

Нашла, чем гордиться. Вон там за ней гоняется моя персональная аномалия и точно скоро нагонит.

— И ради чего ты готова рискнуть своей аномалией? — я отвернулся от окна.

— Я пришла с выгодным предложением, — деловито заявила Анфиса.

Что, еще с одним?

— А чего без сестры? Так бы оно стало еще выгоднее.

— Мы не все с сестрой вместе делаем, — отрезала она. — А это предложение тебе на самом деле будет выгодно… Может, ты еще не слышал, но я в этом городе могу найти все что угодно! — и аж глазами сверкнула от удовольствия.

— И что же ты нашла? — я указал ей на кресло напротив.

Плюхнувшись на мягкое сиденье, деловитая близняшка наконец поделилась, что на днях выкупила в забытой всеми дыре здание старого хосписа, где умирали бедняки от всяких колдовских проклятий, порч и увечий.

— Место уже лет двадцать заброшено. Говорят, там даже никого толком и не лечили, просто привозили умирать. Десятками, сотнями… А когда был Большой Питерский мор, там умирали вообще в коридорах…

Дальше можно было и не продолжать. В месте, где происходило столько смертей, рано или поздно откроется колодец Темноты. И, судя по блеску в ее глазах, там он уже открылся.

— Скверна уже сочится по стенам, — сообщила Анфиса. — Собирай да продавай…

В общем, девочка решила быть не хуже папы-мессира и захотела стать хозяйкой места Темноты. Хм, а ведьма-то с претензиями — хотя обычно все заканчивается массажами, слияниями и решением проблем своего колдуна. Вопрос лишь в том, тянут ли способности на эти претензии.

— Я сама найду покупателей и сама все организую, — с важным видом добавила она.

Да, конечно, все сама — только вот перевозку, складирование и защиту все этого богатства должен делать кто-то другой. Вот мы и подобрались к сути визита.

— А чего с этим не к папе?

— Я могу справиться с этим и без него, — отчеканила моя гостья.

Ага, вижу, как ты можешь — сразу кинулась искать нового папу.

— Предлагаю, — деловито подбоченилась она, — вступить в совместное владение. Восемьдесят на двадцать.

— Двадцать кому? — на всякий случай уточнил я.

— Тебе. Я же нашла место.

— А у тебя есть те, кто будут его защищать?

— Это будешь делать ты, — без раздумий заявила Анфиса.

— А где хранить скверну?

— И это тоже ты.

— И перевозить туда-сюда тоже я, — подытожил я. — Тогда шестьдесят на сорок. Сорок тебе.

— Да это грабеж! — мигом возмутилась она.

— За мои услуги и доброе имя — это вполне справедливая цена.

Прерывая беседу, со двора вдруг долетело жалобное, несчастное мяуканье. Харон таки догнал кота и теперь раскачивал за хвост из стороны в сторону.

— Отпусти уже, — бросил я в открытое окно.

Демонстрируя прямо-таки похвальное послушание, поганец отпустил свою добычу — только не забыв предварительно подкинуть бедную животину в воздух. Кот со шлепком приземлился на четыре лапы и драпанул со двора, не дожидаясь хозяйки. Я снова вернул внимание ей.

— Шестьдесят на сорок, — подумав, согласилась эта бизнес-леди. — Только сорок тебе.

Я с улыбкой качнул головой.

— Ну а если пополам? — не сдавалась она.

— С пополам можешь к папе.

— Да чего ж ты такой несговорчивый!

— Несговорчивый? — усмехнулся я. — С учетом истории наших предыдущих сделок, я вообще мог сказать, что все переговоры будут только после минета.

Слово будто само открыло дверь. Под ее скрип в кабинет с невозмутимым видом зашла Уля с двумя чашками кофе на подносе — очень ревностно изображая моего секретаря.

— Твой не знаю кто мне только что минет предлагал! — тут же пожаловалась ей Анфиса.

— Всего лишь? — Уля поставила чашки на стол и выразительно придвинула одну к ней, словно предлагая немедленно чем-нибудь занять рот. — А я думала, ты ему больше понравилась, — и, подмигнув мне, невозмутимо удалилась.

— Любишь же ты выставлять девушек в неловких ситуациях, — проворчала моя посетительница. — Ладно, согласна на твой грабеж!

Решив осмотреть будущую вотчину, я посадил ее в свой спорт-кар, и с ветерком мы добрались до дыры, где находился заброшенный хоспис. За городом, даже за трущобами — в полном отдалении от любой жизни — среди жиденького леса стояло старое каменное здание, надежно убранное от чужих глаз, как комки грязи заметенные нерадивой хозяйкой под половицу. Все-таки тут нечем гордиться: десятилетиями сюда отправляли умирать тех, о ком столица не хотела заботиться, на кого всем было плевать.

Мы остановились у заржавевших ворот, которые Анфиса деловито отперла огромным старым ключом, и вдвоем по потрескавшемуся крыльцу вошли в здание — я впереди, а новая хозяйка довольно робко за мной.

— Боишься собственных владений? — полюбопытствовал я.

— Вот еще, — отозвалась она, тенью следуя за мной, — просто хочу, чтобы ты получше осмотрелся…

Ага, именно поэтому так жмешься ко мне и нервно поглядываешь на черные капли на стенах — пока не слишком крупные, но довольно многочисленные, похожие на очаги черной плесени. Однако самым примечательным в этом хосписе были звуки. Стоило немного пройтись, как тишина, словно пропитавшись нашими шагами, ожила — здесь будто включилось старое, фонящее радио. Воздух мгновенно наполнился шепотом, криками, воплями — предсмертными отголосками людей, умерших в этих стенах, которых захватила Темнота, утащила к себе, но не смогла переварить.

— Да я вообще сюда одна ходила, — Анфиса за моей спиной не переставала говорить, словно надеясь заглушить все эти звуки. — Даже через забор перелазила, чтобы посмотреть, что тут. Все про это место забыли, а я нашла! Это не мне надо бояться, а меня… Ааа! — вдруг бесстрашно заверещала она.

Прямо посреди ее болтовни из черных пятен на стене резко высунулась болезненного вида рука — похожая на иссохшуюся конечность умирающего доходяги — и схватила ее за локоть. Моя проводница завизжала еще громче, отчаянно лупя ладошками по анаморфу. Я даже невольно умилился: ты вообще ведьма или кто? Между моими пальцами густо заиграла чернота и ударила по этому стенному крючку — тот мгновенно выпустил девушку и втянулся обратно.

— Ты что, тут не хозяйка?

— Конечно, хозяйка, — выдохнула она, потирая локоть. — Я купила и землю, и здание…

Вообще-то место Темноты мало просто купить — как дочка мессира должна бы знать.

— Ладно, покажи, где тут колодец.

Буквально приклеившись ко мне, Анфиса проводила меня в подвал, где, судя по облупившимся табличкам, находился местный морг. Спустившись по лестнице, мы остановились у того, что когда-то было дверью — теперь же на ее месте красовалась толстая черная кишащая стена, внутри которой будто перетекали сотни змей, надежно охраняя вход. А это значило, что новая хозяйка еще ни разу не посетила свое хозяйство, оттягивая удовольствие до последнего.

— Ну пускай меня внутрь, хозяйка, — усмехнулся я.

Она медленно шагнула вперед и, вытянув руку, неуверенно поднесла ее к копошащейся черноте. Миг — и та полопалась пузырями, и множество змеек скверны резво кинулись на раскрытую девичью ладонь. Взвизгнув, Анфиса отскочила назад.

— Ай! Жжется!..

Серьезно? Ты даже это открыть не можешь? В таком случае речь уже не просто о моих услугах — контроль всего этого, похоже, тоже будет на мне.

— Восемьдесят на двадцать, — озвучил я новые условия. — И это я еще щедрый.

— Шутишь? — потирая руку, возмутилась близняшка. — Это я все купила! Тут все мое!

— Ну раз твое, так и разбирайся с этим сама. Или папу позови.

Пару мгновений она с досадой смотрела на меня, сама прекрасно понимая, что владелицей была только по бумагам — а это слишком мало для места Темноты. Его нельзя купить лишь формально, оно само должно признать тебя.

— Ладно, согласна, — наконец проворчала Анфиса, — грабитель…

Я шагнул к надувающейся пузырями черноте, воздух у которой, казалось, вибрировал как перед взрывом. Стены вокруг словно кричали сотнями голосов — сотнями людей, которые погибли насильственно и которых не до конца смогла переварить Темнота, потому что они ей никогда не принадлежали. Я поднес руку к черной кишащей массе, и вопли стали еще громче. Ну что ж, пора вам успокоиться.

— Тише, — сказал я, чувствуя, как под ладонью лопаются пузыри, — новый хозяин здесь.

Змейки скверны жадно кинулись мне на руку, царапая, кусая, обжигая, будто пытаясь проверить, каков я на вкус. Они просачивались сквозь кожу, бурлили по венам, смешивались с моей Темнотой — и, поглощенные ею, затихали. Следом и крики становились тише — словно тонули в толще царящей вокруг Темноты, которая наконец-то смогла отпустить все неупокоенные души и дать им покой.

В последовавшей за этим тишине чернота стремительно отступила, оставив в воздухе лишь легкую темную дымку, и на месте кишащей массы появилась массивная старая дверь. Взявшись за холодную ручку, я распахнул ее и шагнул в подвал. По полу тянуло потусторонним холодом от возникшего в центре колодца, а стены сочились густыми черными каплями — место уже было готово плодоносить и зарабатывать деньги мне.

— А вообще это несправедливо, — моя новая бизнес-партнерша шагнула следом за мной, — Темнота предпочитает мужчин…

Я невольно усмехнулся. То есть ты думаешь, что не смогла сюда попасть, потому что ты — девочка? Как удобно-то искать причину не в себе.

Осмотрев подвал и убедившись, что тут все в порядке, мы закрыли дверь и в полной тишине покинули здание — кроме наших шагов, тут больше не было ни звука. Даже моя провожатая не издавала ни слова, топая рядом — однако, несмотря на «грабительские» условия сделки, ее личико было вполне довольным.

— Ну что, не зря съездил? — наконец заговорила она, когда старые коридоры остались позади. — А я и не такое могу… Просто вы, колдуны, кроме сисек, ни на что и не смотрите!

— Так ты показывай что-нибудь кроме, и я обязательно оценю.

— Ага, и отберешь восемьдесят процентов, — парировала Анфиса и быстро отвернулась, пряча улыбку. А то вдруг еще приму за комплимент.

Покинув владения, мы накрепко закрыли ворота. Затем я поднес руку с печаткой к табличке «Продано» и вложил в нажатие побольше Темноты. Дерево аж зашипело, будто его прижгли раскаленным железом, и на табличке отпечатался мой герб. Пока здесь нет другой защиты, он будет знаком для всех, кто захочет сунуться в это место, что сюда уже сунулся я — и им тут не рады.

Вскоре мы вернулись к дому, у ворот которого моя бизнес-партнерша нашла свою дрожащую потрепанную аномалию. Кот, жалобно мяукая, запрыгнул ей на руки и вместе с хозяйкой, пообещавшей в следующий раз принести проект еще выгоднее, отправился дальше. Я же даже не успел подняться по крыльцу, как в кармане задергался смартфон. Савелий позвонил как раз тот момент, когда я и сам собирался обрадовать его новой работой.

— Мессир, — непривычно нервно зачастил приказчик, — я на собрании сквернопродавцев. У нас тут большие проблемы. Можете подъехать? Они готовы ждать вас час…

Ах, они готовы ждать целый час. Как любезно с их стороны — кем бы они ни были. А главное разумно — дать себе целый час перед тем, как проблемы начнутся у них.