Кукла и ее хозяин

Ep. 09. Молодой босс (II)

— Пройди в эту дверь, — сказал я Харону.

Он же картинно раскинул пальцы и замер, как бы намекая, что в эту дверь пройдет, только если я его заставлю. Знали бы эти темные костяшки, как показывать фигу, уже бы по-любому показали. Это уже напоминало игру: поганцу словно нравилось, когда ему задавали хорошую трепку — вот и нарывался по любому поводу. А ведь так мирно все начиналось.

После прогулки мы заехали в магазин за продуктами, ибо новая хозяйка изъявила желание порадовать всех ужином — а готовила Уля просто отменно. После чего, когда вернулись домой, обнаружили в гостиной широкую плоскую коробку с красным подарочным бантом сверху и запиской «для мессира Павловского К. Г.» Грабля расхаживала около нее кругами, то и дело протягивая костлявые пальчики к банту, но так и не решившись его сорвать. Внутри коробки, когда мы ее открыли, оказалась огромная, на полстены, плазменная панель. Привезти такую красоту в наше отсутствие мог только Савелий — его я и набрал для разъяснений.

— Это один из бывших подписчиков вашего отца вам передал, — охотно пояснил приказчик. — Хочет вернуться.

— И что, это плата за то, что он хочет вернуться?

— Нет, это благодарность за то, что вы над этим подумаете…

«Ну вообще, — заметил Глеб, уже примериваясь, на какую стену повесить находку, — от благодарности обычно не принято отказываться…»

Ладно, сначала оценим благодарность, а потом решим, стоит ли над этим думать.

Пока мы возились с плазмой, Уля гремела кастрюлями, а ведьмочка, как маскот, вертелась с ней рядом — Харон хищной тенью метнулся на улицу. Следом оттуда донесся испуганный писк, что означало нового гостя. Их вопли служили здесь чем-то вроде дверного звонка.

— Фу! — прикрикнул я на поганца, как на пса, узнав внезапного визитера.

Парнишка, работавший в лавке в Лукавых рядах, привез мой заказ — коробку с россыпью серебряных побрякушек для усиления кабинета. Дарья, успевшая натянуть форму Синода, съязвила на тему того, что кто-то вдруг оценил силу оберегов — после чего как главный специалист по их развешиванию получила в руки коробку и была отправлена в мой кабинет. Затем к боевому отряду была присоединена и Агата, отосланная из кухни по причине ее полной профнепригодности и имевшая несчастье попасться мне на глаза.

Когда все серебро переместилось на стены, Дарья, не без удовольствия блеснувшая знаниями, зачитала связующие заклинания, и воздух в кабинете моментально загустел, будто место накрыло прозрачным куполом. Так что теперь в этот бункер не пролезет ни одна нечисть без моего согласия. Оставалось только проверить — тем более подопытный уже с четверть часа крутился рядом, аж пританцовывая на костлявых конечностях по ту сторону порога.

— Пройди в эту дверь, — повторил я.

Однако моя несносная аномалия продолжала изображать полную незаинтересованность.

— Только не бей его, пожалуйста, — вступилась за поганца Агата, еще не до конца оценившая, с кем имеет дело.

— Ладно, — сказал я, глядя на огромные темные пальцы, — тут стоит защита, которую ты пройти не сможешь. Специально от тебя. Понял?

И под моим взглядом этот зачаточный разум сразу нагло полез проверять. Нахальные костяшки ушли в тень, пытаясь просочиться под проем, и тут же стремительно вынырнули обратно, словно их обожгло чем-то с той стороны. Харон снова попытался и снова обломился — наглядно показывая, что защита отлично работает.

— А вот из моей тени бы смог…

Я отдал мысленный приказ, и, мгновенно появившись из моей тени, змейка юрко просочилась под дверь. Гигантские пальцы дернулись, пытаясь поймать ее за хвост, но не смогли — крошка оказалась ловчее.

— Опять тебе нос утерли, — заметил я.

Ну или что у тебя там вместо носа. Явно оскорбившись, грабля стремительно растворилась в ближайшей тени. Мой же взгляд упал на портрет на противоположной стене гостиной, презрительно наблюдавший за всем этим и ухмылявшийся. Ты-то, конечно, не заморачивался защитой, но у тебя и не было тех, кого тебе хотелось защищать.

Сразу после Уля позвала всех к столу, и впервые мы поужинали в доме. А затем так же впервые провели здесь спокойный — по-семейному спокойный — вечер, тестируя новую плазму и новый диван. Даже наш Святейший Синод решила составить нам компанию. В большую тарелку насыпали домашний попкорн, запаха которого в этом доме точно никогда не было, и принялись им со смаком хрустеть. Я бы даже не удивился, если бы из стены вылупился глаз и обалдевши на это уставился.

Некоторое время мы спорили, что смотреть — в итоге превалирующим числом голосов была выбрана мелодрама. Даже грозная Дарья, бывшая сотрудница спецотряда «Валькирий», проголосовала за мелодраму — судя по всему, нам двоим назло. Голос Харона, чьи пальцы торчали из-под дивана, оказался не в счет. После чего мы с Глебом поняли, что по мужчинам тут какой-то дисбаланс. Я даже задался вопросом, а нужна ли мне в доме демократия — в конце концов, мы живем в империи.

«Надо завтра купить приставку,» — засыпая перед экраном, объявил друг.

Отличная идея. Только, судя по увлеченным лицам девчонок, к приставке нам потребуется еще одна плазма.

Довольно скоро, обнимая Улю, под хруст попкорна и сопение Глеба задремал и я — время от времени просыпаясь от вскриков Агаты. Как выяснилось, поганец тоже смотрел кино вместе со всеми. Только вместо мелодрамы этот явно хотел ужастик — и периодически высовывал костлявые конечности из-под дивана и тискал за ногу ведьмочку, за что получал от нее вполне заслуженные ласковые пинки. В один из таких перерывов между сном и реальностью мой взгляд снова упал на портрет — и впервые мне показалось, что он не ухмыляется, а смотрит словно с ошеломлением. Конечно, ты бы сказал, что все это глупо, что на все это не стоит тратить время. Видимо, поэтому ты и повесился.

Проснулся я от приятного давления на пах, над которым активно трудилась Улина голова. А ведь она не фанат сего действа, и обычно, чтобы ее сподвигнуть на это, нужна целая словесная прелюдия — однако сейчас подорвалась сама, усердно показывая, как сильно соскучилась по мне за эти дни.

— И кто у кого в секс-рабстве? — уточнил я, окончательно открывая глаза.

— Могу закончить прямо сейчас, — оторвалась она от своего благого дела и с иронией добавила: — Если мессиру угодно.

— Продолжай, — усмехнулся мессир.

В сексе, на мой вкус, есть два крутых состояния. Первое — когда ты полностью доминируешь — полностью, — и партнер тебе безоговорочно подчиняется. И второе — когда ты полностью отдаешься — опять же полностью, — и партнер делает с тобой все, что захочет. И самое классное — просто находиться в одном из них. С Улей мы прыгали из грани в грань: то она беспрекословно исполняла мои прихоти, то я абсолютно расслаблялся, позволяя ей отрываться вовсю. Как сейчас. Мне оставалось лишь насладиться удовольствием, которое она с таким рвением мне хотела доставить. А это очень приятно.

После моя красавица нырнула ко мне под бок и прижалась всем телом.

— Понравилось? — спросила она, устраивая голову на моем плече.

— Да, — обнимая ее, ответил я, — делай так почаще.

Она засмеялась, нежно поглаживая пальцами меня по щеке. Не спеша выбираться из постели, мы немного поговорили про дом, что бы я хотел тут изменить и что нужно сделать в первую очередь. Уля вживалась в роль хозяйки, и я охотно одаривал ее обязанностями. А под конец озвучил бюджет, который выделил на обустройство особняка, на прислугу и уют. Сумма вызвала у нее лишь один вопрос:

— Кого вы ограбили?

— Между прочим, — с улыбкой заметил я, — я теперь обеспеченный человек, а не тот бедный мальчишка, с которым ты спала все эти годы.

— Мм… Никогда не спала с обеспеченным человеком, — протянула она и, сбросив сорочку, залезла на меня. — Надо бы сравнить…

Пока она увлеченно сравнивала, амулет, который я подарил, покачивался на обнаженном теле, то и дело смачно шлепая по скачущей груди. Глядя на это, я даже задумался, а нет ли у него какой побочки? Так сказать, приятного бонуса. Очень на то походило.

После, приведя себя в порядок, моя хозяюшка упорхнула делать завтрак, с готовностью подорвавшись и на эту обязанность. Когда я вышел следом, по дому уже разлетался запах жареного бекона. Неподалеку хлопнула дверь, и в коридор явно на запах выплыла заспанная тушка — ничем другим его так легко не поднять.

— Гениальная идея перевезти ее сюда, — выдал Глеб, принюхиваясь. — Только сейчас оценил преимущества…

Просто непорядок какой-то — моя девушка не должна готовить на всех. Надо срочно искать прислугу — благо, Уля и эту обязанность с радостью забрала себе.

Едва мы спустились в гостиную, как с улицы раздался уже такой знакомый приветственный вопль, заменявший в этом доме входной звонок. Харон самозабвенно катал очередного гостя по траве. Из-под костлявой ладошки только и торчали коричневый рукав строгого костюма и довольно не молодая рука с внушительным перстнем, а на упавшем рядом портфельчике ярко сверкал золотой герб империи.

— Отойди от него, — бросил я поганцу, немного удивляясь, что этот гость не отбился сам. Уж кто-кто, а он бы должен.

— Мессир Константин, это за пять минут не объяснить…

Да ты и за год, похоже, не уложишься. По ушам аж долбил заунывный голос — мертвых таким из могил не поднимешь, а вот живых в них вполне уложишь. В гостевом кресле моего кабинета сидел учитель, которого Савелий окрестил одним из лучших в столице — а я смотрел на этого благообразного старичка и гадал, лучшим для кого? Мятый костюм, заляпанные землей стекла очков, мелкие травинки в бороде после встречи с моим нестриженым газоном — даже от грабли сам не отбился, просто смиренно лежал и ждал, когда я отзову поганца. И чему такой учитель может научить? Как пережить встречу с нечистью с наименьшим ущербом?

Буквожуй в буквальном смысле. Говорил так, что, казалось, буквы застревали на зубах — медленно, занудно — словно пытаясь меня усыпить до конца урока. А ведь оплата у него почасовая, причем не самая скромная — столько же примерно стоит приват в стрип-баре, и время там провелось бы намного продуктивнее.

Мне, конечно, не нравились воспитательные методы отца: скверной обмазывал, прикрикивал, подзатыльник мог залепить — но это по сравнению с ними было вообще полное дно.

— А вы попробуйте вкратце, — теряя терпение, предложил я, — только самое важное.

— Тут все важное, — неспешно возразил он. — Да и потом, куда вам торопиться? Это же постепенность, постоянность, годкам к тридцати все получится. У каждого колдуна на это уходит время…

Куда торопиться? Недавняя сколопендра как бы намекала, что есть куда. У меня же нет папочки, как у Ярика — мою задницу никто не прикрывает, а я вот отвечаю за несколько других.

И ведь я даже не многого просил — к этому горе-специалисту у меня было всего два вопроса, с остальным я разберусь и сам. Первое — завеса до сих пор не получалась как надо, и вместо густого тумана, который я мог делать в детстве, выходило лишь слабенькое его подобие, а ведь при должном умении эта дымка может стать даже пуленепробиваемой. И второе — управление тенью получалось пока что частично — точнее, змея уходила в нее спокойно, а вот Харон не хотел, и весь вопрос в том, как его туда втащить. О чем-то реально сложном — типа создания аномалий — пока не было и речи. Но этого буквожуя даже простые вопросы, казалось, повергали в ступор.

— За пять минут ничего не освоить, — пространно вещал он, явно не зная, как из каши в голове сварить прямые ответы. — Нужны годы упорного труда…

— Вообще-то был случай, — возразил я, — когда никому не известный одиночка, пришел и поставил на уши вашу столицу. Не тратя годы.

За стеклами заляпанных очков появился нервный блеск — конечно, сообразил, о ком я говорю. В его бывшем кабинете мы сейчас и сидели.

— Это было исключение, — методистским тоном заявил собеседник. — А исключения, как известно, только подтверждают общие правила… Ваш отец оставил за собой кровавую дорожку, значительно ускорившую прогресс. Но я бы не рекомендовал этот путь. Я бы настоятельно рекомендовал путь медленного постепенного развития. Куда вам спешить, в конце-то концов?

И вот опять — куда мне спешить? В этом мире все понимали только силу — и я тоже прекрасно это понимал, а он вел себя так, будто самым главным были оценки за несделанную домашку.

Еще парочка таких фраз — и я тоже начну оставлять кровавую дорожку, вот прямо с него и начну.

Отправив восвояси этого ученого лба, я набрал Савелия.

— Это что, лучший учитель, который есть в Петербурге?

— В потомственных семьях, — ответил приказчик, — его приглашают к своим детям.

— И этим детям сколько? Пять лет?

— Я нашел того, кого удалось, — проворчал Савелий и после паузы добавил: — Другие отказались.

Опа. Так вот с этого и надо было начинать.

— Это почему же?

— Ну сами понимаете, — неопределенно отозвался он, — репутация вашего отца…

Ага, понятно — я же как-никак сын Волкодава. Не хотят учить того, кто их потом может грохнуть или поднагнуть. Как будто, когда я научусь без их помощи, им потом будет лучше.

— В общем, ищите другого учителя, — подытожил я. — Этот мне не подходит. А самым несговорчивым можете намекнуть, что у меня есть особый список для всех мне отказавших.

Приказчик на той стороне усмехнулся.

— Говорите прямо как отец. Понял вас, мессир.

Только я закончил один разговор, как смартфон завибрировал, приглашая к новому. Этот незнакомый номер звонил уже второй раз подряд — первый был, пока я говорил с Савелием, настойчиво пикал в трубке. Похоже, кто-то прямо-таки рвался пообщаться со мной.

— Павловский! Я не знаю, что ты там о себе мнишь, — с ходу зачастил неопознанный собеседник, — твой отец, может быть, и был проблемой, но ты…

— Тихо, — перебил я. — Выдохни и объясни, кто ты и что надо. И какого хрена ты мне тыкаешь.

— Именем своим пугаешь? Думаешь, от тебя должны отскакивать, как от отца? Это был уже почти мой клиент!.. Считаешь, что со мной можно не считаться?

А, понятно — до меня дозвонилась шпана, которая била витрины кондитерской. Остальным бы хватило мозгов начать разговор по-другому.

— Судя по всему, я не единственный, кто с тобой не считается. Уверен, список тех, кто считается, гораздо короче.

— Что⁈ — по ту сторону раздался новый взрыв возмущений. — Думаешь, я какая-то массовка?

А разве нет? У того, кто не массовка, даже мыслей бы таких не возникло. Зачем ты мне вообще звонишь, если такой смелый и независимый? Делал бы и все, а потом бы просто огреб последствия.

— Если такой крутой, — выдохнул этот любитель создавать себе проблемы, — завтра в восемь у Черной речки! Приезжай — и раз и навсегда выясним, кто круче!

О, Черная речка — излюбленное место для аристократических разборок. Не знал, что теперь туда пускают шпану.

— Дуэль, что ли? — уточнил я.

— Какая дуэль⁈ Кто ты такой для дуэли? Стрелка!..

Ну вот, это уже ближе к уровню.

— А чего завтра? Приезжай ко мне прямо сейчас. Места и тут достаточно.

— К тебе? В тот дом? — голос вдруг немного изменился, окультурился, что ли.

— А что, — хмыкнул я, — зассал?

На той стороне будто что-то лопнуло — надеюсь, не челюсть.

— Да ты вообще дворянин или кто?

— Короче, у тебя час. Успевай, пока я дома, — пригласил я и закончил вызов.

А следом, взглянув на часы, вспомнил, что мы с Агатой договаривались на массаж. Война войной, а массаж по расписанию.

— Ой, меня от тебя прям током бьет, — сообщила ведьмочка, усердно натирая мне спину скверной. — Прикасаюсь и ударяет!

— Так сильно соскучилась? — отозвался я, чувствуя, как бойко пальчики постукивают по коже.

— Какое соскучилась? — фыркнула она. — Реально током бьет! Тут столько Темноты… Как будто фонтанирует сквозь кожу!

Это я ее еще контролировать начал — видела бы, как меня распирало пару дней назад.

— А что ты хотела? В твоих руках теперь целый мессир, так что покажи уровень.

Для такого благого дела мы даже отдельную гостевую выделили на первом этаже, и подруга теперь горела идеей превратить ее в настоящий процедурный кабинет — со стеллажами, где можно хранить скверну, передвижным столиком и специальной кушеткой. Пока же, сняв рубашку, я расслабленно вытянулся на кровати, а Агата топталась рядом и усердно втирала мне в спину пляшущие черные змейки. Я даже их почти не чувствовал — так ловко работали эти пальчики. За последние пять лет делать массаж ведьмочка научилась просто отменно, а мне есть с чем сравнивать — училась-то она на мне.

— И что, — над ухом раздался ехидный голосок, пока ручки умело массировали шею, — как ты тут без меня с этим фонтаном справлялся? Самообслуживанием занимался?

— Зачем самообслуживанием? — усмехнулся я. — Нашел ведьму в Лукавых рядах, она меня и обслужила. Отлично, к слову говоря, обслужила. У меня даже слияние с ней было.

Массаж резко прекратился.

— Что, правда? У тебя было?

Я подтвердил, любуясь вмиг надувшейся мордашкой — будто мороженое у нее отобрал. А зачем оно тебе, если сама не пробуешь?

— А ее не смутило, — проворчала ведьмочка, — что она делает это с чужим колдуном?

Всякое бывает — некоторые даже со своим не делают.

— Не все в этом вопросе столь щепетильны, — заметил я.

После паузы Агата вернулась к массажу. Подхватив баночку скверны, сурово вытряхнула мне на спину целую горсть кишащих змеек и надавила так, словно пыталась пережать их до черной лужицы.

— А понежнее можно?

— А понежнее пускай в Лукавых рядах делают! — буркнула она.

Однако уже в следующее мгновение стала втирать гораздо мягче — явно прикинув, что мне теперь есть, с чем сравнивать. Ведьмы, которые в теме, предпочитают вообще не отходить от своих колдунов — ибо конкуренция.

Пару минут массаж продолжался в полной тишине — что, с учетом ее обычно не закрывающегося ротика, было как минимум не привычно. Зато пальчики на моей спине будто показывали вершины мастерства — одновременно втирая скверну, разминая мышцы и наглаживая кожу. Меня даже разморило от удовольствия.

— И что, кто лучше? — наконец с деланным безразличием уточнила подруга, словно все это время соревновалась с невидимой противницей.

Ну как тут удержаться? Так и хочется потроллить.

— Ну вообще, она слияние делает, а ты — нет.

— Я же тебе говорила, — проворчала ведьмочка, — я еще не готова.

— А тебя разве кто-то заставляет?

— Ну вообще, — она тряхнула каштановыми кудряшками, — ты говоришь, что она лучше меня! Прям во всем, что ли?..

Карие глазки в обрамлении пушистых ресниц с надеждой уставились на меня. Веснушки на носу, казалось, даже покраснели от напряжения. Ну как не похвалить такую милашку? Тем более это правда.

— Если хочешь знать, массаж ты делаешь гораздо лучше.

Ее личико мгновенно расплылось в довольной улыбке. Хотя, по-моему, чтобы мазать колдуну спину скверной, большого ума не надо.

Вскоре вполне довольные друг другом мы разошлись. Агата, что-то напевая себе под нос, осталась наводить порядок в своей новой процедурной. Я же, накинув рубашку, вернулся в гостиную, где было довольно многолюдно. Дородные тетушки, которых Савелий приводил помыть полы после экспресс-ремонта, вернулись вновь — и сейчас Уля раздавала им указания, что и где еще убрать. В кухне тоже что-то бодро кипело, по дому летал запах горячего обеда, как бы говоря, что больше не нужно искать, куда свалить на ланч. Моя умница хлопотала вовсю, устраивая здесь порядки не хуже, чем в дядином имении, где мы оба выросли. А ведь в этом доме никогда не было нормальной хозяйки — хотя женщин здесь всегда было достаточно.

С улицы вдруг донеслась новая волна высоких писклявых визгов, причем мужских. Харон опять развлекался, втаптывая в траву чье-то достоинство. Может, мне табличку на ворота повесить «Осторожно. Злая аномалия», чтобы думали, прежде чем входить? В доме колдуна обычно не рады тем, кого не ждут.

Подойдя к окну, я взглянул на валяемую по земле тушку — и останавливать своего поганца не стал. Этот гость заслужил именно такой прием.

— Павловский, какого хрена! — визжал знакомый голос, который недавно говорил со мной по телефону. — Выпусти!..

Харон, вдохновленный такими воплями, стал катать его еще усерднее, словно намереваясь удобрить этой тушкой наш газон. Достойный представитель шпаны дергался как ошпаренный под костлявыми пальцами, однако освободиться не мог. Как я и думал, гонора больше, чем сил — а туда же, кошмарить других. Моих лет, несколько массивных золотых колец на пальцах явно для солидности, один брендовый кроссовок на нем, другой уже под деревом, модная причесочка аж дыбом, ворот футболки в клочья, джинсы в земле — и все равно, несмотря на живописный вид, оставался массовкой, только теперь в сюжетах про бродяг.

— На стрелку приехал? — уточнил я, подходя.

— Выпусти! — заверещала тушка под загребущими темными костяшками, силясь выбраться сама и не в состоянии этого сделать. — Живо выпусти!..

Если ты слабак, сопротивляться моему поганцу бессмысленно — так же бессмысленно, как кубики пресса у дрища. Не удивлюсь, если у этого они есть — вон как помогают на земле ровно лежать.

— Дуэль! — выкрикнул он. — По-честному!

— Что, хочешь вообще сдохнуть?

Украшенные кольцами пальцы, таки умудрившиеся высунуться из хватки грабли, заволоклись жиденькой чернотой и нацелились в мою сторону. Я наступил на его руку, и из-под моей подошвы пошел тоненький дымок, как от затушенной сигареты. С чего ты вообще решил, что в моем дворе можно устраивать разборки хоть кому-то, кроме меня?

— Тупее, чем кажешься, — заметил я. — Ладно, слушай, если не понял. Тебя сейчас катает моя аномалия. Познакомился? Сильный колдун может с ней потягаться, слабый не справится. Слабому здесь нечего делать. И уж тем более слабому нечего связываться со мной. Хозяин сильнее своей аномалии.

— Убери ногу! — взвизгнуло тело на земле. — Мне больно!

Ой, бедняжка, да ты, видимо, даже еще не знаешь, что такое боль.

— Я тебя буквально могу в порошок растереть, — пояснил я, надавливая подошвой на его ладонь чуть сильнее, — и сдохнешь прямо здесь и сейчас. Теперь понял?

— Да ты еще пожалеешь, гад! — заверещал он.

Надо же, какой непонятливый. Я кивнул, и Харон припечатал его к земле сильнее — в возможности кому-то навалять этот поганец меня слушается. У визитера аж щеки зарылись в землю.

— Вежливость, — напомнил я. — Не забывай, с кем разговариваешь.

— Отпустите! — мигом провыл тот, стараясь не жевать траву.

— Отпущу, когда увижу, что ты понял.

— Да понял я! Понял! — слова полились гораздо сговорчивее.

— А если понял, где извинения?

Грабля постучала пальчиками ему по хребту, как бы намекая, что готова их и выбить, если потребуется.

— Извините, мессир! — пролепетал этот любитель стрелок.

— Пошел вон отсюда, — напоследок я поймал его взгляд, и он чуть не сглотнул землю, — и чтобы я тебя больше не видел. Стрелка закончилась.

Харон очень нехотя его отпустил, и, подхватив отлетевший кроссовок, обученная вежливости шпана кинулась к воротам.

— Молодец, — повернулся я к своему охраннику.

Тот небрежно махнул темной ладошкой «мол, а что такого» и вальяжно уполз в тень под крыльцом.