Кукла и ее хозяин

Ep. 14. Кукла и ее хозяин (III)

Маленький человек расхаживал по большому кабинету, потирая красное пылающее горло. Легкие тоже горели огнем, а тело противно дрожало и еле слушалось. Но больше всего бесило, как легко увезли его женщину из его клуба, где он хозяин! С тех пор, как скрылась из виду эта чертова машина, он нажимал на ее душу, как на педаль, но эта дрянная девчонка не откликалась, словно в таком удобном механизме сломалась важная деталь — и он отлично знал, кто сломал. Что, расправился с дряхлой мумией Змееустом и потянул руки дальше? К его имуществу⁈

Но и эта тоже хороша — зашла и сразу глаза на Павловского, будто в комнате никого больше нет. Он видел, как эти двое поймали взгляды друг друга, как дрогнули ее губы, как свернули глаза — да она чуть вообще не потекла! Шлюха, чьего внимания с таким трудом добивался он, ради которой столько отдал, с легкостью готова была отдаться этому мессиру. Если еще не отдалась.

А сколько твердила «я не шлюха». Даже не скрывая отвращения, лежала с ним бревном и кривила губы. Он, конечно, мог ее шевелить, но он и так ее с трудом контролировал — а чтобы девчонка еще в процессе охала и выгибалась, это уже было ему не по силам. Умудрялась каждый акт его любви выставлять примитивным насилием, и вместо того удовольствия, которое он ожидал, каждый раз с ней выходил как полное унижение.

Но так, как сегодня, его, конечно, не унижал еще никто. Безродный мальчишка, у которого только и есть что одно кольцо и один дом! Да кто он такой, чтобы тягаться с ним, со всей его защитой, с его покровителями⁈ Пора бы показать этому наглецу, какие силы стоят за ним!

Все еще дергающимися пальцами хозяин клуба схватил смартфон. Покровителей было несколько — а куда в наше время без покровителей, — но на ум сейчас приходил только один, ни имени, ни фамилии которого он не знал — лишь кличку «Гончая». Вот только гончие — спокойные, миролюбивые псы, этот же настоящий отморозок.

Глухие гудки закончились рычанием собак на той стороне. Этот псих жил в окружении целой своры.

— Сын Волкодава украл у меня Люберецкую! — хрипло, потирая горло, выдохнул хозяин клуба, голос тоже еле слушался.

— И? Какое мне дело до щенка Волкодава? — сухо бросил тот.

И ведь ни слова про Люберецкую — никакой реакции. Хотя вообще-то должна быть: именно этот ненормальный порвал ей ногу — оскорбила она его, видите ли. А ему, похоже, и понравилось: десятки раз с тех пор просил снова ее дать — он же не давал, берег эту дрянь. Для кого? Для Павловского? Что ж, эта дура сама напросилась. Не шлюха она? Ну еще поймет, что такое быть шлюхой.

— Помоги ее вернуть, и я снова дам ее тебе.

— Сегодня? — на той стороне впервые появился интерес.

Дай ее тебе сегодня, и завтра она вообще не сможет танцевать. Хорошо, если ходить сможет.

— Завтра, — отчеканил хозяин клуба. — После выступления. Если сумеешь ее забрать.

На той стороне раздался глухой смех — лицо этого психа всегда прятала маска.

— Ну, может, щенка Волкодава и считают достойной уважения собакой, но сегодня он будет бегать как кролик, — пообещал он и отключился.

Маленький человек же еще немного повертел смартфон, на заставке которого было ее лицо. Он ради этой дряни душу продал — что, этот мессир думает, что он так легко ее отдаст?..

— Мог бы пустить за руль меня, — канючил рядом Глеб. — Вмиг бы домчали!

Именно — домчали бы, со всеми удобствами городских гонок. Вот только груз на заднем сидении был слишком ценным, чтобы подскакивать на всех кочках и лежачих полицейских.

— Когда в машине мои женщины, — отрезал я, останавливаясь на светофоре, — это даже не обсуждается.

— Да что будет-то? Одна вон вообще мертвая, — хмыкнул он, кивая за спину.

Ника спокойно лежала на заднем сидении, не дергаясь, не ворочаясь — в той же позе, в которой мы ее туда уложили. Глаза крепко закрыты, грудь мерно вздымается — она сейчас пребывала в чем-то среднем между крепким сном и глубоким обмороком, но так надо. Когда мозги в полной отключке, тело не поднять — как отключают компьютер от сети, так и мы отключили девушку от этого самопровозглашенного хозяина, завладевшего ее душой.

— Девчонки скажут, — со смешком заметил Глеб, — что мы совсем охренели. Уже баб похищаем.

— Наши поймут.

— И Ульяна твоя поймет?

Она не просто поймет, она еще и поможет. Вот такая она у меня идеальная.

Светофор отмерил последние секунды, наш внедорожник тронулся с места — и вдруг из-за поворота выскочила длинная тень и кинулась на нас, как огромная черная туча. На инстинктах я резко увел машину в сторону. Тень, пролетев мимо, приземлилась на четыре лапы и, не теряя времени, рванула за нами.

— Это что, собака? — друг напряженно рассматривал тварь в зеркале заднего вида.

Хуже — это аномалия. На вид как гончая, но размером с теленка — такая, что одним ударом вполне может сломать человеку шею. Не сбиваясь с пути, она мчалась следом, перебирая гигантскими темными лапами в воздухе. Тачка была быстрой, но и собачка не медленная. Поравнявшись за несколько мощных прыжков, она размашисто вильнула задницей и ударила нас по корпусу. Машину тут же дернуло в сторону, едва не протащив до ближайшего столба. Аж до скрежета выкрутив руль, я вернул равновесие и погнал вперед. Псина отскочила для лучшего маневра и тоже ускорилась, явно решив поиграться. Редко ее, похоже, выгуливают.

Огромная темная туша неслась на нас, как таран — прямо на переднюю дверцу, за которой сидел Глеб, лишенный радости гонки и не знающий, чем себя занять. Очень не разумно с ее стороны связываться с моим полудурком.

— Фу!.. — за миг до столкновения он порывисто распахнул дверцу.

Тяжелый стук смешался с диким воем, и тварь на скорости откинуло в сторону. Дверца же каким-то чудом осталась на месте. Злобно воя, гончая снова помчалась за нами — выжив там, где бы обычная псина сдохла.

Уходя вперед, я заметил темное мелькание и с другого бока. Да твою ж мать. Из-за нового поворота нам навстречу выскочила ее не менее габаритная подружка. Выжав педаль, я успел уйти, однако сзади донесся дикий скрежет, и две машины, так не вовремя вырулившие на дорогу, объезжая собачек-телят, столкнулись друг с другом. Твари же как ни в чем не бывало понеслись за нами. Вот же неубиваемые бестии — от пары черных сгустков по морде эти точно не отстанут.

Первая примерялась для нового удара, выбрав теперь мою сторону — видимо, усвоив «Фу» от Глеба. Вторая же пыталась догнать нас сзади. Я думал, что после гигантской сколопендры меня уже ничего не сможет удивить — но эти милые песики вполне давали ей фору. Что поделать, чем отбитее колдуны, тем изощреннее у них домашние питомцы.

К слову о питомцах, в моей тени началось бодрое шевеление — моя ласковая змейка, почувствовав, что хозяину пытаются причинить вред, перешла в боевой режим. В голове будто стучало «можно? можно?» Оставалось лишь дождаться подходящего мгновения.

— Вперед! — приказал я, когда поравнявшаяся с машиной тварь вильнула для удара.

В тот же миг, материализовавшись, моя огромная крошка прыгнула на нее и, опутав толстые темные лапы, опрокинула собаку навзничь. С яростным воем та покатилась по дороге, пытаясь избавиться от пассажира. В воздухе снова раздался отчаянный скрежет, и машина на соседней полосе, не сумевшая это объехать, врезалась в столб. Мы же помчались дальше, оставляя за собой цепочку аварий.

Пока первая тварь боролась с моей змеей, вторая целеустремленно неслась за нами. Словно устав от попыток догнать бампер, псина проворно оттолкнулась и, перебирая громадными лапами, взмыла в воздух — и приземлилась на нашу машину. Крыша над нами с грохотом прогнулась. Я до упора нажал на тормоз, и, слетев с нас, сделав пару кульбитов, аномалия со смачным шлепком грохнулась на дорогу. В стороны разлетелись черные брызги скверны, густо напитавшей ее тушку. Однако уже через секунду, исступленно взвыв, эта неубиваемая дрянь вскочила на лапы и опять нацелилась на нас.

— Самой страшной проблемой Родного поля были клещи! — выдохнул рядом Глеб.

А что ты хотел? Это столица — тут размах больше.

Выжав газ, я стремительно ушел в сторону. В зеркале заднего вида тут же мелькнула вторая псина, выпутавшаяся из объятий моей змейки и вновь помчавшаяся на нас. Ну почему каждая вторая прогулка по центру столицы превращается в какие-то гонки? Причем не на жизнь, а насмерть. Вот только эти твари легко не сдохнут, а мы — вполне. Остановимся сами — и нас сразу же растерзают. Не остановимся — рано или поздно они нас перевернут и растерзают. Значит, надо остановить их первыми.

В вечерней темноте ярко выделялся купол Казанского собора. Оставляя дорожку пыли на дороге, я резко свернул к нему, и аномалии кинулись следом, еще не понимая, что летят в ловушку. Правда, и мы летели туда же. Но из двух зол выбирают то, в котором легче выжить.

— Не переношу церкви… — простонал рядом друг.

А что поделать? Эти твари их тоже не переносят — причем куда сильнее, чем мы. Чем больше внутри Темноты, тем опаснее посещать такие места — намоленные места, защищенные обрядами и молитвами, которые прочли тысячи, а то и десятки, сотни тысяч человек. Чем больше, тем лучше. В итоге вокруг таких мест образовывается особая энергетическая зона, едва заметная дымка — однако она способна защитить обычных людей от Темноты, давая им возможность хоть где-то от нее укрыться. И если у мелких часовен и церквушек, стоящих невесть где, эта дымка была не слишком густой, то вокруг Казанского собора она ощущалась как плотный едкий туман, надежно скрытый за сомкнутыми воротами, в которые я и въехал на полной скорости.

С глухим скрежетом ворота распахнулись — и нас накрыло огромной опаляющей волной, будто нараспашку раскрылась дверь пылающего изнутри дома. Собаки, мчавшиеся за нами, истошно завыли, словно их ошпарило кипятком, а затем развернулись и кинулись прочь. Я же почувствовал, как резко подступает такая знакомая тошнота, способная выпотрошить все внутренности наружу. Кровь внутри, казалось, начала бурлить, как вода в чайнике. Виски стиснуло невидимым обручем, следом сдавило грудь. Глеб рядом бессильно уронил голову на спинку кресла и отключился. А следом заволокло и мои глаза, будто облепило темной повязкой — и под яростный рокот в ушах все вокруг исчезло.

— А, провинция… А я так надеялся вас больше не видеть, — любезно поздоровался с нами уже знакомый полицейский.

Будто мы надеялись на другое. Однако, едва очнулись, как служки из собора нас сразу же перенаправили сюда для выяснения всех обстоятельств. И вот теперь мы сидели в знакомом кабинете знакомого участка на Миллионной улице, чей глава со скептическим видом оглядывал нас и что-то говорил. Правда, половина слов пролетала мимо — до сих пор тошнило, шумело в ушах, горело в груди, словно меня хорошенько подпекло на противне, а голову вело, как с крепкого похмелья. Мессир и Казанский собор оказались вещами несовместимыми.

— Значит, теперь Казанский собор, — распылялся напротив полицейский. — Смотрю, вы от столицы камня на камне не хотите оставить. Петр Первый, наверное, строил ее специально для вас, чтобы вы тут отрывались…

«Чего ж он такой болтливый?» — Глеб рядом потер виски.

— А что сразу с Казанского собора начали? У нас здесь много церквушек, которые требуют ремонта…

— Госпожу Люберецкую куда увезли? — перебил я этот не в меру бодрый поток.

Нику, как выяснилось, те же служки, что передали нас в заботливые руки правопорядка, отправили в больницу, не сумев привести ее в чувства самостоятельно.

— А это скорее вопрос к вам, — тут же переключился полицейский, — куда вы ее везли. Что вообще делала у вас в машине госпожа Люберецкая?

— А что она, по-вашему, там делала? — собственный голос глухо шумел в ушах.

— То есть вы хотите сказать, — прищурился он, — что прима Императорского балета — ваша знакомая?

Что ты так удивляешься? В конце концов, она же не в багажнике у меня лежала.

— А что, по-вашему, я ее взял и похитил?

Страж порядка посмотрел на меня, словно сказав глазами «ну да, вы бы могли», а потом все-таки назвал адрес госпиталя, куда ее отправили, и вернулся к так не отпускающей его теме собора — видимо, на этой работе больше не над чем похохмить.

— Господа, если угодно, я могу дать вам список достопримечательностей, чтобы вы знали, что разносить в следующий раз. Внесите в свой ежедневник, чтобы каждый день по какой-нибудь церквушке громить, опыта набираться, а то сразу начали с Казанского собора. Немного не ваш уровень. Уж без обид…

«Может, сказать ему, — протянул Глеб, постукивая пальцами по вискам, — куда пусть засунет свой список достопримечательностей?»

«Да расслабься. В человеке, по ходу, умер гений стендапа, и он сейчас пытается его поднять. Лучше похлопай в качестве поощрения.»

Друг рядом хмыкнул. Глава участка увидел, что мы ухмыляемся, и стал трепаться еще довольнее. Главное, чтобы до утра не оставил наслаждаться своим концертом.

К счастью, выступление он закончил довольно скоро, когда помощник зашел в кабинет и сообщил, что привезли пьяных с улиц — и необходимость в наших ушах сразу же отпала. У него теперь и без нас аншлаг.

— Господа, — заявил он, отдавая нам ключи и документы, — знаете, какая у меня есть фантазия? Что мы с вами больше никогда не увидимся. Вы уж постарайтесь, ладно?

Не став обещать, мы покинули этот гостеприимный участок.

Ночная столица на скорости мелькала за окном. На улицах уже было темно, когда мы сели в свою заметно помятую машину, сумевшую тем не менее пережить этот вечер и даже остаться на ходу. На этот раз я пустил Глеба за руль, и он направился к госпиталю. Я же прикрыл глаза, чувствуя, как все еще мутит. Вот уж правда говорят: хуже ванны со скверной только душ из святой воды. Облегчало состояние лишь ласковое колебание в моей тени — крошка, которой повезло вылезти оттуда раньше, чем мы въехали в собор, снова вернулась ко мне и теперь вовсю разгоняла мою бурлящую Темноту, явно желая помочь.

Покореженная дверца рядом хлюпала и протяжно скрипела, не прилегая плотно после удара о гончую. Побежал-таки малыш к своим покровителям, лишний раз показав, что сам ничего не может. Однако все покровители исчезнут, как только будет больше нечего им предложить. Уж будь уверен, теперь ты отдашь намного больше, чем я изначально намеревался забрать.

— Кость, — вдруг позвал Глеб, — смотри…

Открыв глаза, я взглянул на горящий в его руке экран. Друг умудрялся одновременно делать с десяток вещей за рулем, а потом еще и удивлялся, почему я не даю ему водить машину, когда с нами девчонки.

Я молча забрал у него смартфон, на экране которого красовался желтенький сайт, полный такого же цвета новостей. На главной странице сейчас болтался мерцающий заголовок, с восторгом сообщавший, что именитую приму сегодня доставили в госпиталь в состоянии интоксикации. А снизу шла большая фотография, выложенная пару минут назад. По крыльцу с полузакрытыми глазами спускалась Ника, казалось, качающаяся даже на снимке, а рядом, по-хозяйки обнимая ее, с довольной рожей топтался ее супруг. Новостью было не то, что ее доставили — а то, что забрали.

Миг — и яркий свет фар ударил прямо в глаза. Из-за поворота выехала незнакомая серая тачка и перегородила нам путь. Глеб резко дал по тормозам. Дверцы заблокировавшей дорогу машины распахнулись, и оттуда высыпали трое. Двоих я видел впервые, а вот третьего узнал сразу. Любитель стрелок, однажды протерший тушкой мой газон, видимо, захотел устроить новую стрелку. Вот только ему бы стоило подумать, что протирать асфальт на дороге будет несколько больнее.

— Что, сначала по-хорошему? — отстегивая ремень безопасности, спросил друг.

— Нет. У меня сегодня плохое настроение.

— Да и у меня вообще-то тоже не очень…

Три идиота с довольным видом направились к нам, так и рвущиеся найти себе проблем. Правильное место выбрали, парни. Молодцы.